Артём прилетел без опоздания. Ева заметила его в потоке пассажиров и радостно помахала ему рукой. Он заметил жену и улыбнулся ей. Миниатюрная интеллигентная женщина с густыми седеющими волосами и открытым взглядом зеленовато-серых глаз. Такие женщины при первом взгляде на них вызывают легкую обиду из-за неотвратимо надвигающейся старости. Им бы не стареть, а радовать окружающих своим неувядающим очарованием… Но, увы!
Ева смотрит на часы, лишний раз, убеждаясь, что самолёты зарубежных авиакомпаний приземляются точно по расписанию. Она отметила эту особенность почти два десятилетия назад с того самого момента, когда её дочка Мария вышла замуж за француза и осталась жить в Париже.
Ева встретила мужа, как всегда весёлого, неунывающего, шутливого и довольного жизнью. Высокий, чуть располневший за последние годы, с седыми взъерошенными волосами, он громко отчитывал таксиста, подловившего его на выходе из зала прилётов.
– Такси не желаете?
– Не желаем. С вашими ломовыми ценами… не желаем, – отрезал Артём и подмигнул подошедшей Еве. Супруги обнялись. Они радостно поприветствовали друг друга.
– Ты без багажа? – кивнула Ева на его дорожную сумку.
– Да, вот весь мой багаж, – он перекинул сумку через плечо.
Назойливый таксист не отставал от пожилой пары.
– Вам далеко ехать?
Артём не ответил. Он обнял жену за плечи, увлекая е Артём к выходу:
– Пойдём, найдём частника.
– Частников сюда не пускают! – неслось им вслед.
Супруги вышли из здания аэропорта. Вереница автомобилей остановилась на несколько секунд, пока из очередной машины высаживались торопившиеся на посадку пассажиры.
– Там вон, видишь частника, он как раз клиентов высаживает. – Артём показал на «Тойоту». – Поспешим к нему, пока не отъехал.
Супруги быстро пересекли застывший на несколько секунд автомобильный поток и устремились к освободившейся машине.
Водитель собирался было отъехать, но, передумав, притормозил возле пожилой пары. Они договорились с водителем о маршруте и проникли на заднее сиденье. Миновав шлагбаум, водитель вывел машину в транспортный поток. Пассажиры расположились поудобнее, приготовившись к длинному пути из аэропорта в город.
– Ну, рассказывай, как съездил? – спросила жена.
– Съездил отлично.
– Как они там поживают?
– Они? А что им сделается этим буржуям… всё как обычно. Обеды, ужины… в нуль-нуль…
– А мелкие? Мелкие как?
– Мелкие? Эти короеды? Они всю дорогу с гаджетами в обнимку… каждый в своем углу…
– А Маша? Как она тебе?
– Всё в порядке. Цветет и пахнет.
– Знаешь…
Неожиданно Артём понизил голос, бросив взгляд в сторону водителя.
– Маша очень расстроилась. Да и я тоже. Помнишь альбом с марками. Мы с тобой решили подарить его Боречке на день рождения.
Ева тревожно кивнула:
– Конечно же, помню.
– Я оказался в дурацкой ситуации. Преподнёс внуку подарок… торжественно, с помпой. Он развернул подарочную обертку, а в паспорте для хранения марок – пусто… Секундное замешательство… Маша заглянула через плечо сына и тоже замолкла. Они оба, как-то странно посмотрели в мою сторону.
Ева наклонилась к мужу, не веря своим ушам…
– Ты тогда сумку сдавал в багаж. Возможно… там… они…
– Всё может быть, – резюмировал Артём.
Ева подалась вперёд, хотела что-то добавить.
– Давай, не здесь. Дома поговорим, – остановил её Артём и откинулся на сиденье. Ева закрыла глаза и отвернулась. Повисла тягостная пауза. Ехали молча. В конце дороги виднелись строения. Машина мягко несла их к дому.
Артём открыл дверь. Супруги вошли в свою квартиру, где прожили вместе почти полвека. Это была удобная просторная квартира до предела заполненная картинами хозяев. Типичная квартира художников с особым устоявшимся запахом лаков и красок. Комната Артёма служила ему одновременно и мастерской. Она была завалена бумагами, книгами и рамами из-под картин. Хаос в комнате и на кровати. Бесчисленные пакеты с машинописными текстами вдоль стен, под кроватью, на письменном столе.
