Феофанов сказ 3
Следует стремиться увидеть в каждой
вещи то, чего ещё никто не видел и над
чем ещё никто не думал.
Г. Лихтенберг
Вещь самостоятельна, поскольку она
может наличествовать во всех
возможных ситуациях.
Л. Витгенштейн
Весна грешила вероломством. Только успело всё живое прочувствовать благость столь ожидаемого тепла, и даже почки то тут, то там проклюнулись на некоторых деревьях, как серая хмара, нависшая над городом, заставила всех вздрогнуть: крупными снежными хлопьями она вдруг одарила изумлённый от такой напасти люд. В смуте этой нежданной весенней метели бесследно исчезли всякие надежды на весенние приятности и радости. Сырость, слякоть, хладные порывы ветра и всеобщая промозглость вершили повсеместно расправу над всем теплокровным и жаждущим согрева. Но через пару дней им уже мечталось о прохладе. Ясное небо, палящее солнечное светило, ошеломлённый градусник, застывший на отметке плюс 24. И вакханалия обнажённости женских тел. Куда ни глянь: покатость и выпуклость плеч, бюстов ягодиц, подставленных под ласку прилипчатых сладострастных солнечных лучей. Всеобщий разлив тестерона. И тут природе пришло в голову снять клип к достаточно уже позабытой туристской песне, начинающейся словами:
Солнца не будет – жди, не жди!
Третью неделю льют дожди…
И ей, природе, не было дело до того, что невольными статистами в её затее оказались все те, кому надо было, вольно или невольно, перемещаться по городам и весям под многопудьем воды, низвергающейся из небесной хляби. И на вопрос из этой же песни: «Как не устанет дождик сечь?» - оптимистического ответа никто не находил. Его не искали и невольные затворники, что находились в одной из комнат добротного особняка. Один из них стоял у окна и созерцал эту беспредельную «мокрень», как всю эту дождливую ненасытность называл его юный сотоварищ. Не многие, наверно, знают, что роботы любят проводить много времени у окон. Они, окна, предоставляют им возможность, наблюдая за этим изменяющимся миром, погружаться в мир собственных ощущений и чувств. Казалось, что в той, заоконной жизни, есть нечто такое, что служит неким инициирующим началом к всплеску самоощущений их искусственного сознания. Феофан Стратегович, модифицированный биоробот-ментор GF17*НуИ, прислонившийся лбом к стеклу и одновременно припавший плечом к косяку окна, напоминал чем-то фигуру Евгения Базарова из романа Тургенева «Отцы и дети», когда тот после признания в любви вот также же вперился лбом в освежающую прохладу оконного стекла. Повествователь не сообщил читателям, что виделось этому сверженному с пьедестала своего высокомерия, но что касается Эффесеча, то он наблюдал стремление бурных потоков дождевой воды, что текли вдоль бордюров, отделяющих тротуары от проезжей части. И если прислушаться, то можно было услышать, как от окна, где маячил его согбенный силуэт, беспрерывно, как будто заело иглу на патефоне, доносились, чуть приглушённо, одни те же слова в назойливом повторении:
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал.
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
- Я так знал. Очеловечение робота достигло наивысшей степени. Неужели, Эфф, ты впал в меланхолию? Нас, людей, такое состояние ни до чего хорошего не доводило. А что будет с тобой, роботом, я боюсь и представить. Но что касается меня, то ещё несколько минут, и я начну тебе подпевать в унисон:
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
Пожалей бедного ребёнка, не души его своей вселенской тоской. Ему вполне хватает этой тотальной мерзкой «мокрени». И как такое количество воды до этого хранилось на небе? Нет, лучше вопросить, где оно удерживалось на нём? Вот если бы…
Феофан при последних словах вздрогнул всем своим псевдочеловеческим торсом, замолчал и развернулся к Родьке. На лице его появилась улыбка, представляющая собой смесь радости и удивления:
- «Ужели слово найдено?» - могу я воскликнуть вслед за поэтом. Родька, ты светоч моей электронной души! Ты мой ангел избавитель и вдохновитель!
- Эфф, цитируя Пушкина, ты заставляешь меня задаться вопросом, чьё ты творение: всевышнего или человека? У тебя есть ответ на это моё затруднение?
