Заместитель главного юриста Совета по инвестициям при Председателе Государственной Думы, Борис Борисович Постукалов, проснулся поздним утром от запаха свежезаваренного кофе. Он сладко потянулся, оглядел залитую солнечным светом комнату и расплылся в довольной улыбке. После недели думской болтовни, пустомельных докладов депутатов и никому не нужных экспертных консультаций, наконец наступил день, ради которого он все это терпел. Воскресенье.
Борис Борисович позволил себе пару минут понежиться, предвкушая неторопливый завтрак, затем грузно повернулся набок и покряхтывая слез с кровати. Перед тем как приступить к водным процедурам, он приоткрыл дверь спальни и с наслаждением втянул в ноздри кофейный аромат. Из кухни доносились звуки позвякивающей посуды и мелодичный голос жены, что-то ласково говорящей кошке.
Как обычно по воскресеньям, Борис Борисович вышел на кухню в шелковом китайском халате и турецких расшитых стеклярусом шлепанцах. Он сел за стол и с удовольствием оглядел приготовленный завтрак. А посмотреть было на что. На столе в художественном беспорядке теснились белые с голубой каемкой тарелки, наполненные, не взирая на экономические санкции, всевозможной гастрономической снедью. Здесь были тончайшие нарезки четырех видов колбасы: финской салями, генуэзской Болоньи, русской сырокопченой и просто докторской телячьей. На отдельной тарелке, в обрамлении листиков петрушки и пересыпанные черными оливками, лежали нарезанные и свернутые в трубочки кусочки розовой с белыми прожилками ветчины. Сырная тарелка представляла собой геометрический натюрморт из дырчатых квадратов швейцарского эмменталя, желтых с коричневой каймой кругов германской копченой сырной колбасы и белоснежных шариков мягчайшей моцареллы. В хрустальной розетке, искрясь на солнце полупрозрачными бусинами и отражаясь в хрустале оранжевыми бликами, покоилась красная икра. Вологодское масло, спрятавшись в серебряную масленку, кокетливо замерло под прозрачной крышкой. Пухленькие стеклянные горшочки с персиковым, вишневым и крыжовниковым вареньем выстроились в ряд перед плетеной корзиной с хлебобулочными изделиями, которые только час назад были вынуты из печи французской кондитерской. Воздушные круассаны, нежные городские булочки, надутая хала и поджаренные пшеничные тосты благоговейно ожидали прикосновения руки гурмана.
- Кирочка, а где же кофе? – удивился Борис Борисович. Надо сказать, что перед тем как приступить к гастрономии он всегда делал несколько глотков черного сладкого ароматного колумбийского кофе. Это его бодрило, активизировало его жизненную энергию и возбуждало аппетит.
- Я не могу найти твою чашку, - ответила жена, суетливо открывая одну дверцу шкафчика за другой.
Белая, в форме пузатенького бокала, расписанная под гжель чашка была талисманом Бориса Борисовича. Она появилась у него когда-то в детстве, была с ним в студенческом общежитии и в первой их с Кирой пятиметровой кухне панельной пятиэтажки. Борис Борисович берег это произведение Гжельских мастеров, использовал исключительно за воскресным завтраком, и не позволял мыть в посудомоечной машине. Он считал, что эта старая, с приклеенной ручкой и отбитым краешком чашка придавала кофе особый домашний вкус, который невозможно было почувствовать ни в одном самом дорогом ресторане.
- Она стоит там, за тостером, посмотри.
В ожидании кофе, Борис Борисович намазал маслом похрустывающей тост и с любовью покрыл его красной икрой. Затем он разрезал булочку вдоль и положил на одну половинку швейцарский сыр, салями и ветчину, а на другую, немного подумав, – копченый сыр, докторскую колбасу и моцареллу. Такое сочетание показалось ему наиболее правильным. Он уже хотел приступить к намазыванию вареньем круассанов, но тут Кира поставила перед ним дымящийся кофе в любимой чашке, на тонком фарфоровом блюдце с кружевной бумажной салфеткой и маленькой серебряной ложкой. Борис Борисович благодарно кивнул жене.
Вот, наконец, настал тот момент, которого он ждал всю неделю. В радостном предвкушении Борис Борисович поднес чашку с кофе к губам. Наслаждаясь ароматом, он сделал глубокий вдох, окинул взглядом приготовленные бутерброды, представил себе другие возможные сырно-колбасные сочетания и уже хотел осчастливить себя первым глотком волшебного напитка, как тут...
Чашка неожиданно выпала из руки Бориса Борисовича. Она глухо шлепнулась прямо в тарелку с бутербродами, отскочила, спружинив, в дальнюю часть стола, залив все на своем пути черной жижей. Свежеприготовленные бутерброды превратились в чумазых беспризорников. Масло стало похоже на обугленную головешку, а икра в хрустальной розетке преобразилась в банку с земляными червями, накопанными для рыбалки. Все четыре вида колбасы, а также ветчина и сыр стали одинакового серо-бурого цвета и различить их сорта уже не представлялось возможным.
Борис Борисович, зажав в руке отломившуюся ручку от чашки, впал в состояние кататонического ступора. А кофейная гуща зловеще сползала со стола и растекалась по его шелковому халату, стремясь достигнуть самых кончиков его домашних туфель.
5 Мая 2017.