КНЯЖНА ТАРАКАНОВА И БОЛЬШАЯ ИГРА ИЕЗУИТОВ.
«Из Рагузы, 16 августа 1774. Сенат этой республики передал князю Радзивиллу и принцессе Володимир, дочери покойной императрицы Елизаветы и графа Разумовского, подарок: рафинированный сахар, левантийский кофе, свечи и разные фрукты. Их высочества были довольны щедростью … всех выполнявших это поручение». Так писала парижская «Газет де Франс» 7 октября 1774 года В следующем номере появилось опровержение: оказалось, что претендентка на титул принцессы всего лишь «авантюрьера», а все сообщение ложно.(1)
Об авантюристке, называвшей себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, и известной под именем «княжны Таракановой», написано много, и нет смысла повторяться.(2) Она была красива, хорошо воспитана и образована. Ей удавалось обольщать владетельных князей и прочих знатных особ. Она называлась различными именами и приписывала себе различное происхождение: то она родственница персидского вельможи, то русская княжна, то немецкая графиня. И, наконец, она заявляет о себе, как о наследнице российского престола. Все ее поведение до этого момента говорит о ней, как о любительнице красиво жить, пускать пыль в глаза и тратить много денег. Возможно, здесь сказалась ее болезнь – чахотка: она знала, что жить ей недолго, и старалась скрасить оставшиеся годы. Но последняя роль, очевидно, имела особый смысл. А если так, то, скорее всего, за этим стояли какие-то силы, действовавшие в своих интересах.
Первым, кто назвал предполагаемых участников интриги, был Алексей Григорьевич Орлов. Выполнив порученную ему императрицей задачу по поимке «авантюрьеры», он пишет Екатерине: «Признаюсь, Всемилостивейшая Государыня, что я теперь … опасаться должен, чтоб не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окармлену (отравлену – А.Э.).» «Я всево больше опасаюсь Езуитов, а с нею некоторыя были и остались по разным местам.»(3) Надо полагать, чесменский герой знал, кого надо бояться.
В октябре 1774 года главнокомандующий русским флотом получил пакет «от неизвестного лица». К нему обращалась дама, называвшая себя дочерью покойной императрицы. В пакете был также проект манифеста к флоту, в котором, в частности, заявлялось: «Мы, Елизавета Вторая, принцесса Всероссийская, объявляем всенародно, что русскому народу предстоит одно из двух: стать за нее или против нее. Мы имеем все права на похищенный у нас престол». Там же упоминалось о завещании ее «матери», в котором сказано: «Дочь моя, Елизавета Петровна, наследует мне и будет управлять так же самодержавно, как и я управляла».(4) Упомянутое завещание после ареста самозванки было найдено в ее бумагах вместе с завещаниями Петра I и Екатерины I. Если первое было подделкой, каких много ходило по Европе, то второе оказалось подлинным – в свое время его копия смогла попасть в европейские газеты.(5) Но было ли фальшивкой завещание Елизаветы Петровны? Историки почти единогласно считают его сочинением кого-то из круга авантюристки. Однако есть факты, позволяющие взглянуть на дело по-другому.
Интересна реакция Екатерины Второй на слухи о самозванке. За несколько месяцев до получения письма от Орлова от 27 сентября (ст. ст.) 1774 г. о ней сообщил представитель Дубровника (Рагузы) в Петербурге Франо Ранина главе российской внешней политики Никите Панину, на что тот усмехнулся и сказал, что русскому правительству нет дела до похождений какой-то «побродяжки».(6) Панин, безусловно, отвечал с согласия Екатерины, которая не проявила беспокойства. Однако, получив сообщение от Орлова, императрица 12 ноября (ст. ст.) 1774 г. пишет: «Известно здесь, что она с князем Радзивиллом была в июле в Рагузе, и Я вам советую туда послать кого и разведывать о ея пребывании, и куда девалась, и если возможно приманите ее в таком месте, где б вам ловко бы было ее посадить на наш корабль и отправить ее за караулом сюда; буде же она в Рагузе гнездит, то Я вас уполномочиваю чрез сие послать туда корабль, или несколько, с требованием о выдаче сей твари, столь дерзко на себя всклепавшей имя и природу, вовсе несбыточныя, и в случае непослушанья дозволяю вам употребить угрозы, а буде и наказание нужно, то бомб несколько в город метать можно; а буде без шума достать способ есть, то Я и на сие соглашаюсь.»(7) То есть императрица ради поимки самозванки была готова раздуть международный конфликт, который после заключения мира с Турцией был нам совсем не нужен.
