Диалектика и законы природы Ч. 1. Анализ законов

Являются ли известные диалектические законы действительно всеобщими законами природы? Во времена социализма сама постановка такого вопроса выглядела бы просто неуместной. Но времена меняются, меняются идеологии и теории, критерии и оценки. Вместе с социализмом отошел на задний план марксизм, а с марксизмом – материалистическая диалектика, являющаяся его составной частью.
Однако вопрос существования и понимания всеобщих законов может оказаться для человечества настолько важным, что отнестись к нему пренебрежительно или предвзято, было бы непростительной ошибкой. Объективная истина ведь не может зависеть ни от течения времени, ни от идеологических, политических или каких-то иных подобного рода установок.
Если законы материалистической диалектики действительно являются объективными, тем более, – всеобщими законами природы, то это необходимо признать и принять. Если же – нет, то  это также необходимо и принять и  признать. Поставим же перед собой цель, соизмеряя ее с возможностями, дать утвердительный или отрицательный ответ на этот весьма и весьма непростой вопрос.


1.1. Мы говорим «количество», подразумеваем «качество»

Диалектические законы были разработаны немецким философом Г.В.Ф. Гегелем в его фундаментальном труде «Наука логики». Исходным положением философии Гегеля является тождество бытия и мышления, согласно которому все проявления окружающего мира являются  проявлением  некой идеи, духа, понятия. Это означает, что исследуемые Гегелем законы мышления могут выступать одновременно и в роли законов окружающего нас материального мира.

Здесь надо отметить, что сам Гегель никаких законов не формулировал. Конкретную формулировку диалектических законов произвели основатели марксизма, ссылаясь на теоретические разработки Гегеля.  В советских учебниках по диалектическому материализму система всеобщих законов материалистической диалектики обычно представлялась в таком виде:
1. Закон единства и борьбы противоположностей.
2. Закон перехода количественных изменений в качественные и обратно.
3. Закон отрицания отрицания.
Первоначальная же формулировка диалектических законов, данная Фридрихом Энгельсом в его книге «Диалектика природы»  выглядела несколько иначе:
1. Закон перехода количества в качество и обратно.
2. Закон взаимного проникновения противоположностей.
3. Закон отрицания отрицания.

Энгельс отмечает ошибку Гегеля, которая «заключается в том, что законы эти он не выводит из природы и истории, а навязывает последним свыше как законы мышления» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 384).   Следующей фразой Энгельс, как принято образно говорить, «переворачивает логику Гегеля с головы на ноги»:

«Отсюда и вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир – хочет ли он того или нет – должен сообразоваться с логической системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени развития человеческого мышления. Если мы перевернем это отношение, то все принимает очень простой вид, и диалектические законы, кажущиеся в идеалистической философии крайне таинственными, немедленно становятся простыми и ясными как день» (Там же).

Однако дальнейшие шаги Энгельса вызывают, увы, вполне обоснованное недоумение. Великий мыслитель, исправляя ошибку Гегеля, тут же сам ее и повторяет! Если Энгельс утверждает, что всеобщие законы природы надо выводить не из мышления, а искать в самой природе, то почему же сам Энгельс этих законов в природе не ищет? Вместо этого он берет уже готовые законы, полученные все-таки из  мышления, и объявляет их законами природы. Вот тебе и «перевернул с головы на ноги». Перевернуть то, может, и перевернул, но складывается такое впечатление, что вместе с законами «перевернулся» и сам.

Все последующие рассуждения Энгельса по поводу диалектических законов напоминают школьное подтасовывание решения  задачи под найденный в конце задачника ответ. А ведь и правильность ответа в данном случае  никто даже не гарантировал. Критический анализ учения Гегеля о законах природы – вопрос отдельный и лежит в несколько иной плоскости, поскольку сам Гегель изучал скорее логику, чем природу. Но когда гегелевские законы с легкой руки Энгельса становятся всеобщими законами природы, то и «спрашивать» с них надо именно как с законов природы безо всяких скидок и натяжек.

Рассмотрим некоторые аргументы, которые приводит Энгельс в доказательство существования в природе «закона перехода количества в качество и обратно». В своей книге он пишет:

«Закон перехода количества в качество и обратно. Закон этот мы можем для наших целей выразить таким образом, что в природе качественные изменения – точно определенным для каждого конкретного случая способом – могут происходить лишь путем количественного прибавления либо количественного убавления материи или движения (так называемой энергии).
Все качественные различия в природе основываются либо на различном химическом составе, либо на различных количествах или формах движения (энергии), либо, – что имеет место почти всегда, – на том и другом. Таким образом, невозможно изменить качество какого-нибудь тела без прибавления или отнятия материи либо движения, т.е. без количественного изменения этого тела» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 385).   

Эти слова Энгельса надо понимать так, что количественные и качественные характеристики любого природного объекта находятся в неразрывной функциональной связи и изменение одной из характеристик, пусть даже «точно определенным для каждого конкретного случая способом», в конечном итоге  неотвратимо повлечет за собой изменение  и другой характеристики. Иными словами, качественные параметры объекта определяются количественными и наоборот. Не зря же в формулировке самого диалектического закона фигурирует словосочетание «и обратно».

Еще раз приходится сожалеть о том, что исследователь такого класса не взялся за изучение природы сам, а пошел на поводу авторитета Гегеля. Дело в том, что условие рассматриваемой задачи надо изначально формулировать иначе, а именно: «От чего зависят, чем определяются качественные характеристики природных объектов?». Такая формулировка допускает, что качество может зависеть не только от количественных, но и от каких-то других причин, параметров, характеристик. Однако Энгельс в своих рассуждениях даже не допускает подобной мысли. Наоборот, буквально «держа в руках» эти «другие характеристики», он проявляет чудеса изворотливости, чтобы их не замечать.


1.2. Иллюзии триумфа

Давайте-ка попробуем провести, так сказать, альтернативный анализ взаимосвязи и взаимоотношения количественно-качественных характеристик на том же материале, который использовал для этого Энгельс. Энгельс особо подчеркивает, что прекрасным плацдармом для всестороннего раскрытия гегелевского закона о количестве и качестве служит химия:

«Но свои величайшие триумфы открытый Гегелем закон природы празднует в области химии. Химию можно назвать наукой о качественных изменениях тел, происходящих под влиянием изменения количественного состава» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 387).

Ну что же, с химии, пожалуй, можно и начать. Возьмем какое-нибудь химическое вещество, имеющее атомарное строение, к примеру, медь. Что такое качество меди? А что такое качество вообще? Философский словарь под ред. М.М. Розенталя, 1975г.   по этому поводу гласит:

«Качество есть существенная определенность предмета, в силу которой он является данным, а не иным предметом и отличается от других предметов» (с. 171).

Итак, медь, как химическое вещество, имеет одно качество – быть именно медью и ничем другим. Качество предмета, как известно, не сводится к его свойствам, поскольку свойства могут меняться, а качество всегда остается неизменным, но в действительности именно по совокупности этих свойств мы и определяем качество. Так, медь обладает целым набором уникальных свойств (физических, химических, электрических), которые в комплексе не позволяют спутать медь ни  с каким другим веществом.

Медь, как мы знаем, состоит из атомов, и именно из атомов меди. Атомы меди также обладают своим качеством – быть именно атомами меди, а не, допустим, железа, никеля или фосфора. Можно было бы, конечно, рассмотреть внутреннюю структуру атома, чтобы лучше понять суть его качества, но делать это пока нет никакой необходимости, поскольку и чисто внешних проявлений атома любого элемента вполне достаточно для его идентификации, взять  хотя бы спектральный анализ.

А теперь посмотрим, чем же определяется качество меди как химического вещества. Оно целиком и полностью определяется качеством атомов, из которых эта медь состоит. И уж ни в коей мере – не количеством этих атомов, поскольку, хоть сотня атомов, хоть грамм, килограмм меди – все равно медь. Где же здесь это, возведенное в ранг всеобщего закона, определяющее влияние количества «материи или движения»? Марксистская философия допускает, что в некоторых пределах количественные изменения не влекут за собой видимых качественных перемен, но дальше обязательно происходит скачок с образованием нового качества. И сколько же меди надо нагромоздить для этого «скачка», может, – целый состав? Даже в смысле движения или энергии количественные характеристики здесь не играют никакой роли, так как медь будет оставаться медью, нагревай ее или охлаждай  в пределах многих тысяч градусов. Получается, что хваленый гегелевский закон здесь просто «не работает». Зато мы видим явную и прямую зависимость качества от качества. А именно: определяющую зависимость качества макрообразца от качества его структурных составляющих. Но почему, же тогда нигде не слышно о соответствующем законе вроде «перехода качества в качество», пусть даже и не всеобщего?

Рассмотрим, наконец, строение самого атома, точнее – атомного ядра. И вот здесь мы действительно увидим достаточно четкую количественно-качественную зависимость: изменение количества протонов в ядре всего на  один протон приводит к весьма существенным качественным переменам самого атома. Правда, и в этом случае как-то не совсем «диалектически» получается – нет классического накопления количества. Всего один протон – и уже другое качество атома. Странное какое-то количество  в одном экземпляре.

Но, как бы там, ни было, а весьма существенная зависимость качества объекта от количества его структурных частей налицо. В то же время качество может зависеть и от качества составляющих, как это мы видели в предыдущем примере. Выходит, мало одного только количества, качество тоже необходимо и еще что-то, может, нужно.

Рассмотрим теперь химическое вещество, имеющее молекулярное строение. Пусть это будет хлорид натрия (поваренная соль) с химической формулой NaCl. Как и в случае с медью здесь качество образца соли определяется исключительно качеством, а вовсе не количеством, составляющих этот образец молекул. Вообще, «по определению» молекулой считается наименьшая часть вещества, сохраняющая его свойства (в данном случае химическое свойство выступает в роли качества). Но в то же время молекула – не просто «часть вещества», а еще и самостоятельное материальное образование, составленное из отдельных атомов.

