Я здесь

Я совершил ошибку. Теперь я это понимаю, но время назад уже не отмотать. Знать бы заранее, чем все закончится…
Контракт казался очень выгодным, вот я и повелся. Такому парню, как я, без образования, без цели в жизни – то, что надо. Как сказала бы моя матушка: «Ножки потянул, размялся, на другой бок повернулся и спи отдыхай!»
Нет, серьезно. Над этим контрактом не иначе как психологи поработали, чтобы заманивать таких лопухов, как я. Судите сами! Искали молодых людей для несложной работы по терраформированию планеты для последующей колонизации. Единственное условие – кандидаты должны быть одиноки и готовы к тому, что на Землю вернутся четыре десятка лет спустя. Ну, здесь я идеально подходил. Матушка, единственная моя родственница, умерла в прошлом году, и остался я один — одинёшенек, как перекати-поле. Про образование-то я погорячился, все-таки какой-никакой техникум закончил – электрик я, хотя и неумелый. По специальности никогда не работал. Да это и неважно, ребята на собеседовании сказали, что можно совсем без образования. Вся работа – на кнопочки в определенном порядке нажимать, да вести журнал наблюдений.
Да, журнал… Будь он неладен…
И вот, собеседование я прошел на ура. Пригласили на следующий день для подписания контракта. Напротив меня трое уселись, в костюмчиках. Важные, как пингвины. Один, юрист, наверное, все мне в пункты контракта тыкал и разъяснить пытался. Я понял только, что пробуду на Зеленке (планету так между собой все называли – Зеленка, а официально она была Мистерия, о как) сорок лет, но в состоянии бодрствования только год в общей сложности. У меня с моим напарником будут смены: просыпаемся на десять дней, аппаратуру проверяем, все, что нужно делаем, ведем дневник, а потом опять на боковую. Скучновато, конечно, будет на этих одиноких вахтах, но не страшно, я привык к одиночеству. А платить, зато, обещают так, словно я все эти сорок лет пахал от звонка до звонка.
- А фильмотека там будет? – обратился я к юристу. Вот, что меня действительно интересовало. Тот завис, очечки поправил. Пижон. Кто в наше время очки носит, когда операция по коррекции зрения занимает пять минут? Хочет умным показаться? Знаем мы таких умных!
- Будет! – ответил за него другой парень. Он все это время как-то нервно карандаш крутил и посматривал на меня исподлобья. – Обширная фильмотека. Так вам все понятно? Вы готовы подписать контракт?
Дальше события быстро закрутились. На следующий день познакомили меня с напарником – угрюмый, неразговорчивый мужик. Представился Боксом, вряд ли это его настоящее имя. Я позже узнал, что он только из тюрьмы вышел, долго работу найти не мог.
Бокс мрачно посмотрел на меня и ухмыльнулся. Я даже обрадовался в этот момент, что мы с ним видеть друг друга будем только на экране монитора, когда видеожурнал просматривать станем. Лучше подальше от таких напарников держаться. Да…
Журнал… Вот не хочу вспоминать, а само в голову лезет. Специально ведь решил записать это, чтобы отвлечься. Как бы завещание, наверное…
Сначала все шло отлично. Провели нам краткий курс – проще простого, как и обещали. Уже через месяц мы очутились на орбите Зеленки, а дальше беспилотник опустил нас на планету, туда, где уже все к нашему прибытию было готово. Строители, техники, инженеры как раз свою смену закончили и покинули планету, оставив ее в полном нашем распоряжении.
- Мы с тобой прямо как Адам и Ева, — хохотнул Бокс. В тот момент мне стало очень интересно, насколько плотно анабиозная капсула закрывается…
Сама установка по терраформированию занимала несколько гектаров, растянулась, распласталась на поверхности, черная, мрачная. Сразу видно – инородное тело. Прости планетка, надо тебя немного изуродовать, чтобы сделать пригодной для человеческих организмов.
А мы в бункере будем находиться все это время. Застанем рассвет новой жизни. Вот как. Я даже романтиком себя ощутил на секунду.