Что же произошло за это время? Может быть, все же, сыграло роль упоминание о завещании Елизаветы Петровны?
Согласно «Уставу о наследии престола» Петра Первого от 1722 года, правящий император при жизни назначает себе преемника.(8) В законе даже не оговариваются родственные связи между ними (хотя, безусловно, подразумеваются). И завещание императрицы Елизаветы – единственное обоснование претензий неизвестной на русский престол. Само по себе происхождение от тайного брака царицы значило слишком мало.(9)
Это завещание производит странное впечатление. Кроме указания, кому и как переходит престол, там содержится целая программа реформ, которую должна будет провести «Елизавета Вторая» после прихода к власти. Зачем было самозванке или людям, стоящим за ней, отягощать и без того подозрительный документ лишними подробностями.
Бросается в глаза, что многие пункты завещания весьма напоминают проекты приближенных Елизаветы – графа Петра Ивановича Шувалова и его двоюродного брата, последнего фаворита императрицы, Ивана Ивановича Шувалова.
Так, например, некоторые пункты почти дословно совпадают с проектом «фундаментальных законов» И.И. Шувалова, которые он подал императрице в секретной записке в конце 1750-х гг.: «Никто из иностранцев, а также из не принадлежащих к православной церкви, не может занимать министерских и других важных государственных должностей» – «Всем президентам, губернаторам быть здешним подданным»; «Завещаю, чтобы все церкви и духовенство были содержимы на казенное иждивение» - «Все церкви, монастыри, духовенство сохранят свои права по законам Государя Императора Петра Великаго» (первые цитаты из завещания, вторые – из проекта Шувалова).(10)
Другие пункты находят аналогии в проектах кузенов. «Завещаю, чтобы в азиатской России были установлены особые учреждения для споспешествования торговле и земледелию и заведены колонии … Поселены будут разного рода ремесленники…» Это перекликается с проектами П.И. Шувалова о заселении окраин империи.(11)
Петр Иванович был не только выдающимся организатором, которому Россия обязана многими реформами (хотя не забывал он и о собственном обогащении) - он также известен своими изобретениями в области артиллерии.(12) И не удивительно, что в завещании говорится об открытиях и изобретениях: «Всякое новое изобретение будет вознаграждаемо по мере его полезности», «Если кто сделает какое-либо открытие, клонящееся к общенародной пользе или к славе Императрицы, тот о своем открытии секретно представляет министрам …, а потом в продолжение девяти дней объявляется всенародно с барабанным боем.»
Петр Иванович разрабатывал проекты о развитии военного образования(13), а заслуги Ивана Ивановича в развитии просвещения, наук и искусств не подлежат сомнению(14). И это перекликается с завещанием: «Должно учредить военную академию для обучения сыновей всех военных и гражданских чиновников. Отдельно от нее должна быть устроена академия гражданская», «Завещаю завести в каждом городе на счет казны народное училище». Не забыты и сироты и внебрачные дети: «Для подкидышей должны быть основаны особые постоянные заведения. Для незаконнорожденных учредить сиротские дома» А эта проблема также была в поле зрения И.И. Шувалова: «Вашего Императорскаго милостиваго намерения столь часто слышать удостоился, сколь много раз о установлении сиротских домов разсуждать изволил.» - писал фаворит императрице(15).
Конечно, не все пункты завещания находят отражение в известных нам проектах, что-то могло впоследствии потерять актуальность, о чем-то ограничились разговорами. Но совпадение около половины пунктов заставляет задуматься. Так может быть, завещание подлинное?
Была ли у Елизаветы Петровны дочь, когда она родилась и кто ее отец – это предмет отдельного исследования. Но предположим, что дочь все же была. Тогда, скорее всего, это дочь Алексея Разумовского - Иван Шувалов стал фаворитом только в 1749 году, когда Елизавете было уже 40 лет. Родилась она, вероятно, где-то в начале 1740-х годов.