В эту комнату с трудом можно было протиснуться, и это устраивало хозяина дома. – Нечего сюда заглядывать, – смеялся он, когда Ева жаловалась на хаос и невообразимые завалы у мужа. Зато у нее самой в спальне и в гостиной всё было иначе. Здесь царили красота и уют.
– Ну, наконец-то я дома, – Артём расположился в любимом кресле. Откинувшись на спинку кожаного кресла, он мгновенно задремал, в то время как Ева поспешила к компьютеру, чтобы пообщаться с дочкой по скайпу. С Машей общались вполголоса:
– Да… всё в порядке… долетели хорошо… вот только не могу уложить в голове историю с исчезнувшими марками… – она с тревогой вслушивалась в наушники:
– Я не удивлюсь, мама, если это его очередные фокусы, – говорила Маша. – Наверняка ты оторвала от него эти марки для подарка внуку. И он выкинул такой фортель …– Дочка рассказывала матери о странностях, которые она раньше не замечала у отца: – Он часами сидел в гостевой комнате, в неподвижной позе. Перед выходом в город задолго до назначенного времени ждал перед дверью переодетый и готовый к выходу. Папа очень изменился! Может, стоит обратиться к врачу? – тревожилась Маша.
В конце разговора Ева заверила дочку, что подумает над её словами и выключила связь. Она окинула долгим взглядом задремавшего в кресле мужа, а в голове теснились тревожные мысли. Она так же, как и Маша, давно стала замечать странности в поведении мужа. Но почему-то старалась не придавать этому особого значения.
Его постоянную забывчивость она приписывала возрастным особенностям. А может, она избегала думать на эту тему из страха перед неизбежным… перед той самой пропастью, которая изображена на одной из её последних работ под названием «Неизбежность». Если её муж – постоянный «кладезь ума», ироничный, талантливый во всём, за которым она шла всю их совместную жизнь и старалась равняться на его талант, ум, на его безграничную духовность – если он поколебался, пошатнулся, споткнулся о неизбежность старости, то о чём ей самой думать в таком случае?...
Все последующие дни события развивались так, как и предсказывала Маша. Проходя мимо его комнаты, Ева с болью в сердце замечала мужа сидящим подолгу в застывшей позе перед мольбертом и беспорядочно сверлящим кистью холст. Или… она находила его застывшим в неподвижной позе на кровати, уставившимся в одну точку.
Ева выводила его из такого состояния, зазывая на кухню, или в гостиную.
– Может, почитаешь, – предлагала она ему. – У тебя столько непрочитанных книг. Помнишь, ты говорил мне, когда скупал их у букинистов: «Здесь столько интересного… вот когда я постарею, то ни одну книжку не оставлю непрочитанной…»
– Нет, не сейчас, – обречённо махал он рукой.
– Кстати, ты не поможешь мне набрать вот этот номер телефона? У меня в последнее время никак не получается…
Ева поняла, что он не в состоянии набирать номер на диске телефонного аппарата. И писать он затруднялся. Часами тщетно изучал свои собственные холсты… пытался записать что-то в записной книжке. Часто интересовался о дне недели и времени суток, которые постоянно путал…
– Доброе утро, – приветствовал он жену по вечерам на кухне.
Она находила на столе бумажки, на которых он пытался нацарапать авторучкой день месяц и год.
– Какой сегодня день недели? А месяц? А который сейчас час?
– Восемь часов.
– Утра или вечера?
А когда она нашла изрезанные ножницами листки со своими записями, она поняла, что надо обратиться к помощи врача.
– Что это?
– Не знаю. Так получилось. Я не хотел.
– Может, поедем в поликлинику? – осторожно спросила она у мужа.
– Да, наверное… – согласился он.
Через несколько дней надо было сдавать анализы. Ева договорилась с Артёмом, что с утра пораньше она разбудит его, и они вместе поедут в поликлинику. Но когда она встала со звонком будильника, то мужа уже не было дома. Встревоженная Ева бросилась искать его по квартире. Тщетно. Артём умчался без нее. Домой он вернулся растерянный. Таким потерянным она его никогда не видела.
– Ты куда умчался ни свет, ни заря? Мы же договорились пойти туда вместе.
– Да, это было глупо с моей стороны. Я пришёл туда затемно. Сторож сжалился и впустил меня посидеть на лавочке, пока не начнётся рабочий день.
– И сколько ты там просидел?
– Час с лишним, пока все не пришли на работу, – заметив встревоженный взгляд жены, он усмехнулся. – Ну что поделаешь… у меня мозги стали, как решето… крыша едет… одним словом, повихнулся!
