Очередное путешествие на «машине времени», и моя память послушно переносит меня в май 1986 года – вот и опять пришла «горячая пора» подготовки к выпускным экзаменам в школе. Меня эта «белочка» уже навестила дважды. В прошлом году всё окончилось пшиком – я не был допущен к сдаче экзаменов, и «белочка», махнув на прощание пушистым хвостом, выскочила в открытую форточку. Теперь же эта юркая бестия нагло скачет по всей квартире, вселяя в сердца окружающих чувство тревоги.
Моё отношение к учебному процессу ничуть не переменилось за прошедший год. Я по-прежнему считал это пустой тратой времени, но «заражённый» вирусами всеобщей нервозности, царящей в атмосфере и нависающей надо мною в школе и дома, начал всё же подготовку к «финальной битве». Выражалось это в переписывании экзаменационных билетов по русскому языку и геометрии. Русский язык письменный меня не страшил, ибо писал я грамотно – без орфографических и стилистических ошибок, что несколько удивляло учительницу по этому предмету, которая считала, что истинная грамотность доступна лишь тем, кто заучивает наизусть все эти бесконечные «правила». Но «правила» я не учил вовсе. Просто с детства перечитал множество книг, и в моём сознании автоматически отложились печатные образы всех слов, которые в них встречались. Но для того чтобы не «засыпаться» по русскому устному, мне пришлось «зубрить» все тридцать билетов наизусть. Работёнка нудная, но для человека с хорошей памятью, в общем – несложная. То же самое обстояло и с геометрией, заучить доказательства всех теорем и определений по систематизированной эссенции знаний, заключённой в билетах – не составило для меня особого труда.
А вот с физикой, на которую я всегда приходил лишь помечтать на «Камчатке», да почертить в тетради «лейблы» любимых рок-групп, мне помог отец. Выпускного экзамена по этому предмету не существовало, но мне «светила» великолепная двойка в аттестате и по этому поводу нужно было что-то предпринять! Мой папаша – «светлая голова», как впоследствии сказала моя «физичка», потратив некоторое время, упорядочил весь курс физики с шестого по восьмой класс. Все формулы – в папашином изложении курса, логически вытекали друг из друга, запоминалось всё это замечательно и я, под конец школьного обучения, научился щёлкать задачки по физике как орехи. «Физичка» была в восторге, а когда она увидела «систему», которая уложилась на один бумажный лист, тут мой отец и удостоился того титула, о котором упоминалось выше, ибо я не любитель приписывать себе чужие заслуги.
С алгеброй всё обстояло сложнее. Представьте себе человека, который слышал об этом предмете краем уха, а через месяц ему предстоит сдача выпускного экзамена! Три года отпущенные Министерством образования на изучение алгебры прошли для меня мимо и где-то в стороне. Пути наши не пересекались никак, словно Декартовы параллельные прямые, а-ха-ха! Но и тут помог «профессор Нимнул» в образе моего папаши. Он вообще здорово соображал в точных науках и даже, когда его специально просили об этом, выполнял задания по высшей математике для обучающихся заочно в институтах тупоумных отпрысков наших знакомых. Как правило, эти добрые люди «рассчитывались» с ним за услугу, накачав его водкой до состояния полной невменяемости. Почему же, может, спросите вы, такой талантливый математик и физик не передал часть своих выдающихся способностей собственному сыну? Ну почему же не передал? – резонно замечу я. Ведь водку же сын научился «кушать» впоследствии не хуже, а даже ещё и похлеще своего родителя, чем, несомненно, «заткнул его за пояс» - как выражаются в народе. А что касается алгебры и других точных наук, то, воспарив мысленно над мирской суетой, я интуитивно понимал бесполезность всех этих прикладных дисциплин. Но выпускной экзамен в школе нужно сдать (так нам всем тогда казалось!), и мой отец принялся за обучение по своей «методике», отсекая из вороха материала лишнее и высвечивая ступени фактов «лестницы познания». В общем, на какое-то время (в период подготовки и сдачи экзамена!), язык алгебры стал мне понятен, но впоследствии, он ушёл из моей жизни и забылся, как забывается и уходит в небытиё всё ненужное.