Чем же определяется качество самой молекулы в плане ее структурного строения? Ни о какой количественной зависимости для молекулы соли здесь речь идти не может – всего по одному атому в молекуле. А если мы начнем эти атомы каким-то образом накоплять, то, скорее всего, совсем никакой молекулы не получим. Может, качество молекулы определяется качеством входящих в ее  состав атомов? Но позвольте, натрий – металл, а хлор – вообще газ. Кажется, ни металлом, ни газом мы пищу не солим.

Совершенно очевидно, что качество образовавшейся молекулы определяется строго определенной комбинацией ее составных частей – атомов. Только соединение атома натрия с атомом хлора образует молекулу, качество которой соответствует качеству химического вещества – хлорида натрия. Ведь если с хлором соединится, например, водород, то получится  уже соляная кислота HCl, а соединение того же натрия с водородом и кислородом приведет к образованию гидроксида натрия NaOH.

В состав молекулы может входить и несколько атомов одного и того же химического элемента. Например, в молекуле воды H2O два атома водорода, а в молекуле метана CH4 их  четыре. Но как бы там, ни было, уникальное качество каждой молекулы – это следствие определенной комбинации составляющей ее атомов.

Где же и как тут можно выискать хоть сколь-нибудь существенную зависимость качественных характеристик от характеристик количественных? Однако Энгельс и в этом случае умудряется все-таки искать только «количество»:

«Как отличен веселящий газ (закись азота N2O) от азотного ангидрида (пятиокиси азота N2O5)! Первый – это газ, второй, при обыкновенной температуре, – твердое кристаллическое тело. А между тем все отличие между ними по составу заключается в том, что во втором теле в пять раз больше кислорода, чем в первом, и между обоими расположены еще три других окисла азота (NO, N2O3, NO2), которые все отличаются качественно от них обоих и друг от друга» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 387).

Вот это «открытие»! А какими тогда различными пропорциями и по какому вообще элементу можно определить качественное различие таких веществ, как, например, нитрид алюминия AlN и сульфид цинка ZnS? Явная уж натяжка получается, если для подтверждения якобы всеобщей закономерности приходится приводить столь частные примеры. Вот что значит сразу «заглянуть в ответ»!

Отложим пока в сторону это назойливое (для кое-кого) «количество» и сделаем предварительное обобщение наших рассуждений по поводу качественных характеристик молекул химических веществ. Итак, качество молекулы химического вещества определяется однозначной для каждой молекулы комбинацией входящих в нее состав атомов различных типов и в разных количествах. А уж какой там процентный состав кислорода в какой-нибудь пятиокиси азота – это, как говорится,  дело пятое.

Сформулированное нами общее правило, конечно же, допускает и частные случаи. Молекула может быть образована всего одним атомом, как, например, у металлов или же двумя одинаковыми атомами, как у некоторых газов. Молекулы кислорода, бывают и трехатомными (озон), о чем, конечно же, не упустил случая упомянуть Энгельс в аспекте того же «количества». Да нет же! Мало одного только количества, нужна какая-то  комбинация количеств, да и качеств – тоже. Такое вот «общее правило». Позднее мы увидим, что это «общее правило» нуждается в некотором уточнении. А пока почему бы не предположить, что устройство, сходное с молекулярным, имеют многие, если не все, материальные образования природы?


1.3. Количество, только количество и ничего кроме количества

Возвратимся к устройству атомного ядра. Приводя, казалось бы, классический пример зависимости качества атома химического элемента от количества протонов в его ядре, мы забываем о том, что атомных ядер, состоящих из одних протонов в природе, не существует (исключение – ядро атома водорода). Не могут почему-то протоны сами соединиться в ядро, для этого им необходимы такие «малозаметные» частицы, как нейтроны. Но ведь теперь вступает в силу наше «общее правило»: ядро каждого атома есть уникальная комбинация определенного количества протонов и нейтронов. Вот такие комбинации и определяют весь набор химических элементов вместе с их изотопами.

Ну как тут не подивиться искусству матушки-природы, сумевшей всего из двух «разных шариков» создать всю структурную основу окружающего нас мира! Конечно, в составе атома находится еще один «маленький шарик» –  электрон, но, как известно, было бы ядро, а электронные оболочки  «приложатся». Когда различных типов атомов сотни, то из них уже можно строить сотни тысячи комбинаций в виде простейших молекул, которые в свою очередь послужат материалом для создания миллионов более сложных молекул. А далее – мириады разнообразных комбинаций вплоть до клеток, живых организмов, человека. Но если все же, спросить, из чего состоит сам человек, то ответ может получиться  довольно неожиданным:  из протонов, нейтронов и электронов. Поразительное единство предельно простого и невообразимо сложного в природе!

Если мы уж заговорили о качественных характеристиках материальных объектов с точки зрения их структуры, то давайте оглянемся вокруг: а не является ли все в природе определенной комбинацией качественно различных составных частей при условии возможности их и количественного повторения? Возьмем для примера обыкновенное дерево. Дерево состоит из ствола, кроны и корня, качественно отличающихся друг от друга по их функциональному назначению. Ствол у дерева, как правило, один, а крону можно посчитать совокупностью определенного числа ветвей, как, впрочем, и разветвляющийся корень. Но ведь никому не придет в голову всерьез утверждать, что качество дерева определяется количеством стволов,  веток в кроне или корневых отростков! Какое же отношение имеет здесь количество к качеству? Или взять структурное устройство жилого дома. Дом обыкновенно имеет четыре стены, один фундамент и одну крышу. Ну, стен еще можно добавить, а что получится, если мы вдруг начнем увеличивать количество фундаментов или крыш? Конечно, стена может быть сложена из множества кирпичей. Но качество стены определяется вовсе не количеством этих кирпичей, а скорее их качеством, да качеством строительного раствора. Да еще удачным проектом и мастерством кладки. А в плане количества, то кирпичей обычно завозят столько, сколько надо, лишние уж точно никакого качества не дадут.

Неудачно все же Энгельс выбрал химическое строение вещества для иллюстрации соответствующего гегелевского закона. «Химический триумф» явно не получился. Но это, оказывается, не все неудачи великого мыслителя. Есть еще и «главная неудача», почву для которой Энгельс как будто специально сам себе подготовил. В той же «Диалектике природы» Энгельс приводит наглядный пример качественного различия винного спирта C2H6O от амилового спирта C5H12O, молекула которого получается из молекулы винного спирта прибавлением группы C3H6.  Итак, качество этилового спирта в количественном отношении определяется наличием в его молекуле двух атомов углерода, шести атомов водорода и одного атома кислорода. Вернемся еще раз к выводу Энгельса о том, что «невозможно изменить качество какого-нибудь тела без прибавления или отнятия материи либо движения…».

О движении, то есть энергетических аспектах в отношении химических веществ, трудно говорить что-либо определенное, поскольку одно и то же вещество может быть получено вследствие разных химических реакций, а значит и  с разными энергетическими затратами. Но вот насчет материи, то, оказывается, существенно изменить качество химического вещества можно ничего не прибавляя, и не убавляя. Для этого достаточно произвести внутреннюю перестройку молекулы, изменив порядок соединения атомов. В химии такого рода вещества называют изомерами и, кстати, у этилового спирта, жидкости, существует изомер с точно такой же химической формулой C2H6O – диметиловый эфир, газ. Тут уж воистину: «ни прибавить, ни убавить»!

Знал ли об этом Энгельс? Еще как знал! Но если человек с такой настойчивостью ищет только «количество», то он находит его даже в таком, казалось бы «разгромном» примере. Видите ли, «количество атомов в молекуле обусловливает возможность, а также… реальное существование подобных качественно различных изомеров» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 389). Комментарии, как говорится, излишни.

Однако пора и нам внести соответствующие дополнения в наше «общее правило». Оказывается, качество материального объекта может зависеть не только от строго определенного набора его составных частей, но и от характера внутренних связей между ними. Тогда, возможно,  чисто химическое понятие изомерии можно обобщить, распространив его и на другие области природы. Например, разновидностью изомерии можно считать известное явление аллотропии. Да что там аллотропия! Подходящее бревно может состоять из такого же количества нуклонов и электронов, как и (тоже подходящий) человек. Получается, что вся разница между бревном и человеком заключается лишь в том, что эти микрочастицы у них по-разному расположены. Впечатляющая изомерия, не правда ли?

А что говорит по поводу количественно-качественных переходов современная философская наука? Возьмем источник поновее, уже постсоветских времен. Вот классический учебник философии Алексеева и Панина издания 2005 года.  Ничего, собственно, нового, те же примеры из химии типа:

«OH – гидроксильная группа, H2O – вода, H2O2 – перекись водорода» (с. 550).

Здесь так и хочется задать вопрос: почему же на перекиси водорода, да и остановились?  Ведь дело касается закона всеобщего характера, так почему нельзя прибавлять дальше по атому, получая все новые и новые качества? Да нет же, если бы такие вещества существовали, их бы здесь обязательно «в пример поставили». Исчерпались возможные комбинации для водорода и кислорода. В данном случае, если заметить, то и прибавление одного вида атома делалось всего по одному разу. Ведь гидроксильная группа OH (кстати, химического вещества не образующая), переходит в молекулу воды H2O посредством прибавления одного атома водорода, а чтобы получить молекулу перекиси водорода H2O2, надо уже прибавлять кислород.

Создается впечатление, что всякое там прибавление и убавление производится совершенно произвольно – в любом случае какое-то новое качество гарантировано. А если не получается с каким-то прибавлением, то и не надо. Бросим одно, будем прибавлять к другому к чему угодно и что угодно. Беспроигрышный вариант.
Элементарно просто «решается» в учебнике и проблема изомерии:

«Во-вторых, явления изомерии в химии, состоящее в том, что существуют соединения, обладающие одинаковым составом и молекулярной массой, но различающиеся по структуре, не являются открытием середины XX в., заставляющим пересмотреть и формулировку, и существо закона. Мы наблюдаем здесь количественные изменения в комплексе линий, в углах между ними и т.п. Так что если и структура берется в отношении качества системы, то правильнее будет учитывать только ее количественную сторону. Но в таком случае это будет опять же количество» (с. 551).