Бункер — по сути железная бочка, врытая в землю. Вверху шлюз, где скафандры хранятся, но едва ли он понадобится. Зачем бы мне приспичило на поверхность выбираться? Нам обещали, что система терраформирования более чем надежна, сама себя чинит, за ней только наблюдать надо. Так что буду сидеть внутри.
Из шлюза вниз ведет железная лесенка, семь ступеней – и ты в круглом зале. Комнат здесь нет, если не считать за комнату анабиозный отсек, но он еще ниже находится, туда можно попасть через люк в полу.
Основной объем центральной части занимал пульт. Здесь все знакомо, точно так выглядело, как на курсах подготовки. Даже кнопочки тех же цветов. Тут я себя какой-то цирковой обезьянкой ощутил. Но что уж обижаться, сам подписался.
Кроме пульта максимум удобств: койка, шкаф, в нише – душ с туалетом. Кухни нет – вся еда в саморазогревающихся брикетах. Воду синтезирует та же система, что атмосферу Зеленки сейчас изменяет, и она прямиком поступает в цистерны над бункером. Во всяком случае, в воде точно недостатка не будет.
Ну вот и все – мое пристанище на сорок лет. Если учесть, что большую часть этого времени я проведу во сне, то не так уж и плохо. А потом получу свои денежки и остаток жизни буду валяться на пляже. Удачно все устроилось.
Мы с Боксом перекусили. Хорошо, что я в еде непритязательный, потому что эту пакость каждый день есть – не любой осилит.
Потом мы монетку кинули – кому первому дежурить. Вышло, что напарнику моему, а я могу в анабиоз ложиться.
Что я и собирался сделать, не откладывая в долгий ящик. А Бокс на койке растянулся, тоже сильно напрягаться не собирается, как я понял.
- Ты про журнал не забывай, — напомнил я. – А то оштрафуют ведь.
В журнале во время дежурства мы должны были зафиксировать изменения климата, почвы, вот этого всего. Отметить случаи поломок установки, и насколько процентов ей удалось их устранить. Скучные всякие, но несложные вещи – открывай директ и сохраняй напрямую.
Но еще в журнале надо каждый день видеопослание оставлять напарнику. Это уже психологи намудрили, я считаю — совершенно бесполезная штука. Там за столом, когда договор подписывали, один из мозгоправов присутствовал, он пытался объяснить. Мол, создает эффект присутствия напарника. Бла-бла… Позволяет концентрироваться на ощущениях… Бла-бла… Я вполуха слушал, и то потому лишь, что за игнорирование ведения дневника полагались штрафы. Я бы все за день надиктовал, но хитрая программа не позволит. И слушать потом полагалось по одному посланию в день. Эффект присутствия, ага. Взять бы всех этих могзгоправов, собрать в один пучок, да головой об стол. Делать им нечего, вот и придумывают всякую ерунду.
- Иди, иди, — откликнулся Бокс. – Без тебя знаю.
Он сплюнул под ноги, а потом послал  воздушный поцелуй. Я поспешил в анабиозный отсек.
Здесь были установлены две капсулы, они немного напомнили мне коконы бабочек. Внутри мягкая обивка, сами уютно светятся, словно приглашают расслабиться и выспаться хорошенько. Я был не против.
Сдвинул матовое стекло, расположился на пружинящем покрытии. Автоматика сработала тут же – крышка сама собой захлопнулась, даже жутко на секунду стало. В плечо вонзилась игла, а пространство капсулы заполнилось белым паром, без вкуса, без запаха. Ну, что же: приступим к работе.
Мне показалось, что глаза я уже через минуту открыл – еще подумал, что-то не так пошло, капсула неисправная оказалась. Но тут крышка сама собой сдвинулась, приглашая выходить. Что же, значит уже год прошел, или около того. Моя смена.
Я выбрался наружу, голова кружилась так, что пол под ногами ходуном ходил. В глазах темнело, так что едва можно было что-то разглядеть. Увидел только, что соседняя капсула светится и силуэт человека темнеет внутри – ну, понятно – Бокс смену сдал и спать завалился. Все путем.