В августе спохватились, что нужно подавать документы на поступление в какое-нибудь учебное заведение. Спохватились, естественно, родители, ибо мне было абсолютно всё равно. У нас в Советском районе города Новосибирска существовало тогда три основных учебных заведения, представляющие собой самый широкий диапазон для поступающих абитуриентов с различными способностями. Это НГУ, Политехникум и ПТУ- 55. Университет, конечно, я упомянул тут для проформы, ведь у меня на руках был аттестат о неполном среднем образовании – неподходящий документ для поступления в высшее учебное заведение. ПТУ я тоже «отмёл» сразу же и бесповоротно. Во-первых, мне было трудно представить себя на строительстве жилого дома в качестве штукатура, маляра или каменщика (хотя впоследствии довелось поработать и на этом поприще, жизнь она пёстрая штука!). Крановщик, автослесарь, токарь-фрезеровщик – всё это звучало для меня как немыслимая абракадабра, словно кадры чёрно-белого кино о великих стройках, заводах и рабочих, «сгорающих» около своих станков в порыве трудового энтузиазма, в тисках у «встречного плана». Во-вторых, и тут сказывалось предубеждение моей матери, что через гостеприимно распахнутые двери профучилища, можно легко угодить за забор исправительно-трудовой колонии. Как её младший брат Пашка, мой непутёвый дядька, которого я видел, из-за его постоянной занятости, всего два раза за всю свою жизнь. А занят он был преимущественно тем, что отбывал различные, по своей длительности, сроки заключения. А при чём здесь ПТУ, спросите вы? Так ведь из стен этого славного заведения дядя Паша, будучи юным отроком и «присел» впервые, тогда ещё на «малолетку». И сразу же за убийство и очень надолго. Как говорила моя мать, взял на себя чужую вину. Якобы в пьяной драке, возникшей в «пэтэушной» общаге участвовал один из преподавателей училища. Он и нанёс роковой удар ножом, повлекший за собой смерть потерпевшего. Потом уговорил Пашку взять вину на себя, ибо тот несовершеннолетний и ему «ничего за это не будет». Суд «припаял» малолетнему «убийце» десять лет. С тех пор «Паштет» на воле не задерживался. Полгода, максимум – год, и – здравствуй, колония! Тянуло его туда просто как магнитом, а поводом посетить так «полюбившееся» учреждение служила какая-нибудь хулиганская «бытовуха» - не так посмотрел, не то сказал, не тому в морду дал. Одним словом – пруха!
Так что особого выбора у меня не оставалось. Только Политехникум, и – баста! И вот мы с папашей, прихватив мои документы, отправились туда. Оказалось, что время для подачи документов уже истекло и мы, «несолоно хлебавши», как говорят в народе, вернулись домой. У меня лично камень с души свалился, так мне полегчало. Не хотелось мне и в Политехникум, хоть ты тресни! Новосибирск большой город и в нём, помимо перечисленных существует, конечно же, и масса других учебных заведений, но все они уже не были, что называется в «шаговой доступности», до них пришлось бы добираться долго и на «перекладных», используя различные виды городского транспорта. А это ещё более снижало в моих глазах «привлекательность» учебного процесса, итак мизерную.
- Пойдёшь опять в школу, - в один голос решили мои родители, - в девятый класс. Получишь среднее образование, а там – будет видно. Может «проснётся» к чему-нибудь интерес.
Я пожал плечами – мне было всё равно. В школу так в школу. Тем более после таких «грандиозных» успехов при сдаче выпускных экзаменов дальнейшее обучение представлялось мне парой пустяков. Наивный чукотский юноша!
Вспоминаю первое сентября 1986 года, и себя в тёмно-синем костюме, имитирующем своим цветом школьную форму, шагающего в школу с «дипломатом» в руке. Я вышагивал знакомой дорогой, полон радужных надежд на то, как замечательно буду учиться, на смех курам и на радость родителям, получая только «пятёрки», а там!.. А и, правда, что это там? А вернее – кто? На повороте школьного ограждения, отсекающего территорию школы от всего остального Мира, вдоль которого я так бодро «маршировал», стоял знакомый человек и приветственно махал мне рукой.
