Кольгрима - повесть целиком

Виорэль Ломов
Кольгрима
Сказочная повесть
(Для детей среднего школьного возраста)

Вторая повесть трилогии «Приключения Юстаса и его друзей»


Кто другому яму копает, тот сам в нее попадет
Русская народная пословица

Глава 1. Теплые пирожки

Стикс оцепенел, когда увидел, что Ахеронт после касания посоха превратился в огромного кабана. Когда тот с довольным хрюканьем протрюхал в дверь, Программист перевел взгляд на Так-така и соображал, кем же он хочет быть — человеком или вепрем? Ведь по большому счету он жаждал освободиться от гнета волшебницы и обрести потерянную свободу. Так-так, восприняв его молчание, как согласие вновь стать кабаном, уже почти коснулся его плеча ручкой трости. Очнувшись, Стикс, сломя голову, вылетел из дома. Ахеронта он не увидел. На обочине под сиренью сидел большой заяц. Косой поглядел на него, но не убежал. «Это тот заяц, — решил Стикс. — Хороший знак!» Беглец припустил по дороге. Бежал и думал: «Правильно сделал!»
Ноги принесли его на ржаное поле — огромное и при дневном свете совсем не похожее на шкуру огромного зверя. Стикс нагнулся, сорвал несколько колосьев, понюхал их, попробовал зерна, листья и стебель на вкус. Огляделся, прошелся туда-обратно. На поле никого не было.
Конец июня Стикс провел в лесу. Питался он земляникой, еще не созревшей черникой и малиной, одуванчиками, корешками и побегами — инстинкт подсказывал ему, какие из них съедобные, а какие нет. Этого явно не хватало, чтобы утолить голод. Как-то он даже рискнул забраться на чей-то неогороженный участок и вытащить несколько морковок. А один раз не удержался, ночью пришел на помойку и рылся в пакетах из контейнера для пищевых отходов. Взял оттуда лишь несколько кусков черствого хлеба, отскоблил их сверху и, преодолевая отвращение, сгрыз. К тому же ночами было прохладно, а с утра иногда моросило. Хорошо, на той же помойке нашел продырявленный плащ, который как-то спасал от дождя.
В июле Стикс чудом устроился на ферму, хозяйка почему-то приняла его за своего дальнего родственника. На ферме он вместе с бригадой из России собирал клубнику и малину, а в конце июля и августе крыжовник и смородину. Несколько раз Стикс ходил в лес, собирал чернику. Работал он как заведенный чуть ли не весь световой день, от рассвета до заката. За полтора месяца заработал приличную сумму, на которую рассчитывал протянуть какое-то время. Впрочем, Стикса не оставляла мысль, что он может устроиться и в университет преподавателем. Вот только где взять паспорт и диплом — они остались у Кольгримы в сейфе ее подземных чертогов.
Стикс попрощался с товарищами и с хозяйкой. Не зная, куда направиться, он вернулся в поселок. Это было единственное место на свете, где ему хотелось жить. Пришел в тупичок, издали долго смотрел на дом, где целый год отлаживал программу. Не ясно было, есть ли сейчас кто в нем или нет. Вспомнив, что недалеко от озера живут родители девочек, которых похитила Кольгрима, машинально направился туда. «Конечно же, их отец должен знать, как найти Так-така! — решил Стикс. — Так-так поможет!»
Он подошел к дому, но не решался постучать в дверь. Стоял и смотрел на кур под смородиной и красавца кота, сидевшего возле них. Ему вдруг показалось, что они разговаривают. Да, они разговаривали! «Почему я понимаю, что они говорят?» — подумал Стикс. Прислушался.
— Вот что мне, Юстас, тут нравится, — говорил рыжий кот красному петуху, — так это водица из озера. Чудо что за водица! Просто сказочная, живая вода. Пьешь — не напьешься!
Петух, склонив голову набок, внимательно рассматривал черного майского жука. Тот лежал на спине и шевелил лапками.
— Да, отличная вода! — согласился Юстас и отвернулся от жука. Какой нелепый и жесткий продукт!
— А я лично предпочитаю водичку из водопровода, — сказала приземистая курица. — Она чрезвычайно благотворно влияет на микрофлору кишечника.
— По телеку недавно услышал, — сказал кот: — «Поздно пить боржоми, когда не все в доме!»
Петух от восторга даже всхлипнул.
— Нет, ты пей-пей эту воду, — успокоил кот обидевшуюся приземистую курицу. — Никакого вреда, кроме пользы, от нее не будет. Вообще-то водичка вон оттуда.
— Откуда?
— Из этого озера.
— Как из озера?! — воскликнула курица. — Она из крана идет!
— Дура ты, — сказал кот, — хоть и Жанна!
Тут из дома вышел Петр, и Стикс обратился к нему по-русски:
— Добрый день! Помните меня? Два месяца назад вы приходили за девочками. Я в том доме служил программистом.
— А, помню-помню, — сухо сказал Петр. — Здравствуйте. Чем обязан?
— Не подскажете, как найти Так-така? Мы товарищи по университету. Я был у него (он живет с бабушкой), но совсем не запомнил дорогу.
— Это не удивительно, — сказал Петр. — Вряд ли кто запомнил туда дорогу. Туда не ходят. Туда попадают. Вы зайдите через два-три дня. Если узнаю, обязательно скажу.
Стикс поблагодарил хозяина и направился к озеру. Майский жук перевернулся и шагал по тропинке. Стикс шел и думал, что шагает точно так же, как жук — ведь тот именно шагал, а не полз. Почему про жуков говорят, что они ползают? Да нет же — они ходят или бегают.

Так-так появился в поселке в тот же день. Постучал в дверь. Открыла Ирина. Обрадовавшись, она пригласила гостя в дом и усадила за стол. Стала хлопотать возле плиты.
— Муж сейчас придет. Как госпожа Лоухи?
— От нее большой привет. Собирается навестить вас, послушать Машину кумпарситу. А Даша где? Хочу поиграть с ней в бадминтон. Она, наверное, уже мастер спорта?
— Ваша бабушка права: Даша заняла в Лахти первое место в своей группе. Девочки у соседей.
Зашел Петр. Друзья попили чай с пирожками и уединились на террасе. Узнав о том, что Стикс жаждет его увидеть, Так-так посоветовал ничего ему не обещать, а показать дом лесника, пусть поживет в нем какое-то время.
— Посмотрим, изменился он к лучшему или по заданию Кольгримы действует, — сказал Так-так. — Хотя ее следов я пока не замечал. Она еще там, под землей.
— Там ей самое место! — сказал Петр.
— Место для нее подходящее, но, боюсь, скоро выйдет оттуда.
— Пусть только появится возле моего дома! — пригрозил Петр.
Так-так улыбнулся.
— Что ей делать у вас? Спасибо за угощение. Я пошел. Провожать не надо.
 
Когда Стикс через три дня пришел к Сомову, тот сказал, что Так-так не появлялся.
— Вам лучше подождать его в доме лесника, — посоветовал Петр.
— А как найти этот дом?
— Как? — Петр посмотрел на Григория, отиравшегося о его ноги.
— Маклеод проводит, — произнес кот. — Чернавка! Смотайся за Маклеодом! Спецзадание для него!
— Он что, говорящий? — спросил Стикс, вспомнив, какую прекрасную беседу услышал три дня назад.
— Говорящий, — сказал Петр. — Иногда чрезмерно.
— Тут же Край добра, — подтвердил кот. — Все говорят и все понимают друг друга.
Прибежал Маклеод. Он возбужденно дышал, радуясь: «Вот и старик пригодился!»
Через полчаса они были возле дома лесника. Стикс зашел в избушку, а пес побежал домой. Стикс поправил матрац, лежавший поперек кровати, растянулся на нем и уснул. Проснулся, когда уже стемнело. Пошарив на столе и подоконнике, он нащупал свечи и коробку спичек. Огонь свечи высветил край стола, отчего небольшое помещение, наполненное темнотой, показалось огромным. Стикс подосадовал на себя, что не захватил с собой ничего съестного, но тут увидел кастрюльку, прикрытую полотенцем, и бутыль с напитком. В кастрюле лежали теплые еще пирожки, в бутыли был ягодный морс. После беседы кота с курами Стикс решил ничему не удивляться, но как не удивляться тому, что пирожки теплые?!


Глава 2. Снова Кольгрима!

Прошло несколько дней. Так-так не появлялся. Каждый день Стикс ходил в город. В магазинах он покупал товары, на которые были скидки. Запасся одеждой, посудой, продуктами, инвентарем. Всё время уходило на дорогу туда-обратно и покупки, на рыбалку, сбор ягод и грибов, на заготовку всего этого в зиму. «Неужели придется зимовать здесь?» — думал он, занимаясь еще и ремонтом кровли, дверей, окон, печной трубы.
Так-так не появлялся.
Настала осень. Стикс спешил сделать последние приготовления к зиме. Чем длиннее становились ночи, тем чаще он вспоминал компьютерный центр у хозяйки. Вспоминал без сожаления. Просто вспоминал и вспоминал. Интересное было занятие. Общение с приятелем. Как там сейчас Ахеронт? Где? Жив ли вообще?
Началась зима. Как-то рано утром его разбудил шум возле дома. Он вышел. Несколько диких свиней окружили дом и глядели на него.
— Привет! — сказал им Стикс. — Кто такие?
— Не признаешь? — сказал самый большой вепрь. — Хотя откуда? Один из твоих братьев был моим прапрадедушкой. Вот привели твоего друга Ахеронта. Интеллигент, но ничего, освоился. Что молчишь, оборотень? Замерз?
Один из кабанов, не похожий на прочих, подошел к Стиксу.
— Привет, Стикс! — сказал он.
— Привет! Тебя не узнать. Исхудал. Поджарый стал.
— Да уж скажи: одичал. Освоился.
— Не жалеешь?
— Нет. Совсем нет. А ты тут как?
— Да тоже вроде освоился.
— Ну, прощай. Тебя с нами не зову. Боюсь, не освоишься.
— Постой, угощу вас.
Стикс угостил свиней картошкой и капустой, потом вынес почти полную кастрюлю с овощным рагу.
— Ахеронт, что не ешь? — спросил он.
— Спасибо. Не хочется.
Когда свиньи поели, вепрь поблагодарил и, прощаясь, сказал:
— Понадобится помощь, зови. Тут же придем.

Вечером Стикс вышел к поленнице набрать полешек для печи. Вдруг услышал, вернее, почувствовал шаги. Непонятный ужас охватил его. Он обернулся. За его спиной стояла Кольгрима! Она улыбалась. Впервые Стикс увидел ее улыбающейся!
— Привет! Давно собиралась проведать тебя, да всё недосуг. А тут узнала, что Ахеронт наведался, думаю, зайду-ка и я. В хоромы пригласишь?
Стикс поставил на печь кофейник, собрал на стол.
— Ты, гляжу, хозяйственным мужичком стал. Дом обустроил. Похвально. Не скучно?
— Некогда скучать, — ответил Стикс.
Кольгрима понимающе покивала.
— Это понятно. Когда тут скучать? Ну, а как насчет научной работы, карьеры ученого, университетской кафедры? Кстати, центр я восстановила. Ахеронт у меня работает.
— Как работает? Он же в стаде?
Кольгрима усмехнулась и пожала плечами.
— Если у тебя, чего тощий такой? Болеет? Или на диете?
— Работает, работает. Тощий — потому что помыкаться пришлось. Хорошо, сжалилась я и от смерти спасла. Вернула человеческий облик. Но посадила на диету. Диета дисциплинирует. Чавкать перестал. Каждой калорией дорожит. А в стадо, — Кольгрима снова усмехнулась, — я его всего на пару часов запустила, кабанчиком, чтоб разведал, как ты тут. С вожаком договорилась, тот и привел его.
— Ты снова можешь заниматься чародейством? Вернула посох?
— А я и не прекращала им заниматься. Ты серьезно думаешь, что это можно делать только с посохом? — с насмешкой спросила гостья. — Пирожки-то понравились тогда?
— Это ты принесла?
— А то кто же? Больше тут некому пирожками робинзонов баловать. Ты ж мне почти как родной! Ну, так как? Идешь ко мне? Тебя на диету сажать не буду. И чрезмерно опекать тоже. Вижу, самостоятельным стал. В центре предоставлю тебе все полномочия, карт-бланш!
— Подумать можно?
— Думать ты, конечно, можешь сколько угодно. Хоть до следующего сбора ягод. Смотри. Я пошла. Сюда вряд ли еще приду. Мрачновато у тебя. Я террасы люблю, пальмы, вид на море. Ну, хотя бы ели и вид на озеро.
— Хорошо, — решился Стикс. — Я с тобой!
Поселок, в котором поселилась Кольгрима, напоминал прежний — то же озеро, те же камни и валуны, сосны и березы, разве что не на острове.
— Тут спокойнее, — сказала Кольгрима. — А то на острове сейчас сплошь Добрый край, от их доброты молоко киснет. Повезло, что тебя не достали своей добротой. Оно, конечно, и тут ощущаешь их присутствие. Вон рядом приятель Так-така живет. Хорошо, не любопытный.
Двухэтажный коттедж был огорожен огромными валунами и вековыми угрюмыми елями. Те, как часовые, четко заняли свои места по углам участка.
— Мне ели больше радуют глаз, — сказала хозяйка. — Сосны, уж не говоря о березах, чересчур легкомысленны! На балет ходил в городе?
— Нет.
— Правильно сделал. Березы и сосны — персонажи из балета. Проходи в дом. Здесь расположение такое же.
На первом этаже была кухня и компьютерный центр, а также спаленка с двумя кроватями.
— Прочая прислуга ночует в пристройке, — пояснила Кольгрима. — Наверху моя спальня-кабинет с террасой.
Ахеронт сидел за компьютером. Он, и впрямь, сильно похудел, и на лице не было прежнего самодовольства.
— Ты хоть встань, поприветствуй коллегу, — обратилась к нему хозяйка.
— Мы утром виделись, — ответил программист.
Кольгрима покачала головой. Непонятно было, довольна она этим ответом или нет.
— Расскажи Стиксу о наших задумках, а я немного отдохну.
Кольгрима поднялась к себе.
Приятели обнялись.
Ахеронт рассказал, что центр полностью обеспечен самой современной техникой и программами. Для технического обслуживания Кольгрима наняла в Норвегии высококлассного специалиста. Кольгрима поставила задачу разработать программу «Воздух».
— Ты как-то сказал, что бомбардировкой информацией можно менять состав воздуха. Вот она и схватилась за это. В подробности меня не посвящала. Я пока собирал всё об этом в Интернете. Накопал кое-что. Думаю, продуктивная идея. Правда, для чего, пока не понял.
— Всё для того же, — ответил Стикс. — Ничего нового.