Ну, конечно же! Рассматривая структуру системы, ни в коем случае нельзя учитывать ее качественную сторону, ведь при этом такой великий и всеобщий закон просто «останется без работы». Надо же его как-то «загрузить»! Берем только количественную сторону в виде линий, углов, а также всяких точечек, черточек, чертиков и пр. Потом «включаем» закон, и он мигом переварит все это в любое необходимое качество. Жуть какая-то.


1.4.  Не материей, так движеньем или если много количеств, то, сколько  должно быть качеств?

Если уж явно что-то не сошлось у Энгельса с химическим строением веществ насчет количества и качества, то, может быть, перейдем к рассмотрению количества движения, т.е. энергии? По этому поводу он пишет:

« …так, у каждого металла имеется своя температура свечения и плавления, так, у каждой жидкости имеется своя определенная, при данном давлении, точка замерзания и кипения, ... так, наконец, и у каждого тела имеется своя критическая точка, при достижении которой давление и охлаждение превращают его в капельножидкое состояние. Одним словом, так называемые константы физики в значительной своей части суть не что иное, как обозначения узловых точек, где количественное прибавление или убавление движения вызывают качественное изменение в состоянии соответствующего тела, где, – следовательно, количество переходит в качество» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 387).

Ну что же, в вопросах движения Энгельс действительно оказался на высоте. В самом деле, описанные им качественные переходы существуют, и происходит это именно вследствие изменения определенных количественных параметров. Собственно говоря, тут и удивляться слишком нечему, поскольку все эти диалектические законы явно «под движение» и писались. А поскольку Энгельс опять же не столько ведет самостоятельные исследования, сколько «внедряет» гегелевские законы мышления, то неизбежно должны возникнуть вопросы даже к такому, казалось бы, безупречному представлению закона перехода количества в качество.

Прежде всего, если уж Энгельс затронул вопрос о физических константах, имея в виду различные там точки плавления, замерзания и пр., то следовало бы вспомнить, что «не констант», то есть переменных величин в физике значительно больше. И, если уж пользоваться избранной Энгельсом терминологией, то эти величины «переходят» друг в друга, причем, строго по «закону перехода количества в количество». Нет такого закона в философии? Наверное, количественно-количественная функциональная взаимозависимость выглядит с точки зрения философов слишком тривиальной. Но почему, же тогда физика, ведущая наука естествознания, кажется, только тем и занимается, что изучает, как из одного или нескольких «количеств» опять получается какое-то «количество»?

Вот, допустим,  прямолинейное равномерное движение. Здесь количественное изменение скорости движения приводит к количественному изменению расстояния. Тот же результат дает и количественное изменение времени движения. Количественная величина кинетической энергии движущегося тела также зависит от количественного изменения массы или скорости движения тела. Сила взаимодействия между двумя зарядами количественно изменяется, если изменить величину зарядов или расстояние между ними. Примеров подобного рода можно привести огромное количество, причем ни разу не упомянув о каком-нибудь качестве. Философу такое не интересно, а вот физика почему-то все изучает да изучает.

Рассматривая химическое строение веществ, мы уже обращали внимание на то, что может существовать зависимость, имеющая качественно-качественный характер. Качество макрообразца химического вещества, например, определяется качеством его молекул. А вот теперь находим явное выражение количественно-количественной зависимости. А диалектика Энгельса рассматривает только количественно-качественную зависимость. Не ставится ли здесь под сомнение сам вопрос всеобщности рассматриваемого диалектического закона? Похоже, ведь, что могут существовать законы и  «пообщее».

Если уж дальше говорить об указанных Энгельсом константах физики, под которыми он явно подразумевал различные точки кипения, плавления и т.п., то следует заметить, что все эти константы являются в большинстве случаев относительными. Да, вода закипает при ста градусах Цельсия, но это ведь при нормальном атмосферном давлении. Если же воду поместить в закрытый сосуд, то чтобы получить процесс кипения, воду вообще можно не нагревать. Достаточно снизить давление, и вода закипит хоть при комнатной температуре. Энгельс, правда, указывает на то, что соответствующие «точки» определяются при «данном давлении». Но это ведь означает, что, определяя, например, температуру кипения, мы давление фиксируем. А природа ведь ничего не «фиксирует», у нее – все  сразу! Следовательно, качественный переход – кипение для воды или любой другой жидкости определяется уже не одним, а, как минимум, двумя «количествами» – температурой и давлением.

Суть рассматриваемого качественного изменения воды состоит в том, что вода переходит из жидкого состояния в газообразное – пар. Но ведь для этого воду нагревать до кипения не обязательно, она испаряется почти при любой температуре, а при кипении парообразование только происходит наиболее интенсивно. Хозяйки знают, что белье высыхает и на холоде, даже в мороз. А вот в сырую погоду то же белье сохнет плохо. Это происходит потому, что интенсивность испарения зависит от влажности воздуха. Вот и еще одно «количество».

Всем известно, что при кипении вода начинает «упираться» – как ее ни грей, а температура воды не увеличится, пока вся не выкипит. Дело в том, что во время кипения вся подводимая к воде теплота уходит на разрыв междумолекулярных связей. Значит, чтобы воду из жидкости перевести в пар, мало истратить определенное «количество градусов», необходимо еще и некоторое «количество джоулей». А поскольку мы всегда переводим в пар не просто воду, а некоторый ее объем или массу, то добавляется еще одно «количество» – время, необходимое для парообразования.

Можно еще пример привести. Греем воду до точки кипения и выше, а она не кипит. Что такое? Это значит, что наша вода оказалась специально очищенной, и в ней уменьшилось  количество микроскопических включений – центров кипения, которые обычно  инициируют процесс кипения. Жидкость в таком состоянии называют перегретой и она, кстати, используется в пузырьковой камере – приборе для наблюдения треков заряженных частиц.

Вот столько факторов определяют сравнительно простой физический процесс – переход вещества из жидкого состояния в газообразное! А ведь все эти факторы суть не что иное, как «количества». Как же так, качество одно, а количеств – много? Какое же из них переходит в качество – все сразу или как-нибудь по одному?

Окружающий нас мир настолько разнообразен, что вряд ли какой-нибудь качественный переход определяется изменением только одного количественного параметра. Скорее всего, для качественного преобразования необходим целый комплекс, комбинация факторов, причем как количественного, так и качественного характера. А ведь это уже чем-то напоминает наше «общее правило», только в аспекте движения, а не структуры.

Оказывается, что одно и то же «количество» может, так сказать, иметь разные качества. Взяли, к примеру, какую-нибудь железку, нагрели ее, а потом охладили. Возможно, хотели расплавить, но передумали или что-то не получилось. Не произошло качественного изменения. Оказывается, именно это и произошло! Ведь нагревали как обычно, а вот охладили быстро, окунув изделие в воду или масло. Произошел технологический процесс закаливания, изменивший структуру металла, и  из, действительно мало к чему пригодной, «железки» получили токарный резец, сверло или деталь двигателя. А ведь если бы температура в тех же пределах изменялась медленно, никакой закалки бы не произошло. Одинаковы «количества», да разные у них «качества»! Другая подобная операция – отпуск. Когда гвоздь  со старыми досками попадает в топку, а потом вместе с ней медленно остывает, то его потом можно свободно гнуть пальцами.

Даже обычные технологии получения материалов с необходимыми свойствами, не говоря уже о – современных,   представляют собой часто сложный комплекс операций, где в «разных количествах» сначала  смешивается «разное качество»  (сплавы, легирование, цементирование, напыление и пр.). Потом  вместе с просто количествами (нагревание, обработка давлением), могут сочетаться «качественные количества» по примеру,  приведенных нами, закалки и отпуска.    Дальше, может быть,  последует никелирование, хромирование или покраска.  Какой «одноразовый» закон (одно количество – одно качество) разберется с этим  нагромождением всевозможных «количеств» и «качеств»?


1.5. Какое качество главнее?

Рассматривая структурное, в частности, химическое строение веществ, мы употребляли понятие качества в его «гегелевском» понимании, которое подразумевает неразрывную связь качества объекта с существованием (бытием). Потеряла, например, медь качество быть медью (атомы качественно изменились), и она – уже не медь, то есть, как медь не существует. Тогда рассмотрим еще раз качественное изменение   воды при переходе ее из жидкости в пар. Но  разве при таком переходе качество воды (быть водой) действительно изменилось? Она что, уже не «аш два о», а какая-нибудь «аш эн о три» что ли? Да нет же, пока не произойдет химической реакции, вода будет оставаться водой, будь она хоть пар, хоть лед. Изменилось качество не конкретно воды, а жидкости – одного из возможных агрегатных состояний физических тел. Воду мы взяли только для примера.

Раз жидкое состояние существует, то оно имеет и свое качество – быть жидкостью, то есть, быть в состоянии жидкости. Есть некоторые определяющие характеристики, например, текучесть, свойство сохранять объем, но не сохранять форму, по которым жидкость мы не спутаем, ни с  газом,  ни с твердым телом. При парообразовании жидкость теряет качество быть жидкостью и приобретает качество газообразного состояния. Но если так, то можно с полным основанием  утверждать, что произошло изменение качества рассматриваемого нами объекта. А поскольку таким объектом была избрана вода, то, значит, произошло и качественное изменение воды. Но с другой стороны, вода, перейдя в пар, так и осталась водой, то есть своего качества не изменила. Что за «конфликт качеств» получается?

Для разрешения такого рода противоречий в  философии существует понятие многокачественности. Это значит, что один и тот же природный объект может быть представлен в разных качествах. Например, ту же воду можно рассматривать и как химическое вещество, имеющее формулу  H2O, и как физическое тело, могущее пребывать в трех разных агрегатных состояниях. Воду можно также использовать в качестве (мы ведь так и говорим: «в качестве») растворителя и моющего средства, в качестве напитка и охлаждающей жидкости (как двигателей, так и людей). Вода может быть представлена также в качестве неотъемлемой компоненты живых организмов и среды обитания этих самых организмов. Вот какая многокачественность у одной только воды! И как же во всех этих «многих качествах» разобраться? Ведь  «по закону» каждому качеству – свое количество, как и «каждому овощу – свой фрукт».  Здесь явно существует риск перепутать качество не с тем количеством или наоборот, а это открывает широкий простор для произвольной трактовки количественно-качественной зависимости. В этой связи хотелось бы привести две любопытные цитаты из той же «Диалектики» Энгельса. Сначала автор пишет:

«Если мы представим себе, что любое неживое тело делят на все меньшие частицы, то сперва не наступит никакого качественного изменения. Но это деление имеет свой предел: когда нам удается, как в случае испарения, получить в свободном состоянии отдельные молекулы, то хотя мы и можем в большинстве случаев продолжать и дальше делить эти последние, но лишь при полном изменении качества. Молекула распадается на свои отдельные атомы, у которых совершенно иные свойства, чем у нее» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 387).