– Бывает… но пройдёт, – нашлась Ева. – Иди, мой руки. Буду кормить тебя. Небось, проголодался.
– Да. Сейчас приду. Это я с удовольствием, – обрадовался Артём и зашёл в ванную. Едва сдерживая слёзы, Ева начала готовить завтрак.
Они приехали к врачу в одну из лучших клиник города. Доктор-профессор практиковал в области заболеваний мозга. Он провёл Артёма по всем аппаратам, заглядывая в извилины его головного мозга и пришёл к неутешительному диагнозу: заболевание неизлечимое… но есть возможность остановить его развитие и облегчить симптомы заболевания. И прописал сложный курс лечения.
Домой супруги ехали молча. Каждый думал о своём. Еве не давала покоя самая первая фраза Артёма, когда врач обратился к пациенту с вопросом, «что вас беспокоит?»
– Я не могу собрать мозги. Они у меня рассыпаются в разные стороны, – отвечал Артём.
Все последующие дни были похожи один на другой: приём лекарств по расписанию… завтраки, обеды, ужины, тоже по расписанию. Как в доме отдыха. Для супругов – свободных художников – такая жизнь казалась испытанием. До последнего времени их жизнь состояла из постоянных встреч с коллегами-художниками, организацией выставок, поездок на семинары.
По утрам, за завтраком, Ева пытала мужа вопросами:
– Ну, рассказывай… что ты чувствуешь после приёма медикаментов? Изменения замечаешь?
– Раньше я сидел прибитый пыльным мешком. А сейчас пыльный мешок куда-то делся, исчез… хотя, пыль ещё осталась в голове, – шутил муж.
– Много пыли осталось? Сколько? – пытала его Ева.
– Достаточно по сравнению с тем, что было до моего безумия.
– А ещё какие изменения, подумай, – не отставала Ева.
– Ну а если думать нечем?... А ещё что-то пальцы на руке задрожали… – он показал на дрожащую ладонь.
– Признаки болезни Паркинсона.
– Это Паркинсон пришёл в гости к Альцгеймеру, – невесело заметил Артём. – Знаешь, я только что видел во сне своего отца, – сказал он неожиданно.
– И как ты его видел?
– Он вышел из нашей кухни и подошёл ко мне. Мы оба вошли в гостиную. Молча. Без слов. А потом он куда-то исчез, растворился, – рассказывал Артём.
– А ты раньше видел его во сне? – спросила Ева.
– Нет, никогда. После его ухода из жизни никогда. Но это был не сон. Я видел его живым. Не во сне, а наяву.
– Галлюцинация? – спросила жена.
– Да, – отвечал муж.
Ева с утра давала мужу очередную порцию медикаментов и отправлялась за покупками и по делам. Она старалась успеть к обеду до его второго приёма лекарств. Боясь, что он перепутает и примет больше, чем положено, она сама распоряжалась лекарствами.
В тот день она вернулась с небольшим опозданием. В дверях её ожидал встревоженный муж:
– Я всё время, пока тебя не было, искал документ… Кладбищенский… моё право быть захороненным на семейном кладбище…
Секундное замешательство… по её спине пробежал холодок… но Ева собралась с силами и поспешила успокоить Артёма:
– Ты мне после смерти родителей принёс этот документ, чтоб я сохранила его. Не волнуйся. Я его сохранила в папке среди других документов.
– Слава Богу. Гора с плеч… – он прошёл в гостиную, упал в кресло, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Ева подошла к нему, устроилась в ногах, прижалась к нему:
– Не пугай меня так больше… прошу тебя… все мы смертны… я как-то прочитала любопытную статью… сейчас не могу вспомнить автора…
– Вот! И у тебя Альцгеймер!– обрадовался Артём.
Ева улыбнулась:
– Возможно…
– Ну и…– вопросительно посмотрел на неё муж. – Что за статья? – «Человек – слуга своего мозга»… «Мы заперты в своём мозге»…
И ещё одно высказывание. Оно мне особо врезалось в память: «Мозг – это оркестр. На нём надо научиться играть…»
– Джазовый, или симфонический? – спросил Артём. – Мой мозг, точно симфонический… Не люблю джаз.
– А у меня джазовый. Обожаю джазовые композиции. Сейчас включу мою любимую волну.
Ева поднялась с колен и подошла к приёмнику.
В комнате зазвучала джазовая мелодия.
