Глава 7
– А что Берия? – спросила Лида. – Он же один из главных организаторов репрессий. Неужели ты хочешь его использовать?
– Пока я хочу использовать его как пример того, что политических деятелей нельзя рассматривать только с точки зрения человеческой морали, а потом, может быть, попробую использовать против Хрущёва. Но это только в том случае, если не выгорит основной план.
– Только прибыли, а у тебя уже готовы планы. Ладно, не буду перебивать. Так что по Берии?
– После смерти Сталина Берия, наряду с Хрущёвым и Маленковым, стал одним из главных претендентов на лидерство в стране. Его первого и вывели из игры. Всё организовали Булганин и Хрущёв. Потом, как водится, на него навешали всех собак.
– Какие собаки? – не поняла Лида. – Можешь выражаться проще?
– Если проще, припомнили его грехи и приписали кучу чужих. Берия после этого стал чуть ли не символом зла.
– Если вспомнить всё, что за ним числится...
– А теперь посмотри на это немного иначе, – перебил Алексей. – Да, он мерзавец, и никто этого не отрицает. Только при Сталине система выстроена так, что не может быть самостоятельных игроков. Есть только воля вождя и его установки, которые становятся линией партии. Всё окружение Сталина выполняло то, что он желал, различия могли быть только в мере энтузиазма. Если кто-то начинал действовать излишне самостоятельно, таких предупреждали, а потом вычищали, невзирая на чины и прошлые заслуги. Не был самостоятельным игроком и Лаврентий Павлович. Его самостоятельность проявилась только после смерти Сталина. Именно по его инициативе были освобождены больше миллиона заключённых и отпущено ещё четыреста тысяч находившихся под следствием. Он так же выступил с инициативой значительного расширения полномочий государственных органов власти за счёт партийных. Предложение не прошло из-за Хрущёва. И раньше у него не всё было однозначно плохо. С его приходом на пост наркома внутренних дел сократились масштабы репрессий, а по амнистии освободили триста тысяч человек, хотя аресты продолжались. Берия в кратчайший срок прекратил беззаконие и террор, царившие в НКВД и в армии. Под его руководством была создана мощная агентурная сеть внешней разведки. И он немало сделал для создания ядерного оружия.
– Всё равно мерзавец! – упрямо сказала Лида. – Я читала всё, что ты мне цитируешь, но неужели среди руководства нет ни одного порядочного человека?
– Маленков не устраивает?
– Я не могу вспомнить о нём ничего хорошего.
– К смерти Сталина Маленков твёрдо занял позиции второго человека в партии и государстве, а после неё стал председателем Совета министров СССР. На первом же закрытом заседании Президиума ЦК он заявил о необходимости перейти к коллективному руководству страной, а в мае пятьдесят третьего года по его инициативе было принято постановление правительства, вдвое уменьшавшее зарплату партийным чиновникам и ликвидировавшее дополнительные вознаграждения, не подлежащие учёту. Этим и воспользовался Хрущёв, отменивший коллективное руководство ЦК и вернувший прежние зарплаты и «конверты».
– Все хотят хорошо жить, – вздохнула Лида. – Что ещё?
– Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста».
– И чем всё закончилось? Я это пропустила.
– Через два года его сняли с должности председателя Совета Министров, а ещё через два, после неудачной попытки отстранения Хрущёва, совсем убрали из власти, а заодно и из партии.
– И здесь Хрущёв, – Лида поднялась с курток. – Может, договорим пока доберёмся до дороги? Кто у тебя ещё?
– Только Молотов, но он хуже Маленкова. И его тоже выжил Хрущёв.
– Так на кого из них ты хочешь делать ставку? – спросила Лида. – Я пока не поняла.
– А ни на кого, – Алексей тоже встал и взял вещи. – Ладно, пошли. Расскажу, сколько успею, а об остальном можно поговорить потом. Помнишь «Ленинградское дело»?
– Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я плохо запомнила.
– А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я напомню. Это в первую очередь Маленков с Хрущёвым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов «Ленинградского дела» меня интересуют двое. Это Вознесенский, который возглавлял Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов – секретарь и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и успешно работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной – Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.
– Тогда почему он допустил эту расправу? Это не вяжется с образом Сталина. Он должен был завязать в узел инициаторов «Ленинградского дела».
– Ну вот и дошли! – Алексей подошёл к шоссе и положил на траву свой тюк. – Голосовать будешь ты, а я подскажу, когда нужно поднимать руку. Пока голосуем, можно поговорить. С этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который не отдал бы их на съедение. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущёвым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже плохо себя чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?
– Видимо, боялись, что вождь может вмешаться, – сказала Лида. – Смотри, машина! Тормознём?
– Пропускаем, – решил Алексей. – Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.
– Ну и ладно, тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить «Ленинградского дела» и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?
– Ты у меня умница и всё понимаешь с полуслова, – польстил ей Алексей. – Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь, а вот с Хрущёвым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Когда о нём всё узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.
– Если для тебя запасной вариант – натравить на него Берию, что же входит в основной?
– Мы натравим на него самого Сталина. До смерти вождя ещё пять лет, и не такой он сейчас дохлый. Если узнает о будущих художествах Никиты, книгу о нём можно выбрасывать за ненадобностью.
– А он поверит? – с сомнением спросила Лида. – Судя по тому, что я читала, личность очень недоверчивая. И как ты к нему попадёшь? У него вроде была какая-то дача?
– Какая-то – это для неё слишком слабое определение, – засмеялся Алексей. – Есть дача в Кунцево, где он постоянно живёт. Но соваться туда – это верное самоубийство. Сотня бойцов, офицеры МГБ, патрули с собаками и защищённый периметр. И у моего самомнения есть границы. Есть вариант получше. Я хочу сделать фотографии книги с биографией Хрущёва и передать их Сталину с помощью его младшего сына. Всю книгу печатать не буду, достаточно половины. И снабжу эти фотографии своими комментариями.
– А станет он тебе помогать?
– Потом договорим, голосуй скорее! – поторопил жену Алексей. – «Эмка» едет.
Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.
– Садитесь на задние сидения, – сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. – Быстрее, товарищи, не копайтесь!
Алексей открыл заднюю дверцу, помог сесть жене, передал ей тюк и сел сам.
– Спасибо, товарищ майор, – поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.
– Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который её оценил, – хмыкнул тот. – Ради вас я не остановился бы.
– Спасибо, солнышко! – демонстративно обратился к жене Алексей.
– И как это солнышко зовут? – повернулся к ним улыбающийся лейтенант. – Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добрый, только редко это показывает.
– Болтун, – сказал ему майор и спросил у пассажиров: – Отдыхаете или как?
– Я капитан милиции, – сказал Алексей. – Сейчас в отпуске. Мы не москвичи, а едем от моих стариков. Специально отвёз жену попробовать деревенской жизни. Её зовут Лидия, а я Алексей.
– Зотов, – представился фамилией майор. – Вам куда надо?
– Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, – попросил Алексей. – Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.
– Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, – обратился к Лиде лейтенант. – Как вам деревенская жизнь?
– Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, – ответила она. – А жить... Слишком много работы, и всё делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведённые, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живёт с детьми, тем немного легче.
– Да, работать приходится, – сказал майор. – Здесь ещё повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезём, но высадим так, что сами доберётесь трамваем.
После того как их высадили военные, Алексей повёз жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь открыл сам.
– Выдали только один, – сказал он о ключе. – Пока не будем разделяться, а потом закажем второй для тебя.
– Я думала, что будем жить отдельно, – растеряно сказала Лида, – а придётся ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?
– Не бери в голову, – успокоил муж. – Нам здесь долго не жить, да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и займёмся покупками, поэтому думай, что нам нужно.
– Сейчас я могу думать только о тебе! – сказала жена, глядя ему в глаза. – Ты что обещал? А обещания надо выполнять! А то уйдём и освободимся только к вечеру, когда появятся хозяева. Или тебе это не нужно?
Он взял Лиду на руки и унёс в свою комнату на выделенную им полуторную кровать. Часом позже они закрыли квартиру и пешком отправились к ближайшей станции метро.
– Идти минут двадцать, – предупредил Алексей, – даже больше, но транспортом добираться неудобно, а по пути есть хорошая столовая, поэтому сразу и пообедаем. Не знаю, как ты, а я сильно проголодался.
После не слишком вкусного, но сытного обеда минут сорок добирались до квартиры, где Лиду сфотографировали и сказали, что паспорт нужно будет забрать во второй половине завтрашнего дня. Потом часа три ходили по магазинам, покупая необходимое.
– Я совсем не узнаю Москву, – призналась жена. – У нас сохранилась часть старых зданий, но рядом столько всего понастроено, что совсем другой вид.
– Я тоже не знаю эту часть города, – сказал Алексей. – Мы жили в другом районе, да и служил далеко отсюда. И в моё время тоже было много новостроек. Всё купили? Тогда давай возвращаться на такси. Надоели мне эти хождения. Денег осталось немного, поэтому скоро нужно будет продавать что-нибудь из украшений. Ты много их взяла?
– Порядочно. И мелких камней нет. Где будем искать такси? Я уже устала.
– Нужно пройти ещё квартал. Заодно купим в гастрономе чего-нибудь на ужин. Смотри, какие собрались тучи, а у нас с тобой нет ни зонтов, ни плащей.
Они немного не успели: когда такси въехало во двор, дождь уже лил вовсю.
– Вы все промокли! – увидев их, воскликнула хозяйка – Разве можно в такую погоду без зонта?
– Да, взяли бы у нас, – поддержал её муж. – Быстро переодевайтесь. Есть во что?
– Ничего страшного, Виктор, – сказал Алексей. – Есть у нас во что переодеться и дождь тёплый, так что не простудимся. Забыли мы о зонтах, да и гроза началась очень быстро. Слышите гром? Нет, чай пока не надо, мы позже сами поставим.
Они переоделись, положили половину купленного в шкаф, а всё, что было сверху и промокло, развесили по комнате сушиться.
– Отстань от меня с этим полотенцем! – отмахнулась от мужа Лида. – Не стану я ничего накручивать на голову. Волосы сами высохнут, и с ними будет меньше мороки. Давай лучше ляжем на кровать и закончим утренний разговор. Хозяева не мешают, а делать всё равно нечего.
– Я уже почти всё рассказал. Ладно, ложись к стене, а я буду с краю. Тебе неясно, с какой стати мне будет помогать сын Сталина?
– Я на его месте указала бы тебе на дверь.
– Тебе просто непонятна ценность той информации, которая у нас есть. В моих книгах нет ни слова о детях Сталина, но я читал о них в других и многое запомнил. В двадцать шесть лет Василий уже генерал-лейтенант авиации, а в этом году его назначат командующим ВВС Московского военного округа. Вскоре умирает отец, и его отправляют на понижение. Фактически это конец карьеры, поэтому Василий наплевал на этот приказ. В том же году его уволят в запас без права ношения военной формы. Обращение в китайское посольство с заявлением, что его отца отравили, и просьбой о выезде в Пекин привело к аресту. Василия обвинили во всех смертных грехах, и через два с половиной года он признал самые нелепые обвинения. В тюрьме просидел восемь лет и вышел на свободу инвалидом. Как ты думаешь, будет он благодарен тем, кто попытается предотвратить такое будущее?
– Во всё это ещё нужно поверить, – скептически заметила Лида.
– Поверит. Во-первых, он прекрасно знает систему. Во-вторых, дадим почитать часть книги. И не надо улыбаться. Это для нас с тобой в ней нет ничего особенного, а для его современников это сплошь конфиденциальная, а то и секретная информация. Текст по тому, что уже произошло, могло бы составить ведомство Берии, но у них не хватит фантазии, чтобы описать будущее. А в книге на каждой странице по две-три фотографии. А для пущей убедительности свяжемся по коммуникатору. Я думаю, что объёмное изображение твоей головы над моей рукой будет убедительным аргументом. У них нет пока даже обычного телевидения.
– Ну хорошо, – согласилась Лида. – Он тебе поверил, схватил твою книгу и помчался к отцу. И Сталин это съест?
– Ещё как! Он умнее сына и гораздо больше знает, а когда поймёт, что у него только часть книги, захочет узнать больше.
– Только не говори, что к ним пойдёшь! – Лида схватила его за руку. – Там палач на палаче, и никто не будет придерживаться никаких договоров! И ты для них ценен только до тех пор, пока не отдал всё! Затянул меня в чужой мир и хочешь бросить?
– Ты расцарапала мне руку. Успокойся и выслушай внимательно. Моя ценность не ограничивается микрофишами, я знаю о будущем намного больше. Конечно, история страны пойдёт по-другому, а это скажется и за её границами, но многое сохранит свою ценность. Сталин ценил полезных людей, а я могу стать очень полезным.
– Он, может, и оценит, да и то не факт! Не забыл, сколько ему осталось жить? Всего пять лет! А потом начнутся разборки, в которых тебя уберут!
– Для того и нужно идти, чтобы разборки начались не через пять лет, а сейчас, и с теми, с кем нужно разбираться! Тогда через пять лет не будет никаких разборок. А за это время я постараюсь стать своим. Если я просто отдам книги и исчезну, Хрущёва уберут, и не его одного. А если сейчас расчистить политбюро и часть ЦК, Берия усидит и долго сохранит влияние, а может быть, заберётся на самый верх. И не факт, что при этом уцелеют те же Кузнецов с Вознесенским! Но тебя я с собой не возьму. Устрою в безопасном месте и снабжу деньгами лет на двадцать. Если не будет Хрущёва, не будет и его денежной реформы. А ты станешь одной из лучших художниц Союза. Я тебя люблю, но это нужно сделать, иначе вообще всё лишается смысла. Ну сделают раньше эти реакторы и электромобили – толку-то!
