С возрастом начинаешь ценить влечение к слабому полу не больше – это будет не совсем точно - а, скорее, острее, болезненнее, что ли. И причина кроется не в старческой сентиментальности, отнюдь, просто с годами приходит осознание всей прелести этого уникального явления, коим Природа-Мать одарила самовлюбленных представителей, в сущности никчемного, племени самцов. Согласитесь, начиная с момента непорочного зачатия и до эпохи искусственного осеменения, роль производителей неуклонно катилась под гору: от обременительной куртуазности до приятного времяпрепровождения.
И как прикажите с подобными мыслями паковать рюкзак на открытие весенней охоты на пернатых?
Ну, я еще понимаю, отстоять вечерку на вальдшнепа - поди знай, отчего натужно хорхает лесной кулик. Может, простыл или поперхнулся чем? Короче, вполне реально найти оправдание для рокового выстрела.
Иное дело - охота с подсадной уткой. В данном, конкретном случае примирить ностальгию по фривольной юности с инстинктом охотника-мамонтятника довольно проблематично. Позвольте поделиться некоторыми секретами – авось, да кому-то пригодятся.
Крякуху выбирал со знанием дела: неказистую и многообещающе молчаливую.
Первая неделя прошла относительно спокойно. Маня копалась в прибрежном мусоре и о продолжении рода явно не помышляла. Женихи, благо невест в округе хватало, платили мужененавистнице той же монетой. Моя собачка от скуки считала ворон и корчила рожи нахально дефилирующим под носом ондатрам. Не скрою, порой раздражала амурная возня на соседних болотцах, но я крепко держал себя в руках, исполняя роль наивного созерцателя перед полотном «Содом и Гоморра» кисти Мийо Ковачича.
Ближе к закрытию сезона у водоплавающих, видимо, образовался перекос в соотношении желающих вступить в законный брак, и далеко не в пользу темпераментных щеголей. Ласковый весенний ветерок все подносил и подносил табунки истосковавшихся по женскому вниманию селезней, тогда как наиболее дальновидные уже вовсю эксплуатировали принцип: «Кто первый прилетел, тот на утку и сел».
Пробил час моей фригидной подсадной. Один за другим опоздавшие пикировали на обезумевшую от страха Маню. Ее не спасали истошные вопли, типа «Ратуйте! Куда смотрит «Общество охраны дикой природы?!» Занятые члены этого весьма достойного учреждения находились далеко, а сексуальное домогательство приближалось с решимостью революционного паровоза. Пришлось протянуть лишенке руку братской помощи. Я палил из полуавтомата у Мани над головой, стараясь не задеть ни жертву, ни распалившихся агрессоров. Собачка, памятуя, что «один еврей за компанию повесился», подключилась к процессу с жаром нерастраченных чувств. Как только она открыла рот и высказала наглецам все, что может испытывать по отношению к мужскому полу неразвязанная сука, ошалевшие женишки мигом приуныли. Наиболее стрессоустойчивые еще какое-то время кружили на безопасном расстоянии, ублажая эротические фантазии видом Маньки на оттаявшей кочке. Кособокая весталка, успокоившись, прихорашивалась и подбадривала легавую: «Так их, паскудников, так!» Однако и они, уяснив бесперспективность дальнейшего, ретировались в небеса, прожужжав на прощание непечатное.
К последнему дню пребывания в охотничьих угодьях консервы и сочувствие к чужому либидо подошли к концу. Очень хотелось кушать и сфотографироваться с трофеем. Как всегда в критических ситуациях, решение пришло спонтанно и отличалось оригинальностью, свойственной натурам творческим и незаурядным. Запершись в сарае, я пошептался с Маней и, пусть и с большим трудом, но уговорил барышню принять участие в опасной затее.
Едва рассвело, мы отправились топтать бровки меж бесчисленных Шатурских болот. Непосвященная в наши планы собачка трусила вслед, поминутно тычась в мои сапоги с немым вопросом: «Кого, хозяин, валить будем?» Я стойко держал МХАТовскую паузу, пока она не уточнила: «Ежели медведя, то уволь – не в настроении». Возмутившись откровенным проявлением предательства, пнул подельницу под зад, мол, и без тебя справимся. На том и порешили.
Отмахав пару верст, вышли на край заросшего по уши торфяника. Обычно в этом месте шхерились либо холостые чирки-трескунки, либо беглые дачники. Поправил Маньке прическу и высадил под куст. Собаке наказал притвориться брошенным за ненадобностью половичком – немым, глухим и толерантным. Зарядил усиленную «тройку», изготовился к стрельбе.
Ждать пришлось довольно долго. По всей видимости, в Манькиной душе боролись противоречивые чувства и никак не соглашались на мировую. Только когда в моем животе заурчало похлещи, чем в утробе голодного тигра, крякуха уловила тонкий намек на толстые кулинарные обстоятельства и пришла к единственно правильному решению: «Лучше побыть пару минут униженной, чем навсегда переваренной».
Пронзительная Манькина осадка могла совратить даже святого! Ежи повыскакивали из нор, старый мошник рухнул с вершины такой же древней сосны, аккурат на голову одноглазого лисовина. В результате один еж вывихнул лодыжку, глухарь плечо, а рыжий лишился второго ока.
Я, кончено же, люблю животных - даже сырых - но не до такой степени, чтобы в последний день сезона, исполнять обязанности Айболита.
- Наддай, Маня, наддай!
Моя просьба больше смахивала на угрозу и Манька зашлась в любовной истерике.
Ага! Вот и он!
Вяло перебирая немощными лапками, из ряски выплыл трофейный кряковой. Экземплярчик годился Маньки в дедушки, а мне – в одноклассники. Побитый молью новобрачный, нехотя, приблизился к оторопевшей невесте, и уставился, не моргая. Придя в себя, Манька еще несколько раз выдала отчаянную осадку. Ноль эффекта. Сделав нечеловеческое усилие, оскорбленная Манька нырнула с головой в трясину. На поверхности осталась покачиваться филейная часть… Покраснели не только жабы, но и тертый жук-короед. Ни один мускул не дрогнул под брачным нарядом селезня.
- Этот определенно наш! – выдохнула легавая.
До сих пор не пойму, каким образом собачка раскусила мой замысел.
Бах! и упертый импотент легко расстался с жизнью, в «сущности никчемной», как мы уже вскользь упоминали в начале повествования.
16.02.17