Глава 3. Одни и те же грабли

На дни зимних школьных каникул Сомовы с девочками приехали в поселок. С собой они захватили и Гришу. Приехали и Денис с Зинаидой, тоже с Маклеодом. Вскоре к Петру наведался Так-так.
— Проявилась Кольгрима, — сообщил он. — Стикс у нее. Я уж был уверен, что он не вернется к прежней жизни. Парень так основательно обосновался в доме лесника. Выходит, ошибся… Неможется Кольгриме без злых дел. Опять затеяла что-то. Дом купила по соседству с Мартоненом, организовала в нем компьютерный центр. Думаю, там и вход в ее логово. Наверняка эльфы или гномы прорыли. Она с ними фонариками и батарейками расплачивается. Под землей без света темновато. Не знаю, имеет она зуб на меня с бабулей и на тебя заодно, но надо быть начеку. Силой брать ничего не станет, посоха у нее нет, но волшебный медальон, то ли амулет, остался, да и на обман она великая мастерица.
— Что за медальон? — поинтересовался Петр.
— Не знаю, откуда он у нее. Бабуля тоже не в курсе. Умыкнула, наверное, у короля эльфов. Тот простодушный и добросердечный, всегда обманываться рад.
В это время из прихожей послышался шум. Григорий доказывал зашедшему в гости Маклеоду, что есть немало известных особ, тоже баронов и тоже единственных в своем роде, как и Маклеод, но у которых имена гораздо длиннее, чем барон Гордон Первый Маклеод Единственный.
— Назови. Назови хоть одно! — громко настаивал пес. В глубине души ему было плевать на все титулы, ему хотелось одной лишь сахарной косточки, которой его неизменно угощали в этом доме. И сейчас: услышат — обязательно угостят!
— Пожалуйста! Вот взять, например, моего родственника из Венесуэлы…
— Он тоже персидскоподданный?
— Разумеется, нет! Он законопослушный венесуэльскоподданный маркиз. И полное имя его, дай сосредоточиться, Патрицио Фелипе Хесус Рамон де Паула Эугенио Кристобаль Мария де лос Марсело Алберто де ла Теофило Луис Гонсалес Алваро Каетано и Григорессо.
— Ну и имечко! — содрогнулся пес. — Сдохнуть можно!
— А ты как думал, — важно сказал кот. — У нас в родне абы кого нет даже в республике Тринидад и Тобаго!
— Oh my God!* Это далеко отсюда?
— Не близко.
________________________________
* О мой Бог! (англ.)

Пес подождал, не выйдут ли в прихожую хозяева и, не дождавшись, продолжил диспут.
— Хорошо! Зато о нас, охотничьих псах, столько написано картин и романов!
— Э! Нашел, чем удивить! — обрадовался Григорий. Это был его конек — литература, живопись, музыка, флора, фауна и фольклор. — Да будет вам известно, барон, что великий художник Пабло Пикассо (у него, кстати, тоже немаленькое имя) не раз писал моих предков на своих полотнах, а среди пятидесяти семи кошек нобелевского лауреата Эрнесто Хемингуэя были и три моих предка! Один из них Перейра Третий!
— А двое — Перейра Первый и Перейра Второй? — пошутил пес.
Тут Петр вынес Маклеоду сахарную косточку, а Григория позвал к его мисочке, в которой лежали несколько зеленых оливок! Друзья занялись более важным делом, а бесплодный спор об именах и титулах отложили до следующего раза.

Петр не ошибся. Большая мастерица на обман, Кольгрима была уверена, что люди по своей глупости наступают на одни и те же грабли по многу раз. Просто надо вовремя подкладывать их. Узнав, что Сомовы в поселке, колдунья вновь решила похитить девочек, но на этот раз не из дома, а как-нибудь по-особенному. И придумала одну каверзу.
Дни стояли прекрасные. Небольшой морозец без ветра вовсе не казался морозцем, и ослепительное солнце в безоблачном синем небе лишь радовало душу. Даже ели в белых сверкающих накидках снега не выглядели такими угрюмыми. На дороги и горки высыпала детвора.
— Ахеронт, принеси-ка мне кролика! — приказала Кольгрима.
Тот вытащил из клетки большого серого кролика и отнес его хозяйке.
Кольгрима сняла с себя амулет в виде глаза и, произнеся заклинание, приложила его к мордочке кролика. Тот тут же обернулся довольно упитанным подростком, с оттопыренными ушами, но очень милым личиком. Он смешно морщил аккуратный носик и втягивал воздух, точно принюхивался к чему-то.
— Славный получился экземпляр! — похвалила саму себя Кольгрима.
— Генетика, — сказал Стикс Ахеронту, но Кольгрима пресекла его:
— Много ты понимаешь! «Генетика»! Мастерство! Как нам тебя назвать, серенький наш крольчонок. А так и назовем: Серый, русские так называют всех Сергеев. Поскольку тут не Россия, будешь Серж. Гляжу, у тебя задатки повара или кулинара. Наверняка станешь шеф-поваром элитного ресторана на Лазурном побережье. Станешь портить желудки богатым дуракам и бездельникам. Но это впереди. А пока побудь поваренком у нашего повара. Он до этого был индивидуальным предпринимателем в своей медвежьей берлоге. Пошли, покажу твои владения. Учти, они и мои, и прежде тебя.
Хозяйка отвела новообращенного Сержа на кухню, познакомила с поваром-увальнем Мишелем, тот обрадовался, что теперь есть кому чистить картошку и колоть грецкие орехи, до которых Кольгрима была большая охотница. Их присылали ей каждую неделю из Молдавии, где собирали в особом месте, называемом «Край колдунов». Повар уже хотел дать задание поваренку, но хозяйка остановила его командный пыл.
— Не спеши, Мишель. Серж должен сослужить мне одну маленькую службу.
Кольгрима переодела подростка в зимнюю одежду и, взяв его за руку, перенеслась в островной поселок. Там она подвела его к горке, с которой катались на санках и ледянках дети.
— Вон две девочки. Старшая Маша, а младшая Даша. Я тебе дам санки, да вот они, покатайся с ними. Подружись. Покатаешься и пригласи их вон туда. Видишь, там сани с оленем. Скажи, что твой кучер покатает на славу. На таких санях, мол, сам Санта-Клаус развозит подарки детям. У него, правда, упряжка из девяти северных летучих оленей. Но этот олень не хуже тех. Домчит, куда хочешь, не успеешь моргнуть. Недаром его Рудольфом зовут, как передового в упряжке Санта-Клауса. И у него такой же красный нос, как фонарик ночью светит. Привезешь их сюда и в дом введешь.
Серж с таким удовольствием катался с горки, так искренне и громко хохотал, что невольно заразил своей веселостью всех ребят. Он понимал речь и финских ребятишек, и русских, и немецких, и легко общался с ними. Маша, совершенно очарованная смешливым пареньком, перепрыгнула на его санки и стала кататься вместе с ним. Потом к ним присоединилась и Даша, и они со смехом неслись с горки, переворачивались и зарывались носом в снег.
Серж предложил раскрасневшимся сестренкам покататься еще и на санях, запряженных оленем Рудольфом. На санях самого Санта-Клауса! Девочки с радостью согласились. Они сели в сани, кучер тронул оленя, и тот легко и грациозно помчался по сверкающей на солнце дороге. Мимо стремительно проносились деревья, коттеджи. Вот и перешеек позади, вот и дом Кольгримы.
— Маша! Даша! Я тут живу. Пошли, морс попьем с пирожками. Я тут помощником повара работаю. С сегодняшнего дня.
Зашли. Дверь за ними закрылась. К ним, раскрыв объятия, приближалась Кольгрима.
— Девочки мои ненаглядные! Как же я рада вновь видеть вас!
— Не боюсь тебя Кольгрима! — закричала Даша.
— Даша! Даша! Это уже не оригинально, — сказала хозяйка. — Придумай что-нибудь новенькое. Зря так переживаешь. Будь моей дорогой гостьей. И ты, Машенька. Я сегодня очень добрая, очень! Мишель с Сержем пусть пекут пирожки, а мы пойдем на компьютеры. Игры любите? Ахеронт, открой игру.
Девочки уселись в кресла по обе стороны Ахеронта. Тот открыл файл «Игры», выбрал игру, нажал клавишу.
Открылась дверь в стене, а из кресел вылетели ремни и крепко-накрепко прихватили девочек к сиденьям. Коляски плавно тронулись с места и покатились по полу в открытую дверь, а потом по наклонному слабо освещенному коридору вниз. Слышно было, как за спиной съехались створки дверей.


Глава 4. Разговоры начистоту

Всё утро следующего дня Стикс был очень мрачный. Он полночи не мог уснуть, было почему-то очень жалко сестер. «Что они мне?» — думал он, но не мог найти ответа.
— Ничего не болит? — спросил Ахеронт.
— Ты зачем это сделал? — сказал Стикс. — Что тебе плохого сделали эти девочки?
— Сентиментальный ты стал. Прям, пафос сентиментальности! Откуда это в тебе? Ты же человек мысли!
— Человек? Ну, не знаю… — Стикс решил больше не обсуждать с приятелем тему девочек. — Слушай, где тебя хозяйка подобрала? Ты такой довольный убежал отсюда. Чего вернулся?
Ахеронт махнул рукой, мол, не стоит вспоминать. Но потом всё же сказал:
— Несколько недель я прятался в лесу. Как и ты, питался, чем придется. Оголодал, сил не стало терпеть. Пришел на какой-то двор. Там мне обрадовались как родному.
— Еще бы, — сказал Стикс. — Двадцати пудам свинины кто не обрадуется? Сами в дом пришли.
— Голод напрочь убил у меня инстинкт самосохранения. Обрадовался, что еды стали вдоволь давать. Всю не съедал. А потом слышу — они не знали, что я понимаю их речь — хотят заколоть меня к сочельнику. Тут я и аппетит потерял. Хозяин ветеринара вызвал. Тот болезней в моем организме не нашел, посоветовал витамины давать. В мои мозги он, понятно, не заглянул. Где-то в конце октября или в начале ноября (я потерял счет дням) слышу, решили меня заколоть до сочельника. Совсем худо стало мне. Лежу, не ем ничего. Вот-вот отдам концы. Те позвали специалиста по забою. Пришел мастер с тремя подмастерьями. Когда он уже засучил рукава, явилась Кольгрима и выкупила меня.
— Ждала, наверное, этого момента?
— Может быть.
— Неслабое испытание для нервов, — заметил Стикс. — У меня не так драматично было, но вот, видишь, вызвало пафос сентиментальности. А на твою чувствительность передряги не повлияли?
— Не знаю. Еще раз испытать их врагу не пожелаю. Всё сделаю, чтобы не повторились!
— Аппетит-то не вернулся?
— Нет. Страх его не пускает.
— Брось! Будешь есть без аппетита, дольше будет твоя vita*. У нас с тобой особое удовольствие — решить новую задачу. Составим программу, после этого, зачем мы хозяйке? Деньжат подбросит. Словечко, где надо, замолвит. Займемся наукой или преподаванием. Будем совершенствовать педагогическое мастерство!
_____________________
* Vita — жизнь (лат.)