- Посмотри в мои технические сертификаты. Там найдёшь все ответы.
- Сертификаты, говоришь. А где в них сказано, что «это изделие» не может впадать в хандру. Надеюсь, тебе известны вот такие строки твоего Пушкина:
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче русская хандра
Им овладела понемногу
- Мною ничего не овладело, и никуда я не впадал. Я не Дон, которому надо куда-нибудь впадать, скажем, в Азовское море. Я бы на его месте, если уж приспичило впадать, то впал бы в Каспий. Всё как-то престижней. Да заодно и с матушкой. Негоже батюшке быть вдали от матушки. И ни тоска, ни хандра, ни сплин, ни меланхолия, ни уныние, ни грусть, ни кручина, ни ипохондрия, ни нудь и никакая другая напасть: ни русская, ни английская, ни южноафриканская, прости меня, мой технический бог, мною не овладели. Понимаешь, я находился в состоянии глубокой за-дум-чи-вос-ти. Повторяю для особо впечатлительных: в за-дум-чи-вос-ти. Уяснил, знаток чувственных состояний модифицированных роботов последнего поколения, гордости робототехники нашего времени. Корифей Айзик о таких и не мечтал, смею тебя заверить.
- Остановись, ради всех святых. Совсем заморочил мне голову. Кто такой Айзик? Причём тут батюшки и матушки? И над чем твои нечеловеческие мозги размышляли столь тягостно, что ты впал в вокал. Заметь, не самый приятный как по исполнению, так и по содержанию: я вздрагиваю, как представлю эту жуткую картину наяву:
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал.
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
- Вот почему мы, роботы, ничего не воображаем, не допускаем, не представляем. Реальность, факты, достоверность – вот наши аргументы. Это ваше, гуманоидное, сознание готово пуститься во все тяжкие и впасть в ирреальный мир, подчас заменяя им окружающую данность. Хотя сегодня, с твоей подачи, я готов впасть в этот грех. Но об этом после. Что касается Айзика, то стыдно тебе не знать того, кто впервые обосновал принципы взаимоотношений человека и роботов в те времена, когда последних ещё не было в помине. Именно он прописал нравственные законы для роботов и сформулировал три закона роботехники. Очень советую тебе ознакомиться с творчеством Айзика Азимова, американского писателя и учёного, родившегося во второй день 1920 года в маленьком местечке Петровичи, что в Смоленской области России. И ещё я рекомендую тебе обязательно прочесть его рассказ «Уродливый мальчуган». Он один из самых моих любимых. Дух захватывает от тех проблем, что волнуют автора в нём.
- Ты просто меня сегодня вгоняешь в тупик. Не могу себе представить робота, у которого «дух захватывает» после прочтения художественного текста, фантазии, по большому счёту. Ты что вырождаешься в человека? Зачем тебе это надо? Или во всём виновата эта достовучая «мокрень», будь она неладна!?
- Я уже сказал тебе, что никуда я не впадаю и ни в кого не вырождаюсь и не перерождаюсь. «Каким я был, таким остался», - как пелось в одной старинной песне. Только я не орёл степной и не казак лихой, а робот GF17*НуИ, чем и горжусь. А что до твоего вопроса о матушках и батюшках, то мне кажется, что в твоём возрасте стыдно об этом спрашивать. Совершенно детский вопрос.
- Уж больно ты на меня наехал тогда. Вот я захотел тебя уесть. Я, конечно, знаю и про Волгу-матушку, и про Дон-батюшку. Но вот о причине своей задумчивости ты так и поведал мне. Не пора ли?
- Пора, мой друг, пора. Я был занят поиском того, чем мы с тобой могли заняться сегодня, и не находил. Ни одной идей. И вдруг ты говоришь: «Если бы…» И меня сразу озарил: «Вот она идея!» Ты ведь хорошо знаешь, что всё проистекает в трёх аспектах: в прошлом, настоящем и будущем. Первые два отражают реальные обстоятельства, последний – гипотетические, возможные с разной степенью реализации. Но есть ещё один аспект – сослагательный. Он имеет отношение к тем обстоятельствам и последствиям из них, что могли произойти в прошлом, но уже достоверно известно, что они не произошли. И здесь любопытно узнать, как некие вещи повлияли на ход истории, и если бы не они, то предположить, что бы происходило в таком случае. Так что давай впадём в грех по созданию фантазий ирреального прошлого. Есть возражения?