Этими словами Энгельс выражает не что иное, как, во-первых, идентичность качества «неживого вещества» и его одной молекулы, а, во-вторых, что изменить качество молекулы можно, только разделив ее на атомы. И вот уже в следующем абзаце того же текста мы читаем:

«Но уже и молекула качественно отлична от той массы физического тела, к которой она принадлежит. Она может совершать движения независимо от этой массы … молекула может, например, совершать тепловые колебания…».

Так отличается ли качество одной молекулы от остальной массы таких же молекул или нет? Вполне очевидно, что здесь мы имеем дело с разными качествами молекулы. В первом случае молекула – частица химического вещества, во втором речь идет уже о молекуле как физическом теле. Но ведь Энгельс должен был хотя бы обратить на это внимание, иначе получается, что он сам, же себя и опровергает. Хорошо еще, что Энгельс не прибегнул к антиномиям типа «борода» или «куча». Наверное, слишком малы все же молекулы, чтобы можно было заметить, как несколько молекул переходят в «кусочек».

Рассматривая вопрос многокачественности природных объектов, вполне естественно было бы сравнить разные качества между собой по их значимости, существенности, приоритету. Так, если вода перейдет из жидкости в пар, то на ее химическом качестве это никак не отразится, зато становится невозможным использовать воду в качестве напитка или растворителя. Если же воду разложить на кислород и водород, т. е. разрушить молекулы, то отпадает всякий разговор о каких-то физических качествах воды, поскольку воды уже не будет как таковой. Здесь мы видим, насколько неравнозначными могут быть разные качества одного и того же объекта. В этом случае может быть вполне уместным применение таких понятий, как «главное качество», «второстепенное качество» или «качество более высокого (низкого) порядка». При этом, однако, не будем забывать, что, если не отступать от рассматриваемого диалектического закона, аналогичную градацию должны претерпевать и количества, соответствующие этим разноуровневым качествам.


1.6. О качестве спросите у людей

Вопрос многокачественности можно рассмотреть и с несколько иной точки зрения. Известно, что понятия качества в философском и будничном, житейском смысле не совпадают. В быту люди оценивают качество вещей как «плохое качество», «отличное качество» и т.п. В промышленном производстве вводятся даже специальные стандарты на качество продукции – разные там классы, категории, сорта и пр., фактически превращающие качество в количественную меру. Оказывается, что может быть  разное «количество качества», если оно определяется, например, разными сортами. Тогда получается, что качество можно измерять. Но что при этом измеряется? То же самое качество? Что же это за качество такое (из серии многокачественности), что его измеряют опять же тем самым, или может быть каким-то другим, качеством?

Попробуем разобраться с этим парадоксом, взяв для примера излюбленный философами предмет – стул. Как определить качество стула? Можно начать с того, что стул сделан, допустим, главным образом из дерева. Если рассматривать структуру дерева, его молекулы, атомы и т.п., то это ничего не даст, поскольку стул и в разобранном виде будет иметь такую же внутреннюю структуру. Может, главную роль играет форма стула? Ну, немного на козлика похож. Так ведь не бегает и не бодается.
Нет, секрет качества стула кроется в чем-то другом.

С тех пор, как на земле появился человек разумный (к сожалению, не мудрый), все материальные образования разделились на две категории: естественные и искусственные. К естественным следует отнести такие объекты, которых «не трогала рука человека». Все остальное, в той или иной степени, можно считать «искусствизированным». И не обязательно искусственным считать только то, что человек «сделал сам». Лежит, к примеру, на земле какой-нибудь камень – чисто естественное создание. Но вот хватает человек этот подвернувшийся под руку камень и бросает его в зверя. В то же мгновение камень приобретает новое качество – быть оружием. Кстати, слишком уж мы человека сразу так возвысили, животные ведь тоже делают много чего искусственного: роют норы, мастерят гнезда, готовят запасы. А обезьяна, так та и камень бросить может. Но вернемся, все же, к человеку, владыке природы, ведь для него и сами животные могут быть «искусственными» в смысле домашними, искусственно выведенными.

Теперь становится более понятным вопрос о качестве рассматриваемого нами стула. Стул имеет то качество, которое определил ему человек. Сформулировать приблизительно его можно так: «Одноместная мебель со спинкой, предназначенная для сидения». «Одноместная» –  это чтобы не путать с диваном или скамейкой, а без спинки получается табуретка. Вот такое качество и имеет стул – быть стулом, а не чем-нибудь другим. Это в философском смысле. И точно так же –  в смысле будничном. Просто не принято говорить о том, что стул имеет качество стула, чемодан – качество чемодана, а колбаса – качество быть колбасой. Это считается как бы само собой разумеющимся. Но ведь, когда нет стула, а надо присесть, мы, подыскав подходящую возвышенность, говорим: «Используем в качестве стула». Вот и понятно, какое качество имеет стул.
Однако, слово «качество» в будничном смысле имеет и другое свое значение. Мы ведь можем сказать, например, что стул имеет плохое качество. Как это понимать? В первом (философском) значении стул своего качества не изменил. Он по-прежнему остался стулом, соответствуя своему назначению. Но он, возможно, оказался слишком жестким, может, быстро расшатался или краска облезла, тогда мы и заключаем, что стул или уже имел плохое качество при покупке, или это качество от длительного использования потерял. Чем хуже качество стула, тем в меньшей степени он соответствует своему функциональному назначению – быть стулом.

Обычно за образец принимается некий воображаемый  оптимальный вариант предмета, в данном случае – стула, с которым и сравниваются реальные экземпляры. Это не обязательно какой-то недостижимый идеал, иначе мы никогда не смогли бы сказать, например, такое: «Вот стул попался! Сколько лет прослужил, а он – как новый. Отличное качество!».

Итак, второе будничное значение слова «качество» – это соответствие предмета своему оптимальному функциональному назначению. Но ведь это назначение и составляет качество предмета (в философском смысле). Получается, что одно «качество» используется для оценки совсем другого «качества». Вроде бы как «качество качества».

Каламбуры подобного рода возникают вследствие склонности человека все упрощать, оптимизировать в своей деятельности и в  речи – тоже. Оценивая качество стула как плохое, человек должен был бы сказать: «Этот стул плохо соответствует своему качеству (быть стулом)». Вместо этого мы говорим: «Плохое качество стула». Упрощенно, но вполне понятно.

Таким образом, второе значение понятия качества в обыденном смысле – это не что иное, как количественная оценка (а с введением сортов, стандартов – и  количественная мера) качества предмета в его «истинном» смысле. Оценку качества вещей, предметов, продуктов человек производит постоянно и повсеместно, от  этого ведь зависит качество его жизни. От этого зависит и «жизнь» самих вещей, то есть существование их как таковых. Вот, например, стул после скольких починок сломался уже безвозвратно. Сесть на него  еще можно, но это уже нельзя будет назвать сидением. В таком случае мы говорим; «В качестве стула использовать нельзя». И берем другой стул или садимся временно на тумбочку, используя ее «в качестве стула», хотя сидеть, конечно же, не так удобно.

А как оценивают качество предметов и вещей сами философы? Нет, не будем путать количественную оценку качества с тем количеством, которое уже якобы перешло в это качество, речь идет уже совсем о «других количествах». Похоже, что в философии каким-то образом оценивать качество вообще не принято. Вернемся опять к примеру с водой. Вот ее «количественно» нагрели, и она перешла в новое качество – пар. А что дальше? Для философа – ничего. Пар как пар, лишь бы до точки конденсации не охладился, потому, что не будет тогда ни пара, ни его качества. А неплохо было бы и дальше этот пар поизучать.

Вот человек, например, так для него пар – это целый сюжет. Любители попариться в баньке с удовольствием расскажут вам о всевозможных качествах и прелестях горячего пара.  Физики, изучая пар, сразу разделяют его на насыщенный и ненасыщенный. Разница между такими состояниями пара весьма существенна: к насыщенному пару, например, известные газовые законы неприменимы. На консервных заводах для стерилизации консервов производится их обработка в автоклавах горячим паром строго определенное время, при определенной температуре и давлении. Тогда в случае порчи продукции технолог имеет шанс оправдаться: «Пар был некачественный».

Если воду нельзя нагреть выше ста градусов Цельсия, то пар можно греть сколько угодно. Это позволяет его использовать в качестве эффективного накопителя тепловой энергии с последующем превращением ее в механическую. Когда-то паровые машины сделали буквально переворот в промышленности, вот тогда, наверное, люди научились, и ценить, и оценивать пар. А еще не так давно отопление в жилых домах было не водяным, как сейчас, а паровым, и качество пара мог, что называется, прочувствовать на себе каждый житель от мала до велика.

Водяной пар в атмосфере – это уже целая поэзия. Если много пара в воздухе, значит скоро буде дождь. После дождя все оживет, посвежеет, потянет прохладой. Что спасает нас от жары – дождь, вода? Но ведь охлаждает не столько вода, сколько само испарение этой воды. Это пар, спасибо ему, отобрав большое количество теплоты, уносит ее прочь.

Ранним утром мы любуемся прекрасным явлением – росой. Роса – это маленькие капельки воды на зеленых стеблях, а откуда они взялись? Утром обычно холодает и молекулы пара в воздухе «устают прыгать», им «хочется» обратно – в воду. Вот часть из них и «решает» сконденсироваться – перейти в воду, росу. Но как такое возможно – конденсироваться при каких-то десяти градусах тепла, если пару «положено» конденсироваться строго при ста градусах? Да это только у философов до ста градусов – нет пара, а после ста – уже нет воды. Жизнь она сложнее любой философии. Все в ней есть – и до ста, и после ста, будь это хоть градусы, хоть граммы.


