Прыжок из глубины.
Середина февраля. Но выдался такой чудесный денёк, что не выбраться из дома в лес никак невозможно. Быстрей на лыжи и… вперёд. Одну щёку, слегка пригревая, ласкает солнце, другую холодит лёгкий ветерок. Выхожу на кромку ЛЭП, пересекающую смешанный елово-берёзовый лес. И чего я обычно не делаю, сделал сейчас. Я стараюсь выходить на открытые места осторожно, предварительно выглянув из-за крайних деревьев. Сегодня же, задумавшись, не останавливаясь, выскочил на просеку. Буквально перед глазами, вверх взвилась разноцветная радуга.
Лет пять назад этот участок ЛЭП разработали под огороды. Перепаханную площадь разделили между желающими выращивать картофель. Этих желающих было хоть отбавляй: близость посёлка и хорошая почва сделало место привлекательным. В первый же год был получен хороший урожай. Но тут распался Советский Союз, и началась всеобщая неразбериха. Заготконтора, принимавшая от населения картофель по хорошей цене, приказала долго жить. Избыток урожая люди отдавали перекупщикам по бросовой цене, и со следующего года участок начал приходить в запустение. Вспаханная и перекопанная земля быстро заросла бурьяном.
Семенами этих высоких сорных трав и питалась стая щеглов, которая взлетела при моём внезапном появлении. Оперение у щеглов многоцветное, вот они и вспорхнули, как бабочки на летнем лугу. Проследив за их полётом, я убедился, что далеко они не улетели, а опустились в такой же бурьян метрах в пятидесяти. Мне захотелось посмотреть на этих птичек поближе. Вернулся в лес, и прячась за густой еловой порослью, стал подбираться к кормящейся стае. Удалось подойти шагов на пять-шесть, ближе никак, ёлочки поредели, и начиналась прогалина. Но и с этой позиции птиц прекрасно можно было рассмотреть. Они все находились в движении. Кто-то сидел на вершине метёлки лебеды, вышелушивая семена, кто-то здесь же висел вниз головой, кто-то перелетал. От красного, жёлтого, чёрного, бурого и белого оперения рябило в глазах.
В десятке метров от зарослей бурьяна, на выходе из леса мелькнуло что-то белое. Я повернул голову и вгляделся. Никакого движения! Показалось… снова повернулся к птицам. Может быть, они что-либо заметили. Нет, они всё также беспечны. Более того, некоторым надоело качаться на сухих стеблях, и они спустились на снег, к этому времени усыпанный семенами. Вместе со щеглами я заметил несколько синичек-гаичек. Они не замедлили подлететь на даровщинку.
Белый фонтан взметнулся из-под снега и в воздухе распался на снег и белоснежного зверька. Щеглы дружно взлетели, следом -- синички гаички. Но одна из них не успела, зазевалась. В один прыжок горностай (а это был, конечно, он) достал птичку, и вдавил лапами в снег. Затем перехватил добычу в зубы и скачками направился в заросли шиповника на опушке. Я подошёл. Ничего не напоминало о разыгравшейся трагедии, только два перышка сиротливо лежали на поверхности снега, да длинная цепочка сдвоенных следов. Почти десять метров крался к птицам белоснежный зверек и оказался в нужное время и в нужном месте. Остальное -- дело техники с долей везения.