– Какой же ты дурак! Да плевать мне на мир и на деньги! Я ушла с тобой, бросив миллиарды! Вечно вы, мужчины, рвётесь переделывать мир, а о нас не думаете! Зачем всё, если не будет тебя? Если пойдёшь к этому живодёру, требуй больше! Пусть дают квартиру в центре, генеральский чин и машину с охраной! И квартира должна быть просторной, чтобы её хватило, когда у нас появятся дети! И скажи, что я хочу нарисовать его портрет.
– Лида!
– Что Лида? Высшие силы привели нас сюда вдвоём, значит, и делать всё будем вместе! Получится – прекрасно, а если нет, то всё в конечном итоге накроется медным тазом! И о чём тогда жалеть? Где живёт сыночек Иосифа?
– Понятие не имею, – пожал плечами муж. – Будем решать задачи по очереди. Сначала займусь фотографиями, а уже потом начну искать подходы к Василию. Среди московских чинуш о нём должны знать многие, так что как-нибудь найдём.
– А какие сложности с фотографиями?
– Сложности есть. Желательно делать их на профессиональном оборудовании и нужно распечатать хотя бы первые двести страниц, а лучше, если их будет больше. И работу я должен делать сам. Фотографу нельзя это читать. Придётся с кем-то договариваться, а перед этим продать что-нибудь из твоих драгоценностей.
С этой продажей ничего не вышло.
– Квартира закрыта, а на звонки никто не отвечает, – хмуро сказал Алексей. – Я расспросил соседей и узнал, что её хозяин уехал куда-то на такси с несколькими чемоданами. Наверное, его напугало моё оружие. Надо было врезать его парню по голове, а с ядом получился перебор. Ваш мир подействовал на меня не лучшим образом, раньше я не допустил бы такой промашки. Ладно, завтра возьму несколько монет и съезжу на Тишинский рынок. Плохо, что они у нас только золотые.
– Сам же говорил, что они наиболее ценные.
– Я рассчитывал на своё время, – возразил Алексей, – а здесь бегать с золотом по рынку... Ладно, завтра будет видно. А фотоателье я нашёл и даже договорился с мастером. Оговорил своё присутствие при работе, но не сказал, что его к ней не допущу, а то примет за шпиона и побежит докладывать. Заломил цену и наверняка после моего ухода крутил пальцем у виска.
– Так ты его...
– Уколю иголкой и свяжу, чтобы не мешал, а когда сделаю работу, расплачусь и исчезну. Если не дурак, не станет шуметь. Но сначала займусь деньгами, а то после фотографий их хватит максимум на месяц.
Утром сходили в столовую, а после завтрака Алексей проводил жену до дома, поцеловал и ушёл за деньгами. Вернулся к четырём часам, когда Лида уже вся извелась.
– Не ругайся! – сказал он, увидев её лицо. – Всё оказалось намного сложнее. Поначалу эти коллекционеры вообще от меня шарахались, как от чумного, а один даже побежал куда-то докладывать. Пришлось делать ноги и ждать, пока они не начнут расходиться. У всех на виду была одна медь, а чем-нибудь ценным обмениваются только между собой. Повезло с одним, который решил рискнуть, да и то покупателем был не он. Наверняка на мне здорово нажились. Продать три редкие монеты за пять тысяч – это почти даром, но главное, что теперь есть канал для восполнения денег. Проголодалась?
– А ты как думаешь? Сам же запретил уходить из квартиры!
– Давай руку, пойдём в столовую шиковать! Пообедаем, а заодно и поужинаем, так что начинай развязывать пояс.
– Пошли быстрее, а то я сейчас захлебнусь слюной. Как связалась с тобой, вечно хожу голодная!
– Зато будешь стройная, пока я не испорчу фигуру!
– Быстрей бы уж! – прижалась она к нему. – Мы уже столько времени вместе, и ничего.
– У меня по этому поводу есть гипотеза, – сказал Алексей. – Быстрее шевели ногами, а то не буду рассказывать. Валентин пошутил насчёт высшей силы, да и ты совсем недавно ляпнула что-то такое.
– Почему ляпнула? – обиделась Лида.
– Потому что я не верю в бога, – объяснил он. – Кому-то нужно было изменить историю, и его возможности не назовёшь человеческими, но это не значит, что я должен крестить лоб. Так вот, я думаю, что у тебя не будет беременности, пока не выполним необходимого.
– Хочешь сказать, что она помешает работать, поэтому...
– Если кто-то легко перебрасывает людей во времени, ему ничего не стоит устроить им безопасную любовь. Мне недавно помогли офицеры, причём сам я на их месте так не поступил бы. То ли действительно повезло нарваться на очень порядочных людей, то ли их к этому мягко подтолкнули.
– А почему тогда он сам не подтолкнет кого нужно без твоей помощи? А лучше не подтолкнуть, а дать пинка под зад, чтобы шея отвалилась!
– Потому что есть разница в том, подтолкнуть к добру хорошего человека или мерзавца. И одним пинком не ограничишься, да и слишком многих придётся пинать. Наверное, человеческим обществом должны заниматься сами люди. Вот представь, что твой бог начнёт вмешиваться в наши дела на каждом шагу. И что из этого получится? Я не хотел бы жить в таком мире.
– Ладно, посмотрим, что получится у тебя. Уже пришли. Обещал кормить, так корми!
Сегодня качество готовки было хуже обычного, поэтому в столовой долго не засиделись.
– Во сколько завтра пойдёшь в ателье? – спросила Лида на обратном пути. – Не хочешь, чтобы я помогла?
– Не стоит, – отказался Алексей. – Я с трудом договорился насчёт себя. Пойду к закрытию, а домой вернусь очень поздно. Не самое безопасное занятие – мотаться по Москве ночью, тем более с красивой женщиной. Так что меня не жди, и ложись спать. А хозяев сегодня предупредим.
– Ну хорошо, завтра ты всё напечатаешь, а дальше что? Как думаешь искать Василия?
– Есть одна мысль. Его сестре дали квартиру в правительственном «Доме на набережной». Может, и Василий там же живёт? Плохо, что у нас совсем нет нужных знакомств. Ладно, не морочь себе голову, что-нибудь придумаю.
Утром он проснулся первым и долго лежал, глядя на умиротворённое лицо жены. Впервые пришла мысль отдать все материалы и уехать с ней подальше от Москвы, от всей этой паучьей суеты. Он был готов рисковать собой, ставить на кон жизнь любимой женщины готовности не хватало. Устраниться мешала возникшая откуда-то уверенность в том, что его вчерашние слова о зачатии не плод воображения, а доподлинная реальность. Он не хотел прожить жизнь пустоцветом, да и Лида будет несчастной.
– Что ты на меня так смотришь? – спросила проснувшаяся жена. – Я не святая Богородица, меня нужно не рассматривать, а любить. Сейчас уйдут хозяева, и я тебя долго не отпущу. А пока расскажи, чем думаешь заниматься весь день.
– Сходим позавтракать, потом отведу тебя домой, а сам пойду в ресторан.
– А почему не со мной?
– Вдвоём не получится. Мне нужно познакомиться с жаждущим общения клиентом, довести его до кондиции и разговорить. Можно было бы послать тебя. Это более выигрышный вариант, но он должен закончиться койкой, а я пока не готов к таким жертвам.