Поднялся наверх, осмотрелся и зубами заскрипел от досады. Бокс – свинья, такой бардак развел! Постель комом, на полу обертки, упаковки от еды, пол такой грязный, что подошвы прилипают. Мерзость.
Злиться, конечно, никакого смысла не имело. Я решил, что выскажу ему свое негодование, когда послание записывать стану. Скажу все, что думаю, да.
Убрался, как смог. Нет, позже убрался. Это я сейчас пытаюсь хронологию событий в памяти освежить. А сначала я проверил, как установка работает. Ничего, все в штатном режиме. Потом добавил воды в дегидрированный обед. Выбрал тот, что с картофельным пюре и рыбой. И сел смотреть фильм, тот, что давно уже себе наметил для просмотра. Ужастик, из новеньких. Ну, сейчас-то для всего человечества фильм этот уже далеко не новинка, но в этом прелесть закрытого существования – теперь все записи из фильмотеки для меня новинками будут.
Вообще, по инструкции, я первым делом должен был бы видеопослание напарника посмотреть, но сейчас я его рожу видеть не мог.
Вот после фильма убрался. Успокоился немного и включил видеодневник. Даже передернуло, когда увидел физиономию Бокса, расплывшуюся на весь экран – он слишком близко к камере придвинулся, так что я даже расширенные поры на его носу мог разглядеть – то еще зрелище.
- День первый, — сказал он, почесал нос и добавил:
- Ну, привет. Я не знаю, что говорить. Журнал заполнил, все работает отлично. Тоска и скука, хуже, чем в тюрьме. Надевал скафандр, прогулялся по поверхности. Небо зеленое, облака оранжевые, почва сиреневая. Есть ощущение, что я какой-то химии глотнул, вот и колбасит не по-детски. Когда систему устанавливали здесь, всю местную растительность истребили. Ну, знаешь, зачистка эта, чтобы принцип стерильности соблюсти. А вот когда гулял, то заметил кое-где росточки повылезали. Прикольные такие, красные все, остренькие, как будто там ежи под землей сидят и колючки выставили.
Бокс на записи оглянулся, словно услышал за спиной какой-то шум. Вид у него был немного растерянный. Мне показалось, что он еще что-то сказать хотел, но подумал секунду и не стал.
- Ну все, пожалуй. Завтра, значит, продолжим.
Я, вообще-то, на поверхность выходить не собирался, но тут любопытство взяло. Какие такие ежики с красными иголками из-под земли торчат. И неба зеленого еще ни разу в жизни не видел. В общем, надел скафандр и вылез из бункера.
Небо было зеленое, облака растянулись по линии горизонта тонкими грядами лимонного цвета. Не оранжевые уже – терраформирование их изменило за то время, что я в анабиозе провел. Но почва все еще сиреневая была, и ежики никуда не делись. Только теперь я бы ежиками их не назвал, скорее дикобразами. Иглищи с руку толщиной топорщились из-под земли всюду, куда ни посмотри. Даже страшно мимо таких проходить – зацепит ткань скафандра, точно порвет.
Вернулся, записал Боксу послание, поужинал, все что нужно по инструкции сделал и спать лег.
Спалось только плохо, все мне чудилось, что внизу, в анабиозном отсеке кто-то ходит. Осторожно так ступает, но совсем тихо не получается у него. Конечно, это я все сам себе придумал. А шаги – просто шум крови у меня в голове, или стук сердца. Одиночество все-таки страшная хрень, разум начинает сам себя развлекать. Я читал о таком.
На следующий день, я понял, что фильмотеку мне маленькую с собой дали, на год точно не хватит. Посмотрел за утро три фильма, даже череп заломило. И смотреть уже тошно, а заняться нечем. Очень пожалел, что книг с собой не взял, не подумал даже, что пригодятся. Из чтива разве что инструкция к установке имеется, на шестистах листах. Для нас, вахтеров, раздел инструкции, правда, всего десять страниц занимал, остальное для инженеров, техников, программистов. Но от нечего делать я ее принялся изучать. Чего только не сделаешь от скуки.