— Вообще-то Кольгрима обещала посодействовать.
— Вот. Но я всё же возвращаюсь к моему вопросу. Зачем ты с девочками так поступил? Я бы не смог. Неправильно это.
— О чем разговор? — Кольгрима спустилась со второго этажа.
— О программе. Исключительно о ней! — доложил Стикс.
— Похвально! А я кофейку выпью, что-то голова разболелась. Вы тоже можете прерваться. Пошли на кухню, отличные кофейные зерна купила.
Как хозяйка оказалась у себя, было непонятно, так как с утра она уехала в город за продуктами, и неслышно было, как она вернулась. Ездила в магазины она всегда одна. Продукты выдавала повару по списку, и тот обязан был письменно отчитываться за каждый израсходованный килограмм и литр.
Стикс понял, что она подслушала разговор, но не стал сильно переживать по этому поводу. «Сейчас мы важнее ей, чем она для нас, — подумал он. — Пока не сделаем программу, вряд ли она будет обращать внимания на нашу болтовню. Ну а потом… А потом, похоже, припомнит и отыграется на полную катушку».
Стикс решил не посвящать приятеля и в эти свои мысли, а от хозяйки добиться хоть каких-нибудь гарантий на будущее. Если не получится, придется придумывать варианты побега из ловушки.
— Как кофе? — спросила Кольгрима.
— Отличный! — сказал Стикс.
— Ахероша, добавь себе сливок. Разрешаю. Стиксу не предлагаю. Любишь крепкий?
— Так, госпожа, — сказал Стикс. — Уважаю крепкий.
— Это правильно. Сливки расслабляют мысли, разнеживают. Ну, так о чем всё-таки был разговор? Давайте начистоту. Я услышала конец о желании работать в университете. Так?
«Конец разговора был не об этом», — подумал Стикс и кивнул:
— Так, госпожа! Очень хотим! Посодействуете? Разумеется, когда создадим программу.
— Неужели сомневаешься, Стикс?! Я когда-нибудь обманывала? Ахеронту место в аспирантуре уже гарантировано. И тебе, Стикс, сделаю. Ты только прилежно трудись.
— Тогда еще один вопрос.
Кольгрима отставила чашечку с кофе.
— Какой?
— По существу программы.
— А-а. Задавай, — она взяла чашечку и отхлебнула напиток. — Прелесть!
— Какова ее главная цель? Задачу я понял. Подготовить информацию так, чтобы воздействуя ею на воздух, разделить газы, входящие в него — кислород, азот, углекислый газ, водяной пар, благородные газы. По аналогии с фракционной перегонкой.
— И что тебе тут не понятно?
— Цель. Непонятна цель. Зачем разделять? Дальше-то что?
— Цель совпадает с задачей: превратить воздух в не-воздух. Шутка. Для чего разделяют воздух? Чтоб получить чистые вещества. Вот и мы станем делать это. Только затрат будет в сто раз меньше! Стикс, с каких это пор тебя стал интересовать практический результат научных разработок? Не мелочись! Ты же ученый! Сделай открытие, а мы, грешные, уж как-нибудь найдем ему применение. И вознаградим за труды. Не беспокойся об этом. Лучше подумай, чего тебе не хватает: техники, помощников, литературы? Это я обеспечу. Гарантирую!
— Я подумаю, госпожа.
— Подумай-подумай. Что же вы кофе не хвалите?!


Глава 5. Где девочки?

Узнав о похищении Маши и Даши, Так-так направился к Петру. Тот приложил палец к губам:
— Тс-с. Ирина пока ничего не знает.
— Не прощу себе! — шепотом сказал Так-так. — Что стоило посмотреть в наш барометр времени неделю назад! Тебя предупредил и успокоился, думал, опасности пока нет. Упустил, что Кольгрима всегда опасна.
Петр растерянно смотрел на гостя:
— Даже не знаю, как Ирине сказать. Она в тот-то раз чуть с ума не сошла…
— Не говори пока. Хотя, нет. Лучше скажи. Только скажи, что мы знаем, где они, что с ними ничего дурного не будет, что мы обязательно их освободим! Хочешь, я скажу?
— Не надо. Я сам.
— Я пошел. Думаю, к вечеру буду знать, где она держит их, в доме или в подземных чертогах. Если даже спрятала под землей, знаю, где это. Знаю даже, как попасть туда, есть одно соображение.

Лоухи сказала:
— Я уверена, что девочки у нее там, внизу. Но ты всё-таки узнай у Стикса, где они. Сам в дом не ходи! Знаешь, как это опасно. Придумай, как вызвать его оттуда. Если они в доме, одно дело, справимся. Если под землей — другое, куда сложнее. Не справимся. Придется в Лапландию идти, искать верховного шамана. Может, тебе и поможет.
«Конечно, узнать у Стикса можно, — думал Так-так. — Вряд ли он станет скрывать правду. Но как увидеть его? Как выманить его хоть на минуту из дома? Он же вообще не выходит из дома Кольгримы».
От безысходности положения Так-так решился на грандиозную авантюру. И хотя соваться в логово Кольгримы было самоубийством, он всё же решился на это. «Заскочу на мгновение, — решил Так-так. — А там будь что будет!» Он с головы до ног укутался в кремовую простынь, закрыв даже уши. Сверху повязал расшитый сарафан бабули. Нацепил черную маску, непонятно как оказавшуюся у них в избушке, и встал перед зеркалом. Лоухи, увидев внука в маскарадном наряде, не удержалась от смеха.
— Ты чего так вырядился?
— А что, трудно узнать, кто я?
— Если еще хвост спрячешь. Ты куда собрался?
— Думаю к Стиксу наведаться.
— К Стиксу? Кольгрима тебя тут же вычислит! Жить надоело? Брось эту затею. Ничего не получится. За версту видно, что это ты. Я другое придумала. — Лоухи снова рассмеялась. — Ой, давно меня никто так не смешил! У Стикса хорошие отношения с местным стадом диких свиней. Когда он жил в избушке лесника, накормил как-то их. В зимнем лесу это дорогого стоит. Вепрь обещал ему помощь.
— Так это ж ему, а не нам.
— Скажем, что Стиксу грозит опасность, и ты хочешь ему сам сказать об этом. Пусть только вызовет его из дома, и с него довольно. Если даже кабана увидит Кольгрима, вряд ли догадается, зачем тот пришел.
— Что ж, давай попробуем, — согласился Так-так. — Посмотрим, где он там.
Так-так включил барометр времени, настроил его на домик лесника, поймал тот вечер, когда свиньи пришли к Стиксу. Определить, где стадо сейчас, уже не составило труда.
Вепрь оказался крутым малым.
— Пошли сейчас же! — заявил он. — Прадедушке надо помочь!
Когда они через мгновение оказались у дома Кольгримы, кабан ничуть не удивился.
— Я знал, что вы с Лоухи это умеете, но у нас тоже есть умение не слабее вашего.
— Какое же? — поинтересовался Так-так.
— Не бояться никакого волшебства!
— Поэтому я и обратился к тебе. Если встретишь Кольгриму, не испугаешься ее?
— Я?! — презрительно фыркнул вепрь. — Жди нас в конце улицы.
Кабан подошел к двери, развернулся задом и саданул по ней всей мощью своего крупа. Из дома выглянул Серж.
— Вам что угодно? — испуганно спросил поваренок. За ним замаячил повар.
— Чего ему надо? Ба! Ты! — заревел Мишель. — Зубило! Сколько лет, сколько зим!
Кабан в недоумении уставился на повара. Он даже забыл, зачем пришел.
— Ты кто? Что-то не признаю. Мы с вами где-то встречались?
— Да это же я, твой сосед Мишель. Бурый медведь из берлоги меж трех валунов.
— Мишель! — обрадовался вепрь.
— Он самый! Серж, займись картошкой. Что привело к нам, да еще средь бела дня?
— Что спрашиваешь? Конечно же мое бесстрашие. Ты же знаешь меня! Мне и граница нипочем! Недаром прозвали Зубилом. Сколько раз водил стадо в Россию и обратно. Предо мной пограничники как горох рассыпались!
— Ты чего пришел? — обеспокоенно обернулся Мишель на голос Кольгримы, донесшийся из кухни.
— Стикса позови, только так, чтобы она не узнала.
— А это кто тут? — Кольгрима выглянула на крыльцо. — Зубило? Что привело? Никак проголодался? Заходи. Мишель, накорми! К тебе, кстати, дельце есть.
Кабан зашел в дом. Мишель налил ему полную миску супа с фрикадельками.
— Поешь, потом подойду, — сказала хозяйка.
Вепрь быстро умял еду, с сожалением оторвался от миски, взглянул на повара.
— Спасибо. Вкусно. А ты чего тут делаешь? И вид неважнецкий, не медвежий.
— Она, — кивнул Мишель вслед ушедшей хозяйке,  — нашла меня в берлоге, разбудила. Палкой потолкала. Я с досады ей чуть башку не снес. А она протянула горшочек меда. Против меда я слаб. Расслабился, она и превратила меня… в меня. Теперь вот еду готовлю на кухне. Пока терплю. Зима кончится, посмотрим. Может, шатуном заделаюсь. Если, конечно, опять стану медведем. Ты-то чего пришел?
— Передай осторожно Стиксу, что его ждут в конце улицы. Пусть выйдет на минутку.
— Ну как? Поел? — спросила Кольгрима. — Вкусно готовит Мишель? Знатный повар! Буду ходатайствовать, чтобы ему титул графа присвоили. Извини, Зубило, не могу пригласить тебя на второй этаж в кабинет, сам понимаешь. — Кольгрима пальцем ткнула на короткие ноги кабана. — Мишель, оставь нас на минутку. И ты Серж. У меня к тебе, мой друг, будет одна маленькая просьба. Увидишь в лесу Так-така, ты ведь знаешь его? Увидишь, сообщи. Хорошо? За мной не заржавеет. Отблагодарю всё стадо. Визжать будете. Ну, прощай. А я немного вздремну.
Вепрь попрощался с Мишелем и покинул дом. Так-таку сказал, что Стикс сейчас выйдет. Ждать пришлось целый час. Наконец парень прибежал.
— Ты бы хоть оделся, — сказал Так-так.
— А! — махнул рукой Стикс. — Никак не могла уснуть. Спускалась два раза, спрашивала непонятно о чем. Что случилось, Так-так?
— Скажи только, девочки в доме или под землей?
— Под землей. Так получилось…
— Не объясняй. Это уже неважно. Если можешь помочь им, помоги. А объяснять не надо. Спасибо. Пока!
И Так-так, положив руку на спину Зубило, исчез вместе с вепрем.