– А выпитое не повредит в ателье?
– Солнышко, я буду не столько пить, сколько спаивать. Не беспокойся, всё будет нормально. Слышишь, заперли входную дверь. Я тебе точно был для чего-то нужен или только дразнилась?
Весь день Лида не находила себе места от беспокойства. Это просто свинство – вот так её изводить! Сам занят делом, а она за него волнуется! Все купленные книги и те немногие, которые стояли на хозяйской книжной полке, были прочитаны, а слушать радио муж отсоветовал.
– Мы не знаем, на сколько хватит заряда батарей, а коммуникаторы ещё понадобятся. Включи лучше приёмник хозяев, они не возражают.
А что можно слушать по этому убожеству? Одни хрипы, треск и завывания! Хорошо хоть обещал позвонить перед походом в ателье, а то она до ночи сошла бы с ума от беспокойства! Тихая трель вызова пришла в четыре часа дня.
– Можешь говорить? – услышала Лида тихий голос мужа. – У меня всё хорошо закончилось, поэтому иду делать фотографии. Там вообще не ожидаю сложностей, поэтому ложись и отдыхай.
Легко сказать, но попробуй заснуть, когда муж шляется по уголовно наказуемым делам! И то, что муж элитный боец, успокаивает мало. Она всё же попробовала заснуть, но только три часа проворочалась в кровати до его прихода.
– Ну и зачем себя так изводить? – спросил Алексей, держа на руках бросившуюся к нему жену. – Я же говорил, что всё будет в порядке. Фотографии сделал и о Василии узнал. О нём здесь многие знают, популярная личность. Так что осталось изучить его распорядок дня, и можно наносить визит. Правда, есть одна тонкость: я вспомнил, что за ним присматривали органы безопасности. Вряд ли это делалось постоянно, но влипнуть можем. Наверное, сделаем так. Понаблюдаем за домом, чтобы определить, когда он приходит и с кем. Утром Василий едет на службу, поэтому для разговоров мало времени, а ему ещё нужно часа два на знакомство с текстом. Так что остаётся только вечер. Если он приезжает поздно, придётся идти к нему в квартиру, а в дом просто так не пройдёшь. А если пишут его разговоры... Лучший вариант – перехватить одного возле дома, и делать это нужно тебе.
– Бабник? – спросила Лида. – Конечно, сделаю, лишь бы никто не помешал.
– Ладно, – Алексей поцеловал жену в губы и опустил на пол. – Уже поздно, давай спать.
– Ну да! – тихо засмеялась она. – Довёл меня до истерики, а теперь укладываешь спать. Сначала нужно успокоить. Ты хорошо закрыл дверь? Вот и начинай успокаивать, а о хозяевах можешь не думать: я буду кричать тихо. Если ненароком разбужу, они поймут, сами не так давно были молодыми.
Утром проснулись поздно, когда хозяева уже ушли на работу, и первой на этот раз встала Лида.
– Хорошо я тебя вчера заездила! – сказала она мужу. – Как ни проснусь, ты уже не спишь и смотришь на меня так, что в голове не остаётся ничего, кроме желания. А сегодня продрых, и даже не разбудила утренняя возня хозяев. Ну и я смогла вволю полюбоваться на тебя спящего. Встаём или...
– Встаём, а «или» будет как-нибудь потом. А проспал я не из-за тебя. Хоть немного, но вчера пил, ты должна была унюхать. Вот водка и нагнала сонливость, да ещё поздно легли. Сейчас поедим, и нужно в темпе пробежаться по магазинам кое-что купить, в том числе зонты, а потом пойдём знакомиться с домом и его обитателями.
– Дай хоть посмотреть на то, что у тебя получилось, – попросила Лида. – Где фото?
– Вот смотри. Распечатал три сотни страниц. Качество очень приличное.
– А что сделал с бедным фотографом?
– Уколол и связал. Когда он стал приходить в сознание, объяснил, чтобы сидел тихо и не орал, если не хочет получить по кумполу. Товарищ оказался понятливым, и мне не пришлось прибегать к крайним мерам. Когда закончил работу, даже не стал колоть его второй раз, развязал, оставил деньги и ушёл. Понятное дело, что на всякий случай вытер везде пальчики и обрезал провод телефона. Очень сомневаюсь, что фотограф куда-нибудь побежит. Он сам пошёл на нарушение, оставшись в лаборатории после работы с посторонним. Потрясётся от страха и постарается забыть.
Они привели себя в порядок, сходили в столовую и пошли пешком к станции метро. Покупки сделали за какой-то час, сложили в сумку и, не возвращаясь домой, отправились на разведку. По территории определились быстро. Все, кого привозили автомобили, покидали их в сотне шагов от дома и оставшееся расстояние шли пешком. Поэтому, если Василий приедет один, перехватить будет нетрудно.
– Я передумал, – сказал жене Алексей. – Сейчас возвращаемся домой, оставляем вещи и берём фотографии. Обедаем и едем сюда. Если Василий приедет не один, мы его пропускаем, в противном случае ты его перехватываешь и передаёшь мне. А дальше будем действовать в зависимости от его готовности с нами общаться. Если он нас пошлёт, займёмся Светланой.
Василий приехал один, махнул на прощание рукой водителю и целеустремлённо зашагал к подъезду.
– Извините, Василий Иосифович, вас можно на несколько минут? – перегородила дорогу Лидия.
– Только на несколько минут? – улыбнулся молодой парень в генеральской форме. – Может быть, я могу уделить вам больше времени?
– Это было бы неплохо, – сказал ему Алексей, который подошёл и встал рядом с женой. – Вы можете сейчас уйти, можете попытаться нас задержать, но я не советую, потому что речь идёт о вашей жизни. Мы поможем её сохранить, а вы взамен окажете нам только одну услугу. Если посчитаете это для себя неприемлемым, скажете, и мы уйдём. Но сначала вам нужно ознакомиться с документами, а на это потребуется время. И нам не хотелось бы делать это в ваших комнатах. Не из страха перед вами, а из-за того, что они могут прослушиваться. Что вы нам скажете?
Глава 8
Василий думал недолго.
– У вас есть оружие? – спросил он Алексея.
– Есть, но я не воспользуюсь им без крайней необходимости.
– И вы согласны поехать туда, куда я вас повезу?
– Почему бы и нет? – улыбнулся Алексей. – Если только вы не повезёте на Лубянку или в свой штаб. Поймите, вам не стоит нас опасаться. Поговорим, вы узнаете много нового, а если не захотите иметь с нами дело, просто разойдёмся.
– Какого рода услуга вам нужна?
– Ничего особенного, – сказала Лида. – Отдадите отцу те бумаги, которые почитаете сами. Мы могли бы обратиться к вашей сестре, но вам это проще сделать. К тому же вам выгоднее иметь с нами дело, потому что её, в отличие от вас, никто не тронет.
