(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/04/28/801)
4. Отъезд. Ночь в аэропорту
На следующий день мы доложили, что все документы получили, инструктажи прошли и готовы к предстоящим подвигам. В ответ шеф так огорошил нас, что мы сели. Он сообщил, что в экспедицию не идёт. Врач нашёл у него какой-то не такой зубец на кардиограмме и категорически запретил ему морские прогулки. Потому, пока мы болтались в Москве по всяким там ЦК, власть переменилась, и мы получили нового начальника отряда на время экспедиции. Им был назначен руководитель одной из групп нашей лаборатории Сергей Михайлович, которого все звали просто Михалыч.
На детский вопрос «Почему он?» был дан ответ, что, во-первых, он многократно бывал в подобных экспедициях, а во-вторых – больше некого! Далее было заявлено, что он имеет и ещё одно преимущество перед нами – он был старше, а значит, спокойнее нас, что автоматически означало: спокойнее для руководства, то бишь, шефа, ведь от него не дождёшься какого-нибудь шалопайства! Да, логика была железной!
Мы потянулись в курилку обсудить ситуацию. В принципе, Михалыч был неплохим мужиком – спокойным, вдумчивым, незлобивым. Но напрягало нас то, что он не имел никакого отношения к нашей системе, ибо всё время занимался другой темой. Как же он будет нами руководить? – задавали мы себе простейший вопрос. Ответ на него мы получили через несколько минут. В курилку вошёл сам Михалыч. Оглядел нас, закурил и заулыбался.
- Что, переживаете? – спросил он весело, попыхивая сигареткой. – А зря!
Мы, было, хотели хором ответить «Нет!», но он жестом остановил нас и продолжил:
- Значит так! Выбросьте из головы все дурные мысли. В железках ваших я ничего не понимаю, да и поздно вникать. Но я, как вы знаете, поплавал, в смысле, походил – дай бог каждому! Я знаю, для чего ваша система предназначена, знаю, что нужно выполнить программу и нужно утереть нос басурманам, если придётся работать вместе. Я вам нужен для одного – взаимодействия с начальством на борту. Чтобы к вам не лезли. Чем я и займусь. И вы будете получать свежую информацию о том, что задумало руководство. А то, что вы справитесь и без меня, я ни секунды не сомневаюсь.
Мы заулыбались, а он продолжил:
- Кстати, если что случится с датчиками, то смело можете на меня рассчитывать, это – моё, вы знаете. Надеюсь, правда, что помощь не понадобится, испытаний было достаточно.
Вот и весь напряг! Будущее показало, что работать под руководством Михалыча даже спокойнее, чем под управлением шефа. В отряде установилась полная демократия и очень дружелюбная атмосфера, ни одного конфликта за всю экспедицию не было.
Наступило время «низкого старта». Это значило, что мы стояли в соответствующей позе и ждали только выстрела стартового пистолета, то есть, команды руководства.
Чемоданы у нас были собраны и стояли дома наготове. Из Одессы давно пришла информация, что Толик и наш груз прибыли на борт, разместились там нужным образом и ушли в море. Дальше гражданская связь с ними прекратилась, оставалась только официальная через радиорубку корабля и специальный центр связи в Москве. Если, скажем, кто-нибудь захотел связаться с Толиком или другим членом команды, то он должен был послать телеграмму на адрес «Москва, п/я № такой-то, такому-то». С этого адреса ему потом приходил ответ тоже в виде телеграммы. А что вы хотите? Ведь сотовых телефонов тогда не было и в проектах.
Шеф связывался с Главным управлением регулярно и был в курсе перемещений корабля. Периодически он сообщал нам его местонахождение. «Прошли Гибралтар без захода!» - было последнее сообщение больше недели назад.
И, наконец: «На подходе к Дакару!»
Пора было вылетать. Наутро шеф в очередной раз собрал нас, но строить не стал. Он был раздражён и, казалось, выбирает жертву, чтобы на неё наброситься. Но, как выяснилось, жертва уже была выбрана. В комнату вошёл понурый Евгений. Он не сел к нам, а остался возле двери.
- Посмотрите на этого буржуя! – внезапно воскликнул шеф, ткнув палец в сторону Женьки.
Тот поёжился и опустил голову. Мы замерли, ничего не понимая.
