2017 г. Записи 183 "И новое солнце заблещет в тумане..."
продолжение
8 мая 2017 г. Говорили с чтицей и музыкантом, она часто выступает в ЦСО для людей, любящих эти выступления. Культура культоргов не на высоте. Во время чтения стихов в зале культорг с блокнотом к кому-то подходит, начинает разговаривать, то есть ни она не слушает стихи, ни та, кого она отвлекает от чтения. После концерта её никто не благодарит, ей не предлагают чаю, когда она приходит в плохую погоду, чтобы согреть её. Но если надо галочку поставить, что концерт состоится, то её усиленно приглашают. Она выступает в разных социальных центрах, везде примерно одно и то же — отсутствие культуры и заботы.
Прорезался кашель от неосторожного обращения с жизнью. Отменила все присутственные места и встречи.
Читала днём свои ранние дневники, думала о душе своей, как она жила в те годы, что искала, чем мучилась. Делала выписки из некоторых страниц. Из них можно сделать верлибры-стихи.
Весь вечер работала и слушала Эстаса Тонне. Журчала и билась его гитара, импровизации его не надоедали.
9 мая. Приехал друг с девятью розами, очень красивыми. Привёз мне продуктов. Он всегда добр. Подарила ему книжку духовного содержания «Формула бессмертия».
Я спела ему несколько своих песен на стихи Арсения Тарковского, Марины Цветаевой, И. Бродского. Лихо сыграла сонату Гайдна.
После трапезы он отвёз меня на машине поближе к парку и помчался домой. Жене его я подарила две вещички.
В парке мне хотелось поесть полковой армейской каши, встала я в очередь длинную, медленно приближалась она к полковой кухне, но каша закончилась, не прикоснувшись ко мне. Чай я не стала брать, чтобы согреться. Я могу его пить только до шести вечера, потом он даёт бессонницу и не только мне, как я выясняла.
Дико холодно было мне в парке, я поспешила домой, купив по дороге хлеб.
Дома тоже холодно, но можно закутаться, согреться горячим питьём.
Опять стала слушать Эстаса Тонне. Его темперамент меня на сей раз угомонил. Я переключилась на «тихую нежную» музыку, но она оказалась электронной. Опять было не то. Душа хотела успокаивающей музыки.
Весь день размышляла я о войне и о павших, о погубленных, казнённых, расстрелянных, повешенных. Душа была полна слёз. И в парке я стала плакать о погибших. Страшный XX век. Было ли на Земле страшней?
Позвонила пианистке Тане Веретенниковой, у неё день рождения, поздравила. К ней пришли в гости одноклассники. Это здорово.
Тут же вспомнила песню с таким названием, её пел Николай Носков и отправилась его искать. Прослушала стихи Гумилёва в исполнении Н. Носкова молодого и уже пожившего (в роликах). Нашла юбилейный концерт 2016 г. И что же?
Антураж изменился. Другие люди играют в оркестре. Много электронного сопровождения, освещение холодное. Жесты, телодвижения те же. Прошли годы, как я его впервые услышала, полюбила этот облик, эту стихию души, музыку, им сочиняемую, тексты, им певаемые, его манеру исполнения.
Манера на месте, лицо изменилось. Та одухотворённость и духовная красота, которые пленили меня на его прежнем юбилейном концерте… он изменился, этот дорогой мне певец. Репертуар тот же. Что же с ним происходило в эти годы, чем жила душа его, чем питался его ищущий дух? Ищу знакомые черты. Это он и не он. Неуловимое изменение… Годы? Он не выглядит старым человеком, у него мало морщин, моложавая кожа на лице, в нём есть энергия, темперамент. Но что с лицом, с тем внутренним миром, что запечатлевается во внешнем облике человека? Чем дышит он? Почему я не узнаю его?
Вот звучат «Озёра». Голос не изменился за пять лет. Но новых красок в интерпретации не слышу. Мелодия дивная. Он напряжённо, но не спеша, повествует голосом те образы, что заложены в словах и музыке.
Я счастье разбил с торжеством святотатца,
И нет ни тоски, ни укора,
Но каждою ночью так ясно мне снятся
Большие, ночные озера.
На траурно-чёрных волнах ненюфары,
Как думы мои, молчаливы,
И будят забытые, грустные чары
Серебряно-белые ивы.
Луна освещает изгибы дороги,
И видит пустынное поле,
Как я задыхаюсь в тяжёлой тревоге
И пальцы ломаю до боли.
Я вспомню, и что-то должно появиться,
Как в сумрачной драме развязка:
Печальная девушка, белая птица
Иль странная, нежная сказка.
И новое солнце заблещет в тумане,
И будут стрекозами тени,
И гордые лебеди древних сказаний
На белые выйдут ступени.
Но мне не припомнить. Я, слабый, бескрылый,
Смотрю на ночные озера
И слышу, как волны лепечут без силы
Слова рокового укора.
Проснусь, и как прежде уверены губы,
Далеко и чуждо ночное,
И так по-земному прекрасны и грубы
Минуты труда и покоя.
Николай Степанович Гумилёв
ноябрь 1908 г.
«Чёрный ворон» - новая песня в репертуаре.
Фотография Эстаса Тонне