1.7. В качестве итога о качестве

На этой, несколько лирической ноте, закончим, пожалуй, наш анализ диалектического закона перехода количественных изменений в качественные. Подводя итоги, следовало бы, прежде всего, заметить, что функциональная зависимость количественных и качественных характеристик природных объектов действительно существует, никто ведь этого и не отрицает. Однако характер такой зависимости оказывается в реальности намного сложнее, чем его можно было бы выразить простым утверждением: «Количество переходит в качество». Как закон мышления, рассматриваемый диалектический закон, может быть, и заслуживает внимания, но в качестве закона природы, естествознания он что-то уж  слишком плохо «держит критику».

Из рассмотренных выше примеров мы видим, что во-первых, количественные изменения далеко не всегда переходят в качественные (одна молекула – медь, кусочек меди – медь, состав – тоже медь), а  «не всегда» – это уже не терминология для закона. Можно ли себе, например, представить закон сохранения энергии, в котором энергия сохранялась бы «не всегда»?

Во-вторых, в природе существует огромное множество примеров взаимозависимости как качественно-качественного, так и количественно-количественного характера, которые диалектический закон оставляет в тени.

В-третьих, определение качественных переходов слишком уж неконкретно. В одних случаях для качественного изменения достаточно «одного количества» – один протон, один атом кислорода, в других – необходимо длительное (и обычно неопределенное) количественное накопление.

В-четвертых, объяснение  качественных переходов иногда напоминает нечто схожее с подтасовыванием. Мы уже рассматривали  примеры, когда новое качество молекулы получается посредством прибавления к ней какого-нибудь атома. Описывающий данное прибавление специально подбирает такие случаи, чтобы в результате получилась реально существующая молекула. Но ведь закон перехода количественных изменений в качественные не предусматривает никаких вариантов подбора, и если строго следовать закону, то можно такого «наприбавлять», что у любого  химика  глаза на лоб полезут.

Не лучшим образом выглядят и количественные прибавления в отношении вещества, той же воды, например. Прибавляя к воде новые молекулы или граммы, философ, естественно, нового качества не получит. Тогда он проявляет весьма сомнительную для такого случая находчивость и вместо накопления граммов начинает «накоплять градусы» (опять эти граммы с градусами!). Нагревшись до ста градусов, вода, как ей и положено, закипает, кстати, – независимо от количества.

В-пятых, диалектический закон никоим образом не затрагивает вопросов одновременного, совместного действия нескольких различных количественных факторов, что почти всегда имеет место в природе. Реальность – это причудливое переплетение всевозможных количеств и самых разнообразных качеств. Ни слова о многокачественности – это тоже упущение закона.

В-шестых, философская теория не содержит аналога обыденного, человеческого понимания качества. Создается впечатление, что простые люди разбираются в вопросах качества намного лучше, чем ученые философы.


1.8. Стояли два кувшина

Мы подвергли тщательному анализу всего один закон материалистической диалектики. Но ведь есть еще два: закон единства и борьбы противоположностей и закон отрицания отрицания. Рассмотреть эти законы конечно можно, но что-то подсказывает, что результат такого рассмотрения вряд ли будет существенно отличаться от полученного выше. Ограничимся поэтому лишь поверхностным обзором остальных двух диалектических законов.

Считается, что закон единства и борьбы противоположностей указывает на внутренний источник движения и развития. Здесь понятие движения рассматривается в обобщенном философском смысле как «изменение вообще» или «всякое изменение». В каком смысле рассматривается понятие развития – это еще надо выяснить.

Действительно, никакого движения, изменения не будет, если нет, в общем, говоря, какой-нибудь разности потенциалов. Когда такой разности в виде напряжения нет в розетке, то ничто «электрическое» работать не будет, сколько ни включай. По этой же причине ни одно тело не упадет с высоты, если оно на этой высоте не находится. Вода вверх по реке не потечет, в холодной квартире не согреешься, а автомобиль с пустым баком так и останется стоять на месте. Одним словом, чтобы возникло движение, нужна энергия. Значит, в розетку надо направить энергию с электростанции по проводам, тело, чтобы оно упало, надо поднять, в комнате – натопить, а автомобиль для езды следует заправить. «Закачать» надо энергию внутрь любого тела, объекта, системы, если ее там не «оставила» сама природа. Вот, например, в каменном угле тепловая энергия есть, а в камне – нет. Энергия на дороге не валяется.

Несколько иначе смотрит на эту проблему материалистическая диалектика в лице ее закона о диалектических противоположностях. Оказывается, все существующие в мире предметы, вещи, явления противоречивы по своей природе, т.е. состоят из противоположных частей, сторон, тенденций. Такие противоположности могут существовать только в единстве, но, поскольку они все-таки противоположности, то между ними идет не что иное, как борьба (в некоторых источниках слово «борьба» берется в кавычки). Именно эта борьба (в кавычках и без кавычек), утверждает диалектика, и является внутренним источником движения, самодвижения, возникающего внутри материального объекта. Ну а поскольку исключительно все объекты противоречивы, то во всех их рано или поздно возникает движение – есть ведь источник. Однако чтобы возникло движение, нужна энергия, которая, согласно закону сохранения энергии должна посредством возникшего движения превращаться в другие виды и формы. Что же получается,  внутри любой вещи – источник энергии? Решена уже энергетическая проблема человечества? Бери вещь поувесистей, втыкай туда провода, сверху еще можно сковородку поставить и –  за газ, за свет платить не надо? Да ведь физика с ее началами термодинамики постоянно твердит, что не может быть вечного двигателя ни первого, ни второго рода. Ну и что, это ведь вечный двигатель совсем иного, «философского» рода, такой – может. Потому что там, внутри предмета, возникает не просто движение, а некое «всякое изменение».

И что же это за «всякое изменение»? Не их ли, эти «всякие изменения», классифицировал Энгельс в виде форм движения от простейшей механической до самой сложной – социальной? Известно, что более высшие формы движения не сводятся к низшим, но вполне очевидно также и то, что более высшие формы необходимо включают в себя формы движения более низкого порядка. Так, социальная форма движения невозможна без человека – биологического организма. А в живом организме происходит множество процессов как биологического, так и химического, физического характера вплоть до механических. Таким образом, все эти «всякие изменения» есть не что иное, как одна из форм движения, неминуемо содержащая в себе физическую форму. Одним словом, все, что где-либо и как-либо ни делается, физики обойти не может. Ну, а в физике  законы – строги. Там быстро со всяким «самодвижением» разберутся.

Есть еще интересная диалектическая позиция о причине и источнике движения и развития. В мире существует постоянное и непрерывное движение, вследствие чего любой объект со временем становится нетождественным самому себе. Возникающее противоречие служит источником движения (и, само собой разумеется, – развития) объекта. Ну, просто тебе идеальный «образец» однозначной и исчерпывающей характеристики движения!

Стоят вот на полке два кругленьких цветастых кувшина, «движутся» помаленьку. Каждый из них вполне определенно становится нетождественным самому себе и в силу этого в каждом кувшине должно произойти такое же вполне определенное движение. Как вдруг крайний кувшин вследствие этого вездесущего и неуничтожимого движения, а может еще и  по причине движения неосторожно двигавшегося мимо человека, сделался настолько нетождественным самому себе, что, дальнейшее его движение следует характеризовать не иначе, как «развитием» (или «разбитием»). В результате развития, как сообщает нам диалектика, возникают более высшие формы. Так и вышло. Правда, эта «форма» оказалась не высшей, а скорее «низшей», поскольку валялась внизу на полу в виде достаточно бесформенной груды осколков. Второй же кувшин еще долго продолжал мирно «двигаться» на полке. И ничего в нем не происходило слишком нетождественного, хотя со временем нетождественным стало само место «движения» кувшина – в кладовке.

Все это весьма занимательно, особенно то, что нетождественность возникает вследствие движения, а само движение является результатом той же нетождественности. Странная какая-то манера определять переменную «икс» через переменную «икс». Вообще, уже сам факт движения, изменения является достаточным определителем нетождественности, ведь если все осталось тождественным, то ничего и не изменилось. Да, движение происходит и приводит к определенным изменениям, движение надо изучать, только зачем еще этот «посредник» в виде тождественности или нетождественности?

Еще раз проанализируем диалектические формулировки на тему нетождественности. Итак, по причине всеобщего движения объект изменился и стал нетождественным самому себе. На этой основе возникает противоречие. Между чем и чем? Между тем объектом, который был, но уже исчез и тем, которого не было, но появился? Но как эти объекты между собой сопоставить, машину времени включать что ли? Да нет же, материалист-диалектик нам терпеливо разъяснит, что любой предмет (это по-ихнему так природные объекты называются) заключает в себе единство отжившего старого и зарождающегося нового. Старое отмирает и исчезает, а новое появляется. Может быть, так оно и есть, ведь действительно все вокруг движется, изменяется. Только опять же у философов все не так, как у людей. Ведь все прекрасно знают, что и вещи, и предметы, и все, что бы там ни было, со временем уж никак новым не становится. Наоборот, все стареет. Стареют дома и машины, люди и звери, холодильники и пылесосы. Даже леса и горы стареют. А в философии, оказывается,  все  только «новеет». Чудесная наука!

А почему мы должны мыслить так же прямолинейно, как это делается в традиционных философских рассуждениях типа: «Если изменилось, значит – нетождественно»? Может,  как раз наоборот – тождественно, еще более тождественно? Сорванное яблоко полежало, в нем произошли определенные изменения и оно, конечно же, уже нетождественно. Но ведь все знают, что если яблоко полежит, то оно созревает, значит, становится в большей степени тождественным вообще яблоку как фрукту. А вино, если его несколько лет выдержать (не пить)? Или вот человек, взрослея, делается  тождественным или нетождественным человеку? Правда, когда этот человек становится начальником.… Ну, так ведь исключений без правил и не бывает!