- Я правильно понимаю, что ты, мой великий затейник, скажем, предлагаешь поразмышлять над тем, чтобы было бы, если бы моим родителям что-то помешало встретиться, поэтому я не родился бы, нашего теперешнего разговора не было, но эта «мокрень» всё же была, и в этой комнате кто-то другой напевал бы:
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела и - ага...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал...
Вот пуля пролетела, и товарищ мой упал.
- По сути верно. По содержанию вздор. Ты спросишь почему? Тогда возьми мой плед, закутайся в него, сядь в кресло и, попивая горячий чай с бубликами, послушай меня. А я обоснуюсь вот здесь, на своей прелестной оттоманке, и начну первую историю.
Как ты помнишь, я тебе уже рассказывал об одном любопытном обстоятельстве, связанном с французскими солдатами во время египетской кампания Наполеона в 1798 году. Это история произошла в то же время, в один из военных эпизодов того же заграничного похода французской армии. Смертоносная пуля, выпущенная безымянным арабом, летела в расположение иноземных захватчиков. И если бы она, пуля, могла петь, то, вероятно, напевала бы: «Близок уж час торжества моего», предвосхищая рондо Фарлафа из оперы «Руслан и Людмила». И об этом моменте её торжества хорошо сказал поэт-бард Окуджава:
Ну а как стрельба пойдёт,
Ну а как стрельба пойдёт,
Пуля дырочку найдёт.
Ей не жалко никого,
Ей попасть бы хоть в кого.
Хоть в чужого, хоть в свово.
Нет, «свово» она не хотела убивать, и любого из врагов тоже, ей нужна была дырочка в определённой голове и ни в какой другой. Поэтому она летела на высоте чуть более полтора метра, ибо такого роста был французский главнокомандующий, одетый в полевую генеральскую форму
республиканского образца. Именно в его голове пуля дырочку собиралась найти. И нашла бы, если бы… Если бы Наполеон, именно его голова нужна была этой неумолимой вершительнице судеб, не заметил, что у его ботфорта развязались тесёмки. Он тут же наклонился, чтобы устранить непорядок. И в этот момент его голова разминулась с убийственным посланием арабского солдата. Пуля пробила генеральскую треуголку и нашла дырочку в голове сзади стоящего французского офицера. Наполеон Бонапарт уцелел, и его ждала великая жизнь с великими делами и событиями, семнадцатью ошеломляющих лет побед и шестью лет тягостного одиночества в плену на крошечном острове-скале Святой Елены, затерянного в Атлантическом океане. Но если бы… Но если бы тесёмки развязались позже, и если с ними вообще ничего не случилось? И пуля дырочку нашла бы всё же в голове этого гения? Какой была бы мировая история без него, изменившего судьбу Европы и поставившего Россию перед трагической дилеммой: быть или не быть. Давай представим, чтобы случилось, если бы эта египетская пуля достигла своего часа торжества. Не было бы прежде всего 18 брюмера VIII года Республики (9 ноября 1799 года по Григорианскому календарю). Республика, порождение Великой французской революции 1789 года, устояла бы, и не было бы реставрации монархии Бурбонов. А поэтому трудно предположить возможность событий июля 1830 года, уничтоживших её, и приведших Орлеанский дом на императорский трон. Не было бы и революции 1848, вернувшей Франции республиканское правление. И, конечно, президентом Республики не был бы избран племянник Наполеона Бонапарта Шарль Луи Наполеон Бонапарт, который позже, в 1851 году, осуществил государственный переворот и восстановил вновь монархию. Как и не произошли события восьмидесятых годов девятнадцатого века: войны Франции с Пруссией и поражения первой, провозглашения новой Республики, падения Парижа, героической эпопеи Парижской коммуны и жесточайшего террора против инакомыслия во Франции – около ста тысяч было казнено. И красный флаг мог так и не появиться на баррикадах, и он рисковал не стать символом борьбы с тиранией в последующие времена. Да и марсельеза не звала бы на бой последний и суровый. Если бы только пуля дырочку нашла…
Если бы пуля дырочку нашла, не было нашествия Наполеона на Россию, не было бы бородинского сражения, не горела бы Москва. Не был бы написан роман «Война и мир», не было бы «Гусарской баллады». Не вопрошал бы лермонтовский персонаж:
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
Нечего было вспоминать. Не было всего этого: ведь пуля всё же дырочку нашла, и сколько тысяч жизней она сохранила, пролитие какой людской крови ей удалось предотвратить.