А теперь рассмотрим ситуацию конца 1740-х – начала 1750-х годов. В 1745 году состоялась свадьба племянника императрицы и наследника российского престола Петра Федоровича с Екатериной Алексеевной (будущей Екатериной II). А сын у великокняжеской четы (будущий Павел I) родился только через 9 лет – в 1754 году. Императрица была настолько обеспокоена долгим отсутствием наследника, что даже закрывала глаза (если не сказать большего) на связь Екатерины с Сергеем Салтыковым. А тем временем в далеких Холмогорах томился бывший младенец-император Иван Антонович, на которого имели виды все возможные противники Елизаветы и ее семейства. Что было делать? Ничего не оставалось, как вспомнить о родной (и, вероятно, законной) дочери. Судя по завещанию, девочку звали Елизавета Петровна. Обычно этот факт приводится, как еще одно доказательство его подложности. Но это вполне объяснимо. Назвать девочку в завещании «Алексеевной» – значит признать ее дочерью украинского пастуха. А «Петровна» - это внучка Петра Великого. Формально отчество могло быть дано по крестному отцу, как полагалось внебрачным детям (ведь брак был тайным). Крестным, скорее всего, был давний друг Елизаветы Петр Шувалов. В завещании говорилось: «Во время малолетства дочери моей Елизаветы герцог Петр Голштинский (будущий Петр III – А.Э.) будет управлять Россией с тою же властию, с какою я управляла. … Дочь моя, Елизавета, учредит (верховный) совет и назначит членов его. При вступлении на престол она должна восстановить прежние права этого совета.»(16) То есть, сразу по достижении девочкой совершеннолетия Петр Федорович передает власть ей, а точнее – вновь учрежденному Верховному тайному совету, как то было при неграмотной Екатерине I и подростке Петре II. И нетрудно догадаться, что власть будет находиться в руках Шуваловых и, возможно, Разумовских - как родственников юной императрицы. Альтернативы просто не было – у Петра Федоровича детей не предвиделось.
Каким-то образом о завещании узнала, очевидно, и Екатерина Алексеевна. Но вот 20 сентября (ст. ст.) 1754 года рождается долгожданный наследник, и, что немаловажно, мужского пола. Казалось бы, проблема решена и завещание можно уничтожить. Но все оказалось не так просто. Петр Федорович не проявлял особых государственных способностей. А главное, у него явно проявлялась ненависть ко всему русскому и преклонение перед Фридрихом II. После вступления России в 1757 г. в войну с Пруссией это становилось особенно опасным. Племянник своим поведением уже настолько извел императрицу, что в среде придворных вставал вопрос о замене наследника. Конечно, первая кандидатура – Павел. Но сложность состояла в том, что императрица не могла передать престол никому, помимо Петра Федоровича – это противоречило бы секретному артикулу русско-голштинского трактата 1724 года, по которому призванный царствующим императором наследник не мог быть лишен своего права.(17) Очевидно, именно это вынудило Елизавету в ее завещании в пользу дочери указать: «По достижению ею возраста, в котором можно будет ей принять в свои руки бразды правления, она будет всенародно признана Императрицею Всероссийскою, а герцог Петр Голштинский пожизненно сохранит титул Императора, и если принцесса Елизавета, Великая Княжна Всероссийская, выйдет замуж, то супруг ее не может пользоваться титулом Императора ранее смерти Петра, герцога Голштинского.»(18) Лишить императорского титула Петра Федоровича Елизавета не могла – а это было бы необходимо при передаче престола его сыну. Значит, при всей нежелательности передачи власти племяннику, другого выхода у Елизаветы не было. А ручаться за адекватность наследника было нельзя. Как показало дальнейшее развитие событий – сдача Пруссии всех наших завоеваний, объявление ненужной войны Дании, попытки реформировать церковь - катастрофа была близка, спасла ситуацию только решительность Екатерины и ее друзей.
Можно представить, что Елизавета решила подстраховаться и извлечь из шкатулки свое старое завещание. Если так, то это осталось тайной почти для всех. Кто мог быть свидетелями составления завещания десять лет назад? Скорее всего: двое Разумовских и трое Шуваловых. К моменту кончины Елизаветы все они были живы и четверо из пяти – здоровы (Петр Иванович умер через полторы недели после государыни). Итак: Алексей Григорьевич Разумовский – вероятный тайный муж императрицы, политикой не занимался. Его брат Кирилл Григорьевич – президент Академии Наук и гетман Украины, активный участник переворота Екатерины. Александр Иванович Шувалов – начальник Тайной канцелярии. И, наконец, последний фаворит Елизаветы Петровны – Иван Иванович Шувалов.(19) В последние годы жизни императрица действовала почти всегда через него. Именно ему она и могла передать завещание и соответствующие инструкции.