Согласно диалектике между противоположностями, там внутри, идет непрерывная и бескомпромиссная борьба. Хотелось бы разобраться, почему они так борются, что еще между собой не поделили?
Рассмотрим еще раз строение молекулы какого-нибудь химического вещества. Пусть это будет молекула нашей «старой знакомой» – поваренной соли. Если спросить любого образованного человека, из чего состоит молекула, то ответ будет однозначным: из атомов. Действительно, молекула поваренной соли состоит из атома натрия и атома хлора. И что же в них такого противоположного? Атомы как атомы, чем-то похожи, чем-то отличаются. Что-то и борьбы между ними особой не видно, наоборот, так вцепились друг в друга, что хоть молотком бей, а молекулы целыми останутся. Мы, конечно, схитрим и поступим с солью так, как лиса с ежом: бросим ее в воду. Вот тут-то молекулы сразу и распадутся, но, оказывается, вовсе не на атомы, а на ионы. Так вот из чего состоят молекулы! Конечно, лучших противоположностей и не придумать, ведь ионы натрия и хлора имеют противоположные электрические заряды. И борьба там, в растворе идет настоящая! Только, оказывается, противоположные ионы борются вовсе не  между собой, а скорее с молекулами воды, которые их растягивают. На дружбу все это больше похоже, чем на борьбу (в кавычках и без кавычек). Ведь если ионы и разъединились, то они тут же устремляются навстречу друг другу, чтобы воссоединиться вновь (рекомбинация). И не беда, что какой-то там ион натрия образует новую пару с «чужим» ионом хлора. Атомы не так переборчивы, как люди. Вот вам и вся «борьба». В кавычках и без кавычек. Так, где же, где этот закон о единстве и дружбе противоположностей, и какого еще «гегеля» не хватает, чтобы его открыть?!


1.9. Как дядя сел на стул

Итак, материалистическая диалектика нашла источник движения – он внутри. То, что делается снаружи, вокруг рассматриваемого объекта, диалектику, похоже, мало интересует, поскольку внутреннее самодвижение она объясняет, не прибегая к учету внешних воздействий. «Первотолчок», так сказать, не нужен. Хорошо, нет и не надо «первотолчка», но ведь всегда есть «постояннотолчки» – не в вакууме, же все находится! Да пусть хотя бы и в вакууме, а сколько может быть воздействий чисто полевого характера! Гравитация, допустим, исчезнет и определенный предмет (стул), мягко говоря, мягко поплывет. А если еще и света нет, холод космический? Остается только на внутреннее самодвижение и надеяться.

Рассуждая философски или как-нибудь иначе, мы по привычке просто не замечаем, как «вписан» любой объект в окружающую его среду, какое множество воздействий и взаимодействий он постоянно испытывает. И все это умудряется игнорировать диалектика,  провозгласившая себя наукой о всеобщей связи! Присмотреться повнимательней, и окажется, что в подавляющем большинстве случаев все эти «самодвижения» есть не что иное, как реакция объекта на изменение состояния внешней среды. Вода вот нагревается, переходит в пар…. И в этом избитом примере отыскиваются всякие качественные переходы, скачки и прочее. Постойте,  вода что ли, сама разогревается? Да ведь не бывает такого! Нагревает ее что-то или кто-то и нагревает именно извне! А что вода в пар переходит, так это у нее устройство такое. И вот это ее внутреннее «устройство» очень чутко реагирует на все, что происходит снаружи, во внешнем мире.

Раз уж мы затронули тему устройства, то есть внутреннего строения материальных объектов природы, то небесполезно было бы вспомнить, что любой объект в той или иной степени организации является элементом некоторой системы более высокого порядка структурности. Так вот, если философ начнет в такой системе искать внутреннее движение, то по отношению к любому ее элементу оно окажется уже внешним. Тогда получается, что внутреннее движение системы является результатом внешних движений ее элементов. Ну, нет, такого философ-диалектик допустить не может. Самодвижение должно быть только внутренним! Может быть,  поэтому  и называют философы все, что видят, не иначе как предметами и вещами. В таком названии просматривается какое-то изначальное неприятие структурности объекта. А ведь прекрасно они  знают, что существуют молекулы и атомы, но, – это  так, нечто физическое. Иначе ведь получается, что в предмете – да еще много предметов. Кошмар какой-то. Да нет, пускай уж лучше  будет хотя бы «вещь в себе».

Так что для философа предмет стул – это просто предмет, просто стул и ничего в нем там нет, ну, – дерево какое-то. Хотя погодите, как это – нет? Да ведь там же находятся противоположности, а между ними возникают противоречия. Противоположности борются, борются, противоречия все нарастают и потом этот стул к-а-а-к бахнет! Ну, пусть не бахнет, но уж точно треснет, если слишком большой дядя сядет на все эти противоречия с противоположностями. Кстати, а ведь дядя-то будет совершенно «внешний». «Внутренних дядей», как известно, в стульях не бывает.

Ладно, со стулом мы немного пошутили, но окажись на месте предмета стула предмет паровой котел, да еще, если в нем нарастают противоречия между давлением пара и прочностью стенок – может оказаться вовсе не до шуток. Или груз висит на тросе и вполне понятные противоречия тоже нарастают. Тогда стоящему под грузом очень полезно было бы знать диалектику со всеми ее диалектическими законами. Вообще эту науку следовало бы изучать как раздел техники безопасности. Ну, так действительно, где ни окажись этот закон единства и борьбы противоположностей,  так и жди: бахнет, трахнет, взорвется, разорвется. Прямо тебе теория катастроф какая-то! А ведь действительно, в некоторых источниках как одно из современных достижений диалектики, приводится пример теории катастроф Рене Тома.

Вообще, получается  какая-то диалектика «раз-»: раз-бить, раз-орвать, раз-обрать, раз-ъединить, раз-ломать, раз-громить, раз-валить, раз-дробить, раз-вести, раз-ложить, раз-рубить, раз-мельчить, раз-ладить, раз-общить, раз-межевать, раз-воровать. И это все называется раз-витием? Но ведь в человеческом восприятии  «развитие» – это когда возникает нечто более сложное и совершенное, когда из частей получается целое, а не наоборот. Почему бы тогда не быть и диалектике «со-»: со-здать, со-единить, со-брать, со-орудить, со-вершить, со-чинить, со-четать, со-ставлять, со-переживать, со-страдать, со-чувствовать, со-ветовать, со-действовать, со-трудничать?

Тогда  зачем вообще нужна диалектика «раз-»? Может, пусть будет только диалектика «со-»? Да, но ведь может быть  так, что мы, допустим, со-брали автомобиль. Поездили на нем, а он сломался. Теперь мы ведь не можем его еще раз собрать. Прежде автомобиль надо раз-обрать, потом починить и уж, тогда со-бирать заново. Значит, нужна  и такая диалектика, как «раз-», обе как раз  нужны. Только почему эти диалектики должны быть раз-общены? Разве нельзя их со-единить вместе? Вот тогда и получится настоящая диалектика – со-раз-мерная.

А вообще-то складывается впечатление, что в классической материалистической диалектике действительно чего-то не хватает – чего-то весомого, существенного, важного. Может, – целой половины… чего-то целого. Что, слишком уж неожиданное заявление: «У диалектики не хватает половины»? Да в ней там не одной «половины» не хватает, а, как минимум, – двух сразу! Только детальный анализ этого вопроса лежит уже в области общей методологии научного познания. Поэтому закончим на этом наши «раз-борки» диалектического закона о противоположностях, дабы уделить некоторое внимание третьему закону диалектики – закону отрицания отрицания.


1.10. Новый сорт орхидеи

В сущности, «диалектика Гегеля-Энгельса», наверно,  вполне могла бы обойтись всего одним законом, а именно – законом о единстве и борьбе противоположностей. Действительно, закон о переходе количества в качество можно рассматривать как следствие закона о противоположностях. Ведь количество и качество здесь представлены именно как  диалектические противоположности, которым, само собой разумеется, присущи борьба, единство и всякое такое. Только почему, кстати, такая «честь» – только количеству и качеству? В диалектике ведь имеется целый набор парных категорий, представляющих собой не что иное, как диалектические противоположности. Почему бы не быть таким законам, как, допустим,  «закон перехода случайности в необходимость» или «закон перехода причины в следствие»? По качеству они  могли бы быть, возможно,  не хуже закона о качестве. Конечно же, к каждому такому закону необходимо сделать приписку: «и обратно».  Это также и на тот случай, что если вдруг кому уж слишком не понравится,  то можно будет перевести эти законы обратно в «незаконы».
Кто-то, усомнившись, возможно возразит: «А как это случайность может переходить в необходимость?». Дабы самим ничего не придумывать, заглянем в учебник по марксистской философии.

«Случайности в ходе развития могут превращаться  в необходимость. Так, закономерные признаки того или иного биологического вида вначале появляются как случайные отклонения от признаков другого вида. Эти случайные отклонения сохраняются и накапливаются, и на их основе складываются необходимые качества живого организма» (Основы марксистско-ленинской философии Учебник для вузов / Ф.В. Константинов, А.С. Богомолов, Г.М. Гак и др. – 6-е изд. – М.: Политиздат, 1982., с. 119).

Что же касается «перехода» причины в следствие, то это уже, что называется,  – по определению. Ну, а закон отрицания отрицания является фактически двойным последовательным применением диалектического закона единства и борьбы противоположностей. Смотрим снова в тот же учебник:

«Отношение исходной формы и первого отрицания – это отношения противоположностей, двух противоположных форм» (с. 102).

Какими могут быть «отношения противоположностей», надо полагать соответствующий диалектический закон описывает исчерпывающе. Аналогично в рассматриваемом аспекте должно, конечно же, происходить и второе отрицание. Таким образом, закон отрицания отрицания вполне можно считать частным случаем закона о диалектических противоположностях.

Вообще вопрос о количестве диалектических законов является в достаточной мере спорным. Известны случаи, когда два закона фактически сводились в один или же один из законов просто выпадал из поля зрения. Однако традиционно считается, что диалектических законов все-таки три, поэтому рассмотрим этот третий закон – закон отрицания отрицания. При этом «слово для отрицания» предоставим опять Ф. Энгельсу.

