Это была не дыня! Портреты

Эми Ариель
          (Из цикла «Портреты»)


           Ну кто не знал в этом маленьком городишке   Любку   Скандалову?  Любка, толстенькая  приземистая тётка  с вечно хриплым голосом  была всем известной  и очень колоритной личностью. Фамилия её по паспорту была немного иной, хотя созвучной, но меткая людская ирония переделала эту  фамилию  для  большего соответствия характеру -  вздорному и несдержанному.  Крикливая она была бабёнка    с длинным языком,  потому и постоянно хрипела - голос сорвала в баталиях со всем светом.  В  принципе, её мало интересовало, что думают о ней окружающие обыватели, Любка была выше  людской молвы. Она много чем занималась в трудные послевоенные годы, чтобы выжить, оставшись  вдовой с маленькими детьми без специальности, жилья и какого-либо имущества. Намаялась, пока на ноги стала, пока своим убогим углом обзавелась.  Приторговывала на базаре, работала ночным сторожем,  мыла полы в поликлинике.  А кроме того,  был у неё собственный «бизнес», подымавший её в собственных глазах и глазах окружающих  – Любка занималась сватовством. Занималась она этим со всей страстью своей темпераментной души, так азартно, что славилась репутацией удачливой свахи. У неё были даже иногородние связи и что-то вроде картотеки – обтрёпанные листочки с безграмотными записями  корявым почерком – адреса, явки, имена (типа «Миша, 38 лет, бугалтир в артеле, Рагачёв……» или  «Аня, медсистра в полуклиники, 25 лет, Гомель….», ну  и так далее).  Знаете, к ней обращались. И  Любка устраивала пары и получала своё законное вознаграждение. Этот гонорар грел её больше всего – Любка чувствовала себя гордой и значимой.

                А в том августе  как-то сразу всё пошло наперекосяк.    Во-первых, этот суд, товарищеский. Так случилось, что Любка подралась с соседкой из-за курицы. Ну, забежала Любкина курица с перепуга в соседский домишко (двери тогда ещё  никто не запирал, летом всегда у всех настежь),  вспорхнула к низенькому окошку и застряла в маленькой форточке.   Соседка курицу вытащила и вышвырнула без всякого почтения в Любкин двор. Чуть  не угробила птицу на глазах хозяйки. Ну  разве  могла  стерпеть это Любка? Слово за слово, страсти накалились, вцепилась обидчице в волосы, поставила пару синяков. Хорошо, соседи прибежали и разняли дерущихся. А через несколько дней уличком *(1)  постановил  - разобрать конфликт на товарищеском суде *(2). Петрович, лысый председатель, распорядился выставить стулья прямо на улице. Зрители сбежались даже с соседних улиц – такой спектакль разыгрывался впервые. Любка так орала, что под конец представления совершенно охрипла и уже не смогла обматерить товарищей, вынесших ей общественное порицание и обязавших извиниться перед соседкой. Извиняться  она, конечно, не собиралась, но притихла – товарищеский суд предупредил, что может передать материалы куда надо. Это в её планы не входило. Пришлось наступить на горло собственной песне.

        Все не складывалось в том августе. Денег не хватало, дополнительных приработков не было и всё валилось из рук. Любку стали одолевать пессимистические мысли. Она погрустнела, похудела, куда-то ушёл яростный задор.  Даже любимое сватовство не выгорало – обещанный гонорар в 100 (!) рублей, неслыханные деньги за устройство судьбы докторшиной дочки  так и оставался только перспективой.   Ни с кем не складывалось у занозистой Ады, кому только она её не показывала.
 