– Едем! – решительно сказал Василий. – Здесь рядом стоянка такси. Если всё ограничится разговором и просмотром бумаг, вам тоже не нужно бояться. Поедем в «Сокольники», там в это время не так много людей.
Через полчаса они шли по одной из аллей, почти не встречая других посетителей.
– Больше, я думаю, нечего искать, – сказал Василий. – Давайте сядем на эту скамейку и поговорим.
– Я буду говорить невероятные вещи, – начал Алексей. – Постарайтесь не уходить, выслушать до конца и не материться, хотя бы из-за присутствия моей жены. Дело в том, что мы с ней пришли сюда из будущего.
– Действительно, хоть вставай и сразу уходи!
– Чтобы вы этого не сделали, мы покажем действие одного прибора, который используется для связи. Вот он. Это не часы, а что-то вроде радиостанции, которая передаёт не только звук, но и изображение, причём в объёме. В будущем с его помощью можно связываться на огромных расстояниях, здесь возможности скромней, но километров на десять хватит. Мы не будем гонять мою жену далеко, посмотрите так.
Гулявших в пределах видимости не было, поэтому Алексей вызвал Лиду, и у обоих над запястьем вспыхнули голографические изображения.
– Как я уже говорил, передаётся и звук, – сказал Алексей, и его голографический двойник повторил ту же фразу. – Не надумали уходить?
– Говорите, я вас слушаю, – сказал Василий, зачарованно смотревший на изображение головы Лидии.
Оно подмигнуло ему и исчезло.
– Сначала поговорим о вас, – продолжил Алексей. – Я хочу показать и попросить отнести отцу фотокопия одной из книг, описывающих жизнь хорошо известного вам человека. Это Никита Хрущёв. В этой книге о вас ничего нет, но мне довелось читать другую, в которой была коротко описана ваша судьба. Мы не знали, что нас занесёт в это время, иначе скопировали бы и её. Но я думаю, что вам и так интересно послушать. Там было написано, что вы в разговоре с сестрой сказали, что живёте до тех пор, пока жив отец. Эта фраза оказалась пророческой. Нет, вас не убили, но лишили всего и на восемь лет посадили в тюрьму, следствием которой стала инвалидность.
– Когда умрёт отец? – севшим голосом спросил Василий.
– Вечером пятого марта пятьдесят третьего года. Первого марта вашего отца разобьёт паралич и до самого конца он так и не придёт в себя.
– И что мне припишут?
– А что приписывают в подобных случаях? В вашем обвинений было много, начиная от аморального поведения и злоупотребления служебным положением и заканчивая клеветой на СССР. С вами в той ситуации всё равно разделались бы, потому что вы слишком много знали и были невоздержанны на язык. Но если бы сидели тихо, это произошло бы позже и могли меньше пострадать.
– Можете сказать, что я такого сделал?
– Конечно, – ответил Алексей и повернулся к жене. – Ты куда собралась?
– Надоело сидеть, – ответила Лида. – Погуляю рядом и разомну ноги, а вы беседуйте.
– Вы почему-то решили, что Сталин был отравлен, – сказал Алексей, – и попытались вывести всех на чистую воду. Наплевали на приказ Булганина...
– А что он приказал? – спросил Василий.
– Он направил вас командовать каким-то военным округом. В книге не написали каким, но, скорее всего, где-нибудь подальше от Москвы. В то время вас плотно опекала госбезопасность. Все телефонные разговоры прослушивались, а вы не стеснялись в выражениях. После того как вас выперли из армии, обратились в китайское посольства с заявлением, что отец был отравлен, и с просьбой уехать к ним. После этого вас арестовали, три года вели следствие, и в конце получили признание по всем пунктам обвинений.
– Это они умеют, – криво усмехнулся Василий. – Но если я так себя вёл и говорил об отравлении, значит, были основания.
– Может, и были, – не стал спорить Алексей, – но даже если так, глупо вести себя вызывающе, не имея за спиной сильной поддержки. Вас выбила из колеи смерть отца, и вы слишком привыкли к тому, что всё сходит с рук.
– Когда я умру?
– В конце марта шестьдесят второго года. Точной даты я не помню.
– Сорок один год! И что делать, молчать? Сами же говорили, что всё равно не оставят в покое!
– Успокойтесь, Василий! – повысил голос Алексей. – Вы были такой не один, просто пострадали одним из первых. Делёжка власти началась при жизни вашего отца, но основные баталии разгорелись после его смерти. В конечном итоге к власти пришла всякая сволочь и кончилось всё очень плохо. Мы ведь здесь не из-за вашей печальной судьбы, хоть я вам и сочувствую.
– Хрущёв?
– Да, но не он один. В результате борьбы за власть уничтожили самых честных, знающих и порядочных, а наверх всплыло всё дерьмо. Будете читать книгу?
– Почитаю, но у себя, – ответил Василий. – Вы же оставляете её для передачи отцу.
– Я хотел сделать пометки на полях, но передумал. В личном разговоре можно сказать больше.
– Вы рискнёте встретиться с отцом? – удивился он.
– Готов рискнуть, – кивнул Алексей. – Я говорил, что всё плохо кончилось, не сказал только насколько плохо. Ради того, чтобы это предотвратить, можно рискнуть жизнью. И потом здесь не вся книга, только две трети. Таких книг у меня несколько, а это история страны до конца века. Кроме того, есть информация по технике будущего, да и я сам очень много знаю. Постарайтесь донести до отца, что он получит от меня намного больше на добровольной основе, чем выбивая зубы в подвалах Лубянки или шантажируя женой. Я мог ограничиться этой книгой, только тогда даже ваша судьба изменится мало. Хрущёв почти наверняка уже конченый человек, но Берия принимал в вашей судьбе не меньшее участие. Его отстранение от власти и арест – это во многом работа Хрущёва. А если уберут Никиту, может не быть и ареста. Понимаете? Хрущёва ваш отец сотрёт в порошок, но Берию не тронет.
– Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но не могу ничего обещать, потому что отец мало считается с моим мнением.
– Ладно, возьмите пакет, – сказал Алексей, поднимаясь со скамейки. – Поговорите с отцом, а потом мы встретимся, и вы скажете о результате. Если он решит воспользоваться моими знаниями, я готов служить. Только все материалы я отдам лично ему, а уж он пусть решает, кому можно доверить с ними работать. Говорю для того, чтобы у меня ничего не изъяли при обыске. Пусть проверяют, что я не несу оружие или взрывчатку, но потом всё вернут обратно. Не стоит такое оставлять в посторонних руках даже ненадолго.
– И где эта книга? – хмыкнул отец.
– Забрала твоя охрана! – ответил Василий. – Но я их предупредил, чтобы не вздумали читать.
– Позови Алексея.
Сын вышел и через минуту вернулся вместе с Рыбиным.
– Не разворачивали? – спросил Сталин у телохранителя, кивнув на пакет в его руках. – Ну и правильно, давай его сюда. Оба свободны. А тебе, – он посмотрел на Василия, – я позвоню.