- Ух, ты! Одна пуля, одна дырочка и такие возможные исторические последствия! С одним я не согласен. Это с твоим выводом о недопущенных ею потоков человеческой крови. Я думаю, что так или иначе, но кровь всё равно бы пролилась, как мне известно из учебников, противоречия в государствах Европы тогда были очень острые: и политические, и экономические, и религиозные, и даже этнические. Покой Европе только бы снился, как сказал бы папин Блок, вечный бой, жестокий и кровавый,– вот был бы её удел. И сколько пуль нашли бы свои дырочки. Не счесть.
- Ты, безусловно, прав. Но предположение о потерях не столь омрачает, чем знание о достоверных уронах, об уже известных безвозвратно потерянных жизнях.
- Кстати, мне известен такой подход к истории, какой ты сейчас продемонстрировал. Он называется альтернативная история. Как-то моя учительница по литературе его нам проиллюстрировала примером. Было очень интересно. Мы изучали творчество Лермонтова. Вернее, она рассказывала нам его биографию. И она спросила нас, чтобы произошло, если бы на одном званом вечере, на котором поэт присутствовал, не запала клавиша на рояле? Представь. Дом генерала Верзилина. Блестящее общество. Офицеры ухаживают за дамами, ведут галантные разговоры. Князь Трубецкой играл на рояле что-то бравурное, громкое. Лермонтов с Львом Пушкиным сидели рядом на диване, обмениваясь острыми шутками в адрес присутствующих. За мощными аккордами князя многое из того, что они произносили, другим не было слышно. И тут одновременно произошло совпадение нескольких обстоятельств: в зале появился Мартынов, Лермонтов, увидев его, тотчас отпустил в его адрес остроту, князь Трубецкой в этот момент вдруг остановил игру: запала клавиша на инструменте, на котором он музицировал, все и в том числе Мартынов ясно услышали ядовитую насмешку, произнесённую поэтом в адрес вошедшего.
Затем обида оскорблённого Мартынова, взаимная высокомерие, вызов на дуэль, поединок у подножья Машука и гибель безвременная поэта. И если бы клавиша не запала… И Мартынов, ничего не услышав, принялся бы обхаживать свою пассию, и вечерний раут продолжался привычным чередом. Каким богатством тогда была бы вознаграждена русская литература, получив Лермонтов долгие годы для творчества. Ведь ей, и только ей, хотел он в то время посвятить свою жизнь, уже собираясь уйти с военной службы.
- Я тут извлёк из своей скромной памяти две цитаты в подтверждение только что тобой сказанного о возможной будущности этого поэта, если бы клавиша не запала. Первая принадлежит самому Лермонтову, а вторая – Даниилу Андрееву, известному русскому поэту-мистику и мыслителю. Послушай:
Зачем я жил? Для какой цели я родился? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные…
В победе утверждающего начала и в достижении наивысшей мудрости и просветленности творческого духа и лежала несвершённая миссия Лермонтова. <…> Вся жизнь Михаила Юрьевича была, в сущности, мучительными поисками, к чему приложить разрывающую его силу. <…> Какой жизненный подвиг мог найти для себя человек такого размаха, такого круга идей, если бы его жизнь продлилась еще на 40 или 50 лет? <…> Возможно, что этот титан так и не разрешил бы никогда заданную ему задачу: слить художественное творчество с духовным деланием и подвигом жизни, превратиться из вестника в пророка.
Но мне лично кажется более вероятным другое: если бы не разразилась пятигорская катастрофа, со временем русское общество оказалось бы зрителем такого - непредставимого для нас и неповторимого ни для кого жизненного пути, который привёл бы Лермонтова-старца к вершинам, где этика, религия и искусство сливаются в одно, где все блуждания и падения прошлого преодолены, осмыслены и послужили к обогащению духа и где мудрость, прозорливость и просветлённое величие таковы, что всё человечество взирает на этих владык горных вершин культуры с благоговением, любовью и с трепетом радости.