Обеды эти дегидрированные мне уже на второй день надоели. Хоть и написано на упаковках, что там разное все: где рыба, где мясо, где курица, а по вкусу одна хрень. Но тут уж ничего не поделаешь, придется жрать.
Прогулялся по поверхности. На этот раз рискнул пройти мимо дикобразов, хотел дойти до установки, но она оказалась дальше, чем я представлял. Видел только черную заплату на земле, издалека она именно так и выглядела – как спекшееся и заставшее стекло. Но я знал, что, по сути, установка устроена по принципу коралловых полипов – нанороботы работали как единый организм, самовоспроизводились и взаимозаменялись, потому и разрушить ее было практически невозможно. Над установкой поднимался белесый пар, поднимался в воздух, истончаясь, смешиваясь с атмосферой. Все отлично работает. Вот и хорошо.
Вечером заполнил журнал и приготовился любоваться на физиономию напарника. Ничего не поделать – контракт обязывает.
Бокс на записи выглядел каким-то не выспавшимся, глаза красные. Он сам тут же подтвердил мои догадки:
- Спал сегодня плохо. Ни фига не весело тут одному сидеть, хочу я сказать. Хотел тебя разбудить, чтобы не так тошно было. – он подмигнул в камеру, мол, шучу. – Но потом вспомнил, что ты фильмы с собой привез. Слушай, не мог нормальные закачать? Боевичков там? Или… Ну, сам понимаешь… Нет, надо было хорроров всяких, триллеров, или как оно там. Самое время и место, для таких фильмов, б…
Напарник хотел выругаться, но вовремя вспомнил, что за это тоже полагаются штрафы. А меня прямо аж затрясло – ну, что за перец выискался. Мало того, что без спроса залез в мои вещи, так еще и выбором моим недоволен. Я подумал, что флэшку с фильмами на этот раз с собой возьму в анабиозную капсулу. А потом еще подумал и решил – да фиг с ним, пусть смотрит. А то еще, правда, ума хватит меня разбудить.
- Этот вот «Дом у дороги» посмотрел вчера. Один вопрос теперь – что курил режиссер? Я в самом угарном бреду подобное не представлю. И вот результат – всю ночь слушал, как с внешней стороны в крышу бункера кто-то долбит. Ясен пень, что фантазия разыгралась. Но тебе фильм не советую смотреть, особенно на ночь.
Конечно же, после этого предупреждения, первое, что я сделал – включил «Дом у дороги». Бокс там в своих местах, не столь отдалённых, совсем от жизни отстал, наверное. Ну, ужастик. Ну, страшный. Но я еще и не такое смотрел. Девочка эта, что в дверь постучала среди ночи, создание жуткое, не спорю, но чтобы ночь не спать! Я посмотрел, посмеялся над Боксом, который такой с виду грозный, а вон оно что оказалось…
Весело мне было ровно до тех пор, пока ночью я не услышал, как по стальной обшивке бункера кто-то ходит. Прямо над моей головой. Громко так топает, не таясь. А кому здесь топать? Планета безжизненная. Кроме бактерий и примитивных растений ничего здесь нет! Чуть шаги затихали, как мне почти удавалось себя убедить, что это воображение разыгралось. А когда вновь начинались, так никакие уговоры не действовали – ни одна фантазия так топать не может!
Потом топать перестали, и я услышал голос. Сверху, из шлюзовой камеры. Сначала показалось, что скрип, или воздух в трубах, но позже и слова различил неясно. Что-то вроде: «Я здесь…»
 Значит, то, что топало, уже внутрь пробралось? Но как, через полуметровый слой железа! «Остановись! – сказал я себе. – Нет здесь никого! Игры разума только. Ведь так это называют. Игры разума, да…»
Но фантазия моя ничего, похоже, об «играх разума» не знала, потому что голос стал еще более четким, словно некто, из произносящий, приник губами к самой переборке, между шлюзовым и центральным отсеком.
- Я здесь, — сказал кто-то.