– Продал двадцать монет, – отчитался Алексей. – Больше у них не было денег. Теперь нужно сохранить наши запасы. Не будем делать тайники в лесу под ёлкой, а спрячем драгоценности, золото и часть денег на чердаке какого-нибудь дома. И легче взять, и ничего не промокнет. А оружие прятать не буду, всё равно им никто не сможет воспользоваться.
– А если отберут? – спросила Лида.
– Если со мной будут считаться, то вернут, а если нет, мне оно не понадобится.
– Когда ты так говоришь, мне хочется плакать! – всхлипнула жена. – Когда пойдём к Василию?
– Я пойду, – поправил он, вытирая ей слёзы платком. – Уже прошло три дня, поэтому Сталин наверняка успел оценить нашу книгу. Пообедаем и пойдём искать место для тайника. Если успеем всё сделать до возвращения Василия, то сегодня и пойду. Тянуть время – это только трепать себе нервы. А ты постоишь в сторонке и посмотришь. При любом исходе дела вернёшься домой. От нас до дачи Сталина меньше пятнадцати километров, так что на изображение коммуникаторов хватит. Лучше продемонстрировать вождю твоё изображение, чем тебя саму, а дальше посмотрим.
С тайником управились быстро. В первом же осмотренном пятиэтажном доме люк на чердак был открыт, отсутствовали даже петли для замка. Разгрести насыпку и уложить в углубление купленную деревянную шкатулку было делом нескольких минут.
– Хорошо запомнила место? – спросил жену Алексей. – Тогда я зарываю.
На лестничной площадке никого не было, поэтому они поспешно спустились с чердака и потом по лестнице к выходу из подъезда.
– Вроде не запачкались, – сказала Лида, осмотрев мужа. – Я как?
– Грязи не наблюдается, – ответил он. – Ключ не забыла? Если договорюсь и тебя будут забирать, собери все вещи и выйди с ними в сквер. Ни к чему подставлять хозяев квартиры. И давай уже направимся к Василию, он через час должен подъехать.
– Меня всю прямо колотит! – призналась жена полчаса спустя, когда Алексей оставил её за местом парковки автомашин, а сам собрался встречать сына Сталина.
– Обещай, что если со мной случится несчастье, ты не станешь делать глупостей, – попросил он, прижав её к себе. – Постарайся прожить жизнь счастливо!
– Иди, дурак! – ответила она. – Я тебе наобещаю! Только попробуй умереть! И позвони сразу, как только сможешь.
Алексей отстранился и пошёл к подъезду дома. На душе было паршиво, как никогда. Вот надо было ему влюбиться? Насколько легче рисковать только собой!
Василия пришлось ждать больше двадцати минут. Он, как и в прошлый раз, приехал на машине и сразу же направился к дому. Пройдя половину дорожки, увидел Алексея и ускорил шаг.
– Хорошо, что вы пришли! – сказал он, протягивая руку для пожатия. – Отец звонил вчера и сегодня. Сказал, что никто не собирается вас гнобить, если сами не дадите к тому поводов. Пойдёмте в дом, мне нужно позвонить.
Василий воспользовался служебным телефоном на первом этаже.
– Выходим и ждём машину, – сказал он после звонка.
Через полчаса подъехал сто первый ЗИС, в котором находились два офицера ГБ.
– Михаил Старостин, – представился открывший дверцу подполковник. – Садитесь в машину. Оружие есть?
– Есть, – ответил Алексей. – Сдать?
– А вы как думали? – удивился он вопросу. – Сдают все, исключений не предусмотрено. Товарищ генерал-лейтенант тоже сдаёт, несмотря на родственные связи.
– Возьмите, – протянул Василий свой ТТ.
– А это моя пушка, – сказал Алексей, передавая метатель рукояткой вперёд. – Можете не осторожничать: в ваших руках не выстрелит.
– Вы не шутите? – подполковник с изумлением осмотрел оружие. – У него даже нет отверстия в стволе!
– Вас как по отчеству? – спросил Алексей и, получив ответ, добавил: – Я не склонен к шуткам, особенно сейчас. Если хотите, Михаил Гаврилович, я позже покажу, как он работает, а сейчас, может, лучше поедем?
– Ладно, давай, Николай, – сказал Старостин сидевшему за водителя капитану. – Всё равно ещё будет досмотр.
В первый раз их проверили, когда машина съехала с Можайского шоссе на дорогу, ведущую к даче Сталина. Увидев знакомых офицеров, машину сразу же пропустили, не спрашивая об остальных.
– Какой-то поверхностный осмотр, – высказался Алексей.
– Я старший сотрудник для поручений при Сталине, – сказал ему Старостин. – Если кого-то везу, значит, имею право. Это не последняя проверка.
Вторая проверка была у ворот на саму дачу, и здесь их тормознули, пока не вышел помощник коменданта Лозгачов.
– Пётр, это тот человек, о котором шла речь, – сказал ему Старостин.
– Оружие имеете? – спросил он Алексея.
– Сдал товарищу подполковнику, – ответил тот.
– Машину на территорию, – приказал Лозгачев. – А вас попрошу на досмотр.
Досмотр происходил не на самой даче, а в примыкающем к ней двухэтажном помещении охраны.
– Что имеется с собой? – спросил Алексея майор ГБ. – Выкладывайте всё, что есть в карманах.
– Это что-то вроде микроплёнки, но разделённой на кадры, – пояснил Алексей, выкладывая пакет с микрофишами. – А это устройство для их просмотра. Вот так его можно разобрать на две части и осмотреть. Это оптика, аккумулятор с лампой и устройство управления. Собираю и показываю в работе. Только хочу предупредить, товарищ майор, что просматривать кадры вам или кому-либо ещё категорически не рекомендуется, если не хотите продолжить службу за полярным кругом. Это привезено лично для товарища Сталина. И постарайтесь не повредить устройство для чтения, оно такое одно.
– Учтём, – ответил майор. – Всё выложили? Тогда разведите руки, вас осмотрят.
– Что под мышкой? – спросил один из офицеров, быстро прощупавший одежду.
– Кобура, – ответил Алексей. – Пистолет у Старостина.
Все запасные магазины он оставил жене.
– Снимите!
Пришлось снимать пиджак и освобождаться от ремней.
– Всё чисто, – сделал заключение проверяющий, ещё раз обшарив Алексея.
– Долго вы там? – заглянул в помещение Старостин. – О нём уже справлялись.
– Можно вести, – ответил майор.
– Товарищ подполковник, – обратился к нему Алексей. – Изъятые плёнки и устройство для их просмотра предназначены для Иосифа Виссарионовича, и мой визит к нему без них не имеет смысла. Кроме того, никому другому плёнки смотреть нельзя. Я уже предупредил товарища майора, но считаю нелишним сказать и вам. Поверьте, что это очень серьёзно. Принадлежность к ГБ не даёт право на знание всех секретов государства.
– Да, мне говорили, – сказал Старостин. – Я их заберу сам. А вы идите за майором и строго следуйте всем его указаниям. Я сейчас подойду.