Глава 6. Таинственный рев

Возле дома лесника Так-так попросил вепря подождать его и через пять минут появился с мешком картошки и моркови.
— Спасибо за помощь, Зубило! Это твоим. Куда отнести?
— Оставь тут. Я их сейчас приведу. И тебе спасибо!
Так-така разбирала злость. Он понимал, что злостью злость не одолеть, но ничего не мог поделать с собой. Стоит чуть-чуть коснуться края злости, и она вся в тебе! «Попугаю злыдню! — решил муми-тролль. — Не ей одной пугать нас!»
Так-так заглянул к Петру и сказал, чтоб через пару часов был готов отправиться в Лапландию — в деревушку около поселка Инари на озере с таким же названием.
— А мы пока с твоим котиком провернем небольшую операцию. Григорий! — спросил он кота. — Любишь риск?
— Обожаю, — облизнулся кот. — Оливками не корми, дай только в деле побывать!
— Побываешь! — пообещал Так-так.
Так-так заскочил к себе, порылся в своей кладовке, где на полках хранилось множество его технических новинок и придумок, которых еще не знал мир. Достал два приплюснутых шарика, размером с леденец. Это были два миниатюрных магнитофона. Не обычные устройства, записывающие и воспроизводящие звук, а еще и многократно их усиливающие. Тема усиления сигнала и умножения возможностей была вообще центральной идеей всех новшеств талантливого изобретателя. Достаточно было произнести перед шариком несколько слов, а потом слегка пошевелить его, как он издавал такой громкий звук, что могли лопнуть барабанные перепонки.
— Вот, Григорий, сейчас пойдем к Кольгриме. Постучись в дом, дверь откроет повар Мишель или поваренок Серж. Нормальные ребята. Эти шарики исхитрись положить в холодильник, в поддон и в ящик кухонного стола. Сможешь?
— В жизни всегда есть место подвигам! — с пафосом заявил кот.
— Главное, не бойся, — сказал Так-так. — Уболтай поваров своими байками.
— Уболтаю. Не вопрос. И я не боюсь. Даже если встречу саму! Эка невидаль! Что она сделает мне? Превратит в льва? Зачем? Тут не Африка. В мышь? Моя царская кровь не допустит этого.
Оказавшись у дома Кольгримы, Григорий поднялся на крылечко и стал драть когтями входную дверь. На крыльцо вышел Мишель.
— Ты кто? — спросил он.
— Я твой раздраженный кишечник, — ответил большой знаток телевизионной рекламы медицинских препаратов.
— Не понял, — сказал повар.
— Чего ж тут непонятного? — сказал кот. — Я твой кишечник. И я раздражен. Я давно не ел, и мой кишечник раздражен от этого. Ну а раз я пришел к тебе, мой раздраженный кишечник теперь твой! Ясно?
— Да вроде, — сказал Мишель. — Тебя покормить?
— Не мешало бы, — погладил лапкой усы кот. — А то брюхо-то за два дня подвело.
— Так бы и сказал. А то раздраженный кишечник! Заходи! Прохладно сегодня.
— Да не жарко, — сказал Григорий, заходя в прихожую — Тепло тут у вас.
— Сосиски ешь?
— Излишний вопрос. Всякой киске очень близки / печень, кофе и сосиски! / А еще приятны сливки / и зеленые оливки!
— Да ты поэт!
— Увы, приятель! Только летом / везет с продуктами поэтам!
— Вот ты поэт, а у меня оливок нет… Тоже стихи! — обрадованно воскликнул Мишель. — Получились!
— С кем поведешься… — вздохнул Григорий. — А можно глянуть, что у тебя там есть, чтоб тебе зря не рыться.
— Ну, ты нахал! Смотри. Давай подниму. — Мишель поднял кота и открыл перед ним холодильник и выдвинул ящик стола.
— Да вон же оливки! — сказал Григорий, незаметно опустив шарик в поддон. — А в ящике ничего полезного, жаль! — и положил в ящик второй шарик.
— Ты, что, правда, любишь оливки? — спросил Мишель, достав банку.
— Оливки можно любить только взаправду. Поскольку они круглые. Кривда она косоугольная, значит, не из оливок! Вам, людям, это трудно понять! Вы в скособоченном мире живете!
— Ты, я гляжу, большой знаток людей!
— Конечно. Всю жизнь вас наблюдаю. А ты что, не человек?
— Я бурый медведь! Хозяин леса! — произнес Мишель. Открыв холодильник, а потом выдвинув ящик стола, повар от полноты чувств рявкнул туда и туда. — Я всегда радуюсь, когда мне хорошо. Чтоб продлить радость, я всегда кладу ее про запас в холодильник и в стол. Найдет тоска, я открою и снова порадуюсь.
— Да ты истинный поэт! — воскликнул Григорий. — Хоть и медведь.
— Получай две сосиски и пять оливок. Хватит?
— Лучше десять.
— Сосисок? Не лопнешь?
— Оливок. Не лопну.
— Угощайся. Как звать-то? Неужто Кишечник?
— Дарий.
— Красивое имечко! А я Мишель.
Григорий поел и отвесил повару церемониальный поклон, какой видел в мультике про кота в сапогах. Мишель шутейно ответил. С тем и распрощались в самых лучших чувствах друг к другу.
Только за котом закрылась дверь, спустилась Кольгрима.
— Это кто был? — спросила хозяйка. Она слышала, как Мишель открыл дверь, разговаривал с кем-то, потом проводил. Ей нездоровилось, и она некстати задумалась о своем возрасте. Вставать не хотелось. Опять кого-то принесло. Зубило, что ли, забыл чего-нибудь? На всех реагировать!
— Кот приблудился. Накормил его.
— И где он? Не кажется тебе, что сегодня гостечков многовато?
— Ушел. Бродяжка. Надо было оставить?
— В другой раз оставь. Наверняка придет. Мне для мышей воспитатель нужен. Знаешь что, я сегодня в магазин не поеду. Бери Сержа и смотайся с ним за продуктами. Вот список и карточка. Только скорей!
Отправив поваров в магазин, Кольгрима захотела немного подкрепиться. Хозяйка открыла дверь холодильника, и в тот же миг ее оглушил рев, исторгнутый фабрикой холода. Словно разом проревели все белые медведи Арктики. Волшебница инстинктивно захлопнула дверцу и пробормотала крамольные в ее устах слова, оставшиеся в ней со времен детского воспитания: «Свят, свят, свят!» Она опять взялась за ручку и слегка потянула ее на себя. И вновь из щели вырвался жуткий медвежий рев.
— Да что же это такое! — воскликнула Кольгрима и посмотрелась в зеркало. В зеркале она увидела свои округлившиеся глаза, а в них страх. — Этого только не хватало!
Машинально потянув ящик стола, она и оттуда была оглушена ревом, едва не вынесшим ее из кухни. «Да что же это?! Неужто схожу с ума?» — ударило хозяйке в голову. Она поднялась к себе и легла на кровать.
Когда из магазина вернулись повар с поваренком, хозяйка спустилась и стала допрашивать их, что случилось с холодильником и столом, почему оттуда несутся странные звуки.
— Мишель, что ты сделал с ним?
— Да какие звуки, госпожа? — недоумевал Мишель. — Он порой немного шумит и дрожит. — Повар потянул ручку. Раздался оглушительный рев.
— Ну? Что?
Мишель тупо уставился на хозяйку. Пожал круглыми плечами. Помотал круглой головой.
— Я ничего такого не делал с ним! Открывал, брал продукты, закрывал. Снова открывал, брал…
— Достаточно. А со столом?
Повар снова пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
— Тоже ничего.
— Ты послушай! — Кольгрима потянула ящик. Из чрева стола вырвался еще более устрашающий рев, просто львиный рык.
Мишель стукнул себя ладонью по лбу.
— А! Так это того, госпожа, это я, когда радуюсь, пою.
— Ну и что? Поешь ты! И я пою, иногда. Но при чем тут холодильник и стол? Они, что, тоже поют?
Повар в третий раз пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
— Они не поют.
— Не поют они. А это что? — Хозяйка открыла холодильник, одновременно вытянула ящик стола и заткнула себе уши. Ревело невыносимо. Мишель закрыл дверь, затолкнул ящик и опять пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
— Ничего не понимаю, госпожа.
Кольгрима много чего повидала в жизни, и натворила не меньше, но такого еще не встречала. Разумно объяснить этот рев она не могла. Не могла, потому что знала точно, что волшебных шкафов и холодильников на свете нет! В нее вошло беспокойство, от которого она не могла избавиться целый час. Так и не поняв, в чем тут дело, она велела поварам выкинуть холодильник на помойку, не открывая больше его, вместе с продуктами. Посмотрела марку и заказала по телефону новый холодильник другой фирмы. То же сделала и со столом.


Глава 7. В Лапландию!

Лоухи стала собирать Так-така в неблизкий путь. Она всегда сама заполняла его рюкзачок. Положила предметы туалета, перочинный нож, мощный портативный фонарь-прожектор. В боковой кармашек — кредитную карточку и пачку денег (их с легкой руки Лоухи так и называют — «бабульки»). И, конечно же, мобильный телефон и особый навигатор, который мог работать без подзарядки 24 часа.
Пятьсот километров для Так-така было, что сто метров. А вот от города Оулу до Верхней Лапландии придется добираться пешком или автостопом. К сожалению, на поезда и рейсовые автобусы билеты для муми-троллей в продажу еще не поступали.
— Если люди начнут приставать с расспросами, — сказала Лоухи, — говори, что ты переводчик при русском путешественнике.
Петр уже собрал рюкзак, надел теплый свитер, просторную куртку для сильных морозов и поджидал Так-така на крыльце. Рядом сидел Маклеод, на перильцах лежал Григорий. Они тоже захотели идти в Лапландию. (Денис отпустил пса). Зашли в прихожую, присели перед дорожкой. С ними присела и Ирина. Она тоже была одета.
— Ты куда? — спросил Петр. — Девчата появятся, а дома нет никого. Раздевайся!
Он попрощался с женой и положил кота за пазуху. Тот едва поместился там.
— Ну и растолстел же ты! — воскликнул хозяин.
Кот смиренно сложил лапки, будто он тут ни при чем. Зажмурился и замурчал.
Ирина помахала им с крыльца. Так-так взял одной рукой руку Петра, другую положил на голову собаки и исчез с глаз.
Вскоре они оказались на обочине автомобильной трассы, ведущей на север. Подождали немного. Попутных машин не было. И вообще стояла звенящая тишина. На юг промчались три автомобиля с русскими номерами и вновь дорога пуста. Неподалеку трассу пересек лось.
— Не густо, – сказал Петр. — Надо идти. Чего ждать? Нагонят — проголосуем.
— Навигатор не включаю, чтоб не разрядился, — сказал Так-так. Он достал карту. — Дорога одна. Других нет. Идти по ней, вот досюда, а потом свернуть к скалам. Там саамская деревушка, в которой живет шаман.
Путники тронулись на север. Немного спустя их нагнала попутка. Водитель, радушный финн тараторил всю дорогу до заправки, рассказывая о своих друзьях и родне. Казалось, он живет только их жизнью, умудряясь еще каждый день развозить и русских путешественников с муми-троллями. На заправке финн попрощался и покатил на юг.
Путешественникам повезло. В Инари ехала семейная пара из России. Муми-тролль их не удивил, больше позабавил кот за пазухой Петра. Они взахлеб рассказывали о своей кошечке, Лоуренсии. Григорий с удовольствием выслушал, как хорошо живется вислоухой красавице. Но уж он-то ни за что не променяет свою жизнь у Петра! Особенно когда так уютно за пазухой! Русские собирались в поселке посетить Саамский музей и Природный центр Верхней Лапландии, а потом поехать в Национальный парк. Пригласили и Петра с Так-таком, но Так-так вежливо отказался:
— Мы не в сам Инари. Нас высадите вот здесь. — Он протянул карту.
— Но тут ничего нет! Ночью оставаться в пустынном месте? Волки, медведи!
— Здесь саамская деревушка, к ней проселочная дорога. Доберемся быстро.
— Мы подвезем! — безапелляционно заявила жена водителя.
Когда подъехали к тому месту, увидели сани, запряженные могучим красавцем оленем.
— Вот и такси! — воскликнул Так-так. Он достал деньги. — Сколько?
— Обижаете! — замахала руками пара и, послав воздушный поцелуй, укатила.
— Хорошие люди, — сказал кот.
— Повезло, — ответил Петр.
Путники подошли к саням.
— Туристы? — радостно приветствовал их по-саамски погонщик. Он похлопал ладонью рядом с собой. Так-так поблагодарил по-саамски. Все уселись, и сани понеслись. Так-так спросил каюра, часто ли тот подвозит туристов.
— Когда раз в неделю, когда пять раз в день!
— И что, всю неделю ждете тут путников?
— Зачем всю неделю? Совсем не надо всю неделю. Нойд говорит: «Ступай встречать гостей», и я ступаю.
— Нойд — это шаман, — пояснил Так-так.
— И сейчас сказал, я тут, и вы тут. Очень удобно! Я ему за это лосося даю. Вкусный лосось! Он, — каюр кивнул на Петра, — такой лосось сроду не ел!
Через час были в деревушке. Каюр привел туристов в отель — двухэтажный бревенчатый дом со всеми удобствами, кроме телевизора. Хозяйка предложила гостям кофе и блюда по вкусу. Перед сном оделись и вышли на террасу. Мороз покусывал. Тишину пару раз нарушило карканье вороны. Все тут же вспомнили Чернавку и Юстаса с семейством, а Петр Ирину. Потом вдали завыли волки.
— Тут и впрямь ночью оставаться в лесу опасно, — сказал Петр. — Волки!
— Эти сожрут! — подтвердил Маклеод.
— Положим, не всех, — возразил Григорий.
Петр взял его на руки, погладил.
— Ты, конечно, их своим грозным рыком разгонишь!
— Зачем же? — зевнул кот. — Просто я умею лазить по деревьям, а они нет. За пазуху-то сунь меня!
Ночь прошла спокойно. После завтрака пришел каюр и сказал, что путешественников ждет у себя нойд. Так-так предупредил друзей, что разговаривать будет только он один. Чтобы все сидели, набрав в рот воды. И не вздумали смотреть в глаза шаману.
— Тут же лишитесь сил! И никаких комментариев! Это я тебе, Григорий! Знаю, тебя уже на ТВ ждут, ведущим телешоу. Но тут пока еще не телевидение.
Утро выдалось безоблачным. Солнце было далекое, холодное, но удивительно мягкое. Первозданную тишину нарушал лишь хруст шагов да веселое пение птиц. Не успели отойти и ста метров, Маклеод вдруг спохватился:
— Я в отель! Минутку!
Вскоре он, запыхавшись, примчался обратно. В пасти пес держал бутылку воды.
— А вода зачем? — спросил Так-так.
— Ты же сказал: набрать в рот воды и сидеть!
— Ты просто душка! — сказал Так-так. А Григорий высунулся из-за пазухи Петра и произнес:
— Барон, я ошарашен вашим великим простодушием!
Каюр, явно не поняв сказанного, тем не менее, весело рассмеялся, словно уловил иронию кота. Но вскоре погонщик прогнал улыбку с лица, замолк, и даже поступь его стала торжественной и одновременно почтительной, словно за ним уже наблюдал его хозяин. Не приближаясь к жилищу нойда, проводник жестом указал на небольшой дом, окруженный забором, поклонился и быстро ушел.
Посреди двора были выложены кругом камни для кострища. Стоял врытый в землю стол из толстых досок и две скамьи из отесанных бревен. Дверь открыл юноша. Гости зашли в дом. Юноша предложил Петру и Так-таку терпкий травяной напиток, а псу указал место на шкуре возле входа. Григорий от греха подальше спрятался за хозяйскую пазуху. Юноша с улыбкой дал понять Петру, что кота тоже надо посадить на шкуру у входа. Потом взял опустевшие чашечки, жестом указал, что надо сесть напротив хозяина, поклонился и вышел.
Просторное помещение было устлано медвежьими и оленьими шкурами. Возле стен располагались скамейки с фигурками духов. Над ними причудливо переплетались оленьи рога, связки веток и пучки высохшей травы. Рога же окружали и самого нойда. Перед ним горели полукругом свечи. Шаман в традиционной расшитой одежде саамов, скрестив ноги, сидел на шкуре белого медведя. На поясе у него висела чашка, амулеты. Позади его были бубен из оленьей кожи, колотушка, две палочки, напоминавшие барабанные. Под рукой лежал самшитовый посох. Нойд не поднимал глаз, будто опасался испепелить взглядом гостей. Он смотрел на свечи и неторопливо перебирал узелки на шнурке, словно проверяя, все ли они на месте. Так-так узнал верховного шамана Лапландии. Поклонился, сел напротив его и глазами указал Петру на место рядом с собой.
Минут пять сидели молча. Григорий уже стал ерзать на шкуре, но Маклеод положил на него тяжелую лапу. Петр тоже смотрел на свечи, а Так-так и вовсе закрыл глаза.
Нарушил молчание нойд:
— Я знал, что ты придешь ко мне.


