Старость – не радость. А если не одна, а сразу две? И под полную твою ответственность? Притом обе родные и любимые до слёз?! Случится же иногда такой денёк, когда ты остро ощутишь, как зависит от тебя настроение, и даже здоровье твоих дорогих «предков», и заметим – не очень старых!
Вот ,например, вчера. Внезапно налетела майская гроза. Гром, молнии,
трах-ты-бедах , и на голову даже не снег, а крупный град ! Пусть не на голову, а в оконные стекла, да так, что взвыл и заметался по квартире чёрный кот, во входную дверь со свистом стал протискиваться злобный ветер, и бабушка вскочила, чтоб проверить окна на лоджии. Но споткнулась о ногу дедушки, который выронил чашку с горячим чаем себе, как бы это сказать точнее – в общем, в подол, если бы он у него был. Бабушка упала к ногам дедушки и сильно ушибла руку. Дедушка получил ожог и моральные страдания от чувства вины перед своей подругой, которая не раз просила его не выставлять ногу из-под стола.
Ну, дальше понятно: когда утихла гроза, папа повёз бабушку в травмопункт, где удостоверился, что перелома нет, только, слава Б-гу, сильный ушиб, а мама и старший сын Алекс, споря и нервничая, стали предлагать дедушке разные методы народного лечения.
К ночи стоны затихли, всё устаканилось, и все разбрелись почивать.
Димка, младший Ушаков, ученик 3-его класса, спал беспокойно, так как сочинение про героизм осталось ненаписанным. Леночка , 14 летняя школьница, не успела. найти и выучить стихотворение про радостный Май, а родители переживали, что град побил на даче цветущие яблони и ещё что-то.
Но всё вышенаписанное – это предисловие к следующему, воскресному дню, к тому самому, о котором я упомянула в самом начале – когда младшие
должны взять на себя ответственность и заботу о старшем , временно бездействующем поколении.
Уезжая на дачу с аудитом, родители дали младшим Ушаковым инструкцию, как после завтрака развлекать, или утешать, или отвлекать от
мрачных мыслей ушибленных бабулю с дедулей
Одновременно не забывая про героизм и про радостный Май!
На Алекса рассчитывать не приходилось: он с утра умчался в свой универ
на семинар «Влияние майской грозы на поэтов и прозаиков».
И вот, спустя какое-то время после завтрака, когда обычно старшее
поколение любило покемарить, Димка заглянул к дедушке.
- Ты ещё не заскучал, Иваныч?
- Отстань! – отмахнулся дед и отвернулся к стене.
Ясно, настроение по-прежнему на нуле. Говорить не хочет, а спать не может.
Согласно маминой инструкции, следовало применить Прозу/ру.
С бабулей было проще. Стоило только открыть её любимую авторшу на
Прозе и прочитать небольшую миниатюрку о сарафанчике, где к каждому слову было привязано не менее трёх прилагательных, как бабуля уже сладко подхрапывала.
Димка и сам чуть себя не убаюкал: « Она, как прекрасное,
небесное, потустороннее существо , стояла у большого, утопающего в багряных, закатных, поздних лучах весеннего майского солнца окна ,и её
левая, тонкая, нежная, маленькая ручка теребила мягкие , редкие складки на её розовато-белом, воздушном, в мелких сиренево-фиолетовых цветочках
сарафанчике , а правая ручка….», - и бабушке было уже всё равно, что там делала вторая ручка. Особенно, когда Димка, засыпая, уронил голову на ноутбук, а , пробудившись, начал читать текст с начала.
У дедушки, проплававшего вторую половину жизни на морских пассажирских судах в качестве директора плавресторана, были тоже свои любимые авторы. Дедушка и сам имел свою страничку на Прозе/ру, где опубликовал несколько воспоминаний из своей ресторанно-морской практики, но в основном, использовал её для общения с авторами-моряками.
Правда, все они были сугубо технической профессии, и дедушке их тексты давались с трудом. Но он не сдавался, пытался вникать и обязательно спорить и делать замечания. В этом был весь кайф и смысл его скучного домашнего пенсиона.
Дима передал ноутбук сестре, а сам занялся героизмом, последним сочинением в учебном году. Лена же пошла утешать любимого деда.
- Ну что, дедуленька, почитаем твоего чудо- Абрамова? Я вижу,
у него что-то новенькое, - ворковала Леночка, пристраиваясь с Абрамовым
поближе к диванчику дедушки. Дедуля делал вид, что спит.
- Ну вот, слушай, это уже 10-я глава. « Ланжерон» ожидал нас в Дакаре…"
- Чушь! Ланжерон там быть не мог, - тотчас отозвался дед.