Да кого я обманываю. Та самая девочка из фильма, как бы ни бредово это звучало сейчас. Голосок-то я сразу узнал.
Кажется, я завопил. Потом вскочил и включил везде свет, музыку тоже на полную катушку. Полночи просидел как сыч в кресле, пялясь на пульт, так и отрубился. Проснулся с тяжелой головой, под грохот музыки. Долго не мог в себя прийти, даже есть не хотелось, только пить – хорошо в воде недостатка нет.
Полдня себя убеждал, что все это от перевозбуждения, от необычной обстановки – нервная система никак не перестроится. Пообещал себе, что фильмы сегодня смотреть не буду, сделаю перерыв. Буду отдыхать, есть, гулять – ничего больше. Надо расслабиться.
К вечеру как-то поуспокоился даже. Правда, долго не решался включить видеозапись Бокса, но подумал о штрафах и включил.
Напарник выглядел препаршиво. Небритый, глаза воспаленные. Он долго, не мигая, смотрел в камеру, так что даже возникло неприятно ощущение, словно он меня там видит, по ту сторону. Но вот он моргнул и сказал.
- Эй, ты там? Слышишь меня?
От этих вопросов мне не по себе стало. И ужас, который уже почти меня оставил, вернулся снова. Бокс как будто прислушивался, ожидая услышать ответ. Потом порывисто и резко обернулся, словно кто-то тронул его сзади. Запись прервалась.
Я долго не мог прийти в себя. В эту секунду был уверен в том, что видеодневник просматривать больше не стану, и плевать на штрафы! Напарник, похоже, с катушек слетел. И меня с ума сведет, если не отвлекусь.
Я полночи читал инструкцию, чтобы загрузить чем-то мозг, надеясь, что все эти таблицы и схемы вымотают меня настолько, что засну без проблем. Но, видать, адреналин так сильно подскочил в крови, что разум работал ясно, как никогда. Сна не было ни в одном глазу.
Поэтому то, что произошло дальше, не могло быть порождением сонного сознания, да… В какую-то минуту я опустил инструкцию и поднял глаза. И едва не заорал от неожиданности. У стены, напротив меня стояла та девочка. Та лысая мертвая девочка из фильма.
Она просто стояла и смотрела на меня. Не двигалась, не говорила. И когда я уже почти убедил себя, что призрак этот лишь мерещится мне, девочка подняла руку ладонью вверх, протянула ее ко мне. Наклонила голову и глазищи ее бездонно-черные, без зрачков, словно два осколка бездны, казалось душу мою сейчас из тела вытянут.
- Уходи, — прошептал я, вновь чувствуя себя маленьким мальчиком в темной комнате, как когда-то в детстве.
- Уходи, — повторила девочка эхом за мной.
Дальше было все плохо. Жутко было. В какой-то момент я думал, что сердце остановится, но оно, зараза, крепкое оказалось. Помню, я плакал. Кричал. Еще под одеяло прятался под кровати, когда-то давно в одном фантастическом рассказе прочел, что от наваждений подобных помогает – спрячешься под одеяло, а когда снова выглянешь – уже все в порядке.
А потом впал в какое-то забытье, словно сознания лишился. А может, от усталости и перенапряжения меня сон накрыл. Девочка все это время все стояла у стены и чуть голову только поворачивала, следила за мной. Иногда говорила: «Уходи», тихонько так. Жутко, жутко…
Когда очнулся – никого не было. Но я знаю, что это ненадолго. Поэтому я записываю это видеопослание, чтобы объяснится и оправдаться как-то. На тот случай, если не выживу. Но если честно, надеюсь, что выживу, потому что собираюсь сегодня в анабиоз лечь.
Это мне подсказал Бокс. Я ведь с отчаяния все записи просмотрел одним махом, хотя нельзя. Но теперь уже наплевать. Там на записях он совсем бешеный. Орет, плачет. Хотя я, думаю, не лучше него выглядел, чего уж там. Я видел, что он кидает в пустую стену пустые упаковки из-под еды. Видел, как он сидит на полу и раскачивается, сжав голову руками. Он, кажется, уже не осознавал, что делает записи, снимал все сплошным потоком. А потом вдруг я увидел в его глазах искру разума. Он вдруг поднял голову и посмотрел в камеру.