Одним майором не ограничились, и на выходе из здания к ним пристроились два офицера. Все прошли через ворота на территорию дачи и дальше, к отдельно стоявшему большому двухэтажному зданию с верандами. Возле входа стоял ещё один офицер, который отступил в сторону, пропуская их через тамбур в просторную прихожую.
– Ждём здесь, – сказал майор Алексею. – Подойдёт подполковник, он вами и займётся.
Старостин не заставил себя ждать и вошёл следом за ними.
– Сейчас я о вас доложу, – сказал он и после стука вошёл в левую дверь.
Отсутствовал минуты три, после чего приоткрыл дверь и приказал Алексею зайти. Он вошёл в просторную светлую комнату, в которой не было другой мебели, кроме большого полированного стола, трёх стульев и кожаного дивана. В одном из углов комнаты находился камин. Сам Сталин сидел за столом, на котором лежали отобранные у Алексея вещи, и с любопытством на него смотрел. Алексей в свою очередь рассматривал вождя, отметив его усталый и нездоровый вид. Уже не новый серый китель хорошо вписывался в спартанскую обстановку комнаты. Он знал, что у Сталина на даче был кабинет, но от этой комнаты он отличался только отсутствием камина и чехлом на диване.
– Ты приехал сюда играть в молчанку? – с едва уловимым акцентом спросил Сталин.
– Жду, когда хозяин разрешит говорить, – ответил Алексей.
– Хозяин разрешает. Всё, что говорил сыну, правда?
– Если он точно пересказал мои слова... Он ведь сильно волновался. Если хотите, я могу и повторить. Только не помешает ли нам товарищ подполковник?
– Хочешь остаться со мной наедине? – усмехнулся Сталин. – Ты ещё не заслужил такого доверия.
– Иосиф Виссарионович, – упрямо сказал Алексей, – я ничего не имею против товарища Старостина, хотелось бы только знать, что из сказанного здесь станет известным его руководству.
– Ты так плохо относишься органам или испытываешь моё терпение? – спросил Сталин.
– Ну как хотите! – не скрывая досады, сказал Алексей. – Я понимаю, что со многим из того, что я скажу и вам передам, будут ознакомлены отдельные руководящие работники. Со многим, но не со всем же! А если вы опасаетесь меня, то товарищ подполковник вам от меня не защитник. Я пришёл помогать и делать дело, которое считаю для себя важнейшим в жизни, а не устраивать покушение.
– Поясни, – спокойно сказал Сталин.
– Я офицер Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР. Боевиков с такой подготовкой было немного и в России, у вас их нет совсем.
– А почему в России? – удивился Сталин.
– Потому что через сорок лет после моего рождения СССР развалили. Стал бы я идти сюда, рискуя жизнью, и что-то вам доказывать, если бы это не было так важно!
– Говори что хотел, – сказал Сталин. – Михаил, спрячь пистолет! А ты не бойся: всем, что ты скажешь, буду распоряжаться я. Что там Василий говорил о ваших часах?
– Это не часы, а устройство связи. Здесь они работают не в полную силу, но с женой связаться могу. Я только хотел сделать это позже.
– Показывай сейчас. Будет больше веры твоим словам.
Алексей пожал плечами и включил коммуникатор.
– Тебя можно поздравить с генеральским чином? – пошутила жена, но по голосу было заметно, как она волнуется.
– Лида, перестань, – сказал он. – Я сейчас на даче и только начал беседу. Это Иосиф Виссарионович.
Он развернул коммуникатор так, чтобы жена могла видеть Сталина. Её голограмма повернулась от него в сторону стола.
– Здравствуйте! – поздоровалась она. – Вы уже дали мужу своё согласие на то, чтобы я нарисовала ваш портрет?
– Мы ещё не говорили на эту, несомненно, важную тему, – усмехнулся Сталин, с удивлением рассматривая парящую голову очаровательной женщины.
– С вашего позволения, я прерву эту демонстрацию, – сказал Алексей, выключая свой коммуникатор. – Не знаю, на сколько хватит заряда батарей, а связь может понадобиться.
– Ты принёс только это, или есть что-то ещё? – спросил Сталин.
– Есть оружие, которое я отдал подполковнику.
– Непонятная штуковина, – сказал Старостин, вытаскивая из кармана метатель. – Похожа на пистолет, но нет отверстия в стволе и не реагирует на спуск.
Сталин с интересом осмотрел оружие, держа его стволом от себя, и вопросительно посмотрел на Алексея.
– Это оружие будущего, – объяснил тот. – Действует только в моих руках. Импульс магнитного поля со скоростью пули выбрасывает небольшие стальные иглы. Весь секрет в накопителе электрической энергии, который имеет чудовищную ёмкость. Заряда хватает на две тысячи выстрелов, а в магазине сто иголок. Может стрелять непрерывно. Часть игл смазывают парализующим или смертельным ядом.
– Сильное оружие! – уважительно сказал Сталин. – Мы можем сделать?
– Не прямо сейчас, но сможем. У меня есть много научных данных, которые позволят со временем делать электростанции, получающие энергию из воды и накопители электричества. Я брал их для электрических автомашин, но можно делать и оружие.
– А теперь рассказывай сам, а я буду задавать вопросы.
– Разрешите? – Алексей подошёл к столу и взял в руки устройство чтения.
Он объяснил его назначение и показал, как использовать микрофиши.
– Удобнее, конечно, всё распечатать, но не с моими возможностями. В этом конверте книги о четырёх Генеральных секретарях партии. Фактически это история развития СССР до конца века. В последней книге описано то, как он развалился. Пятая книга посвящена извержению супервулкана, который положил конец прежней человеческой цивилизации. Ещё есть несколько книг с описанием термоядерных реакторов, накопителей электричества и всего того, что необходимо знать для их создания. Кроме того, я сам знаю много такого, чего здесь нет, и по развитию России и всего мира, и в науке и военной технике. Конечно, не всё можно сделать прямо сейчас и многое в мире изменится, если воспользоваться этими книгами, но я постараюсь изложить все свои знания для их использования в будущем.
– Мне не ясно, как можно попасть в прошлое? – сказал Сталин. – Объяснишь?
– Мне самому это неясно, – ответил Алексей. – Я должен родиться в сорок девятом году, а в семьдесят восьмом непонятно как перенестись на восемьдесят лет вперёд. Там узнаю, что девяносто процентов населения Земли погибло, а Россия – одна из немногих стран, сохранивших большинство жителей и промышленную мощь. После катастрофы её правительство приняло много беженцев из США и Западной Европы. По причинам, о которых долго рассказывать, будущего у той цивилизации не было. Когда я всё это собрал, – он показал рукой на микрофиши, – меня с женой перебросили к вам.
– Так она не из твоего времени? – спросил Сталин.
– Нет, она из будущего. Влюбилась сама и влюбила меня, всё бросила и ни о чём не жалеет.
– И что же она там бросила?
– Отца и очень крупное состояние. Один учёный в шутку сказал, что меня использует бог, который хочет изменить будущее, но почему-то не делает этого сам, а прибегает к помощи людей. Я не верю в бога, но кто-то, несомненно, очень могучий в этом замешан.