В своей книге «Анти-Дюринг»   также затрагивающей вопросы диалектики, Энгельс приводит  примеры, якобы подтверждающие существование и действие диалектического закона отрицания отрицания.
Энгельс пишет, что проросшее ячменное зерно  подвергается отрицанию, поскольку исчезает как таковое, а  на его место появляется стебель ячменя. Дальше стебель отмирает (второе отрицание), однако «мы здесь имеем снова первоначальное ячменное зерно, но не просто одно зерно, а в десять, двадцать, тридцать раз большее количество зерен» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 139).

Наверное, Энгельса ничуть не смутило то, что, то ли по закону отрицания отрицания, то ли, и скорее всего, по биологическому закону размножения произошел обыкновенный, но почему-то игнорируемый   диалектикой,  «переход» количества в количество. Хотя, очевидно, его  не могло не насторожить отсутствие какого-либо нового качества у полученных зерен, так как это действительно ниоткуда не следовало. Поэтому дальше Энгельс был  вынужден привести «уточняющий пример»:

«Но возьмем какое-нибудь пластическое декоративное растение, например далию или орхидею; если мы, применяя искусство садовода, будем соответствующим образом воздействовать на семя и развивающееся из него растение, то в результате этого отрицания отрицания мы получим не только больше семян, но и качественно улучшенное семя, дающее более красивые цветы, и каждое повторение этого процесса, каждое новое отрицание отрицания усиливают эти качественные улучшения» (Там же).

Конечно, качество семян и цветов улучшится, но вместе с тем возникает вопрос: что, же именно является предметом воздействия рассматриваемого диалектического закона – развитие растения или действия человека? Как не нагревалась и не охлаждалась сама по себе вода во всех проводимых над ней «диалектических опытах», точно так же сама по себе качественно не развивалась и орхидея.  Это человек ее развивал – ему и «отвечать» перед законом.

Да изменялось ли вообще в данном случае качество семян и цветов орхидеи? Нетрудно заметить, что в приведенном примере Энгельс употребил понятие качества в его обыденном, «бытовом» значении. Философское значение понятия качества, например, семян орхидеи – это то, что они являются семенами именно орхидеи, а не, скажем, портулака. А всякое улучшение или же просто изменение качества семян, цветов выражает уже количественную меру этого качества.  В данном случае хорошим количественным показателем качества цветов орхидеи может служить цена этих цветов на рынке. Там на вопрос о цене могут сказать приблизительно такое: «Эти – по пять, эти – по восемь.  А вот эти, смотрите, какие крупные, – двенадцать, но, если будете брать, отдам по десять».

Итак, семена и цветы орхидеи, если согласиться с Энгельсом, получили новое качество, которое, как мы уже выяснили, можно измерять количественно. Но ведь качество, согласно диалектическому закону, получается вследствие перехода в него определенного количества. Если результатом явилось, так сказать, «количественное качество» орхидеи, то не могло ли в него перейти, скажем, «качественное количество»? Получается как бы «переход качественного количества в количественное качество».  Давайте-ка подробнее остановимся на этой орхидее, тем более что и цветок-то – красивый! Как понимать «количественное качество», мы уже выяснили. И если все-таки считать, что орхидея получила качественное развитие, то результатом этого могло быть затраченное  при этом количество труда и времени. Но ведь такой труд, количественно измеряемый, допустим, часами или днями, должен иметь и определенное качество, не зря, же Энгельс говорит об искусстве садовода. Таким образом, наша, с виду шутливая, формулировка, оказывается, вполне правильно отражает объективно существующую взаимосвязь количественно-качественных характеристик. Да, но мы ведь о качестве говорим только в его «бытовом» смысле! В диалектике же, насколько известно, «бытовые законы» пока не рассматриваются.

Попробуем все же довести рассматриваемую проблему до логического завершения. Вернемся к тому, что орхидея  качественного (в философском смысле) развития так и не получила, поскольку осталась той же орхидеей. Вот уж вопрос: изменилось ли качество, и, если изменилось, то – чего именно? Может, в данном случае изменилось качество цветка? Но ведь цветок, пусть он и более красивый, все равно остается цветком. А, может, есть смысл говорить о качестве товара, который представляют собой цветы орхидеи? Так ведь все равно купят и не слишком яркие цветы, только, может быть, – дешевле. Не получается все-таки нового качества – не к чему его «приписать».

Постойте, есть разгадка! А ведь садовод, оказывается, (и почему Энгельс этого не сказал?) вывел новый сорт орхидеи! Сорт – это уже безоговорочно новое качество в самом что ни есть философском смысле! Вот, вроде бы, все на свои места и стало. Да, но что теперь делать с нашей такой изящной формулировкой о качественных количествах и количественных качествах, если  качество-то оказалось вовсе  не «бытовым»? «Не бытовое», т.е. философское качество количественным быть не может, поскольку сорт есть сорт – как его измерить количественно?

Тонкая все-таки штука эти качества и количества! Мы видим, как легко сам Энгельс сбивается в трактовке качества с его философского значения на «бытовое». Да, чего греха таить, мы сами в данной работе иногда невольно подменяли значения этого качества, например, когда рассматривали качество кирпичной кладки. Теперь, если еще принять во внимание имеющийся у любого природного объекта неизбежный набор многокачественности, со всеми соответствующими им «многоколичествами», а также все эти «количественные качества» и «качественные количества», в которых, честно сказать, мы уже сами запутались, то не кажется ли, что употребляя понятие «качество», мы не в полной мере понимаем, о чем говорим? Тогда возникает неизбежный по своей логике вопрос: а может ли закон природы, и тем более – всеобщий базироваться на понятии, которое не имеет четкого и однозначного определения?

Вдобавок еще отметим, что Энгельс опять, как и в случае с молекулами, прибегнул к весьма «избирательной» форме приведения конкретных примеров. Ведь почему-то был выбран именно ячмень – однолетнее растение. Там действительно, если зерна созрели, то стебель сохнет, отмирает. А если для примера взять, допустим, яблоню?  Созрели яблоки, на землю посыпались, а яблоне – хоть бы что. Никак яблоки яблоню не отрицают. А в мире животных? Нет ведь и там никакого существенного отрицания при воспроизводстве потомства. Да, в конце концов, что это за «всеобщие законы», формулируемые на основе очень даже весьма нетипичных частностей?! Ну, плавают рыбы, плавают утки, плавают листья на воде. Так что, из этого уже можно делать «всеобщий вывод» о том, что в мире все плавает? Утюги же не плавают!


1.11. «Антиразвитие» или очень вкусный суп

Рассмотрим еще, приведенный Энгельсом, пример из математики:

«То же самое мы видим в математике. Возьмем любую алгебраическую величину, обозначим ее а. Если мы подвергнем ее отрицанию, то получим –а (минус а). Если же мы подвергнем отрицанию это отрицание, помножив –а на –а, то получим +а2, т.е. первоначальную положительную величину, но на более высокой ступени, а именно во второй степени» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 140).

Здесь сразу бросается в глаза то, что Энгельс произвольно (а, скорее всего, кажется, как раз и  не произвольно) изменил характер второго отрицания по отношению к первому. Ну, если уж взят этот термин «отрицание» чисто из логики и введен в науку, естествознание фактически «на правах жаргона», поскольку мир еще не видывал, чтобы какое-нибудь зерно что-нибудь отрицало, то надо, все-таки, хотя бы придерживаться смысла его первоначального значения. Первое отрицание действительно этому смыслу соответствует, поскольку положительному числу противопоставлено противоположное. Оно ведь, кстати, так и называется: «отрицательное». Если же этого смысла отрицания придерживаться и дальше, то полученному числу –а мы противопоставим противоположное:  –(–а), получив в результате первоначальное а. По весьма понятным причинам такой результат, конечно же,  не мог удовлетворить Энгельса, получалось ведь: куда зашел, оттуда и вышел. И Энгельс находит «выход» в применении операции умножения, имеющей к акту отрицания более чем сомнительное отношение.

Ну, это уже все равно, как если бы рыба,  например, отрицалась  мясом. Надоела, дескать, рыба, мяса захотелось. Если теперь мясо отрицать, то опять к рыбе надо вернуться. Но рыба-то действительно надоела, а мяса и в самом деле хочется. Так почему бы не придумать в соответствии с возможностями и желаниями какое-нибудь  наиболее подходящее для этого случая «отрицание»: смешаем все вместе, зелени, перцу добавим, еще и разными соусами польем! Вот тогда и получится новое «качественное» блюдо. В народе, кстати, так и говорят: «Ни рыба, ни мясо».

Однако погодите, может быть, мы и зря уж на Энгельса так напали. Надо все-таки разобраться, как «правильно отрицать». Возьмем для примера, конечно же, опять воду. Какое, кстати, чудесное вещество! Воды этой, похоже, хватит на всю философию, хотя, кажется, дефицита такого рода «добра» там как раз и не ощущается.

Итак, наливаем воду в стакан и садимся ждать этого самого… самодвижения. Ну, а поскольку мы собираемся рассмотреть изменение агрегатных состояний воды в зависимости от температуры, то «самодвижение» в данном случае лучше было бы назвать просто «самонагреванием».

Сидим и ждем, а тем временем мы же прекрасно понимаем, что вода сама по себе нагреться не может. Да, но что-то в этом ведь есть, раз везде  говорят, да еще вот и в книгах пишут. Стоп! Ну как же мы сразу-то не догадались?  «Самонагревание» – это значит, самим нагревать и надо, никто ведь нам не придет и не нагреет! И вообще, что это еще за фантастика такая  – «самодвижение»? Ну, где же это видано, чтобы телега сама по дороге ехала, да еще и сено везла? Лошадку – туда или дизелек какой-нибудь, иначе будет этот воз и ныне там!

Ну, теперь дело за малым: включаем кипятильник, и через пару минут наша вода уже булькает.  Можно, наконец, и диалектикой заняться. Хотя, а не лучше ли будет начать все с нуля? Может, и лучше. Достаем из холодильника кусочек льда и… садимся ждать, пока он растает. Лед действительно, нагревшись до нуля градусов,  начинает таять. Чудеса! Самодвижение! Да нет, же –  только его иллюзия.  Осенью вода в реке замерзает, и мы, не вникая в суть, считаем, что она замерзла сама. А вода ведь никогда сама не замерзает, как и лед сам никогда не растает. Просто холоднее становится или теплее. Вот и наш лед растаял не сам, а его нагрело и растопило комнатное тепло.