Через неделю у Артёма резко поменялось настроение. Ева с тревогой наблюдала, как он бесцельно меряет шагами комнату туда-обратно, приговаривая:
– Что это со мной? Не пойму…
Потом резко останавливается, возвращается к себе и выходит оттуда с толстой папкой документов.
– Ева, найди мне место, где я могу запереть все свои документы.
Ева узнала папку – это были документы на всё их имущество. Растерявшись на какую-то долю секунды, она подошла к книжному шкафу и открыла боковую дверцу, запертую на ключ. Пока жена высвобождала нужное пространство, Артём внимательно изучал каждый документ. Но Ева заметила, что содержимое документов проскальзывало мимо его внимания. Не в силах сосредоточиться на содержании перебираемых им документов, он бесцельно перекладывал их из одной стопки в другую. Наконец, он собрал все документы в папку:
– Все мои бумаги на моё имущество будут лежать в этом сейфе, – забрав у Евы ключи, он удовлетворённо запер дверцу «сейфа». После этого развернулся на месте и тут же исчез из гостиной.
Но не успела жена опомниться, как муж снова вернулся к сейфу. На этот раз уже с деньгами. Лихорадочно пересчитав все семейные запасы денег, он запер их в сейфе. Потом повернулся к жене и пренебрежительно бросил:
– Ключи будут лежать постоянно у меня. Когда тебе понадобятся деньги, скажешь мне…
Артём бросил на жену быстрый взгляд и сразу же отвёл глаза.
Ева не верила своим ушам. Совершенно ошеломлённая она молча смотрела на него.
Комната наполнилась тишиной. Стрелки настенных часов, казалось, застыли на месте.
Все последующие дни Артём не расставался с ключами. В ванной, в туалете, везде он перекладывал ключи из кармана брюк, в карман халата… пиджака… ночной пижамы…
Жена замечала, каких трудов стоили ему все эти манипуляции с концентрацией мозгов. Но она молчала. Она понимала, что все выяснения отношений здесь бесполезны. Да и здоровье ей не позволяло начинать разговоры с мужем. Постоянное напряжение в доме очень плохо сказывалось на её самочувствии.
Поздними вечерами, когда Артём уже спал, она включала скайп и рассказывала Маше, что едва держится на ногах, что сердце работает с перебоями. Маша просила мать пойти на обследование, проверить кардиограмму. Ева обещала ей обязательно сходить к врачу, но не выполняла своих обещаний. Она существовала, как во сне. Автоматически выполняла все обязанности по дому, по уходу за мужем, а в голове была пустота.
В то утро Ева поехала в картинную галерею, где надеялась договориться о продаже своих работ с хозяином маленького частного павильона. Ева шла по улице, вдыхая свежий весенний воздух, напоённый запахами начинающейся весны. «Как приятно выйти на улицу из душной давящей домашней обстановки. Я уже забыла, как это бывает в обычной жизни…» Ева понимала, что обстановка в доме накалялась с каждым днём и не видела выхода из свалившейся на неё новой, непонятной реальности…
Вернувшись домой и войдя в квартиру, Ева натыкается на стоявшего в дверях мужа. Он встречает её в полной растерянности:
– Я мылся. Обручальное кольцо чуть не сползло с пальца. Я отложил его на полочку. А сейчас не могу найти.
– Ты помнишь, что снял его в ванной? – спросила Ева.
– Да.
Она обыскала ванную. Прошлась по его комнате. Примерила своё кольцо в водопроводной трубе на предмет падения в неё. Безрезультатно. Она горестно вздохнула и присела на банкетке в прихожей. Неожиданно заметила, что не успела разуться, так ошеломил её вид встретившего её мужа. Таким она его никогда раньше не видела. Всегда весёлый, неунывающий, сыплющий шутками-прибаутками, уверенный в себе…
Ева сняла с себя плащ и сапожки и начала переодеваться. Неожиданно перед ней вырос Артём. Судя по выражению его лица, он был необыкновенно доволен собой. Радуясь, как дитя малое, он показывал ей своё обручальное кольцо. Оказалось, оно лежало на его прикроватной тумбочке.
Просыпаясь по утрам, Ева с тревогой спешила к комнате мужа, чтобы проверить, на месте ли он или куда-то умчался. В то утро она не застала его в комнате. Ева бросилась на кухню, обыскала всю квартиру – мужа нигде не было. Проходя мимо входной двери, она заметила его трость. «Как же он без трости? Наверняка потеряет равновесие и упадёт где-нибудь».