- Ну, что молчишь? Давай, раздавай! – шеф зловеще улыбнулся.
Женька раскрыл папку, которая была у него в руках, и вынул оттуда пачку синих продолговатых книжечек. Книжечки оказались билетами на самолёт. Молча, шевеля губами, Женька открыл книжечки и раздал их нам, соответственно фамилиям. Мы по-прежнему ничего не понимали. Почему буржуй?
- Евгений, а почему это вы буржуй? – нагло спросил Славка, игнорируя присутствие шефа.
Высокий Женя сгорбился, но ничего не сказал, а только покосился на начальника.
- А вы почитайте внимательно! – шеф, казалось, не заметил Славкиного демарша, – Билеты-то почитайте!
- Билеты не читают! – начал, было, неугомонный Славка, но тут внимательный Игорь вдруг ахнул и громко произнёс:
- Ёлки-палки, а ведь это первый класс!
- Что первый класс? Какой первый класс? – загалдели остальные, но громкий голос шефа положил конец безобразию:
- А такой! Этому красавцу, – он снова ткнул пальцем в Женьку, – было поручено выкупить билеты. Ему, как приличному человеку, выдали министерскую доверенность и отправили в центральную кассу. А он воспользовался тем, что оплата по безналу, и повёл себя как загулявший купчик – выбрал билеты первого класса! И теперь утверждает, что других не было. Каково?
- Но ведь, правда, не было! – проныл Женька.
- Да ну, неужели! – притворно удивился шеф. – Ладно, иди, буржуй, с тобой мы потом поговорим.
И Женька тут же исчез за дверью.
- Значит так! – продолжил шеф, – вылет послезавтра! В шесть утра!
По всему было видно, что шеф уже успокоился, а может, он и вообще просто прикидывался суровым, кто его знает. Он походил между столами и продолжил:
- Я, конечно, Евгению не завидую, но вам, скажу, повезло. Я вот дожил до седых волос, – шеф погладил себя по лысине, – а первым классом ни разу не летал! Так что, не подведите.
Он помолчал и добавил:
- Потом расскажете!
На этом официальная часть закончилась. Шеф ещё раз проверил, всё ли мы взяли, потом немного проинструктировал Михалыча на предмет «не давать этим гаврикам спуску», а если что, то топить прямо в океане. Потом пожал всем руки и ушёл, сообщив, что на завтра все могут заниматься сборами, а на работу не ходить.
Забегая вперёд, скажу, что Женьке за его «купеческую» выходку так ничего и не было, единственно, чем он поплатился за этот «подвиг» - прилипшей к нему кличкой «буржуй». Потом, после окончания экспедиции мы всё-таки спросили его, зачем он это сделал. Женька снова начал клясться, что билетов не было, потом устал отбиваться и сказал:
- Ну, ребята, поймите! Пришёл я в «Аэрофлот» весь такой приличный, в костюме, в галстуке, а там такие кассирши…! Одна мне и говорит, что, мол, негоже министерским начальникам, да ещё таким молодым и интересным летать туристским классом. У нас, мол, для таких случаев есть и первый класс. Вот и скажите, вы бы удержались? Тем более, что оплата не из бюджета института, а из экспедиционной сметы министерства!?
Мы подумали и были вынуждены согласиться с ним, и в благодарность презентовать бутылку джина «Бифитер».
Но вернёмся к отъезду.
- Вылет в 5.45! – громко сказал Игорь, – Из Шереметьево. И как мы туда попадём?
- Ерунда, закажем машину на… полпервого ночи! – оптимистично заявил Славка, – и будем там в три. Как раз за два часа до вылета.
- Ну-ну! – рассудительный Михалыч усмехнулся. – Во-первых, это международный рейс, и нам желательно быть там заранее, часа за три. Не забудьте, таможня, граница, и прочее. Во- вторых, нас всё-таки пятеро, да все с багажом. Какую машину нам дадут? Я думаю, наш УАЗик. А где он сейчас?
Мы не знали.
- В общем, так! – подытожил Михалыч, – Машина – это моя забота. Я схожу к завгару и позвоню вам позже. Будьте в лаборатории!