– Мы ещё поговорим об этом и о многом другом, – сказал Сталин. – А теперь скажи, чего бы ты хотел?
– Нужно убрать Хрущёва. Вы прочитали не всю книгу, и не всё там для вас понятно...
– Ты считаешь меня недостаточно умным для своих книг? – прищурился Сталин.
– Я имел в виду другое. Жизнь меняется, и чем дальше, тем больше. Появилось много новых понятий, о которых вы ничего не можете знать, а книги пишутся для современников, и в них нет таких объяснений. Зачем они, если об этом и так все должны знать? Приведу пример. Вы прочитали о том, что по инициативе Хрущёва на Кубу завезли ядерные ракеты, чем вызвали Карибский кризис. И что вы из этого поняли? Почему именно на Кубу? Кто такой Фидель Кастро? Что такое ядерные ракеты и почему их туда повезли? И почему на это так отреагировали американцы? Для моих современников всё ясно и понятно, а вы не поймёте, пока я не внесу свои пояснения.
– Я понял, что ты имел в виду, – кивнул Сталин. – Да, в конце того, что я прочёл, были непонятные места.
– Я хотел сделать пометки на полях, но не успел, точнее, поторопился из-за жены, – объяснил Алексей. – Она вся на нервах из-за моего визита к вам, поэтому не стал больше тянуть.
– Когда я спрашивал о твоих желаниях, имел в виду не то, кого ты хотел бы убрать в ЦК, – усмехнулся Сталин. – Об этом я подумаю сам. Что ты хочешь для себя? Твоя жена что-то говорила о генеральских погонах.
– Не нужны они мне, – ответил Алексей. – У меня звание капитана, и должны были дать майора, вот вы и дайте майора. Генералов мало, и они на виду, а майоров – как собак нерезаных. Могу поработать в ведомстве Абакумова, если выведут из прямого подчинения. Не откажусь от квартиры.
– А где сейчас живёшь?
– А где я могу жить? Сняли комнату. Не могу же я заявиться к родителям, если ещё не родился!
– А жена?
– Она окончила Промышленный университет и по настоянию отца два года проработала директором на одном из его предприятий. Получалось у неё прекрасно, только ей самой это не нужно. Она художник от бога, а отец запретил рисовать.
– Почему?
– Потому что в будущем этот вид искусства никому не нужен. Картины из музеев растянут чиновники, а новых художников перестанут обучать. Зачем они нужны, если есть фотография?
– Где сейчас твоя жена?
– Ждёт, когда я сообщу результаты своей поездки.
– И что сделает, если вызова не будет? Почему молчишь?
– Потому что не знаю сам. Я обеспечил её на первое время деньгами, но ей ничего не нужно...
– Кроме тебя, – закончил за него Сталин. – Успокойся сам и успокой жену. Ты мне нужен, и ты пришёл сам. Никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Генеральских погон у тебя не будет, но всё остальное получишь. Сейчас вам найдут квартиру, и Михаил поможет перевезти туда твою жену. С ним же решите все бытовые вопросы. А с завтрашнего дня, пока тебя будут проводить по службе и оформлять вам документы, поживёте у меня. Здесь пустует много комнат, а мне будут нужны твои консультации. Михаил, займись его вопросами. Позвони в исполком Георгию Михайловичу, у них есть резерв по квартирам. Идите оба и занимайтесь делом.
– Ты меня ошарашил, капитан! – сказал Старостин, когда они вышли в прихожую.
– А почему не майор?
– Потому что, по твоим же словам, у тебя капитанское звание. Пойдём, позвоню Попову насчёт твоей квартиры, а заодно в наши кадры. Имей в виду, что руководство заинтересуется. На моей памяти Сталин делает такое в первый раз, обычно всё идёт через министра. Абакумов точно начнёт копать.
Они вместе с ожидавшей в прихожей охраной вернулись за территорию, в то здание, где обыскивали Алексея, и Старостин позвонил председателю исполкома.
– Георгий Михайлович, это не мне нужно, у меня есть квартира. Да, и чтобы непременно с телефоном и хоть какой-то мебелью. Хорошо, я передам, что всё сделано. Ордер оформим задним числом, мне главное – вселить людей! Записываю. А у кого будут ключи? Хорошо, спасибо! – закончив телефонный разговор, он повернулся к Алексею и недовольно сказал: – Морока с тобой, капитан! Попробуй для тебя что-то сделать, если у вас нет документов! Не нужно показывать свою липу, её расколет первая же проверка. Потом объяснишь, откуда взял. Диктуй ваши данные... Так, сейчас вызову машину и дам офицера, поедешь за женой, а потом заселяться. А я поеду в министерство. Такие вопросы, как твой, не решаются по телефону. Сегодня в лучшем случае пробью нормальные паспорта, да и то завтра потребуется ваше присутствие. Успеешь сделать фотографии?
– А чёрт его знает, – ответил Алексей. – Если быстро переедем, должен успеть. Я же не знаю, куда нас поселят, а там придётся искать фотографию.
– Ладно, постарайся успеть. Паспорт – это только первоочерёдное. Вот когда я начну лепить из тебя майора, будет весело. Надеюсь, что министру он позвонит сам.
Перед поездкой в город Алексей, как и договаривались, сделал звонок Лиде. Вышел в коридор и быстро сказал, чтобы выходила с вещами. Когда они через час подъехали к скверу, жена уже сидела на лавочке, обложенная сумками. Увидев выпрыгнувшего из ЗИСа мужа, она вскочила с лавки и, растеряв сумки, бросилась к нему.
– Ну, солнышко! – успокаивал Алексей плачущую навзрыд Лиду. – Всё закончилось хорошо, зачем плакать? Подожди, я покидаю сумки в автобус, а поговорим, когда поедем заселяться.
Он быстро всё собрал и уложил в салон автобуса, а сам вместе с Лидой сел на задних сидениях, чтобы их разговор не слышал сопровождавший майор.
– Как всё прошло? – спросила она. – Или ещё ничего не закончилось?
– Всё заканчивается только со смертью. Дали квартиру и присвоят майорское звание. Завтра у нас должны быть нормальные паспорта. А теперь слушай, что отмочил отец народов. Пока будут всё готовить, он поселит нас у себя. Я объяснил, что уже через двадцать лет будет много такого, в чём сложно разобраться без моих консультаций, вот он и решил, что лучше, если я буду под рукой. Ну а ты идешь ко мне довеском. Вот тебе, кстати, возможность, его нарисовать. Очаруй и сделай наброски, а по ним уже нарисуешь картину.
– А как сегодня спать без мебели? У нас ничего даже постелить на пол...
– Сказали, что будет какая-то мебель.
Когда приехали и им открыли квартиру, оказалось, что она обставлена красивой, хоть и излишне громоздкой мебелью. Отсутствовала только одежда прежних жильцов, и в спальне кто-то снял со стены ковёр.
– Хозяев этой квартиры уже нет, – сказала домоуправ, отведя глаза, – а вещи остались. Теперь это всё ваше.
Главы 9-10 http://www.proza.ru/2017/05/22/808