На чудом сохранившейся фотографии начала пятидесятых годов прошлого века -
ОНИ - ПОБЕДИТЕЛИ
Великой Отечественной Войны.
Они собрались в тесном кругу 9 Мая в День Победы в нашей маленькой 14-метровой комнате в коммуналке в Ленинграде на улице Олега Кошевого.
Слева направо:
Мама - Пучкова Лидия Александровна.
Папа - Пучков Иван Дмитриевич.
Лебедева Анфиса Александровна, мамина сестра и моя крестная. Её мужа настигла шальная пуля в последний день войны.
Супруги Бабенко, Лидия и Дмитрий, папин сослуживец.
О женщине в центре стола, к сожалению, ничего не помню.
Жукова Лидия Николаевна, подруга мамы, вместе жили и работали в блокадном Ленинграде, крестная моего брата.
Супруги Богдановы, Дмитрий (сослуживец папы) и Анна.
Сослуживец папы с супругой, фамилию, к сожалению, не помню.
А в правом верхнем углу на фотографии - портрет папы, написан маслом на холсте, папиным сослуживцем, художником-любителем. К сожалению, сохранился только на этой фотографии.
* * *
Мои родители оставили себе горькую свою память о Войне – не любили вспоминать.
Папа, Пучков Иван Дмитриевич, родился в 1919 году в селе Троице-Орловка Рязанской области.
Первая запись в сохранившейся у меня Трудовой книжке отца:
«Служба в Армии с мая м-ца 1939 г. по 5 ноября 1949 г. – в/билет АМ № 259431».
Помню, как 9 мая в День Победы родители водили нас с братом на Неву – смотреть военные корабли. Напротив стоянки крейсера «Киров» папа своими сильными руками поднимал меня на парапет набережной и с гордостью говорил: «Смотри, дочурка, - вот этот корабль всю войну защищал Ленинград!».
Знаю, что папа служил мотористом на эсминце "Вице адмирал Дрозд", а после войны работал машинистом-механиком 8 разряда на заводе «Экономайзер». Награжден медалями "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией".
В моей памяти оживает папин рассказ: Корабль шёл ночью тихим ходом. «Слева по борту – мина», - прозвучало оповещение вахтенного матроса. Дальше действия команды были направлены на то, чтобы с помощью какого-то удлинённого приспособления удерживать эту мину на безопасном расстоянии от корабля. И вот, когда экипаж уже готов был вздохнуть с облегчением, мина всё-таки взорвалась… последнему «сопровождавшему» эту мину матросу осколок прошил бушлат и тельняшку, не оставив даже царапины на теле!
Больше никаких папиных рассказов о войне не помню.
Мама, Пучкова (Крылова) Лидия Александровна, 1919 г.р., родилась в деревне Хвостилово Парфеньевского района Костромской области. Перед войной приехала на заработки в Ленинград. Всю войну и блокаду работала на военном заводе «АГЭ» термистом 3 разряда в цехах №№ 7, 1, 5. Награждена медалью «За оборону Ленинграда».
Из рассказов мамы осталось в памяти несколько эпизодов её блокадной жизни.
В первую же блокадную зиму мама с подругой, Лидией Николаевной Жуковой, договорились жить вместе в маминой комнате в коммунальной квартире 17 на улице Олега Кошевого, дом 14. Объединились они потому, что, во-первых, вместе работали, а, во-вторых, семья Лиды Жуковой эвакуировалась, и её большую квартиру отапливать было пустым делом. Так и жили подруги всю войну вместе. Поддерживая друг-друга ходили пешком каждый день на завод. Иногда, когда сил не было возвращаться домой, оставались ночевать в цехах.
По очереди ходили за водой в прорубь на Неву.
Когда всё, что могло гореть, у мамы было уже истоплено в буржуйке, подружка Лида стала приносить из своей квартиры мебель, книги… чтобы согреться. Меняла картины и золотые вещи на хлеб… для себя и для моей мамы. Потом и это «подспорье» закончилось…
… мама, в который уже раз открывая шкафчик, где всегда до войны ещё лежал на полочке хлебушек, - «может хоть крошечка какая в щёлку провалилась»… но нет… ничего нет… нет ни крошки…
Однажды она очнулась в госпитале… после того, как «наелась досыта» горелой земли вперемешку с чем-то съестным, собранным в сумку от противогаза на Бадаевских продуктовых складах, разбомблённых немцами.
«Нам с Лидой удалось сэкономить карточки на хлеб за целую неделю – мы решили, что потом зато сразу наедимся досыта… я пошла в булочную, получила этот драгоценный недельный паёк хлеба и не успела даже ахнуть, как парень, стоявший за моей спиной, выхватил у меня из рук этот хлеб и стал судорожно, не по-человечески его заглатывать… а я в слезах из последних сил пытаюсь выцарапать у него хоть чуть-чуть – и тоже в рот…».
«Мы всё время хотели есть», - вспоминала мама. В соседней комнате умирал от голода профессор Бартенев. Его сестра, пытаясь его как-то подбодрить, сказала, что пойдёт поискать во дворах кошку, вроде кто-то видел, что бегала кошка… Вернулась она с пустыми руками… огонёк надежды угас… вместе с жизнью её брата.
Больше, пожалуй, я ничего не могу припомнить из рассказов моих родителей о Великой Войне. Они не любили говорить о Войне.
А всё же не оставляет чувство вины… может, мало спрашивали, не слышали?