На многотонных артефактах вечности
Победа бряцала и лязгала как смерть,
Неся урча свой героизм, в беспечности
Не позволяя воину смотреть
На тяжкие разрывы стопудовые
Несущихся из преисподней бомб.
И вглядывались в даль лицом суровые
Советские солдаты, к миру чтоб
Приблизила минута их терпения,
Отваги едкой и безудержная длань,
Что автомат держала, во славу гения,
Что тактикой победы смерти грань
Втирал внимательным тут пальцем по планшету,
Ища подразделениям пути...
Земля стонала от ночи к рассвету.
И знал солдат: в бессмертие смотри.
Шаги неодолимою потугой
Вверзались в грязь и в сколотую дрожь.
Серчало небо пахотой суровой:
Там вой зениток и громов раскаты, что ж...
Победа неизъявленной судьбою
Пасла народы, что желали быть.
И смрад позора и предательства порою
Ничем и ни за что не искупить.
Тянулись к небесам березы века.
Шуршала шепотом могил листва.
И нет на горизонте тени человека...
Чья слава в сей тиши навек мертва.
Он поднимает статно ввысь главою
Свои глаза, истерзанные болью.
И на висках печать молитвы сединою.
И зов с сердечной глубины: "давай солью".
И наклонившись чуть танкист смыкает руки,
Ладонями ловя прохладу вод
Из тесного ведра: в нем мысли-звуки,
Которых в бой идти поди черед.
И он возьмет их в свой последний приступ,
И умирая в танке, в нем горя...
Он сердцем возметнет победы заступ.
И губы дрогнут — песню говоря.
В атаку шли сыны отчизны, пламя
Неся знамен растущей в жизнь волной.
Они неудержимы, мира племя,
На все оставшееся до Победы время —
С височной да и вечной сединой...
А сердце разверзается от стона
И кличет в высоту немой призыв.
Рука нашла опору, видишь, вона...
Из башни люка... но отрезал взрыв
Нить жизни, разорвал и раскундосил
Порыв в бессмертное начало дня.
И тот, другой, победы знамя возносил
Над свергнутым рейхстагом: флаг-броня.
Трепалось на ветру зарею знамя,
Оповещая землю о святом.
О том, что наступило жатвы время.
О том, что ждет солдата отчий дом.
Но отзывы войны землей хранимы.
Доныне есть в ногах тревоги дрожь.
И только люди — той зарей любимы.
И только памятью — с танкистом тем поёшь.
Идя по площади великого Парада,
Стирая со щеки слезу отваги,
Которой жили те в которых правда.
Не в буквах, не в словах, не на бумаге.
И выше неба маршируют браво
Солдаты всех родов лихой тропой.
Покрышкин рукой машет: народу слава!
Герои все кто рвался на убой,
Собою закрывая амбразуры
И взяты в плен под пытками молча...
Сегодня мы свои скрещаем взоры
С защитниками родины. Свеча
Души оплавленная чувством
Стечет до основания судьбы.
Народы мира живы тайным братством:
То память ярости, что встала на дыбы,
Огнем и кровью выметая нечисть
Со всей под небом плачущей земли
Она напишет для потомков отваги повесть.
И повесть ту мы прочитать уже смогли...
Вверяя каждой будущей минуте
Долг совести и честь храня в сердцах.
И будет каждый россиянин на Пути...
Таком, на коем и не ведом страх.
А только ярко полыхнут зарницы,
Тревожа чувством нашим день свершений.
И над Кремлем у неба — будто лица:
Там прошлое что в настоящем будто, гений
Пророчеств светлых озаряет Думы.
Россия восстает над пеплом млечным,
В котором еще теплятся боев громы...
И жизнь становится мерилом быстротечным
Всех не достигнутых высот, стремлений,
Которые забрала в смрад могил война.
Но ныне нет преград для тех свершений
Для коих суть иная седина:
В умении и мудрости житейской
Народ встречает свой рассвет душой.
Умом и пахотой — как думой веской.
Размеренной, исполненной, большой.
И жизнь вольется ручейком обильным
Как будто из того опять ведра —
На руки трудовые, счастьем сильным
На сердце пьяно криком журавлиным
Святая и весенняя пора.