Глава 8. У нойда и у Кольгримы

Так-так открыл глаза и посмотрел на шамана. Тот по-прежнему смотрел на свечи и перебирал узелки на четках.
— Я обязан тебе не вчерашним днем. Не завтрашним. Я обязан тебе одним только днем, сегодняшним, — нойд говорил в ритме перебирания узелков. — Завтрашнего дня нет. Вчерашнего нет. Есть сегодняшний. В него нельзя причинить вред. Никому и ничему.
Шаман не стал уточнять: «никому» — это все существа на свете, добрые и злые, или не все. Его слова больно затронули Петра, точно это были не звуки, а острые обжигающие льдинки. Не понимая слов, Петр уяснил смысл сказанного. Он хотел было возразить: как же тогда, не причиняя вреда злой Кольгриме, отобрать у нее девочек? Так-так прикрыл своей ладошкой его руку.
Нойд улыбнулся, точно прочитал мысли посетителей.
— Тебя как звать?
— Так-так.
— А его?
— Петр.
— Петр. Так-так. Ваши имена похожи на четки. Петр сильно переживает. Это пройдет. Причинить вред тому, кто сам причиняет вред, значит, уничтожить вред, — сказал шаман.
И тут же, сменив тему, стал расспрашивать, не утомила ли гостей дорога со знойного юга Финляндии на теплый в эту зиму север. Несколько раз уточнял, понадобился ли им навигатор, мобильный телефон, куда дели после еды пакеты и бутылки, много ли автомобилей на трассе. Нойд одобрительно кивал, слушая, что путники не пользовались гаджетами, не оставили на дороге мусор и что машин было мало. Узнав от Так-така о цели путешествия — забрать у Кольгримы девочек, шаман сказал:
— Обратно пойдете подземными лабиринтами. Тоннели идут до вашего поселка.
— Зря захватил навигатор, — сказал Так-так. — Он под землей не работает.
— Зря, — согласился шаман. — Но не потому зря, что он не будет работать под землей. А потому, что он вредит земле. Но раз взял, понадобится. Лабиринт не сплошной. Он из трех тоннелей. Два по сто километров, третий шестьсот. Надо будет два раза выйти из тоннеля и меж скал пройти до входа в следующий. Там навигатор и пригодится. Первые два тоннеля безопасны. В третьем владения Кольгримы.
— Может, поверху идти? — задал вопрос скорее самому себе Так-так.
— Можешь поверху, но ведь тебе Кольгрима нужна? И ты ей нужен. Так что встретитесь. Будь спокоен, ведьма ждет тебя.
— Мне бы встретить ее в пятистах километрах от моего дома, тогда мы будем неуязвимы. Если бы не сразу спускаться в третий тоннель, а сотню километров пройти поверху… Может, там найдется еще один вход в лабиринт?
— Найдется. — Шаман испытующе посмотрел на Петра (тот не поднимал головы) и потом, повернувшись, на кота с собакой. Одобрительно кивнул. — Твои друзья не подведут. Но для них этот вход будет самым опасным в их жизни. Если не войдут, девочек не заберешь. И сам погибнешь.
— Заберу.
— Дай карту.
Так-так протянул нойду карту. Тот взял уголек и провел три черных отрезка. На последнем он поставил крестик.
— Это тоннели. Крестик — это боковой вход в последний тоннель, со стороны болота. От него до поселка двадцать километров. Летом туда не попадешь, а сейчас по мерзлоте можно. Отличное место для засады. И они там будут, помощники Кольгримы. А может, и сама собственной персоной. Теперь главное, из-за чего ты и пришел ко мне. Вот ты встретился с ведьмой, на ее территории, а не на своей. Как заставишь ее отдать девочек? В чем твоя сила? Нет, посох я не дам. Без него я не я…
Шаман надолго задумался. Так-так лихорадочно соображал, но ничего не мог придумать. Он понимал, что бессилен против чар ведьмы за границами своего края.
— Я иду с вами, — произнес нойд.
Муми-тролль от неожиданности вздрогнул. Его озноб передался руке человека, и в глазах Петра появилось отчаяние. Так-так ладошкой сжал ладонь друга.
— Долг платежом красен, — продолжил шаман. — Пора вернуть приятельнице должок. Пока еще длится мой день. Когда закончится, поздно будет — в мире духов ты только дух. На время я лишу ее злых чар, навсегда — не в силах. Злые чары всё равно возвращаются к владельцу. Чем он злее, тем скорее возвращаются. Но нам хватит времени, чтобы забрать девочек. Сегодня отдохните, а завтра пойдем.
Шаман посмотрел Так-таку в глаза. У муми-тролля закружилась голова, но он совладал с дурнотой.
— Вот тебе моя сила, а ты мне дай свою. Пусть они сольются и каждого сделают сильнее. — Нойд протянул Так-таку фигурку оленя, а гость снял с запястья кожаный браслет. Так-так похлопал Петра по ладони. Тот встрепенулся, словно пребывал в оцепенении. Они встали, поклонились и вышли во двор, освещенный холодным мягким солнцем.

С утра девочки играли в шахматы. За три дня они сыграли раз двадцать в блиц и разобрали несколько партий из «Самоучителя шахматной игры» Давида Бронштейна. Заинтересовались испанской партией.
Было очень тихо. Неслышно было даже писка крыс, которые шмыгали туда-сюда в коридоре за запертой дверью. Вдруг дверь открылась, но в нее никто не зашел. Маша хотела уже выглянуть в нее, но в этот момент перед ней появилась улыбающаяся Кольгрима. Ей было жарко, и она обмахивалась куньей шапкой.
— Фу, запарилась, пока дошла до вас, — сказала волшебница. — Наверху морозец, а тут тепло. Тут всегда тепло. Ниже, так и вовсе пекло.
Повесив шапку на вешалку, Кольгрима подошла к столику с шахматами.
— Я смотрю, Даша тоже делает успехи. Испанскую партию осваивает! Не рановато? Ее пенсионеры любят. А ну-ка, Даша, давай что-нибудь резвое сыграем! В блиц! Только, чур, играю белыми!
Расставили фигуры. Кольгрима пробежала по ним командирским взглядом, сделала ход пешкой и, нажав на часы, громко произнесла:
— Е2-Е4!
Даша мгновенно сделала ответный ход. Но не успела девочка нажать на часы, как дверь неожиданно закрылась. Заметив недоуменный взгляд Маши, Кольгрима улыбнулась.
Через три минуты стало ясно, что волшебница выигрывает.
— Ферзь Е4-Е2! — громко произнесла она и нажала часы. — Мат!
Дверь открылась. Даша обиженно фыркнула и скрестила руки на груди. А Маша заметила, что последний ход ферзя был вовсе не Е4-Е2, а С3-G7.
— Тренируйтесь, девочки! У вас много времени, чтобы стать чемпионами мира. Не верхнего, так нижнего. Это даже почетнее. Тут такие мастера есть! Мне вот поздновато учиться, но настроение могу испортить и гроссмейстеру.
Потом Кольгрима закрыла дверь, уселась на диван и стала разглагольствовать о том, какие Маша и Даша талантливые. Пообещала Маше пианино поставить, хоть сама и не была любительницей фортепианной музыки. Даше — открыть корт и пригласить лучшего тренера. Потом предложила обеим поступить в шахматную школу эльфов имени чемпиона мира Магнуса Карлсена, где их обучат играть лучше Александра Алехина. Потом выпила кофе и призналась, что сначала хотела сделать из них двух очаровательных змеек, чтобы украсили ее фауну, но передумала. Уж очень они талантливые, и нужны ей в качестве людей. Потом вдруг вспомнила о каком-то неотложном деле, пообещала привести в следующий раз симпатичного мальчика Сержа, который так понравился им на горке. Она только посоветовала не дразнить его предателем. Он очень хороший паренек. Истинный крольчонок, мягонький и пушистенький.
После ухода Кольгримы Маша предложила Даше сыграть в блиц. Та была сильно расстроена своим быстрым проигрышем, но всё же согласилась.
— Чур, я белыми! — воскликнула Маша и нажала на часы. — Ферзь Е4-Е2!
— Ты чего это?! — закричала Даша. — Кто так ходит?
И в это время открылась дверь. Но в нее никто не вошел.
— Е2-Е4! — воскликнула Маша и нажала на часы. Дверь закрылась. Девочка радостно запрыгала на месте. — Я раскусила! Я поняла! Мы с тобой теперь, Даша, можем открывать и закрывать двери, когда захотим! Е4-Е2 — дверь открывается! Е2-Е4 — закрывается! Надо только громко произносить и нажимать на часы! Вот смотри! — И она произнесла эти простенькие заклинания, одновременно нажимая на часы. Дверь послушно открылась и закрылась.
Не успели сестры прийти в себя от этого открытия, как Даша заметила, что Кольгрима забыла на вешалке свою кунью шапку. Она подпрыгнула, но не достала до нее.
— Забыла Кольгрима. Машь, достань, примерю.
Маша сняла шапку, но не отдала сестре. Подошла к зеркалу и сама примерила ее. В тот же миг она исчезла. Даша растерянно спросила:
— Маша, ты где?
— Я тут. Ты чего?
— Да где ты? Я не вижу тебя!
Перед ней появилась Маша. Она держала шапку в руках.
— Теперь у нас еще и шапка-невидимка! — сказала Маша. — Я так и думала! Ведь она всё время появлялась непонятно как!
— Мы в ней сможем убежать отсюда! — обрадовалась Даша.
— Как мы убежим отсюда вдвоем? Шапка-то одна. И ты знаешь, куда бежать? Налево? Направо? Когда сюда в креслах неслись, вспомни, сколько петляли по всяким коридорам, в какие-то тупики заезжали, разворачивались, кружились на месте. Я лично ничего не запомнила.
— А я запомнила! — сказала Даша. Она закрыла глаза, сосредоточилась. — Бери ручку, пиши. Как в дверь въехали, прямо вниз. Потом налево, потом прямо, потом направо, потом вниз. Потом налево, три кружения. Потом прямо в тупик. Потом обратно до того места, где кружились. Три раза раскружились и направо…
Исписав пол страницы, Маша стала рисовать план коридора. Получился настоящий лабиринт. Не шуточный — каменный, который выкладывали из камешков в Скандинавии, или дерновый, которым украшали дворцы и поместья в Англии и Германии. Нет, это был самый настоящий лабиринт, в котором можно было запросто потеряться или встретить чудовище.
— Как ты всё это запомнила, Даша?
Даша скромно пожала плечиками. Маша задумалась:
— Если даже мы убежим отсюда, всё равно попадем в дом к Кольгриме. Кто-то один в шапке проскользнет мимо нее, а второй?
Ответа девочки так и не нашли. Похоже, выбраться сразу обеим из подземелья было нельзя.


Глава 9. Встреча неизбежна

Кольгрима вернулась в дом. И хотя не было причин для беспокойства, всё было под контролем, она ощущала сильную досаду. И ей хотелось поскорее покончить с источником этой досады — Лоухи и Так-таком. Она зашла к компьютерщикам, спросила, какие трудности в разработке программы. Стикс стал рассказывать, но она махнула рукой:
— Ладно! Потом. Трудности они всегда есть. Но помимо трудностей еще есть неотложные дела. Так-так с отцом девочек, да еще с котом и собакой — целая делегация! — сейчас в Лапландии у верховного шамана. Может, уже и возвращаются сюда. За Машей и Дашей. Не знаю, что им дал нойд или что посоветовал, но что-нибудь определенно дал и посоветовал. Наверняка что-нибудь очень сильное. Если дал, управиться с муми-троллем будет не просто. В дом он не пойдет, знает, что девчонки внизу. Но и ждать его на входе в тоннель не стоит. Это далеко отсюда, километров шестьсот. И в лабиринте без карты пропадешь, не выйдешь… Есть еще один вход, сбоку. Недалеко отсюда, верст двадцать. Рядом с моими палатами. Муми-тролль наверняка пойдет к нему поверху. А это он делает очень быстро... Решено! Встретим его у бокового входа! Ахеронт, позови Мишеля и Сержа.
Кольгрима в раздражении указала Стиксу на беспорядок в Центре, но тот спокойно возразил:
— А это, госпожа, не моя зона.
Пребывая в собственных мыслях, хозяйка не обратила внимания на гонор подчиненного. Зашли Ахеронт и поварская команда.
Построив персонал, Кольгрима уселась в кресле и дала каждому служащему персональное задание. Сержа направила вниз, в свои чертоги, где выделила ему комнату рядом с комнатой Маши и Даши. Дала поваренку ключ, одинаково подходящий к обеим комнатам. Велела помириться с девочками и развлекать их. Там есть телевизор с видиками, планшеты с мультиками, игры, куклы, кубики. В конце концов, можно будет взять в клетке пару мышей, пусть позабавятся с ними! Главное, не забывать, что посылается он туда сторожем.
Взглянув на Мишеля, она вдруг спохватилась. Подошла к вешалке, поднялась к себе на второй этаж, долго рылась там, чертыхалась, в раздумьях спустилась. Усевшись в кресле, с подозрением осмотрела всех и спросила:
— Шапки моей не видели?
Поскольку все молчали, она стала допытываться у каждого, куда тот дел ее шапку.
— Какую шапку, госпожа? — спросил Стикс.
— Кунью! Я ее повесила на вешалку!
— Я не брал. И не видел.
Пробормотав проклятия, Кольгрима дала задание Мишелю помимо поварских обязанностей приступить еще и к охране дома. Когда она будет отлучаться из дома, никого не впускать, а если кто прошмыгнет, не выпускать до ее прихода. Будет сопротивляться — связать!
Стикса и Ахеронта волшебница определила в свою команду, предназначенную «для встречи делегации». В этом деле помощники не помешают. От муми-тролля всего можно ожидать. А тут еще отец девчонок. И неизвестно, чего шаман придумал. Чутье подсказывало Кольгриме, что на этот раз стоит ожидать подвоха. Нойд не спустит ей ее предательства!
— Сегодня не придется спать, — обрадовала хозяйка программистов. — Не исключено, что делегация уже на подходе к тоннелю. Оденьтесь теплее и выступаем. Будете охранять боковой вход. Там есть место, где спрятаться. Увидите их, нажмете на кнопочку. Я дома буду ждать вашего сигнала. Тут же появлюсь, захвачу вас и направимся вниз встречать дорогих гостей! Где же моя шапка? Точно помню, повесила на вешалку!
— А далеко, госпожа? — спросил Стикс.
— Это пусть тебя не заботит, юноша, — ответила Кольгрима. — Со мной тут всё рядом.