Но, как бы там, ни было, а лед все-таки растаял. С точки зрения материалистической диалектики произошел процесс отрицания: вода отрицает лед, поскольку вода появилась, а лед исчез. В диалектике указывается, что такое отрицание не должно быть абсолютным, поскольку что-то должно оставаться, для дальнейшего, так сказать, развития. У нас целыми и невредимыми остались молекулы, они ведь что у льда, что у воды одинаковы.

Согласно диалектическому закону отрицания отрицания, отрицаний должно быть два: первое и второе. Первое отрицание мы сделали, а вот «куда» делать второе? То есть, как эту воду отрицать дальше? Можно, допустим, продолжить процесс нагревания полученной воды, что могло бы соответствовать, так сказать, «развитию нагревания». Тогда вода со временем превратится в пар. При этом пар отрицает воду, поскольку вода исчезла, а пар появился.  Но ведь никакого даже подобия возврата к прежнему, твердому состоянию не будет, поскольку слишком уж пар не похож на лед. Вообще этот пар разлетится по всей комнате, тихонько выйдет в форточку и улетит за леса и моря. Полное, так сказать, абсолютное отрицание, увы, диалектикой не изучаемое. Тогда воду надо как-нибудь по-другому отрицать. Диалектика утверждает, что второе отрицание должно быть полной противоположностью первому. Значит, если в первый раз мы нагревали, то противоположностью нагревания может быть только охлаждение. Ну что ж, помещаем нашу воду опять в холодильник и снова получаем точно такой же кубик льда, поскольку и форму для замораживания используем ту же самую.

В полном соответствии с законом мы после двух отрицаний вернулись к исходному состоянию: был лед и стал лед. Да, но диалектический закон утверждает, что новое после второго отрицания образуется уже в «высшей форме» и на «высшем уровне» – это наш второй лед должен таким быть.  Ведь  диалектика гласит, что развитие – не простой круговой, а, своего рода, спиралевидный процесс.  Хорошо, давайте пригласим философа-диалектика и предложим ему из двух кубиков льда определить, какой из кубиков «выше», т.е. замораживался дважды. Пусть он использует хоть самые современные приборы и самые точные методы, но бутылку коньяка проспорит однозначно!

«Куда» же эту воду еще отрицать? Ну, прямо тебе как в сказке: налево пойдешь – никуда не попадешь (лед как был, так и остался), направо пойдешь – назад не вернешься (пар улетит), никуда не пойдешь – закон (диалектический) нарушишь, он ведь требует отрицания.

Может быть, эту воду как-нибудь в квадрат возвести, как Энгельс «минус а» – в квадратный сосуд налить, что ли? Так у нас кубики льда и так квадратными, точнее даже – кубическими были, а толку из этого? Кстати, если бы Энгельс свое «минус а» не в квадрат, а в куб возвел, то никакого отрицания у него бы не получилось, поскольку отрицательная величина так бы и осталась отрицательной. Интересный все-таки закон: для четных степеней он всеобщий, а для нечетных – вообще не общий. Нет, не развивается что-то наша вода, ну никак не развивается.

Кстати, о развитии. В диалектике ведь вовсе не обязательно для развития «кругами ходить». Повсеместно указывается, что при переходе количественных изменений в качественные посредством скачка, как раз и происходит это самое развитие. Так что, если наш лед растаял, т.е. произошло качественное изменение агрегатного состояния вещества, то этот процесс можно в полной мере назвать развитием, не дожидаясь, так сказать, второго отрицания. Точно так же можно назвать развитием и замерзание воды при снижении температуры, ведь здесь  количественные изменения тоже приводят к качественному переходу.

Это если раздельно рассматривать развитие при таянии льда и замерзании воды. А если свести эти два процесса воедино? То есть, сначала лед растаял, появилась вода, а потом эта же вода вновь замерзла. Еще раз заглянем в используемый нами философский словарь и уточним диалектическое понятие развития:

«Развитие – процесс движения от низшего (простого) к высшему (сложному)…» ( с. 343).

Итак, если вследствие развития тает лед и возникает вода, то эта вода должна быть по отношению ко льду «высшей» и более сложной. Теперь та же вода снова замерзает, то есть опять происходит развитие, но теперь уже образовавшийся лед в сравнении с водой становится и «высшим» и более сложным. Ну, а вода, при этом, какой стала, ведь только что это она была  «высшей» и сложной? А ведь надо сделать вывод, что в материалистической диалектике  просто не существует объективного критерия ни этой самой «высоты», ни сложности. Чему же она нас учит-то? Да и что, кстати, это за понятия такие: «высшее, низшее», как и чем их мерить? Если мы даже сами попробуем сравнивать воду и лед  то ли по «высоте», то ли по сложности, то вряд ли получится что-нибудь путное. Ну, вода в сравнении со льдом имеет более высокую температуру, стало быть, внутренняя энергия у нее больше. Значит, вода, получается, «выше» льда. Но лед, в свою очередь, структурирован, молекулы его упорядочены в виде кристаллической решетки. При плавлении все связи разрываются, порядок нарушается. Выходит, что в этом смысле лед «выше» воды. Все это так, но причем тут вообще какое-нибудь развитие?

Давайте еще раз рассмотрим все по порядку. Итак, тает лед, мы называем это развитием. Потом замерзает вода, но замерзание воды – процесс, полностью противоположный таянию льда. Совершенно логично было бы назвать его «антиразвитием». Так ведь нет такого термина ни у Гегеля, ни в Энгельса, там все – развитие. Замерзло, растаяло, опять замерзло, опять растаяло – развитие и только развитие. Значит, если мы идем в магазин, то мы в магазин идем, а если уже домой возвращаемся, то все равно в магазин идем. Что это за магазин такой, что куда ни идем, все равно в него  идем – по кругу, что ли, построили?  А, может, и вправду сходить в магазин, купить продуктов и сварить суп. Только перед варкой воду для супа надо несколько раз заморозить и разморозить. Хуже мы ведь не сделаем, поскольку «антиразвития» нет, как это и следует из материалистической диалектики.  Есть только развитие. Поэтому наша вода с каждым шагом будет все развиваться, и развиваться, и…. В общем, нет никаких сомнений: суп у нас получится очень вкусный!


1.12. Отрицание отрицания отрицания

Впрочем, есть в науке и природе  прекрасный пример, где весьма наглядно просматривается и количественно-качественная зависимость, и повторение предыдущих свойств  на более высоком уровне, символизирующее действие закона отрицания отрицания   – это  периодическая система химических элементов Д. И. Менделеева.

Действительно, уникальные качественные характеристики каждого химического элемента однозначно определяются количеством протонов в ядре его атома. К тому же, элементы проявляют сходство своих свойств через строго определенный период. Казалось бы, лучшей иллюстрации действия диалектических законов трудно и подыскать. Однако в учебниках по диамату периодическая система элементов особо как-то не афишировалась. Почему так? А потому, что система химических элементов плохо вписывалась в ведущую диалектическую концепцию «движения и развития». Ведь согласно диалектике атомы, как и все природные объекты, должны вследствие накопления определенных количественных изменений приобретать новые качественные состояния. Изменить же качество любого атома, в смысле получения нового химического элемента, можно только изменив количество протонов в его ядре. Но ведь такое изменение представляет собой не что иное, как самую настоящую ядерную реакцию! Это что же, весь мир – единая атомная бомба, да еще и взрывающаяся? Ну, конечно же, – нет. Потому-то немного и помалкивала  диалектика. А ведь, в принципе, она была и права. Все известные нам сегодня химические элементы образовались именно вследствие ядерных реакций, а мир действительно чем-то напоминает всеобщую, вселенскую атомную бомбу, только ничуть не опасную и не страшную. Ведь все эти процессы ядерных превращений разнесены, разделены огромными космическими расстояниями и миллиардными промежутками времени. Так что есть в периодической таблице химических элементов и количество, и качество, и их неразрывная связь, зависимость, а вот «движения и развития» там, как раз и не видно.

Однако к таблице Менделеева мы прибегли все же по поводу закона отрицания отрицания. А может ли быть развитие, но без какого-либо отрицания? Возьмем два элемента, химические свойства которых проявляют несомненное сходство: натрий и калий. В ядре атома натрия имеется 11 протонов, и это их количество определяет данный химический элемент именно как натрий. (Оставим пока в стороне вопрос об изотопах, поскольку он в данном случае не является принципиальным).

Так вот, согласно диалектическому закону этого самого отрицания отрицания для последующего своего развития химический элемент натрий должен быть поддан отрицанию, каким-нибудь иным химическим элементом, являющимся для натрия своего рода антиподом (если уж придерживаться все же какого-то смысла этого термина «отрицание»). И где же этот химический элемент? Следующим за натрием в таблице идет   магний, свойства которого по отношению к натрию ни в каком аспекте противоположными назвать нельзя. Потом следуют, в порядке нарастания количества протонов, алюминий, кремний, фосфор, сера, хлор и аргон. В каждом из этих элементов ядро атома имеет свое количественное отличие. Каждый из этих элементов в строгом соответствии с количественными характеристиками ядра атома имеет свои уникальные, главным образом, химические свойства, которые и определяют его именно, как данный химический элемент. И нигде, хоть с какой-нибудь натяжкой, мы не находим этого самого «отрицания», причем – ни первого, ни второго. А ведь возврат к предыдущему, первоначальному, да еще и на более высоком уровне тотчас же следует, ведь именно следующим в таблице оказывается элемент калий, в известной степени повторяющий химические и другие свойства натрия.

Как же так, количественное накопление – было, качественное изменение – было, развитие – было, повторение на высшем уровне – было, а вот отрицания  отрицания – вовсе не было?
Так кому же нужно это, оказывается, никому не нужное отрицание, да еще и отрицание этого, оказывается,  никому не нужного отрицания? Добавить к этим двум отрицаниям еще третье – уже настоящее, да и перестать морочить людям головы.