Став благодаря интригам своих не в меру активных кузенов в 22 года фаворитом императрицы, которая была старше него на 18 лет, он не пользовался своим положением в корыстных целях. Конечно, ему приходилось просить что-то для родственников и друзей, но он никогда не делал этого в ущерб интересам государства. Ему предлагался графский титул – он отказался. Умирающая Елизавета передала ему сундук с золотом на сумму, как полагают, несколько миллионов рублей – он передал его новому государю. Иван Иванович был другом М.В. Ломоносова, они вместе основали Московский университет, куратором которого он был до конца жизни. Он основал также первую гимназию в провинции – казанскую. Шувалов был основателем и первым директором Петербургской Академии художеств. Много талантов он открыл и послал учиться за границу. Это был настоящий меценат, покровитель наук и искусств. Он состоял в переписке с Вольтером и другими властителями дум просвещенной Европы. Не лучшая черта Шувалова, которая бросается в глаза в его письмах – свое бескорыстие и заслуги он нередко выставляет напоказ. Так, в старости он обращался к новому государю Павлу I: «В царствование … Елисаветы Петровны я был случаем возведен в знатность, имел ее милость все время Ее жизни: не был никогда ослеплен самолюбием, отказывал великие чины, деревни и другие награждения; чем все оставшиеся люди свидетели. Сия моя бескорыстность, усердие и преданность удостоили меня доверенности во всех важных государственных делах!»(20) Может быть, эта слабость и сыграла с ним впоследствии злую шутку, но об этом позже.
Замысел мог быть таким. Если события принимают катастрофический оборот и государство оказывается на краю гибели, Шувалов собирает свидетелей составления завещания, объясняет им, что оно до сих пор в силе. Они привозят ко двору дочь Елизаветы и оглашают завещание. Теперь девушка уже совершеннолетняя, поэтому регентство Петра Федоровича не нужно. Ему оставляют ничего не значащий императорский титул, а правительницей империи объявляют Елизавету Вторую и правят от ее имени.
После переворота 28 июня (ст. ст.) 1762 года, приведшего к власти Екатерину II, когда Шувалов убедился, что государство в надежных руках, надобность в завещании отпала. Но Иван Иванович мог сохранить его на память.
Конечно, предположение о попытке Елизаветы Петровны придать старому завещанию «вторую жизнь», выглядит фантастично. Но его существование до 1754 года представляется весьма вероятным. И даже если завещание после рождения Павла Петровича было уничтожено, Шувалов вполне мог сохранить на память черновик. В любом случае, это была роковая ошибка.
Не сработавшись с Екатериной, он вынужден был в 1763 году уехать за границу – сбылась его мечта о путешествии по Европе, которое затянулось на 14 лет. С 1767 по 1773 год он жил в Италии. Там он выполнял дипломатические и культурные поручения государыни, помогал Алексею Орлову и русским морякам.(21) Он подолгу бывал в Риме, а это был центр деятельности иезуитов.(22) И если вдруг Иван Иванович где-то в застольной беседе упомянул о своей скромности – что, дескать, он мог бы сделаться чуть ли не регентом при дочери Елизаветы, и документ имеется – остальное для иезуитов, у которых везде «свои уши», было делом техники. Может быть, с этим связан один трагический случай. Флорентийская газета «Нотицие дель мондо» публикует сообщение от 28 февраля 1770 г. из Пизы: «Вчера после пяти часов утра секретарь г-на генерала Шувалова, который несколько дней был в безумии, и которому из-за этого хозяин перед отъездом во Флоренцию оставил трех охранников, обманул их бдительность и бросился в реку Арно. Какой-то лодочник услышал крик о помощи, и бросился спасать его, но не успел - тот захлебнулся.»(23) Кажется вероятным, что иезуиты шантажом, деньгами или как-то еще склонили молодого человека к пособничеству. Тот скопировал завещание (а, возможно, и еще какие-то документы) и передал копию иезуитам. Однако раскаяние и нестойкая психика сделали свое дело – несчастный сошел с ума и покончил с собой.
Орден иезуитов переживал тяжелые времена. В 1759-1768 гг. иезуиты были изгнаны из Франции, Испании, Португалии и некоторых итальянских государств. Бурбоны оказывали сильное давление на Римского папу, требуя ликвидировать орден. Здесь не место входить в детали этой вражды и говорить об истории и деятельности иезуитов. Они, конечно, не были бандой шпионов и тайных убийц, как их нередко изображают.(24) Но постоять за себя они, конечно, умели. И в преддверии катастрофы их взоры обратились на Россию.