Еще до рассвета туристов разбудил посыльный, который встречал их у нойда. Он попросил их привести себя в порядок и следовать за ним. «Завтракать не надо!» — предупредил он. Григорий и Маклеод с сожалением вспомнили, какое прекрасное блюдо подала им хозяйка вчера на ужин — жаркое из оленины с картофельным пюре и брусничным вареньем! Теперь когда отведаешь такое?
У шамана юноша дал всем горячий напиток. Петру и Так-таку в чашечках, Григорию и Маклеоду в мисочках. Это был всё тот же терпкий травяной отвар, с которым каждый получил хороший заряд бодрости. Вошел нойд с посохом. Гости, опустив глаза, молча поклонились ему. Оглядев всех, шаман остался доволен и скомандовал.
— Так-так, берись за посох, положи руку на голову пса. Петр пусть положит кота за пазуху и тоже возьмется за посох.
Путешественники послушно выполнили команду и уже в следующее мгновение оказались возле входа в первый короткий тоннель.
— Я мог бы вас сразу доставить к боковому входу третьего тоннеля, — сказал нойд, — но решил провести небольшую экскурсию по этой южной части Лапландии. Вы мне нравитесь. Когда еще окажетесь на земле саамов? Эта земля прародительница всех земель и народов. Сейчас мы пойдем к сейду, в котором уже пять тысяч лет живет дух первого верховного шамана Лапландии. Там просто смотрите и не говорите ни слова. Старайтесь даже не думать ничего. А то мало ли чего! После этого я вам покажу место силы. Там тоже наберите воды в рот.
Григорий при этих словах толкнул лапкой Петра и кивнул на Маклеода. Пес радостно жарко дышал, точно ему предстояла увлекательная охота на дичь.
Стали подниматься в гору. Чем выше, тем сильнее дул обжигающий ветер, готовый скинуть путников в пропасть. Нойд остановился, снял с пояса шнурок и завязал на нем два узелка. Ветер тут же стих. Пошли дальше. На вершине голой скалы шаман подвел всех к огромному валуну, свесившемуся над пропастью. Центр тяжести должен был давно опрокинуть камень и увлечь его в бездну, но сейд непостижимым образом покоился на трех пирамидках из маленьких камней. Шаман жестом попросил всех отойти подальше от сейда, поклонился ему, шепотом произнес несколько слов и положил на выступ фигурку оленя и бутылочку с отваром трав.
После этого нойд спустился с гостями на ровную площадку, с которой открывался красивый вид на заснеженные серые горы и буро-зеленые леса из карликовых сосен, елей и берез. Посреди площадки находился валун, напоминавший каменный стол. Это и было «место силы». На его плоской поверхности стояли несколько оленьих рогов. Судя по всему, рогам была не одна сотня лет, а может, и тысяч. Шаман подошел к ним и стал двигать ими. В зависимости от взаимного расположения рогов, заметно усиливался или ослабевал ветер. А когда он сблизил два соседних рога и ударил одним по другому, послышался гром. После этого махнул рукой и повел всех к входу в тоннель. Там предложил передохнуть и подкрепиться напитком, который достал из мешочка. Вынул также три чашечки и две мисочки, налил в них из бутылки дымящийся отвар.
— Термос? — спросил Так-так, указав на мешочек.
— Сумочка, — ответил, улыбнувшись, шаман. — Ничего хитрого! Просто держит тепло или холод. Когда я ей скажу.
Нойд снова посмотрел Так-таку в глаза, и у того снова закружилась голова, но уже не так сильно, как в первый раз.
— Силы в тебе прибыло, — сказал шаман. — Это хорошо. Тогда не будем терять время на два тоннеля, перенесемся сразу к третьему. К боковому входу?
— К боковому, — кивнул Так-так.
— Беритесь за посох. Петр пусть не забудет кота.


Глава 10. Лабиринт

Маша протянула сестре шапку Кольгримы, взяла листок с нарисованным лабиринтом, и воскликнув: «Е4-Е2!», — нажала на часы. Дверь открылась. Девочки, озираясь по сторонам, вышли в тоннель. Тронулись в предполагаемую сторону дома Кольгримы. Сестры всё же решились на побег. «Хуже не будет» — сказали они друг другу.
Хорошо, что Маша нарисовала лабиринт. Но одно дело рисунок и совсем другое — сам лабиринт! Это не декоративное кружево тропинок. Не спираль из безобидных камешков или дерна. Не место, созданное для забавы, где, веселясь, бегают и кричат юные создания или прогуливаются солидные пары. Всамделишный лабиринт был огромен, чрезвычайно запутан, уныл и устрашающ. Нескончаемый серый тоннель напоминал утробу гигантского змея. Множество ответвлений, тупиков, выбоин и ниш в каменных стенах, угрюмые своды, в темных складках которых шевелилась сама темнота — скопления летучих мышей, страшили девочек. А каменные колодцы, уходящие вверх в черную бездну, и вовсе вселяли ужас в детские души. От мертвенного холодного света, льющегося непонятно откуда, пробирала дрожь. Гулкое эхо внезапно выпрыгивало чуть ли не из стены, пугало и так же внезапно глохло. Путь сестер сопровождал писк шмыгавших мимо крыс, шорох осыпавшейся каменной крошки, стук капель о каменный пол. И нельзя было избавиться от чьих-то неуловимых глаз, впившихся в спину, как две стрелы.
— Даша, не бойся! — успокаивала младшую сестренку Маша. — Побори свой страх!
Но ей самой было очень страшно в этом древнем лабиринте, где и без Кольгримы можно было заблудиться и никогда не найти выход. Знали бы девочки, что это было место, где носятся бесприютные духи и гнусные бесы и куда раз в четыре года двадцать девятого февраля спускается подточить свою косу сама Смерть. К счастью, сестры об этом не знали. Слава богу, они еще не встретили никого.
— Это тупик, — сказала Маша, водя пальцем по плану лабиринта. Даша подтвердила:
— Да, за ним еще один. И там можно запутаться.
— Стоп! Тс-с!
За поворотом послышался шум. Девочки спрятались в нишу, благо, та оказалась рядом. Мимо пронеслось кресло с человеком.
— Кто-то знакомый, — сказал Маша.
— Это предатель! — крикнула Даша.
— Да тише ты! Что кричишь?
Минут через пять снова послышался шум катившегося кресла. Скрыться было негде. В стене была, правда, небольшая выемка, но в ней могла спрятаться только одна девочка, и то наполовину. Выхватив у сестры шапку, Маша толкнула ее в эту выемку, а на себя водрузила шапку Кольгримы. В этот момент показалось кресло, в котором сидел Серж. Поваренок смотрел в другую сторону и не заметил вжавшуюся в каменный паз девочку. Кресло скрылось. Из воздуха появилась Маша.
— Куда теперь? —  спросила Даша. — Он поехал к ней. Сейчас скажет, что нас нет, и всё пропало!
— Ничего не пропало! — громким шепотом сказала Маша. — Раз решились, надо идти.
Девочки прошли еще часть пути, когда послышался шум коляски в третий раз. Но у сестер уже так обострился слух, что они успели среагировать. Тем более они обращали внимание на все места, в которых можно было спрятаться. Сестры повернули обратно и юркнули в ближайший тупик. Мимо прокатило кресло.
— Наверное, Кольгримы нет. Ищет ее, — сказала Даша.
— Побежали! — крикнула Маша. — Смотри, куда спрятаться! А я буду слушать, чтоб не настиг!
Девочки, что было сил, припустили по тоннелю. Маша изредка останавливалась и сверялась с планом лабиринта. А Даша, не глядя на план, подсказывала, куда теперь бежать.

Тем временем Ахеронт и Стикс заняли свои места у бокового входа во владения Кольгримы, Колдунья, как маятник, носилась меж домом и постом, бормоча заклинания вперемешку с проклятиями. Как ей хотелось поскорее увидеть Так-така! И воздать ему полной мерой за то, что он погубил ее «Дракона»! Прощения муми-троллю не было! «Превращу его в улитку или мокрицу! Ну а сестру упеку в смирительный дом гномов! Всё ж таки сестра, хоть и не родная! — решила Кольгрима. — Да сколько же их можно ждать?!» Однако ночь не подарила ей радостной встречи с ненавистным Так-таком. Это при том, что всю ночь не пришлось сомкнуть глаз — впервые за много лет! Уже под утро она несколько раз тормошила своих пограничников, проваливавшихся в сладкий сон, но только она исчезала, те засыпали вновь.
— Я обращу тебя в свинью! — негодовала всякий раз волшебница, на что Ахеронт зевал, бил себя по щекам и клялся больше не спать, а Стикс говорил: «Обращай, госпожа! Твоя воля!» Кольгрима, задумавшись, возвращалась в свои палаты. Покорность Ахеронта успокаивала ее, но смирение Стикса настораживало. Выслушав еще раз такой ответ, она спросила:
— А что это ты, Стикс, так легко соглашаешься вновь стать свиньей?
— А я и не переставал быть ею, госпожа!
— У тебя ничего не болит?
— Болит. Вот тут, — Стикс постучал по груди.
— Да у тебя, голубчик, депрессия! Вылечим! Вот закончим это дело, и я позову психиатра, гипнотерапевта — эльфа. Он заведует клиникой мозговых расстройств. Пусть проведет курс сеансов гипноза.
— Тролля лучше, госпожа.
— Тролля? Почему тролля? Чем тролль лучше эльфа?
— Я на него разок взгляну и тут же вылечусь.
— Да нет у тебя никакой депрессии! — захохотала Кольгрима и, успокоившись, хлопнула слугу по плечу и умчалась к себе.
Когда она в следующий раз очутилась рядом с ними, то удивилась, что спал один лишь Стикс. Ахеронт бодрствовал.
— Выспался, Ахероша? — тягуче спросила Кольгрима, разбудив Стикса. — Что видел во сне?
— Только что, госпожа, видел, — не успел еще и на кнопку нажать, чтобы предупредить — вашего Так-така и еще двоих. С ними была собака.
— И где они? Вошли в тоннель?
— Да. Вошли.
— Замечательно! А почему ты говоришь, что были еще двое? Там еще один — отец девочек. Или ты уже и собаку считаешь человеком? — засмеялась Кольгрима. — Она пока что друг человека. И не смей больше называть муми-тролля моим! Он не мой!
— Да нет же! — настаивал Ахеронт. — С муми-троллем были два человека и собака!
— У тебя, голубчик, галлюцинации от бдения! Это тебе надо психиатра, а не только ему.
— Угу, от бдения… От диеты! — впервые возразил хозяйке Ахеронт. Та с интересом посмотрел на него. — И никакой он не немой. Он говорил. Я слышал.
— Сколько забот! Сколько забот! И никакой благодарности! Диета ему, видите ли, вредит! А насчет немых помощников я подумаю. Это ты мне хорошую мысль подал. Всё! Надо успеть вперед их! За мной! — Колдунья взяла слуг за руки, и они исчезли.


Глава 11. Две радостные встречи

Кольгрима еще раз прокрутила в уме план действий. Она всё продумала до мелочей. Ничто не должно нарушить ее замыслов. «Если даже нойд дал Так-таку свой амулет и поделился с ним своей силой, муми-троллю не хватит энергии, чтобы отнять у меня девчонок!» — рассуждала волшебница. Поначалу она хотела договориться с бесами, чтобы те хорошенько попугали гостей. Но те за услугу запросили чересчур много, и Кольгрима отказалась.
Кольгрима зашла в комнату, где были девочки, но их там не оказалось. Она первым делом взглянула на вешалку. Шапки не было. «Хм, куда же она запропастилась? И девчонок нет...»
— А ты что тут делаешь, Серж? Где девчата? Упустил, раззява! Или сам отпустил?
— Да не было их, госпожа! Я три раза ездил по тоннелю туда-обратно — нет нигде!
«Наверное, к дальнему входу пошли, — подумала колдунья. — В боковой не выйдут, он на выход всегда закрыт. Пусть идут. Помыкаются, сговорчивее будут. Они, что ли, взяли шапку? Дурочки! Их двое, а шапка одна. Ладно, разберемся».
На всякий случай Кольгрима отправила Стикса домой, чтобы тот еще раз проверил эту часть тоннеля и захватил сестер, если они окажутся там.
— Если не увидишь, жди их дома, сами придут. Может, забрели в какой-нибудь рукав. Да не вздумай спать! Твою задачу за тебя никто не решит! Помнишь срок? От него зависит твоя кафедра и прочее!
— Мы же вроде как договорились, госпожа!..
— Не раздражай меня! «Договорились». Договорились — если всё сделаешь к сроку! И то я посмотрю на результат. Старайся! Садись в кресло. Вот ручка управления. Тут всё просто.
Стикс сел в кресло и поехал. Настроение у него было препаршивейшее! Программист чувствовал, что произнеси Кольгрима еще хоть слово, он набросился бы на нее.
Сержа хозяйка заставила расставить для гостей кресла возле стола, а Ахеронта выставила в тоннель,
— Бди! Скоро появятся делегаты. Чую.
Она опустила из стены сигнальный шлагбаум. Стоило кому-нибудь приблизиться к нему на сто метров, как он тут же издавал громкий звук и начинал мигать.
— Серж! Ты и для кота с собакой поставил кресла? — с насмешкой спросила Кольгрима. — Ладно, пусть стоят. Для внушительности.