Мне трудно не согласится с мнением Даниила Андреева о масштабе личности Михаила Юрьевича. Погибнуть в неполные 27 лет и успеть оставить литературное наследие мировой значимости. И ещё в этом плане. Лев Толстой, уже создавший «Войну и мир», среди писателей прошлого находил равного себе только его, убитого в курортном местечке Пятигорск.
Вот кого жаль, что рано так умер! Какие силы были у этого человека! Что бы сделать он мог! Он начал сразу, как власть имеющий. У него нет шуточек, шуточки не трудно писать, но каждое слово его было словом человека, власть имеющего. Тургенев - литератор, Пушкин - был тоже им, Гончаров - ещё больше литератор, чем Тургенев; Лермонтов и я - не литераторы.
При всей спорности этого утверждения меня одно впечатляет: гений Толстой признаёт равновеликость себе гения Лермонтова. Известно, как Лев Толстой повлиял на русскую культуру и мировоззрение россиян. И тут надо вопросить, а как бы изменилось русское общество под влиянием идей Лермонтова, дожившего бы до 80-х годов XIX века и создавшего бы произведения неведомой сил и значимости? Если бы не запала клавиша под пальцами князя Трубецкого вечером 13 июля 1841 года.
- Я вот тут тебя слушал, и мне вспомнился один факт, о котором нам рассказал преподаватель математики. Время от времени он на своих уроках делает экскурсы в историю математики, знакомя нас с некоторыми любопытными обстоятельствами из жизни великих математиков прошлого. Не буду об этом говорить подробно. Но трагическая судьба французского математика Эвариста Галуа весьма меня впечатлила. Я только что нашёл в гугле вот такое сообщение, опубликованное в газете:
Юный Эварист Галуа, двадцати одного года, хороший математик, кроме того известный своим пылким воображением, умер от острого перитонита, вызванного пулей, выпущенной с 25 шагов.
Gazette des H;pitaux от 7 июня 1832 года
Он, как и Лермонтов, тоже погиб на дуэли. Накануне смерти он сделал ряд важных открытий в математике, которые повлияли на развитие этой науки. Многие поклонники его таланта справедливо считают, что проживи он до преклонных лет, наше представление о мире было бы другим, благодаря его гениальным несделанным открытиям. И я не думаю, если ещё другой пример такой исторической утраты какой-нибудь личности в столь юном возрасте, которая могла изменить мир, если бы ни ранний её уход из жизни.
- Весьма спорное утверждение. А что скажешь, если я поведаю о смерти в девятилетнем возрасте, в корне изменившей историю России?
- Ужель такое возможно? Кто тот несчастный, чья жизнь оборвалась так рано?
- Увы, возможно, как это не печально. Но начну издалека. У детского писателя Самуила Маршака есть незамысловатое стихотворение для детей, написанное в 1955 году. Могу процитировать отрывок из него по памяти. И не удивляйся, что я это помню. Мне и самому странно, как много у меня в голове всяко разного застревает само по себе. Хотя иногда оно и неожиданно пригождается. Как и вот этот отрывок.
Подарок именинный -
Отличный
Перочинный
Стальной
Складной
Карманный нож.
Шестнадцать лезвий
В нём найдёшь!
У каждого из них своё
Вполне удобное жильё.
И все они работники, -
Усердней не найти, -
Садовники и плотники,
Помощники в пути.
Есть между ними мастера,
А есть и подмастерья.
Давным-давно прошла пора,
Когда чинили перья.
И всё ж -
По правилам старинным -
Нож
Называют перочинным.
Если в судьбе Лермонтова печальную роль сыграла рояльная клавиша, то в судьбе этого исторического персонажа такую роль сыграл, как ты теперь понимаешь, перочинный ножик, полезности которого так живописал поэт. Но одну его особенность он забыл упомянуть. Вернее две особенности. Первая – с его помощью можно играть в тычки. Правила этой игры не изменилось за четыреста с лишним лет. Ведь тот день, когда наш герой играл в неё, был 15 мая 1591 года. Игра была несложной по правилам, но захватывающей. На земле проводилась черта. Играющие по очереди становились у этой черты и бросали нож вперёд собой так, чтобы он воткнулся лезвием в землю. Побеждал тот, кто дальше бросит, при этом условие насчёт лезвия должно быть выполненным. Победителя на этот раз в этой игре не было. Один из игравших мальчиков, девятилетний Дмитрий, упал и наткнулся шеей на нож. И погиб от большой потери крови. Вот как об этом рассказала его кормилица Арина Тучкова:
Она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь чёрная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножом покололся, и она царевича
взяла к себе на руки, и у неё царевича на руках и не стало.
