- Войти в твое положение?! А рожа у тебя не треснет? Я практически весь вечер обгаженной просидела! Ты в мое положение много входил? Ведь нет, правда? Так почему ты имеешь наглость требовать этого для себя?
- Машенька, о чем ты?
- О том, что я весь вечер чувствовала себя извалянной в грязи! Все всё понимали, дурой там была одна я! Тебя это устраивало! Я не человек?
- Маша! Прекрати! - одернула дочь Лариса Александровна, но девушка уже не могла остановиться.
- Я робот, предназначенный входить в положение всех и вся? Со мной можно не считаться? Уважать меня не обязательно? Пощадить можно кого угодно, но только не меня? Меня можно оклеветать, извалять в грязи, как непотребную девку с трех вокзалов, а потом уговаривать меня же войти в твое положение?
- Машенька, я все понял. Я готов ответить на все твои вопросы здесь и сейчас. - попытался успокоить ее Вадим, но было поздно - у Машки началась истерика.
- Я – вечная девочка для битья для всех желающих? Попробуй только я совершить хотя бы на четверть то, что причиняют мне, сразу все, во главе с моей собственной матерью, начнут учить меня уму-разуму! Тут она пылинку заметит даже там, где ее нет и не было никогда! А надо мной можно измываться кому угодно и сколько душе угодно! Мамаша даже не заметит! И носом ткнуть невозможно, потому что она меня же обвинит во всех грехах и назовет это воспитанием!
Лариса поняла, что случилось то, о чем ее предупреждала Нина Константиновна - неконтролируемый взрыв эмоций. Ей стало досадно от того, что дочь, высказав все свои претензии при Леониде Николаевиче, подставит ее под его гнев.
Тем временем Машка продолжала:
- Мамаша в упор не видит, что все вокруг к себе требуют самого трепетного отношения просто так, по праву рождения, но сами никогда не торопятся добровольно так же относиться к другим! Зачем напрягаться, если Ларису Александровну устраивает любое свинство по отношению к ее дочке?!
- Чтооо?? - взревел Леонид Николаевич, но Машка уже находилась в таком состоянии, что не слышала его воплей. Истерика продолжалась.
- К самой Ларисе так относиться, конечно, не резон! Она отличный врач, редкость по нашим временам! Она нужный человек! С ней обращаются аккуратно! А ко мне не обязательно! Я человек ненужный! У меня не должно быть ни гордости, ни чувства собственного достоинства!!! Меня можно подставить, оболгать, обвинить в чем угодно, науськать на меня кого угодно, вывернуть наизнанку мои слова и поступки и потребовать извинений за то, чего я не делала, и так далее, по очень простой причине – меня защитить некому!!! Никто за меня обидчику морду не набьет!!!
Оставив в покое мать, Машка взялась за Нину-старшую.
- И Ваш протеже, Нина Константиновна, это быстро понял и, как видите, подставил меня при первом удобном случае, как последнюю лохушку!!! А теперь еще и понимания хочет!!! Думаете, я вечно буду всю эту гадость терпеть и обиды глотать, как пряники?!!
Нина-старшая виновато скукожилась.
Машка повернулась к Вадиму.
- Хватит с меня! По горло сыта тобой и твоим свинством, подонок! Не будет у меня к тебе больше вопросов! Собирай вещи, мерзавец, и убирайся к своей долбанутой мамаше! Ей будешь мозги компостировать!
Крик оборвался. Машу била крупная дрожь, зубы стучали, она начала задыхаться. Леонид Николаевич как-то враз протрезвел и велел Ларисе поскорее принести все имеющиеся в доме лекарства. Вадим воспользовался паузой и продолжил:
- А что я должен был сделать? Высказаться твоей тетке прямо за праздничным столом? Тогда она напилась бы не до истерики, а до пьяного скандала. Тогда ты не чувствовала бы себя обгаженной? Сомневаюсь. Скорее всего, учитывая ее характер, было бы еще хуже.
- Трус!!! – снова взревел Леонид Николаевич. - Достаточно было при всех сказать Юлии то, что ты сказал Толику, когда вы курили!!! Дальше Юлька могла бы беситься столько, сколько ее душе было бы угодно, а Машка не чувствовала бы себя обманутой лохушкой! Но за столом ты, козлина струсил, а теперь изворачиваешься, как непотребная девка перед заутреней!
- Да! Струсил! - с вызовом ответил Вадим. - И Вы, если бы хоть чуть-чуть подумали, тоже струсили бы!
- Чтооо?!!!
- Ваша сестра приехала в гости прямо с работы. Где гарантии, что у нее в сумочке не было оружия, которое она спьяну запросто могла бы пустить в ход?
Услышав об оружии, Леонид Николаевич тут же присмирел.
- Нужно было брать Машку с собой, когда ты шел объясняться с Толиком. Тогда она чувствовала бы, что ты ее уважаешь, и не истерила бы. Женщинам очень важно чувствовать наше уважение. Не так уж много они и хотят, если разобраться. Странно, что ты почти дожил до седых …, а такой простой вещи не знаешь!
- Мне встречались совсем другие женщины, - ответил Вадим, - они в моем уважении не нуждались, им милее были либо секс, либо кошелек. Теперь они составляют подавляющее большинство, а такие, как Маша, редкость.
Он помолчал несколько секунд, словно собираясь с силами, а потом обратился к Машке:
- Машенька, я по неопытности снова совершил ошибку. Прости меня, девочка. Больше такое не повторится. Дай мне время разобраться в твоих "тараканчиках".
Машка не ответила ему. Она молча задыхалась от гнева. Вадим подошел к ней и сделал попытку обнять, но неожиданно получил от Машки кулаком в переносицу удар такой силы, что из разбитого носа хлынула кровь.
- Вадим, к Маше, когда она нервничает, прикасаться нельзя! - воскликнула вернувшаяся в кухню Лариса. - Она в таких случаях прикосновений не переносит.
- Молодец, дочка! От души врезала, по-нашему, по-Лазаревски. - обрадовался Леонид Николаевич. - Давай еще разок, на "бис".
Лариса достала из пакета лекарства. Вместе с Леней они выбрали нужный препарат и сделали Машке укол успокоительного.
- Все, Машенька, посиди спокойно. Через несколько минут все пройдет.
Лариса говорила с дочкой успокаивающим тоном, как с маленьким ребенком. Леонид Николаевич в это время занимался носом Вадима.
Продолжение следует...