Вот и боковой вход в тоннель. Перед глазами до горизонта лежала белая замша болота, посреди которой там и сям высились бурые бугорки и холмики, присыпанные снегом, и торчали похожие на перья березки, ели и сосенки. Землю накрывало такое же белое небо, только взлохмаченное облаками.
— Мы могли бы пройти на лыжах вон оттуда. Жаль, нет времени. На лыжах пересечь болото — радость, — сказал нойд. — Так хорошо, когда на середине болота под тобой потрескивает лед. Это не так опасно, как кажется. Человека губит не опасность. Человека губит страх перед опасностью. Хотя опасности надо бояться… Ну что, боитесь? Бойтесь-бойтесь. Бояться полезно. Однако пора собраться с духом и идти в тоннель. Кольгрима ждет. Первым иду я, в центре Так-так. Петр с котом и псом замыкают. Будьте внимательны. Особо обращайте внимание на ниши и колодцы над головой. Если не встретит на входе, будет ждать у себя.
На входе Кольгримы не было. Шли быстро, прислушиваясь к звукам. Нойд шагал уверенно, опираясь на посох. Так-так семенил за ним, стараясь не отстать. Маклеод забежал наперед шамана, но, получив легкий удар посохом по спине, обиделся и вернулся на свое место. Так-так было подумал, что Кольгрима может напасть на них в любой момент, как кошка на мышек. Но потом понял, что вряд ли она станет делать это, когда увидит, что отряд возглавляет нойд. «Силой ей нас не взять, — думал Так-так. — Значит, попробует обманом. Это ее козырная карта…»
Нойд остановился.
— Начинаются ответвления и ловушки. Так-так, доставай навигатор.
— Он же под землей не показывает.
— У меня покажет. Попрошу его, и покажет.
Так-так вынул из рюкзачка навигатор, включил его. Ни звука, ни сигнала. Нойд взял в руки аппарат, пошептал что-то, коснулся его кончиком посоха и тотчас экран засветился.
— Как тут управлять им?
Так-так показал.
Шаман просмотрел тоннель. Ткнул пальцем:
— Вот ее логово! Семь помещений. Ждет нас в этом, центральном. Когда будем там, я стану невидимым. Встретит она или помощник. Вряд ли станет применять силу. Ведьма не знает, что дал тебе я, Так-так. Вдруг ты осилишь ее. Она очень осторожная и хитрая! Скорее всего, она захочет подписать договор. Я уже проходил это. Достанет бланки, печати, вызовет нотариуса, все чин по чину. Ты, Так-так, читай, расспрашивай, соглашайся, спорь, а я постараюсь понять, что она затеяла. Когда надо будет подписывать договор, возьми ручку и в этот момент появлюсь и я. Я буду рядом. Пошли. Осталось идти часа полтора, не больше.
Перед входом в тупик, где были покои колдуньи, гудел и мигал шлагбаум.
— Встречает! — сказал нойд. — Я исчезаю.
Послышалось:
— Ахероша! Проводи гостей!
Ахеронт с низким поклоном любезно произнес:
— Прошу вас, господа!
Так-так, Петр с Григорием за пазухой и Маклеод зашли в комнату.
За столом в резном кресле восседала Кольгрима.
— Милости просим, херра Так-так! Заждались! Где изволили прохлаждаться? На Лазурном берегу?
— На нем самом, — ответил Так-так. — Где девочки, руова Кольгрима?
— Нэити, — поправила Кольгрима. — Ой, зачем так спешить? Вы рассаживайтесь, рассаживайтесь. Места всем хватит. Два кресла свободных. Сейчас составим договор, и я отпущу девочек. С ними всё в порядке. Вы, папаша, не беспокойтесь. Вас, кажется, Петр величать? У меня им очень даже понравилось. Кстати, у обеих отменные шахматные таланты! Это наш нотариус. — Она указала на Ахеронта. — Вы его знаете. У него второе высшее образование — юридическое. Ахероша, подай из того шкапика бланки договора. А это его помощник, тоже не без талантов. — Указала на кролика Сержа. — У меня, херра Так-так, все талантливы, хоть и выходцы из народа. Серж, соблаговоли достать из сейфа печати. Круглую и штампик. Вот ключи. Суть договора проста: я вам возвращаю девочек, а вы мне отдаете Добрый край. Я вам отдаю девочек в вечное пользование. А вы мне отдаете в вечное пользование край. Ничего нет надежнее, как вечное пользование! Это вам не аренда и не еще что-то двусмысленное! Правда, Ахероша? Он, как юрист, кивает. Значит, правда. Сейчас составим, подпишем, опрокинем по бокалу французского шампанского. Серж, у тебя охладилось шампанское? Оно вон в том ведерке. Подпишем, и ступайте куда хотите. Земля велика. Могу даже вам протекцию составить в Канаде или Австралии. Не проблема. Могу и ваш коттедж перенести в любое место. Это запишем в пункт «Дополнительные условия».

Судя по плану, Маша и Даша были недалеко от жилища Кольгримы. Оставалось два поворота и самое трудное — незаметно войти в дом и так же незаметно покинуть его. Хорошо, перестал ездить Серж. Наверное, их искал. Девочки решили, что сначала Маша в шапке-невидимке обследует дом и откроет входную дверь. Если в доме кто-то есть, она на втором этаже уронит что-нибудь на пол и быстро спустится по лестнице. Пока будут смотреть, что там за шум, Маша выведет из подземелья сестру и обе стремглав убегут из логова ведьмы!
Всё оказалось не столь радужным. Едва девочки договорились, как им себя вести, как их настиг Стикс.
— Бежим! — крикнула Даша.
Девочки припустили так шустро, что только пятки засверкали. Но кресло-коляска легко догнало их.
— Стойте! Куда вы? Никуда тут не убежишь! Двери закрыты. Как вы откроете их? А если в ту сторону пойдете, там выход дальше, чем ваш Петербург. Садитесь, тут совсем рядом. Да не бойтесь, не съем!
Делать было нечего. Сестры уселись слева и справа от Стикса, и через несколько минут кресло доставило их к дверям из тоннеля. Дома никого не было.
— Девочки, посмотрите наверху, есть кто?
Маша поднялась на второй этаж.
— Никого.
— И тут никого. — Стикс заглянул в компьютерный центр, на кухню, в кладовку, туалет, сауну, поглядел в окна. Нигде Мишеля не было. «Куда же он делся? Так даже лучше», — подумал Стикс. Взял с полки два теплых свитера, теплую шапочку, протянул сестрам:
— Наденьте! У тебя шапка есть. И дуйте отсюда, пока никого нет! В соседний дом, к Мартонену. Он вас домой отвезет. Быстро!
Стикс вытолкал девчушек на крыльцо и закрыл дверь. Сам быстро прошел в тоннель, сел в кресло и направил коляску вниз. Когда он вошел в комнату, то увидел, что Так-так и Кольгрима уже подписывают договор. Ахеронт держал золотую ручку, Серж печать и штампик. Петр сидел в кресле. На его коленях лежал рыжий кот. Сеттер сидел рядом на полу и часто дышал. Два кресла пустовали.
— Значит, согласовали? — произнесла колдунья, коротко взглянув на Стикса и кивнув ему на пустующее кресло. — Подписываем! Ахеронт! Ручку херра Так-таку!
— Только после вас, руова Кольгрима! — любезно возразил муми-тролль.
— Да нэити я, нэити! — Кольгрима вздохнула, подписала два экземпляра договора и протянула золотую ручку с золотым пером партнеру. Тот взял ручку и стал рассматривать перо.
— Золотое, — сказал Так-так. — Вечное.
— Вечное и золотое, — слегка раздраженно бросила Кольгрима. — Вы подписывайте! Подписывайте!
— С превеликим удовольствием! — сказал Так-так и вздохнув точь-в-точь как Кольгрима, уткнул перо в бумагу. В глазах волшебницы вспыхнули дьявольские огоньки.
Стикс уже собирался сесть в кресло, как вдруг оно произнесло:
— Минутку, Так-так!
Стикс в суеверном ужасе отпрянул в сторону, Кольгрима вздрогнула, у нее всё поплыло перед глазами. На месте голоса из воздуха соткался верховный нойд Лапландии! Шаман смотрел колдунье прямо в глаза!


Глава 12. Договор можно и не подписывать!

С трудом, но Кольгрима совладала со своим смятением. Собственно, чего ей бояться? Даже если ее противник сам верховный шаман Лапландии! Даже если в руках у него волшебный посох! Тут не саамский край! Тут ее владения, ее чертог, ее волшебное кресло, которое силой не уступит посоху! Как-никак, нойд у нее, а не она у него! В конце концов, он просто человек! Стоит ей нажать на кнопку в подлокотнике кресла, и легион бесов слетится к ней. А уж они-то знают, как управиться с человеком! «Посмотрим, «о великий дух!», кто кого? Помнится, однажды я уже одолела тебя…» Все эти соображения не были лишены оснований, во всяком случае, были очень заманчивы. Но хотя в голове у колдуньи и звучал гимн «Гром победы, раздавайся!», она старалась на шамана не смотреть. Улыбнувшись как-то наискосок, Кольгрима засыпала высокого гостя вопросами.
— Это вы, херра нойд? Рада видеть вас! Как поживает Лапландия? Инари замерзло? Как здоровье? Путешествуете? Или по делам? Не торопитесь? А мы тут с коллегами дельце одно решаем. Да уж почти решили. Херра Так-так, подписывайте и выпьем шампанское! Серж, где бокалы?
Нойд погасил свой взгляд и ответил:
— Я не тороплюсь. У меня впереди вечность. Господин Так-так! Покажите мне текст договора! Любопытно, что там пишут новенького?
— Ахероша! Подай! Всё старенькое, херра нойд. Новенькое вносит сумятицу в мир.
Ахеронт подал нойду договор.
— С этим я, пожалуй, соглашусь, — сказал шаман. — Вносит.
Он не торопясь прочитал весь договор, заинтересовался одним пунктом.
— Тут сказано: «Все споры между сторонами будут рассматриваться в третейском суде Центра Ко Ют Лтд». Это что за «Центр Ко Ют Лтд»?
— Это мой Центр компьютерных и юридических технологий, херра нойд, — заерзала Кольгрима в кресле.
— Юридических технологий! Не слышал о таких. Во всяком случае, у нас в Лапландии их нет.
Кольгрима криво усмехнулась.
— Так-так, вы чего-нибудь понимаете в этой чепухе? — Шаман потряс договором. — В «юридических технологиях»?
— Понимаю, — ответил Так-так. — Слегка. Это третейский суд, который возглавляет сама роува Кольгрима.
— Разве такое возможно, чтобы человек судил самого себя? Разве что на исповеди в церкви…
Кольгрима при этих словах поморщилась.
— Такое невозможно! — ответил Так-так. — Ведь с нами этот арбитр не был согласован. Но это не главное. Судья не может быть одной из сторон в гражданском процессе! Он не может быть даже свидетелем в деле, где совершает правосудие! За это его самого будут судить!
— Вот и я о том же. Чтобы она совершала право-судие? Право, смешно! — Нойд подбросил листы договора вверх. Они вспыхнули, и на каменный пол упал черный пепел.
Кольгрима с перекошенным лицом подскочила. Нойд тоже встал.
— Вы не получите девчонок! — взвизгнула колдунья. — Никогда не получите!
— Ты их сама мне отдашь. Сейчас же, — сказал шаман и направил на Кольгриму свой посох. — Не вздумай жать на кнопку. Знаю о ней. Не забыл. Вот-вот, отойди подальше от кресла. И не дергайся. Здоровее будешь. Где девочки?
В бешенстве ведьма даже забыла, как зовут ее слугу.
— Ты! Как там тебя? Стикс! Где они?
— Наверное, у Мартонена. А может, уже и дома.
— Ты что? Ты отпустил их?!
— Отпустил.
— Да я тебе!..
Нойд посмотрел на Так-така и на Петра.
— Видимо, не имеет смысла продолжать разговор. Тем более подписывать договор. — Шаман посохом пошевелил пепел на полу. — Но я не столь наивен, чтобы верить на слово. Так-так, посмотри у этого, Мартонена, там ли девочки. Знаешь, где это?
— Знаю.
Нойд снял с пояса амулет и дал его Так-таку. Тот тут же  исчез. Шаман продолжал стоять. Кольгрима, Ахеронт, Стикс и Серж замерли, боясь пошевелиться.
Через пять минут Так-так появился. Вернул амулет владельцу.
— Они уже дома у Ирины. Мартонен отвез.
— Теперь всё, — сказал нойд. Он коснулся кресла Кольгримы. Трон ведьмы вспыхнул и с оглушительным треском сгорел. Шум стоял такой, словно обрушилась на подлесок трехсотлетняя сосна или сорвалась с места огромная стая ворон. — Живи. Но не попадайся мне в третий раз!
Шаман протянул посох Так-таку. Тот взялся за него и положил руку на голову Маклеода. Петр, утолкав Григория за пазуху, взглянул на растерянную колдунью (она сейчас вовсе не выглядела импозантно и устрашающе, как любила представляться людям) и взялся за посох. Через секунду от делегатов не осталось и следа. Лишь ветерок взметнул кверху черный пепел сгоревшего договора.
Кольгрима подошла к креслам и опустилась в одно из них.
— Серж! Нет, ты, Ахероша! — тихо произнесла она. — Разлей шампанское. А ты, Стикс, вон с глаз моих!
Серж открыл бутылку шампанского. Пробка с хлопком улетела к потолку. Кольгрима проводила ее взглядом. Пробка, не упав на пол, исчезла.
Молча выпили шампанское.
— Ну, ребята, вы тут допивайте без меня, а я пойду, отдохну. И уберите весь этот… — она сапожком наступила на пепел и растерла его по полу, — мусор. Кресла я вам пришлю.
Уходя, она посмотрела на вешалку и вспомнила, что точно положила шапку на полочку. «Значит, у них, проклятых!»
На кухне хозяйку встретил Мишель.
— Стикс у себя?
— За компьютером, госпожа.
— Скажи, чтобы пришел ко мне.
Кольгрима поднялась к себе. Зашел Стикс.
— Присаживайся. В ногах правды нет.
— Нет ее и выше, — сказал программист.
— Я решила тебя простить. Знаешь, за что?
— Нет. За что?
— За честность. В людях я ценю, прежде всего, честность, — Кольгрима подчеркнула «в людях».
— Ты, госпожа, просто используешь их честность.
— Да, использую! Честно использую. А не применяю силу, как некоторые колдуны. Сила есть — ума не надо! Чувствую, заканчивается мой век. — Волшебница правым глазом уронила слезу, а левым внимательно следила за Стиксом. Но тот никак не отреагировал. Помолчал и, пожав плечами, произнес:
— Твой век еще впереди.
— Твоими устами да мед пить. Но нет пророка в моем отечестве. — Кольгрима печально вздохнула.
— Он еще не начался, твой век, — повторил Стикс.
— Может, ты и прав, — снова вздохнула колдунья. — Пока лишь одна сила правит миром. Честности как не было в нем, так и нет. Я вот что решила. Сделаю тебя моим правопреемником. Всё, чем я владею, и всё, что я умею, станет твоим.
— Что так? — спросил Стикс, не чувствуя восторга от столь заманчивого предложения.
— Сдаю. Силы уже не те. Одни вздохи остались.
— Так они в век честности и не нужны будут, эти силы, — возразил правопреемник. — От них одно лишь смущение. Главное, честность не сдать никуда.
— Ладно, ступай! Но ты понял, о чем я. Всё равно другого наследника у меня нет.
«Сойдет и побочный байстрюк», — подумал Стикс, но не произнес этого вслух.


