Глава из повести
В ОЖИДАНИИ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО
http://www.proza.ru/2014/01/15/1566
Глава 5. Жили-поживали, детей наживали
Среди скромного, а точнее, бедного провинциального быта встречались ещё более суровые условия существования, словно семьи жили не в 60-х годах 20-го века, а в послевоенной разрухе. Казалось, эти люди вышли из землянок и только-только начали обживать чей-то заброшенный дом, или они остановились здесь временно, и нет никакого смысла обустраивать жильё – ведь его всё равно придётся покинуть.
Это отнюдь не художественный вымысел, а вполне реальные мысли, которые приходили в голову тем, кто попадал в дом, где жили вечные бедняки, так и не сумевшие за много лет придать своим комнатам стандартный вид – чтобы на окнах стояли цветочки перед белоснежными шторками, на крашеном полу были постелены хлопчатобумажные дорожки, лампочки прикрыты плафонами или абажурами, ну и мебель какая-никакая должна быть, кроме старых кроватей.
Лет через двадцать, в результате пожара, охватившего ночью одну квартиру и весь чердак и оставившего многочисленных обитателей одноэтажного дома без крова в прямом смысле этого слова, так оно и вышло, то есть жильё пришлось покинуть, будто сбылось ожидаемое, а пока интересующая нас семья жила-поживала, детей наживала.
В сказках вообще-то полагается наживать добро, но жизнь вовсе не сказка, отнюдь! Разбогатеть, даже работая от темна до темна, очень трудно, а зачастую и невозможно, но вот дети у бедных появлялись с завидной лёгкостью, а со стороны казалось, что и росли они сами собой.
Во всяком случае, никаких книг по воспитанию в этой и подобных ей семьях не водилось, пианино и няня Арина Родионовна тоже отсутствовали. Многодетным матерям, утомлённым приготовлением каши из топора и ежедневной стиркой, проще было отправить детей на улицу, где они получали и воспитание, и образование.
Вера Васильевна, героиня нашей повести, родилась в семье глухонемых, Василия и Лидии. А всего детей у них было трое – дочка и два сына. Все росли не только здоровыми, но и красивыми, похожими на родителей. Можно сказать, в этом им повезло. Со слухом, голосом и всем остальным у детей тоже всё было в порядке.
А вот жили они, к сожалению, очень бедно. Правда, голодать им не приходилось: отец работал на мясокомбинате и приносил домой кое-что мясное. Иногда это была очень вкусная «Московская» колбаса – настоящая, с горошками чёрного перца, изготовленная в соответствии с советским ГОСТом для местного начальства и отправки в Москву (надо полагать, тоже для какого-то начальства, потому что в продаже её никогда не было даже в Москве).
Вот такой немыслимый дефицит доставался детям простого рабочего, но это, пожалуй, и всё, что у них было сверх положенного. Кем положенного? Ну, наверно, судьбой, не государством же! Тогда государство ничего на детей не давало – ни пособий, ни материнского капитала, только бесплатные обеды в школе, но это для абсолютно бедных. А какие там подавались деликатесы, я описывать не буду, скажу только, что вам крупно повезло, если вы не жили в то время в провинции и не обедали в школе за 25 копеек.
Глухонемой папаша, конечно, частенько выпивал, но каждый день твёрдо ходил на работу и о своих детях заботился как умел. Карманные деньги он с получки давал им не жалея, то есть по три рубля, а не по рублю, как было принято в «говорящих» семьях. Видимо, отец интуитивно чувствовал, что необходимо компенсировать детям недостаток домашнего комфорта и воспитания.
Да и как, спрашивается, эти родители могли воспитывать детей, если сами книг в руки не брали, и к тому же, извините, ни «бе», ни «ме», какую уж тут нотацию прочитаешь потомству! Зато и крика в доме не было. Шлёпнуть могли под горячую руку, да и только что.
Родители, конечно, иногда ругались между собой (отец пил, мать не работала, денег не хватало, могли быть и другие причины), но это не особенно влияло на детскую психику, ведь от бурной жестикуляции и мычания можно было отвернуться, а то и вообще уйти на улицу. Во всяком случае, дети не обращали внимания на безобидные споры и ссоры. А драться глухонемые не дрались, этого точно не было, потому что мать такого безобразия не допустила бы. Надо сказать, она имела некоторое влияние на отца, когда он был трезвый. А пьяного что толку отчитывать – она просто не обращала на него внимания.
Поскольку баловать малышей в бедной семье могли только в самом раннем возрасте, пока их ещё носили на руках, все трое никогда не были капризными, вредными или жадными. Они как будто не понимали, что живут иначе, чем их соседи или друзья. Казалось, детей вполне устраивало то, что есть: крыша над головой, кровать, простая еда и скромная одежда.
Их отношения со сверстниками складывались весьма благополучно: они легко входили в детские компании и не имели проблем в общении.
К счастью, в раннем возрасте вряд ли кто-то может всерьёз задумываться о несправедливости судьбы, давшей одним детям обеспеченных, образованных родителей, стремящихся сделать детство счастливым, нарядным и безмятежным, а другим – бедных и неграмотных, которые, тем не менее, стараются хоть как-то накормить своё потомство и защитить его от холода.
Несмотря на суровые условия жизни, Вера выросла спокойной, доброй, красивой девочкой. Мальчишкам, её братьям, жить было проще: понятие о домашнем уюте у них отсутствовало, так как уюта не существовало в принципе.
В двух просторных комнатах стояли железные кровати, стол, стулья, табуретки. Платяной шкаф заменяла бельевая верёвка, висевшая наискосок через комнату; на ней помещался весь нехитрый гардероб семьи, за исключением нескольких пальто, висевших на вешалке возле двери. Более старые вещи лежали в углу. Просто и удобно: всё на виду и не надо долго искать, что надеть.
Вера устроила себе уютное гнёздышко, как у всех девочек, с кукольным уголком на полу возле кровати, а на подоконнике разложила книжки и открытки, так что получилось очень мило. Она видела нечто подобное в комнатах у своих подруг. Из тех немногих предметов и кусков ткани, которые были в доме, малышка собирала, как мозаику, свою красивую, как ей казалось, картинку домашнего благополучия.
Став взрослой, Вера не вспоминала о детстве, как о чём-то тягостном и печальном – тогда она вовсе не ощущала ничего подобного. В раннем возрасте ей не с чем было сравнивать свою жизнь, и она исподволь привыкла к суровому быту с глухонемыми родителями и постепенно научилась разговаривать с ними на языке жестов.
Когда Вера подросла, она много времени проводила в школе и у подруг, а летом – на улице с соседскими девочками. Можно было весь день играть у них во дворе или в саду, а в плохую погоду сидеть в своём уютном кукольном уголке и читать книжки, взятые в детской библиотеке. В целом картина окружающего мира получалась многоцветной и совсем не скучной.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/02/08/1755