Кленик , мальчик лет 10, сидел у костра , разведенного прямо у входа в хижину. Он сильно продрог на Новогодней церемонии, и сейчас активно вбирал в себя тепло, протягивая к слабому огню руки. Дров было совсем немного, отрядный грин строго следил чтобы для отопления использовали только погибшие деревья и хворост. С тех пор , как во всем мире к власти пришли зеленые, рубить живые деревья стало невозможно, поскольку они имели такое же право на жизнь, как и люди.
Сегодняшняя ночь начала нового 21 года от начала справедливой жизни, была ночью покаяния за все злодеяния совершенные человечеством против живой природы. Все поселение собралось у священной Матери-Ели, ровно в полночь верховный грин затянул древнюю покаянную песнь. К его тихому голосу постепенно присоединялись голоса братьев и сестер по исповеданию равных прав всего живого, и на втором куплете звучание песни стало мощным и торжественным.
Кленик с детства знал слова этой песни, но каждый раз в ночь покаяния он снова остро переживал трагедию маленькой елочки, о которой пелось в песне. Как она родилась в лесу, росла в счастливом единении с силами природы, ветром и снегом которые проявляли о ней заботу. Они пели ей песенки и укрывали от холода. О зайчике, лисе и волке друживших с нею. И о трагическом дне, когда появился мужичек с топором. На этом куплете братия становилась на колени в знак особой скорби.
Кленик уже научился сдерживать слезы, он был уже почти взрослым, но дети помладше и женщины конечно же плакали. Труп елочки использовали как украшение варварского праздника, и это происходило в прежние времена во всех домах мужичков, так рассказывал наставник на уроках школы справедливой жизни. Говорят, что заброшенных городах еще живут одичавшие племена хищных мужичков, питаясь какими-то запасами со сладов прежней пищи, и охотясь на забредших свободных животных. Кленик никак не мог представить что это за слады, где пища может хранится так долго. Вот бы увидеть и попробывать, но он тут же устыдился такого желания.
Мать Кленика – Добрая Ива тоже сидела у костра и готовила еду из зерен священной пшеницы. Днем их семье очень повезло – к домашнему алтарю забрела корова и они воспользовались правом ее подоить. Поэтому к зерна священной пшеницы будут сегодня соединены с не менее священным молоком свободной коровы. Просвещенные люди уже давно не эксплуатировали животных, а только брали у них то, что они сами приносили к алтарям – молоко, шерсть, навоз для полей. Это случалось нечасто, поскольку отрядные грины следили за тем, чтобы женщины не приманивали свободных животных хитростью.
Добрая Ива грустно поглядывала на сына, мальчик рос быстро и шерстяной плащ стал короток. Летом так и не удалось остричь ни одной свободной овцы. Зато год назад муж Доброй Ивы, нашел в лесу труп только что умершей старой коровы до которого еще не добрались свободные волки. После благодарственных ритуалов он снял с нее шкуру. Это была редкая удача. Когда Добрая Ива мастерила обувь для семьи, она старалась не думать странной дырке на шкуре. Мало ли где могло поранится животное. Само и случайно, разумеется.
После праздничной трапезы Кленик заснул положив голову на колени матери.
Ему снился страшный сон. Он видел высокий дом мужичка, ярко освещенный волшебным светом. В центре дома была установлена на распятии убитая ель, обвешанная блестящими предметами и свечками странно горевшими разноцветным пламенем. На высоком столе для трапезы стояли блюда с зажаренными на огне трупами животных, птиц и рыбы. Чудовищное зрелище дополнялось кадками с пленными и еще живыми растениями. Дети мужичка кощунственно радовалась происходящему святотатству и держась за руки ходили вокруг умерщвлённой ели. Они пели ту самую песню о маленькой елочке, только пели без скорби и покаяния.
Кленик вздрогнул во сне и ближе прижался к матери. Добрая Ива осторожно оглянувшись нет ли рядом грина, подкинула в костер еще одну корягу.