Глава 13. Carpe Jean-Jacques Justas*
___________________________
* Карп Жан-Жак Юстас (фр.)

Очутившись на площадке перед домом Сомовых, путешественники огляделись. Несколько секунд они приходили в себя от тумана в глазах, похожего на серебристое свечение, и чувствительного сердцебиения во время телепортации (мгновенного перемещения в пространстве).
В поселке было очень тихо. Казалось, никого нет или все спят. Но там и тут поднимался дымок — готовили во дворах шашлыки, над коттеджами Аарно Какконнена и эстонца Калле развевались финские флаги, с горки катались на санках и ледянках дети.
Рядом со своей машиной Петр увидел машину Мартонена и побежал к дому. За ним с лаем припустил Маклеод. Из-за пазухи Петра вывалился Григорий. Он огляделся и важно направился к крыльцу. Послышались радостные крики. На крыльцо выскочили Ирина, Мартонен и девочки. С сосны сорвалась Чернавка и с карканьем стала носиться над головами. Так-так, сделав несколько шагов, оглянулся. Нойд, оставшись один, поклонился муми-троллю, потом всем остальным и исчез.
— Куда же он?! — воскликнул Петр. — Отметили бы! Я ж подготовил ему подарок — спиннинг Maximus Raptor-X! Ну как же так, взял и ушел!
— Да ты летом с девочками съезди к нему, — сказал Так-так, — и подари.
— И съездим! Съездим, Ирина?!
— Конечно, съездим! Я хочу его в Питер пригласить. Поедет? — спросила она Так-така.
— Не знаю, — пожал тот плечами. — За шамана нельзя решать.
Все зашли в дом. Маклеод и кот остались на крыльце.
— Заходите! — пригласил их Петр в дом.
— Мы свежим воздухом подышим, — сказал Григорий. Он запрыгнул на перильца. Рядом с ним с карканьем уселась ворона.
— Чернавка! Не каркай! — попросил кот. — Башка раскалывается!
— Врешь! Не расколота! Целая голова!
— А это что? — кот вдруг широко-широко зевнул.
— Пародия на льва! — фыркнула ворона. — Расскажи, как там Лапландия?
— Северная страна, — сказал кот. — Снег, льды, северное сияние.
— Где ты, вруша, видел северное сияние? — спросил Маклеод.
— На небе, барон, на небе! Ночью, когда вы изволили дрыхнуть.
— Ой, когда я дрых! Да ты сам продрых всю поездку без задних ног!
— Что значит, без задних ног? Задние ноги вот они, всегда при мне. И вообще, ты это о чем? Задние ноги! Разве есть передние ноги? Передние у меня — руки.
— Ну, ты скажешь, Дарий-Григорий, руки! Ты что, уже человек?
— Не человек! И это звучит гордо!
— И кто ж ты?
— Я царь! А раз царь, у меня должны быть руки! Только из царских рук можно получить царский подарок! Ты же знаешь: у меня все подарки — царские! Вот сейчас скажу Ирине: «Дай сахарную косточку!» И она даст. Думаешь — кому? Тебе, дурень! Подожди минутку! И тебе, Чернавка, заодно колбаску захвачу.
К дому подошел Калле. Увидел машину Мартонена.
— Пришли? — спросил он у Маклеода и постучал в дверь.
Ворона, глядя на Калле, каркнула:
— Кряк!
— Да сколько говорить тебе: не коряк я! Эстонец!
— Кряк! — повторила Чернавка.
Калле остановился и, обращаясь к Маклеоду, бросил:
— Да скажи ты этой дуре, что не коряк я, а эстонец! Коряки на севере Камчатки живут, а я на юге Скандинавии!
— Дура у нас Жанна, курица, — заметил Маклеод. — А это ворона.
— Кряк! — каркнула Чернавка.
— Заходи! — Петр затащил приятеля в дом. — И ты заходи, и ты! — пригласил хозяин пса и ворону.
Все уже сидели за столом. Удивительно, как быстро организуется застолье в любой части света, хоть географической, хоть сказочной. Порой не успевают глазом моргнуть, как оказываются все за столом с яствами, за скатертью-самобранкой.
Когда путники наелись-напились, когда по два, по три раза рассказали о своих приключениях, все вдруг вспомнили о Юстасе и его семействе, проживавшем с сентября до следующего лета в теплом курятнике Калле. Эстонец разделил куриное королевство на два княжества, для своих кур во главе с петухом Раймундом и для Сомовских во главе с Юстасом. Разграничил их сеткой, чтобы князья не дрались и не петушились.
— Юстас кукарекает? Курочки несутся? — перебивая друг друга, спрашивали сестренки.
— Юстас кукарекает. Пеструха несется. Дура, пардон, Жанна чего-то там высиживает. Геморрой, однако, — пошутил Калле. Похоже, куриная тема была ему приятна. Он, склонив голову, прислушался к своему организму, выпил еще бокал пива и начал рассказ. Все уселись плотнее, поскольку эстонец любил говорить долго, но, к счастью, не нудно.
— Когда вы уехали, куры какое-то время жили еще здесь. Гуляли, клевали червячков. Я их каждый день выпускал на волю. А когда обустроил для них свой курятник, стали жить там. Петух не сразу признал меня, Грозно поглядывал, наскакивал, но мое ангельское терпение, в конце концов, усмирило его. Каждый день к нему прилетала эта ворона, — Калле указал на Чернавку. — О чем они всё время шептались, не знаю, но однажды, это было пятого или шестого сентября, петух заявил мне, что ему надо непременно быть через два дня в Париже.
— Где? — невольно воскликнули все.
— В Париже. В столице Франции. Его, видите ли, как прославленного рыбака, пригласили на чемпионат мира по спортивной ловле карпа на реке Сена.
— Кто пригласил-то? — спросил Петр. — И как он узнал о приглашении?
— Председатель жюри. Передал по птичьей почте. Нет, не голубиной. Вороньей. На сегодня это самая надежная и быстрая почта. Не считая, конечно, электронной. Но поскольку в курятнике у меня еще нет компьютера, куры подключены к вороньей.
— И когда это наш петя успел прославиться? — не унимался Петр.
— Прошлым летом был зафиксирован рекорд по ловле щук. Тогда Юстас за три часа выловил в озере четырнадцать с половиной щук, на три штуки превысив мировой рекорд.
— Это в тот день, когда мы познакомились? — спросил кот Чернавку.
— Да, тогда, — подтвердила ворона.
— А как это — «с половиной»? — спросила Ирина.
— То есть еще семь. Половина от четырнадцати — семь. Четырнадцать да семь будет двадцать одна щука. Мировой рекорд был двенадцать с половиной, то есть восемнадцать.
— Не понимаю, зачем так подводить итоги?
— Так принято у щуколовов… Раз пригласили, надо ехать, — продолжил Калле. — Путь отсюда до Парижа известный. Автомобиль до Хельсинки, регистрация в аэропорту Вантаа. Затем на аэробусе А321 компании Finnair до аэропорта Шарль-де-Голль в Париже. Ну а там встреча, дорожка, оркестр, телевидение, всё, как положено. Чемпионов мира встречают иногда с большей помпой, чем президентов стран! Вы это хорошо знаете по себе. — Калле налил еще бокал пива. Выпил. Закусил оливкой. Протянул две оливки и Григорию, который лежал на коленях Петра. — Соревнования начинались рано утром. Юстас — умница, учел особенности рыбалки в сентябре, погоду, солнце, ветер, время суток, характеристики воды в Сене, буквально всё! И леску подобрал особенную, и крючок, и катушку, и удилище. Всё подогнал по последнему слову рыболовного искусства. Может, и заговор произнес какой. Когда начались соревнования, Юстас был, разумеется, в числе фаворитов, но никто не предполагал, что он станет чемпионом мира еще и по ловле карпа!
— Мира?! — снова невольно воскликнули все.
— Мира! Знаете, какого карпа он выловил в Сене?
— Не знаем!
— Наш карпятник поймал в Сене гигантского чешуйчатого карпа весом в 52 килограмма! Вот вырезка с фотографиями из газеты «Паризьен». Это Юстас, а это карп на руках первого помощника Юстаса Франсуа Меланшона, родственника Жан-Люка Меланшона. До этого мировой рекорд принадлежал карпу весом в 48 килограмм, пойманному в 2015 году в Венгрии, а национальный рекорд Франции — 44-килограммовому карпу, пойманному тогда же в озере Дер-Шантекок.
— Неужели в Сене водятся такие гиганты?
— Раз поймал, значит, водятся. Думаю, всё дело в прикормке. Это девяносто процентов успеха. Юстас с вечера прикормил рыбу особенными дождевыми червями, которых привез из нашего поселка и вкуснее которых, по его словам, нет на всем белом свете. Естественно, о червяках тут же узнала вся рыба в Сене. Молва о финском деликатесе разнеслась среди рыб мгновенно. Ведь скорость звука в воде в четыре с половиной раза больше скорости звука в воздухе! Докатилась она и до этого карпа. Всякий уважающий себя карп (а он уважает себя сразу после того, как достигает десяти килограмм) не может не клюнуть на такую приманку. Что за карп он после этого, если не продегустирует новое блюдо? У них же там, под водой, тоже соревнуются, кто стянет с крючка самую аппетитную приманку, там тоже есть свои чемпионы Франции и мира.
— А как карпа назвали?
— У него запоминающееся имя: carpe Jean-Jacques…
— Руссо? — спросил Петр.
— Нет, не Руссо. Carpe Jean-Jacques Justas, карп Жан-Жак Юста;с, ударение на «а».
— Да как же он выволок на берег этого слона? — всплеснула руками Ирина. — Его ж только бульдозером вытаскивать!
— Вот то-то и оно, смог! Один, без помощников! Даже крылом указал — в сторону, мол, прочь! Управлюсь сам! — Калле выпил пива. — Управился! Я думаю, он и с акулой управится. Да его вроде уже и на Багамы позвали, ловить акул. Так вот. Вся Франция узнала о рекорде уже через сорок минут. Говорят же, что скорость звука о мировых рекордах выше обычной в сто раз. Все как с ума сошли. Пресса, телевидение, звезды и деятели кинематографа — Жан Габен, Луи де Фюнес, Анни Жирардо…
— Да они уже все давно в бозе, — заметил Григорий.
— Самое надежное место! Короче, толпа приветствовала Юстаса. На руках пронесла его до Эйфелевой башни. Юстас взгромоздился на самый верх и проорал оттуда Марсельезу! Не все куплеты, понятно, но очень громко. Что тут началось! Из вертолета снимали хронику. На Марсовом поле собрались фотографы, скульпторы, художники, производители шоколада, поэты-песенники! Все спешили запечатлеть облик настоящего, а не легендарного галльского петуха, чтобы потом отлить монеты, медали, шоколадки, написать картины, стихи, вылепить скульптуры и барельефы! Уже к вечеру сам собой сочинился шлягер, который две недели звучал на улицах, телеканалах и концертных площадках французской столицы:

Любой петух — хоть минский, финский,
Хоть австралийский, аргентинский,
Петух уральский, португальский —
На самом деле — петух галльский!
Улов твой, наш петух ЮстАс
Крупнейший в мире! Ты наш ас!

Апрель 2017 г.

Конец Второй повести
(Окончание следует)

Рисунок из Интернета
https://mytravel.today/wp-content/uploads/2016/08/-.jpg