Она быстро схватила куртку в прихожей, ключи от входной двери и с тростью в руке помчалась вдогонку за беглецом. Выбежала на тротуар, окидывая взглядом остановку напротив дома. Но Артёма там не было. От остановки отъезжал очередной троллейбус. Ева, напрягая зрение, начала всматриваться в салон троллейбуса. И поймала беглеца! За стеклом среди вошедших пассажиров мелькнул Артём. Он вынимал из нагрудного кармана проездной билет.
Ева быстро пересекла улицу, одновременно голосуя тростью перед проезжавшими машинами. Ей повезло. Остановился частник.
– Можем догнать вон тот троллейбус?
– Догоним, нет проблем, – улыбнулся водитель взъерошенной пассажирке.
Они без труда догнали и даже обогнали преследуемый троллейбус. Ева хотела расплатиться, но водитель отказался от денег. Поблагодарив его, улыбающаяся Ева с тростью в руке встретила ошарашенного мужа. Она торжественно вручила ему трость.
– Ты как здесь оказалась? – удивлялся Артём.
– Спустилась к тебе с небес.
– Что ж, спасибо.
– Ты куда собрался, дорогой?
– В булочную… за моими любимыми булочками… – и он пошёл по направлению к магазину.
Ева проводила его долгим грустным взглядом. Потом развернулась и пошла к остановке.
Прошла неделя.
В тот вечер, так же, как в то памятное утро, когда настроение Артёма резко переменилось, наступил новый этап в жизни супругов.
Артём растерянно подбирал в своей комнате разбросанные денежные купюры. Он вытаскивал их из-под подрамников картин, из под книг, разбросанных на полу… Везде и повсюду валялись деньги. Наконец, он решился, вошёл к жене и сказал обречённо:
– На, возьми эти ключи и спрячь. Деньги… я их собрал в своей комнате, на полу… ты… ты сама распоряжайся деньгами… и документами тоже…
Повисла пауза.
– Ладно. Как скажешь, – она забрала у него ключи и деньги.
Артём посмотрел на жену, заглянул ей в глаза.
Ева удивилась: она уже не помнила, когда в последний раз он с такой нежностью смотрел на неё. За время его болезни она постоянно ловила на себе встревоженные, а иногда и озлобленные взгляды мужа.
– Знаешь, я вдруг вспомнил, что я тебе тогда говорил… ещё в той жизни обещал… ещё до моей болезни… давно… – сказал он.
– Что? – удивилась Ева.
– Я тогда сказал тебе, Ева: «Я хочу, чтоб ты пошла со мной по жизни». Вспомни. Ты тогда удивилась, нет, обиделась даже…
– Ну да, помню, я ждала от тебя предложения выйти за тебя замуж, а ты… просто предложил мне пойти с тобой по жизни, – усмехнулась Ева.
– Нет, не просто, а по-настоящему пойти со мной по жизни… а сейчас предлагаю не по жизни, а по тому, что осталось от нее… от этой жизни… – он обреченно махнул рукой, молча опустил голову, затих.
В комнате воцарилась звенящая тишина.
Ева медленно подошла к Артему и нежно обняла его.
Она прильнула к его груди и почувствовала невероятное чувство отдохновения от всех невзгод, свалившихся на них на обоих за последнее время. Зарывшись на его широкой груди, Ева попала в тишину – не ту, которая окружает нас в нашей обычной повседневной жизни, а в другую, которую никакими словами не опишешь. Артем по-настоящему утешил исстрадавшуюся душу своей жены.
Долго стояли так, не шелохнувшись.
Потом она отпустила мужа из своих объятий, спросила:
– Ты будешь ужинать?
– Да, конечно, – обрадовался он.
– Тогда иди, мой руки.
– Я сейчас, мигом, – и он исчез из комнаты.
Ева прошла на кухню, начала готовить ужин.
Потом, опомнившись, вынула коробочку с лекарствами. Начала укладывать в стаканчик вечерний рацион медикаментов.
Она едва сдерживала слёзы…
В тот вечер Артём неожиданно спросил у жены:
– Ты покажешь мне статью, о которой говорила… Ну, про мозги… Про оркестр…
– Знаешь, это была не статья, а видеофильм, интервью с профессором биологии Черниговской.
– Найдёшь мне это видео? – попросил муж.
Ева с тревогой посмотрела на него.
– Да, да, конечно, – пообещала она.
Вечером Ева включила компьютер и показала мужу видео-интервью с профессором биологии. С наушниками в ушах, Артём внимательно всматривался в экран. – Очень интересное интервью, – повторял он вполголоса.