- Здорово, проговорил радостно Андрей Крипачария, пожимая мне руку (ибо это был он!). Блин, где ты ходишь? Я тебя уже с семи часов поджидаю.
- А чо не с шести? – ответил я вопросом на вопрос. И зачем это меня ты поджидаешь, что «стряслось»?
- Как зачем? – удивился мой приятель. Потом задумался, видимо собираясь с мыслями, и проговорил:
- Сегодня же первое сентября – начало учебного года. И я подумал о том, что будет неплохо отметить День Знаний! Ну, хотя бы в школьном саду.
Он махнул рукой в сторону ограждения, и я только сейчас заметил большую брезентовую сумку, одиноко стоящую подле дорожки на яркой по-летнему зелёной траве с вкраплениями жёлтых листьев. Вот и ещё одна осень! Андрей перехватил мой взгляд, и, засмеявшись, поднял сумку из травы. В ней что-то отчётливо звякнуло.
- Здесь целый ящик пива, - заговорщицки прошептал Крипачария и подмигнул. Между прочим, «Ячменный колос», как ты любишь. Мы всю ночь у Кота «бухали», а я под утро вспомнил про тебя, набрал пива и сюда удрал! Думаю, подожду Руслана, День Знаний отметим.
Не помню, чтобы когда-нибудь заходила речь о моей любви к «Ячменному колосу», но, заметив, что Андрея буквально распирает от восторга собственной выдумки и дружеского участия, я сказал:
- Ну, молодец. Веди нас, «Сусанин», дорогою наслаждений. Праздник так праздник!
Уютно расположившись в школьном саду «среди трав и дерев», но так чтобы место нашего «завтрака на траве» не просматривалось из школьных окон, мы воздали должное старине Бахусу. Ящик пива это двадцать полулитровых бутылок. Итого десять литров тёмного пенистого напитка на основе ячменного солода, плюс пакет сушёных окуней на закуску. Что ж, пикник удался на славу! Надо ли говорить, что в этот день в школу я не попал? Так несколько неожиданно начался для меня девятый класс.
Утром следующего дня меня разбудило пение водопроводных труб, вероятно, это мать на кухне наполняла водою чайник, но низкое гудение в басовом регистре сегодня нагоняло особую тоску. Во рту после вчерашнего «пикника» пересохло, и шершавый как наждак язык царапал нёбо. День за окном начинался хмуро, и так же пасмурно было на Душе. Утреннюю пробежку я сегодня проспал, вставать не хотелось, а уж идти в школу – так уж лучше застрелиться! С надеждой, пошарив под подушкой, я с прискорбием не обнаружил там ни парабеллума, ни даже завалящего браунинга. Но, преодолев сопротивление «разбитого в хлам» организма, я сначала загнал себя под холодный душ, а потом долго отжимался от пола, постепенно разогреваясь и приходя в норму. Крепкий чай с лимоном почти примирил меня с этим утром и я, наконец, отправился в школу.
И потекли школьные будни – унылые как колонны прокажённых. Чуда не произошло. «Переломить», заставить себя «учиться» и «делать уроки» как все я не смог. В школе мною по-прежнему безраздельно владели скука и безразличие. Я лишний раз убедился в том, что взрослые люди живут в неком выдуманном мире ограниченных понятий и непонятных ограничений, как отара овец, которую пастух, руководствуясь какими-то своими личными соображениями, загнал в овчарню. Для чего пастух поместил овец в загон, он будет их стричь, зарежет пару штук – чтобы приготовить ужин для себя и своих гостей или просто укроет их на ночь от посягательств хищных зверей? Овцы об этом не задумываются, они покорно следуют предначертанной им судьбе, такова их животная карма! Но человеку дан разум, интуиция, а в подсознании ещё и скрыт опыт всех его предыдущих воплощений. Зачем же ему уподобляться безмозглым овцам? Для чего следовать иррациональным путём спящей Души, ведь Мир для всех открыт одинаково и во всех направлениях? А всё-таки абсолютное большинство людей в нём продолжают «спать», игнорируя собственный творческий потенциал, следуя жалким и нивелирующим сущность человека догмам, навязанных им с рождения якобы законами бытия. Что ж, любая Душа, следуя своим путём или Дао, в конце концов, ответит себе на эти вопросы.