- Вот только не начинай, дед! «Ланжерон» - это название судна! Будешь
перебивать – читать не буду. Итак, слушай. «Мы вылетели в Дакар, где должны были сменить заболевший непонятным вирусом экипаж…»
- Страшное дело,- пробормотал дед и развернулся лицом к внучке.
- Нас было восемь человек: капитан Николай Иванович Дейнега, стармех Птичкин Иван Николаевич, сварщик Вася, забыл его фамилию,боцман Федулкин Пётр Петрович,
кок Силыч С.С, судовой врач Бестяма Игорь, моторист Рыжий К.К. и я – второй механик.»
- Верно, -кончил загибать пальцы дед, - восемь! - Во взгляде деда появился интерес. – А подавальщица им, что. не нужна? Местную решили брать? Эх, ребятки, местным доверяй, но проверяй!
-Перестань ,дед, волноваться, слушай: « Мы везли с собой 5 новых поршневых колец, два дополнительных воздухонагревателя, новую крышку цилиндра вспомогательного двигателя, подавальщицу Наташу и новую крышку для унитаза…» - Дедуля аж подпрыгнул:
- Вот, наконец, молодцы! Девять, значит?... И свою, главное! Молодцы!
- Успокойся, дед, нельзя же так бурно реагировать на подавальщицу! Сиди спокойно, раз уже сел! Читаю: « На приёмку у нас было четыре дня, спешить было некуда. Больной зкипаж уже сняли с судна, но помещения ещё не продезинфицировали. Поэтому капитана временно разместили в каюте судовладельца, врачу и стармеху поставили раскладушки на капитанском мостике, сварщика с мотористом спустили в трюм, мы с Наташей заняли спасательную шлюпку, кок оккупировал радиорубку, а боцман Федулкин,любитель свежего воздуха, захватив плавсредство, ушёл на нос.
Засучив рукава и не поднимая головы, мы переделали за четыре дня массу
работ. Мы ещё раз вскрыли все цилиндры главного, пятицилиндрового двигателя Мицубиси-Акасака, которые были в плачевном состоянии из-за частых поломок, залегания поршневых колец и частых пожаров в подпоршневых пространствах.
Поднятые для моточистки поршни представляли из себя просто грязные и замасленные болванки, канавки колец после чистки становились всё шире и шире, приобретая трапециодальную форму. Запасной поршень был ещё хуже работающих и не пригоден к использованию…»
- Это уже настоящая жуть! –запаниковал дедуля. – Кончай чтение, внучка, и дай чего-нибудь перекусить, типа колбасы! Только запомни, где остановились,Этот детектив надо размотать! С этими поломками дело нечисто! Это я тебе говорю! – Жизнь клокотала в дедуле, уныния и след пропал!
Пришёл пропитанный поэзией Алекс, и на жалобу сестры, что
она всё ещё ищет радостный стиш про весенний месяц май, он открыл в Прозе страницу автора, с которым только что познакомился, и сказал Елене:
-Это то, что надо! Не какие-то сю-сю ля-ля и слюни в придачу, а настоящие, трезвые, мужские правильные стихи! – и он вдохновенно продекламировал:
Приходит май в фаворе ожиданий,
в разгуле солнца, в мареве надежд,
в осуществленьи таинства мечтаний
и в облегченьи тяжести одежд,
в увеличеньи длительности днЕвной,
- Перестань, Алик,! Может быть, это и твоё, но мне надо совсем иное, светлое, душевное. Боюсь, ты этого не поймёшь. Душу лечат лирикой!
И я нашла такое, слушай. – И Лена с волнением стала читать:
Любовный вирус носится в Крыму
по-пушкински все возрасты пленяя,
тебя не видеть не могу ни дня я,
и счастлив, что подвержен я ему.
Иммунитета не было, и нет –
поёт душа, в озноб бросает кожу,
а если не влюбляется поэт,
то он поэт не настоящий всё же.
Иначе, как строкою объяснить
незамутнённо, с чистотой и болью,
что для души божественная нить –
поэзия, что связана с любовью.
А за окном две горлицы, воркуя,
в цветах акаций тонут, как в дыму,
любовный вирус носится в Крыму –
тебя ни дня не видеть не могу я…
- Стоп, сестрица, ведь это про любовь, а не про май, - стал возражать Алекс.
- А любовь когда бывает? Весною, в мае. А акация когда цветёт?! То-то и оно!
Не будь буквоедом, Алекс!
В миниатюре использованы
стихи крымских поэтов А.З. и В.Е.
а также цитаты из рассказов двух прозаиков любимого сайта.