- Анабиоз. Я лягу в анабиоз. Прости, дружище, это выше моих сил. Поставлю максимальный срок и пусть идет все лесом. Не нужны мне никакие деньги. Не знаю, то ли я сошел с ума, то ли эта дрянная планета, но мне уже ничего не нужно.
Он выключил камеру. Это была последняя запись. Он продержался шесть дней в этом бреду. Я пока только четыре, но не собирался больше и дня здесь оставаться.
Это моя последняя запись, где я пытаюсь все объяснить. Сейчас я выключу камеру и лягу в анабиоз на сорок лет. Надеюсь, что там девочки – призраки меня не достанут…
… Я снова ошибся. Стоит это признать… Вы, наверное, удивлены, что видите меня снова на экране. Хотя, с кем я разговариваю… Едва ли кто-то, если честно, увидит эту запись после того как. Ну, ладно. Надо опять по порядку. Что? Не отвлекай меня, подожди… Так, на чем я остановился. Я собирался уже спуститься в нижний отсек, когда снова ее увидел. Это была она и не она. Глаза у нее были нормальные. Человеческие глаза, хочу я сказать. У стены стояла обычная такая девчонка, только лысая.
- Так лучше? – спросила она.
Я еще подумал: "О, глюк какой разговорчивый, а раньше только одно слово и могла выдавить: уходи, да уходи. И чего раньше молчала?" Я точно это про себя подумал, но она все равно ответила.
- Я слушала, — говорит. Помолчала и еще говорит:
- Не хочу пугать.
И еще:
- Давай поговорим.
Тут у меня истерика приключилась, как у нервной девицы какой-то. Я поговорил, да… Много чего сказал тогда. Если в двух словах, то это было «пошла ты!» А еще, пожалуй, «оставь меня в покое».
- Я тебя не трогала, — говорит. Подумала-подумала и добавила, как-то странно составляя предложения:
- Слов этих нет. Ты их не думал пока. Я не убиваю. Не я убиваю. Ты.
- Что? – я замотал головой, пытаясь понять. Хотя мысленно уже с разумом попрощался – беседую с собственной бредовой фантазией, докатился.
- Пойдем, — сказала она вдруг, не спрашивая даже, а утверждая. Показала наверх: — Пойдем туда.
Туда? Наружу? А, плевать! Может и правильно. В крайнем случае – разгерметизирую скафандр и никаких больше переживаний.
Я скафандр надел, а эта… это… так и пошла, как была, в платьишке белом. Вышли на поверхность. Вечерело. Небо темно-зеленое, изумрудное даже. И в таком свете установка, просто как антрацит сияет, словно чернильная клякса растеклась по земле. Ежики красные торчат, подросли даже как будто немного за эти три дня. Но это вряд ли, конечно.
И как никогда я ощутил свое одиночество и свое сумасшествие. Стою один ведь посреди пустынной планеты и сам с собой разговариваю. Интересно, если бы я в тот день Кинг Конга посмотрел, мне бы он и явился собственной персоной? Знал бы, тогда лучше какой другой фильм посмотрел, со знойной красоткой в главной роли. Хоть не так обидно было бы с катушек слетать. Я представил себе сразу актрисочку с Земли, брюнеточку такую фигуристую. Имя не помню, ну и неважно.
Девочка из кошмара, которая теперь, однако, выглядела просто маленькой, бледной и худой, но вполне себе обычной девочкой, снова стояла, склонив голову набок, словно прислушиваясь. Потом качнулась вперед, едва на цыпочках удержавшись, будто на невидимой волне, а когда выпрямилась, это уже была та артисточка.
- Так лучше? – спросила она.
Я заорал. Я орал, орал… А потом подумал, как это должно быть глупо смотрится со стороны – здоровый лоб испугался красотки, и начал хохотать, как ненормальный. Хотя почему – как? Ненормальный и есть.