Ева несколько раз подходила к нему. Заглядывая через плечо мужа, она пыталась понять, сколько ещё осталось до конца интервью.
– Если ты устал, – предложила она, – я могу остановить фильм. Отдохнёшь, а потом вернёмся снова.
– Нет-нет, эти вещи я могу слушать бесконечно, – отвечал Артём.
С экрана звучало:
«…Если появляются галлюцинации, то у человека, у которого они появляются, нет способа доказать, что этого нет…
Кто мы на самом деле? Что даёт нам основания считать, что эта рука есть…
Мы заперты внутри своего мозга. Как он нам разрешает, так мы и видим.
И видим мы не глазами, а мозгом. Глазами мы смотрим, а мозгом мы видим… Мозг порождает миры сам… Мозг нас может обманывать».
Во время видео-просмотра, Артём радостно реагировал:
– Ооо, она Альцгеймера упомянула!
– «Хорошего знакомого встретил», – мелькнуло у Евы.
Интервью продолжалось ещё минут двадцать.
Фильм закончился. Артём откинулся на спинку кресла. Долго молчал.
– Значит, – проговорил он едва слышно, – и смерть обман… Мозг нас обманывает…
Повисла пауза.
Он встал и молча вышел из комнаты.
Ева выключила компьютер, села в кресло. Она напряжённо думала. – Что же получается? Получается, что всё, к чему мы прикасаемся, что мы имеем… – руки, ноги… – все это обман? Ровно то, что преподносит нам мозг? Но что даёт нам основания считать, что это есть?... Врач говорила в интервью о больных, которые без лишних вопросов доверяют своим галлюцинациям… Они даже могут их потрогать… понюхать… И при всём при этом мы должны доверять мозгу? «Вопросов больше, чем ответов», – подумала Ева.
Она тряхнула головой, как бы отбрасывая мучившие её мысли. Она прошла на кухню, вынула из аптечки очередную порцию лекарств, разложила нужную порцию в стаканчик и вошла к мужу. Артём лежал на кровати с закрытыми глазами. Жена долго стояла в дверях, так и не рискнув войти в комнату. Она ждала, сама не зная чего…
Муж не отреагировал…
Ева вышла из комнаты. Остановилась в коридоре. Вопросительно посмотрела на стаканчик с лекарствами в руке. Неожиданно для самой себя отшвырнула стаканчик в сторону и быстро направилась в свою комнату. Её одолевали странные, непонятные мысли. Она подошла к окну, посмотрела во двор. Напряжённо размышляла…
В интервью врач говорила о мозге и памяти. Но на вопрос журналиста, а что же такое душа человеческая… что она из себя представляет… ответ был кратким:
– … С душой всё сложнее и вообще ничего в этой области непонятно и не изучено.
Ева подошла к креслу, механически села в него, откинула голову на спинку кресла.
– Что же такое душа человеческая? – размышляла про себя Ева. – Наша память и наше воображение ведут нас в мир образов и галлюцинаций… как у Артёма. Да и не только у него. Образы эти роятся в нашей голове во сне и наяву, от них мы страдаем. Но где же сила той самой души, которая должна очистить наши умы от страданий?
Неожиданно Ева вздрогнула от внезапно осенившей её догадки: наше сердце – это наша жизнь. А ум наш всего лишь служит нашему сердцу. Чтобы наш ум не имел возможности рассеиваться, отвлекаться, его надо поместить в то самое место, где кроется наша душа, а именно – в наше сердце. Чтобы ум не был заперт в своём теле и не имел возможности командовать нами. «Как он нам разрешает, так мы и поступаем» – вспомнила Ева слова из интервью.
Ну, конечно, ум наш должен войти в сердце, чтоб он не витал нигде понапрасну. И тогда уже ничего не будет отвлекать нашу память, наш ум от правды жизни.
– Вот она, душа человеческая!
Ева легко вскочила с кресла, почувствовав себя необыкновенно свободной. Казалось, с неё свалился неподъёмный груз, терзавший её все последние месяцы. Она посмотрела на часы. «Теперь можно и лекарствами заняться».
Ева с улыбкой на губах прошла на кухню.
Она успокоилась. Она знала нечто такое, чего не знал никто.
Может, и знал кто-то… а может, и не знал…
И от этой мысли всё вокруг Евы осветилось каким-то неземным особенным светом и теплом.
КОНЕЦ.