Оранжевые лучи рассыпаются и отправляются в путешествия сквозь прозрачность пространства, радостно приветствуют всех и все на своем пути, улыбаются и дарят свое тепло, настроение, энергию любви и созидания.
Летит шутливой волной луч, наблюдает...
Вот облако на пути, там притаился ангел, белоснежный красавец, хранитель душ. Затрепетали крылья ангела, заискрились глаза, и в мгновение облако стало прозрачным, засияло алмазами. А луч дальше летит, спешит с благословением к матушке-земле, спешит нарушить ее размеренное спокойное дыхание.
Расцвела разбуженная заря-заряница, тронула небосвод румяными щеками. Засмотрелись на себя кроны деревьев в зеркалах вод, засмеялась капелька росы на бутоне цветка и взлетела, радостно зажужжал шмель, стряхнув пыльцу с маленьких усов. Бархатные жаркие уста прикоснулись ко всему живому и неживому, вдохнув во всей полноте своей смысл и радость.
Солнечный луч не постучался в окно, он тайно проник в гостиную и кончиками пальцев стал касаться предметов, стен, фруктов на подоконнике, наполняя все эти тела энергией жизни. Он никак не мог пробиться через закрытую дверь спальни, через эту деревянную оболочку, абсолютно непрозрачную, отделившую мир света и чистоты. Он стучался, молчаливо просил, но никто не слышал его.
Нет, это была не дверь, это была стена безучастности, непонимания, неискренности. Ледяная стена, ледяная дверь, ледяное сердце, погибающее в темноте и одиночестве.
Он лежал, прикрыв глаза ресницами, и пропускал сквозь свою плоть ее дыхание, и думал... Мысли суетились, путались. В неуверенности, невозможности, как ему казалось, страхе. Он лежал и думал: "переживу", и в то же время боялся этого времени, этих минут неизбежности. В этом здесь была вся его жизнь, та жизнь, которую он искал, так ждал, так хотел. И так боялся.
Он страшился ее совершенства, внешнего и внутреннего, физического и ментального. Он попросил у нее хотя бы одну прекрасную ночь, попросил умом, сердце же желало бесконечно повторяющихся дней и ночей, рассветов и закатов, прикосновений и шепота слегка приоткрытого рта, глаз, в которых он тонул. Сердце просило вечности.
Этот страх неуверенности… Слабость в страсти, сила невежества. Он все решил. Сам решил, опираясь на свой эгоизм, не спросив, не узнав.
Бегло взглянув на часы, молниеносно вынырнул из под ее загорелого тела и побежал, не оглядываясь, не прощаясь, словно должен был вернуться, словно проголодался и решил перекусить в соседней лавке. Все внутри сопротивлялось, бунтовало, но он бежал, бежал вслед за своим страхом.
Это был бег в опустошение, умывание слезами. Это был марш кровотечений из шрамов незаживающего сердца. Любовь и боль, кандалы, повешенные чередой собственных умозаключений, страдание души, ни в чем не повинной души.
Прозрачность гостиной и непрозрачность спальни.
Оранжевый луч и холодный дождь за зашторенным окном.