- Не хочу пугать, — сказала она.
А потом снова:
- Давай поговорим.
- Да говори уже, — махнул я рукой.
Даже любопытно стало, о чем со мной моя собственная навязчивая фантазия поговорить хочет.
Она подошла ко мне и в глаза посмотрела. Глаза у нее были изумрудного цвета, такие же, как небо. И желтые крапинки в них. А кожа в этом затухающем свете дня, казалось чуть отливала сиреневым.
- Не убивай меня, — говорит. – Я боюсь.
И тут я понял. В эту секунду как озарение случилось. Вы не поняли еще, нет? Мы на самом деле ее убивали. Эта наша установка, как злокачественная опухоль для нее. Мы думали, что планета безжизненная. Но жизнь ведь бывает разная, да…
Я почему-то подумал о своей маме, которая тоже боролась с опухолью, пока та не победила. Зря, наверное, подумал. Потому что сразу увидел ее перед собой. Стоит в больничном халате, грустная. Только глаза по-прежнему изумрудные.
- Помоги мне, — говорит. – Спаси меня.
Ваши инженеры думают, что установка практически неуязвима. Но я, пока инструкцию читал, все же нашел слабое место. Не зря все же техникум заканчивал. Если постоянно воздействовать на нее электрическим током, то, в конце концов, разрушения станут критическими.
Здесь, после того, как техники покинули планету, много осталось ненужных частей. Я думаю, что сумею все так устроить, чтобы установку повредить. Я думаю, что вы, знай, что планета живая, не стали бы ее убивать. Так ведь? Я вам не дам эту ошибку совершить.
- Я спасу тебя, — сказал я маме.
Не маме, конечно. Это я понимаю. Но все же…
Вот сейчас окончу эту запись и за дело примусь.
А деньги мне ваши не нужны, да…
Что говоришь? Она просит передать: «Спасибо».
Ну, всем пока.
 Корпорация «Терра-Нова». Закрытый канал связи. Совершенно секретно. Главному аналитику центрального отдела от заместителя главы корпорации.
«Ну, и как, б…, мы это объясним народу, Гарри? Четвертая экспедиция провалена. Бешеные деньги псу под хвост. Я же просил найти в этот раз кандидатов с нулевым порогом эмпатии. Они ведь прошли все ваши тесты!
Одна и та же история каждый раз. Что за бред они несут? Вы разобрали записи? Что скажете? Что оказывает такое сильное воздействие на их разум. Мы анализировали воздух в бункере – в норме. Еда в герметичных упаковках. Электромагнитное поле в порядке.
Черт возьми, Гарри! Кто здесь аналитик? Что вы думаете по поводу всего этого? Жду немедленного отчета и подробного плана действий для пятой экспедиции.»
Корпорация «Терра-Нова». Закрытый канал связи. Совершенно секретно. Заместителю главы корпорации от главного аналитика центрального отдела.
«Я уже повторял четыре раза. Повторю в пятый. Записи свидетельствуют о том, что эта планета – живой организм. Дело здесь не в атмосфере, еде или электромагнитном поле. Я считаю, что терраформирование Мистерии надо отменить».
Доклад был коротким, потому что Гарри вот уже в сотый раз в разных выражениях пытался достучаться до шефа. И уже заранее знал, что у него это не получится. План пятой экспедиции будет разработан, установка терраформирования запущена. И все опять повторится сначала.
Но главный аналитик не оставлял надежд. Пока у него есть козырь в рукаве, а значит можно попытаться бороться.
Не атмосфера, не еда, не электромагнитное излучение. Это была вода. Вот так она до них добиралась. Установка не могла полностью ее очистить.
Гарри попросил у инженеров последней экспедиции привезти ему с Мистерии пару литров этой воды.
Пить было страшно, но он это сделал.
А потом ему всю ночь снилось зеленое небо и сиреневые просторы. Красные тонкие иглы тянулись к небесам. И во сне он почему-то точно знал, что это ее нервная система. А когда он подходил ближе, то почти слышал голос, но вот только слов различить не мог.