Еще раз о рыбалке

Алекс Шуваевский
     Сергею Ходимчуку - Рыбаку и Охотнику.

     Когда Серега удочку впервые в руки взял, он и сам не помнил.
     А вот день, когда рыбаком  настоящим стал, запомнился ему на всю жизнь.
     В июле это случилось.
     Аккурат  солнце в зените стояло,  когда вытащил он из ручья, что за деревней бежал, килограммового сазана.  Огромного, сильного, блестевшего на солнце крупной чешуей.
     Попался тот на кусочек жирного червяка, нанизанного на ржавый крючок, что на толстой леске привязан был к небольшой ореховой ветке, гладко обструганной отцом.
     Мать тогда без слов только руками взмахнула. Это когда Серега улов свой домой принес.
     А отец, сам рыбак заядлый, вечером с работы вернувшись, пожал крепко, по-мужски, сыновью руку, с уловом  знатным поздравил,  добытчиком  назвал.
     В пять лет приятно было Сергею такое от отца услышать.
     Жареного сазана съели за ужином.
     А ночью снились Сереге нырнувший под куст поплавок, непослушная леска, удочка,  согнувшаяся до самой воды и сильная рыба, сверкающая  золотыми боками в водяных брызгах.
     С той поры и заболел он рыбалкой. Серьезно, на всю жизнь.
     К пятнадцати годам Серега и вовсе профессионалом стал.
     Что не раз доказывал, крепко облавливая на разведанных им местах умудренных жизнью местных взрослых мужиков.
     Родился и жил Серега в  крепком украинском совхозе, в котором кроме полей, засеянных подсолнечником и кукурузой, имелось и свое рыбное хозяйство.
     В большом пруду на продажу разводили карпов. В соседнем, небольшом, держали маточное поголовье.
     И Серегино сердце частенько замирало при звуках плескавшихся в нем гигантских рыбин.
     Располагались пруды на окраине села на границе с полем подсолнечника, огорожены были колючей проволокой, охранялись старым дедом и такой же старой лохматой собакой - кавказцем.
     Мечта поймать огромного карпа долгое время не покидала Серегу, зудела в мозгах, мучила бессонными ночами.
     К июлю решился он. Продумал все. Дату назначил.
     И был день, и было утро, и вечер подступал неумолимо.
     Длинная толстая леса с тяжелым грузом и большим крючком с жалом, подточенным напильником для верности, была смотана в аккуратный моток, легко уместившийся в кармане штанов.
     В другой карман положены были ровненько напиленные куски подсолнечного жмыха – макухи.
     Все было готово. Осталось дождаться ночи.
     Со стороны поля с подсолнечником подобрался Серега к заветному пруду уже за полночь, отдышался, прислушался.
     Тихо было вокруг.
     Ни звуков тревожных, ни ветерка.
     Блестела при ясной луне гладь водная, манила, звала.
     Аккуратно насадив на крючок добротный кусок жмыха, встав в полный рост и еще раз оглядевшись вокруг, Серега стал раскручивать над головой свою снасть и,  решившись, наконец, мощно забросил ее через колючку в сторону воды.
     Сердце громко стучало в груди.
     Может быть потому и не услышал он звука всплеска от упавшей в воду снасти.
     И уж точно поэтому не понял, что перебросил наживку на другой берег пруда, где и легла она спокойненько на нагревшуюся за день землю.
     Сергей тоже прилег, подтянул слегка леску, намотав ее конец себе на руку, и замер, ожидая поклевки.
     Заливались лягушки в пруду и слышно было, как чавкает кормящаяся рыба в воде у берега.
     Ждать пришлось недолго.
     Ожила леса,  плавно потянув руку.
     Сразу стало понятно, что на другом конце ее находится что-то огромное,  сильное, такое давно желанное.
     Забыв об осторожности, Сергей вскочил на ноги.
     Будучи крепким, не по годам рослым и необыкновенно сильным физически, осознал он вдруг, что не справиться ему с польстившимся на кусок заботливо приготовленного им лакомства монстром, сидевшим на другом конце лесы.
     Упустить же такую добычу было и вовсе непростительно.
     И Сергей решил бороться.
     До конца.
     Он не сообразил взять с собой перчатки или варежки и сейчас леска до крови резала ему руки. Но он, стараясь  не обращать на это внимание, продолжал сантиметр за сантиметром выбирать ее на себя.
     В какой-то момент дело пошло веселее.
     Слышно было, как с шумом барахтается в воде сильное тело рыбы, издающей странные хрипы, сопение, всхлипывания, и еще что-то, на стоны похожее.
     Стало страшно.
     Припомнились сразу рассказы стариков о несчастной утопленнице, выловленной некогда из этого пруда и о призраке ее, изредка его посещающим.
     И уже хотелось бросить все и бежать без оглядки от этого проклятого места.
     Но Серега был рыбак. С большой буквы Р. И добычу не бросил.
     Превозмогая страх и боль, он наматывал и наматывал на руку леску,  все ближе и ближе подтягивая к себе заветный трофей.
     Голова кавказской овчарки появилась неожиданно.
     Она крепко держалась за лесу оскаленным ртом, обалдев от происходящего. Ее широко открытые и полные ужаса глаза молили о пощаде.
     Продолжая по инерции подтягивать добычу, Сергей осознал вдруг, что сейчас его сожрут, что месть кавказца будет беспощадна, что помощь не придет к нему и что ждать ее неоткуда.
     И захотелось уже, чтобы появился сию минуту сторож  и арестовал его, отогнав приближающееся к нему чудовище.
     Но деда, судя по всему не предвиделось, и спасаться  нужно было самому.
     Сергей отпустил, наконец, леску, сбросил ее с руки и замер в ожидании расправы.
     Собака тоже замерла на мгновение, словно в свободу еще не веря, потом развернулась резко и обиженно подвывая, кинулась  в обратную сторону, унося с собою вплавь и крючок, и груз, и леску.
     В другой раз Серега к пруду этому не подходил даже.
     А старик - сторож, особенно выпивал когда, любил рассказывать  смеющимся сельчанам, как вытаскивал из пасти вернувшейся домой мокрой, грязной и полубезумной собаки невесть откуда взявшийся крючок с надкусанной макухой и длиннющим куском толстой лески.