Да этот мальчик был царевичем, внуком Ивана Грозного, от которого он и унаследовал болезнь – падучую эпилепсию, «чёрную немочь», как тогда её называли. Через семь лет умирает старший брат погибшего – царь Федор Иванович, не оставив наследника престола. Если бы не нож, следующим русским царём стал бы Дмитрий Иванович. И тогда бы не прервалась династическая линии Рюриковичей на российском престоле, ведущей своё начало от Ивана Калиты. И не пришли бы на царствование Романовы, не было бы их трёх вековой династии. В таком случае не было бы ни Бориса Годунова, ни Петра Первого, ни Екатерины Второй, ни прочих самодержцев, в том числе и Николая Второго, последнего из них. И, возможно, не было бы ни Октябрьского большевистского переворота, ни Советского Союза, ни Сталина… Трудно себе представить, какой была бы история не только российского государства, но и всей европейской цивилизации. Если бы не перочинный ножик на монастырском подворье в начале последнего десятилетия XVI века… Вот об этой его способности, способности к убийству и не сказал поэт. И он был прав, ведь он писал для детей. Надеюсь, тебя не очень испугала эта особенность перочинных ножей?
- Я думаю, ты не для того мне всё это рассказал, чтобы я был осторожен с моим перочинным ножом. Хотя меня такая постановка вопроса впечатляет. Но пуля, клавиша, перочинный нож – все эти предметы оказались способными или нет изменять судьбы людей, влиять на дальнейший ход истории. И это заставляет задуматься над загадкой: что управляет мной, моей жизнью, моей судьбой? Всё ли в моей воле, всё ли зависит от моего выбора, от моего предпочтения? Но сейчас я не хочу над этим размышлять. Я устал от нашей беседы. Давай возьмём зонтики и пойдём гулять под дождём.
- Роботы не любят гулять. А под дождём тем более. Не вижу в этом ничего приятного. Сырость, слякоть… мерзопакостность одним словом.
- Ты меня обрадовал, Эф. Процесс твоего очеловечивания не зашёл так далеко, что ты мог бы совершать глупости. Такие, например, как бродить под дождём и получать от этого удовольствие. И тебе не понять молитвы Карамзина:
Мать любезная, Природа!
От лазоревого свода
Дождь шумящий ниспошли
Оросить лице земли!
Всё томится, унывает;
Зелень в поле увядает;
Сохнет травка и цветок -
Нежный ландыш, василёк
Пылью серою покрыты,
Не питает их роса...
Пойду и я под дождливые небеса, пусть и меня оросит небесная влага…
- Ступай навстречу этой мокрени, а я тем времени подремлю под музыку Фрескобальди: она меня очень умиротворяет и приводит мои электронные мозги в удивительную гармонию. Я думаю, что писал он свою музыку специально для роботов. Очень она их впечатляет. По себе знаю.
- Счастливы композиторы, им не дано было предугадать, где их творения найдут свой адресат. Средневековая музыка ублажает роботов. Кто бы мог подумать. Странными сторонами иногда поворачиваются к нам привычные предметы и сущности. Все эти пуговицы, клавиши, перочинные ножи, пули и зонты. Буду под дождём об этом размышлять. Милейший Эф, передавай Фреско привет. Интересно, как скоро ты задремлешь под его клавесины и скрипки?
- Он ещё и потешается надо мной. Как я понимаю старика Фамусова, когда тот бормотал, вздыхая:
Что за комиссия, Создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
Я хоть и не отец, а он ещё не взрослый, и даже не девчонка, но как тяжела эта ноша вразумления человеческой личности. Только в Фрескобальди нахожу отдохновение. Послушаю-ка я сегодня его меланхоличные канцоны. Плед, оттоманка, средневековые мелодии и дождь за окном – что ещё надо биороботу-ментору GF17*НуИ на склоне лет.