И ушёл. А мы остались, прислушиваясь к новым ощущениям после услышанного: слова «граница», «таможня», «первый класс» ласкали слух и будили воображение. Мы снова листали книжечки-билеты и вяло переговаривались. Я, между тем, представлял себе пальмы и океанское побережье, а потом вдруг в памяти всплыло слово «буржуй» и подсознание представило мне капиталиста с сигарой, во фраке и цилиндре, как на карикатурах Бориса Ефимова.
Через полчаса зазвонил телефон. Это был Михалыч, который сообщил, что УАЗ уехал в подшефный совхоз, и будет только завтра к вечеру. Поэтому никто не пошлёт его снова в дальний рейс. Мы, было, заохали, но Михалыч невозмутимо сообщил, что вместо УАЗа нам выделят небольшой автобус ПАЗ. Мы возликовали, но Михалыч продолжил по-прежнему невозмутимо, что автобус нам дадут при условии, что он вернётся не позже часа ночи, так как ему на следующий день снова идти в рейс. Вот так-то, друзья!
- Ну и что? – за всех высказался Славка, – посидим ночь в аэропорту! А в самолёте выспимся.
Никто не возразил. А что, действительно!? Или мы не путешественники! На том и порешили, тем более, что альтернативы не было.
Послезавтра наступило очень быстро. Остались позади последние судорожные проверки багажа, прощание с родными, сбор у проходной «с вещами» и долгий путь до Шереметьево. Конечно, мы выехали позже запланированного, но водитель нам попался покладистый. Он терпеливо ждал, пока закончится наша беготня и мы затихнем, наконец, внутри автобуса. И хотя время уже приближалось к десяти, он не стал ворчать, что поздно вернётся в гараж. За это мы ему отвалили пакет с домашними пирожками из чьей-то сумки, а Михалыч незаметно сунул ему трёшку.
К аэропорту мы подъехали уже после полуночи, быстро выгрузились и отпустили автобус, которому ещё предстояло отмахать полторы сотни километров обратного пути.
В те доолимпийские годы Шереметьево был одним из четырёх обычных аэропортов Москвы. В нём, как и в других портах, ещё не было электронных табло, рамок металлодетекторов, рентгеновских камер. Были только механические табло с перекатывающимися пластинками, как на вокзалах. Единственным отличием Шереметьево от других было обслуживание международных рейсов, поэтому в нём была граница, и в нём была таможня.
Мы вошли в зал ожидания, где тут же увидели нашего московского коллегу – Славку из ИКИ. (То есть, Вячеслава!) Он решил составить нам компанию, и приехал на одном из последних автобусов. Решил не рисковать и подождать посадки в аэропорту. Теперь вся наша группа была в сборе.
Впереди была почти целая ночь. В аэропорту было тихо, так как рейсов на вылет не было, лишь иногда шумели на посадке поздние самолёты. Все точки общепита были закрыты до утра, работал только один дежурный киоск с чаем и коржиками.
Мы расположились тесной группой на скамейках и стали думать, что делать. Есть особо не хотелось, да и спать тоже – сказывалось предстартовое возбуждение. В итоге мы так и не придумали общего занятия, а беседа увяла сама собой.
Вернулся Михалыч, который выходил на улицу подымить. Он сообщил, что нашёл наш рейс в расписании. Нас ждал полёт на флагмане «Аэрофлота» - лайнере ИЛ-62. Никто из нас кроме Михалыча до этого не летал на таком самолёте. Так с первых часов нашего путешествия начиналась новизна, которую мы так жаждали ощутить.
Постепенно все успокоились и занялись кто чем. Игорь с Людмилой достали книги и погрузились в чтение, Вячеслав достал какой-то потрёпанный отчёт и тоже затих, а мы со Славкой достали тетрадный листок и стали играть в «балду». Михалыч задремал, облокотившись на рюкзак, но перед этим предупредил, чтобы все одновременно не удумали уснуть. Он, мол, поспит часа полтора, потом будет дежурить до вылета.
Чем дальше, тем медленнее тянулось время. Часам к четырём стало совсем невмоготу. Но наш вылет почему-то всё не объявляли. Все устали и сидели как поломанные куклы. Наконец, объявили, что вылет откладывался на час, и мы стали убивать время, загадывая друг другу загадки: старые и новые, детские и взрослые, с подвохом и просто угрюмо-математические. Иногда попадались весьма неплохие.