               И вот как-то раз…

            Любка шла по шумному базару, лихорадочно соображая, на что потратить оставшиеся пару рублей. Глаза разбегались – щедрый август навалил на прилавки горы ароматных фруктов и овощей. Янтарные и малиновые яблоки, сиреневые и жёлтые сливы, благородные груши… А полосатые зеленые арбузы! А восхитительные душистые дыни и громадные тыквы!  Особенно много в этот день было дынь, они лежали на прилавках, грудами возвышались в проходах, заманчиво сверкали на солнышке золотистыми бочками. И вдруг Любке нестерпимо захотелось именно дыню, поэтому она определилась. Оставалось только выбрать себе самый лучший плод. Но разве легко угодить Любке? Дынь было великое множество, но Любка никак не могла выбрать подходящую – то она сомневалась в спелости, то в цене. Она уже успела поцапаться с парой-тройкой продавцов и чуть было не развернулась к выходу, как вдруг внимание её привлекла прямо-таки сверкающая на солнце, идеально блестящая и гладкая дыня (а может и тыква?).  Честно говоря, Любка не поняла, в блеске было трудно понять, что это было,  но заинтересовалась.  Одно несомненно – в спелости плода сомнений быть не могло. Любка ринулась вперёд, потому что куча была далёковато, и кто-нибудь мог перехватить это великолепное бахчевое.  Она даже вспотела, пробираясь к этой куче.  Но что же такое? Дыни уже там не было. Её блестящая верхушечка  уже сияла около другой кучи. Любка рванула туда – и снова пролёт. Дыня опять переместилась.  Может её вообще кто-то купил и несёт? Если так,  то почему не видно того, кто несёт? Что это  вообще за чертовщина? Не передвигается же эта дыня сама?  Дыня же продолжала двигаться по направлению из дынного ряда. Любка шла по другую сторону прилавков и могла видеть из-за груд овощей только её золотистую верхушечку. Дыня была так близко, что, наверно, её можно было бы схватить. Но Любка не стала этого делать.  Теперь её интересовал секрет, и она кралась в унисон с дыней в параллельном ряду. И вот дынный ряд кончился. Ах, что же увидела Любка! Пером не описать!  Это была не дыня! Золотистая верхушечка была ничем иным, как лысинкой на голове невысокого молодого человека.  Вот тебе и дыня! С досады Любка готова была рвать и метать, Но, забежав впереди человечка и глянув ему в лицо,  просто ахнула. Неужели приехал? Невероятно! Как же она так поздно узнала? Это немыслимо, его просто могут перехватить! Любка, не теряя времени, понеслась в маленький домик у реки, где проживала хромая Мина - мама Толика, обладателя золотой лысины. Повод был – вернуть полгода назад занятую десятку. Вообще-то Любка возвращать  деньги не собиралась, по крайней мере,   в ближайшее время, и обходила  Мину, как будто боялась подорваться.  Она призывала всех чертей на голову кредиторши, но тут ситуация поменялась. Любка неслась, как угорелая, а в голове её по сумасшедшему плясало: «Жених, жених, жених!»  Настоящий жених. Какая удача для свахи!  Ада, Ада, самая  подходящая партия и,  наконец, 100 рублей от докторши будут её. С такими мыслями она влетела во двор к Мине.

         Какой произошёл там разговор, я не знаю, но что стороны сошлись – это точно. Ну, может, не сразу, колебания были, но в конце концов свадьба состоялась. Толик получил занозистую Аду и солидное приданое. Ада получила покладистого и надёжного Толика.  А   Любка получила столь желанную премию - целых 100 рублей.

             Справедливости ради надо сказать, что брак этот оказался на редкость прочным, несмотря на тяжелейший  характер    Ады.  Толик сумел навести порядок в запутанных семейных отношениях, и всё сложилось неплохо.  Всё у них состоялось, всё, как у людей – дети, внуки. Может потому на старом кладбище, навещая могилы своих родителей, они всегда подходят к скромной оградке, за которой покоится Любка…

Примечание
*(1) уличком – Уличный комитет. Что-то вроде общественного самоуправления в СССР

*(2) Товарищеские суды представляли собой выборные общественные органы, которые создавались по территориальному и производственному принципу на предприятиях, в колхозах/совхозах, учреждениях, организациях, учебных заведениях, по месту жительства. Их деятельность регулировалась процессуальным законодательством.