Пирожки и бутерброды, взятые из дому, были съедены и запиты казённым чаем. От частого курения першило в горле. Игорь был послан в справочную службу узнать новости. Минут через десять он вернулся и сообщил, что наш рейс Москва – Алжир – Дакар – Конакри задерживается.
- На сколько? – спросил Михалыч.
- А где это, Конакри? – спросила Людмила.
- Гвинея! – ответил начитанный Игорь, – И добавил:
- Не сказали!
- Да, Гвинея! – задумчиво подтвердил Михалыч, и все снова затихли.
Сетовать и возмущаться было бесполезно, да и сил уже не было. Оставалось просто ждать.
Наконец, где-то около пяти хриплый женский голос объявил регистрацию на наш рейс. Ура! Мы подхватили свои чемоданы и сумки и потопали к стойкам.
Несмотря на некоторое естественное внутреннее волненье, связанное с вылетом за границу, внешне я старался не выдавать его, а держаться с видимой независимостью. Жалкое, должно быть, было зрелище, особенно после бессонной ночи. Но бравада не понадобилась – всё прошло буднично, я бы сказал, уныло. Сдали чемоданы, перешли к будкам пограничников. Показали паспорта и билеты, сонные погранцы шлёпнули свои печати; всё это молча и вяло, как в замедленном кино.
Вышли в зал беспошлинной торговли. Народу было мало, все сонные и неразговорчивые. Мы побродили по залу как по музею, полюбовались на иностранную выпивку и сигареты. Но валюты у нас не было, поэтому мы сместились к накопителю и стали ждать посадку.
Внезапно зашипел динамик, и мы услышали наши фамилии. Нам предлагалось пройти в комнату такую-то. Мы всполошились и пошли искать эту комнату. Между тем сообщение повторили раз, потом ещё раз. Хорошо, что нам навстречу попался кто-то в лётной форме и показал нам куда идти.
Мы вошли в дверь под искомым номером, за которой оказался небольшой зал с диванами и стойкой бара. На диване сидели двое мужчин, один из них держал в руках красивый плоский чемоданчик, а по залу ходили несколько девиц в форме стюардесс. К нам сразу же подбежала одна из них.
- Вы такие-то? – спросила она, глядя в какую-то бумажку и перечисляя фамилии.
- Да! – за всех ответил Михалыч.
- Отлично! Следуйте за мной! – и она быстро двинулась к противоположной двери.
Мы все, включая двух незнакомцев, двинулись за ней. За дверью открылся выход на лётное поле. Возле двери стоял небольшой автобус.
- Прошу! – сказала девушка. Она пропустила нас вперёд, и сама зашла в автобус.
- Так вот он какой, первый класс! – сказал я Славке тихо, но провожатая услышала.
- Да, такой! – ответила она гордо, – Надо было сразу идти к нам. Тогда б мы вас не объявляли по три раза!
- Но мы не знали! – встрял Игорь.
- Ничего, в следующий раз уже не ошибётесь.
Мы тронулись. Я подумал, что следующий раз вряд ли наступит. Что-то я не помню знакомых и друзей, летающих первым классом.
Солнце уже взошло, всё вокруг было свежим и летним. Кроме нас. Утренние лучи беспощадно осветили всю нашу мятую толпу, несвежие лица, припухшие глаза. Могло создастся впечатление, что это везут не первый класс, а группу хулиганов в вытрезвитель. Мы рефлекторно старались не смотреть друг на друга, а Людмила так вообще отвернулась и смотрела в окно.
Через несколько минут мы подкатили к самолёту. Красавец ИЛ-62 стоял поодаль от других самолётов, преимущественно ИЛ-18.
Нас выпустили из автобуса и проводили к трапу. Две стюардессы, улыбаясь, приветствовали нас, и повели в самый нос самолёта. Здесь салон был разгорожен стенкой с дверью, занавешенной плотной серой шторой. За дверью были попарно установлены большие кресла с широкими подлокотниками. Всего их было 16, по четыре пары с каждого борта.
Мы расселись произвольно – кто как хотел. Пара незнакомцев села справа впереди, и мы их практически больше не видели. А мы сели слева. Я со Славкой, Вячеслав с Игорем, а Михалыч сел один и сказал, что он храпит во сне. Людмила села на самый первый ряд тоже одна. Все устроились и приготовились к взлёту.
(Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/28/1299)