Указом Петра I в 1719 году иезуиты были изгнаны из России. Но в 1772 году произошел первый раздел Польши, по которому Россия получила территорию Восточной Белоруссии с большой долей католического населения. На территории империи силой обстоятельств оказались иезуиты. Встал вопрос, что с ними делать. Первоначально позиция Екатерины II была явно враждебной. Она писала о них губернаторам белорусских земель М.В. Каховскому и М.Н. Кречетникову: «Вы за сими наипаче недреманно смотреть имеете, яко за коварнейшими из всех прочих латинских орденов»(25). Однако после того, как она в конце 1772 года встретилась с делегацией белорусских иезуитов, возглавляемой ректором полоцкого коллегиума Станиславом Черневичем, ее отношение к ним изменилось на противоположное. И потом в течение всего своего правления императрица благоволила к ордену, вплоть до того, что запрещала публиковать в печати материалы, враждебные иезуитам(26). Что же произошло?
Екатерина признала иезуитов незаменимыми в деле просвещения на присоединенных территориях. Однако вряд ли это главное, к тому же к концу XVIII века иезуитская система образования уже не удовлетворяла современным требованиям. Считается, что орден смог помочь императрице создать практически независимую от Рима католическую иерархию в России. Но здесь, кажется, лучше мог послужить епископ могилевский, которому были подчинены все российские католики. Может быть, была еще причина?
Предположим, что на переговорах в Петербурге с генерал-губернатором Белоруссии Захаром Григорьевичем Чернышевым – близким Екатерине человеком, другом юности, Черневич сообщил, что им известно о существовании наследницы и завещания. Они, конечно, держат ситуацию под контролем, но вправе ожидать содействия и от российских властей, а то как-бы чего не произошло. Чернышев передал все императрице - Екатерина намек поняла.
И, возможно, не случайно через некоторое время после отъезда делегации иезуитов, в апреле 1773 года, в Европу для лечения в связи с расстроенным здоровьем выезжает вице-президент Адмиралтейств-коллегии Иван Григорьевич Чернышев(27) – брат Захара Григорьевича и близкий друг Ивана Ивановича Шувалова (они в переписке называют себя Орестом и Пиладом - символ дружбы с античных времен). Не найдя друга в Париже и получив от него три письма, Чернышев пишет ему 19 декабря 1773 г. « … Не знаю также еще, куда и поеду, так как Вы пишете, что не вернетесь в Италию и намерены провести зиму на юге Франции. Я бы даже попросил Вас, любезный друг, рассказать мне, как Вы мне советуете ехать, через горы-ль на Турин, или водою из Марселя или Антибы до Генуи. … Племянник Ваш … говорил о намерении вашем вернуться; не осуждаю, любезный друг, но я бы попросил вас не торопиться прежде чем мы повидаемся, чего я безмерно желаю и для себя лично и для того, чтобы дать вам понятие о состоянии страны, а это я могу сделать лучше всякого другого, как вы сами знаете…»(28) Нет сомнения, что Чернышев встретился со своим другом в начале 1774 года недалеко от Женевы, где тот пробыл зиму между двумя визитами к Вольтеру – не зря же он спрашивал, как ему лучше ехать. И, рассказав ему «о состоянии страны», посоветовал быть осторожнее и поберечь наследницу от возможных неприятностей, а государство – от новых потрясений. Так и представляется картина: Шувалов достает из шкатулки дорогой ему как память документ и бросает в камин. Но было поздно, иезуиты уже начали игру.
16 августа 1773 года выходит указ папы римского Климента XIV о роспуске ордена иезуитов(29). Генерал ордена Лоренцо Риччи и четверо его ассистентов арестованы и 23 сентября заключаются в замок Святого Ангела. В католических странах указ объявляется и приводится в исполнение. Но две сраны – протестантская Пруссия и православная Россия исполнять его не спешат. Пройдет несколько лет, и Фридрих II, разочаровавшись в иезуитской системе образования, закроет орден в Пруссии. Но Екатерина II запрещает обнародовать папский указ даже после того, как иезуиты сами обращаются к ней с нижайшей просьбой исполнить волю папы. Насколько искренна была эта просьба, большой вопрос. Как бы то ни было, орден иезуитов в России продолжает жить.(30)
Итак, иезуиты добились того, чего хотели. Но в 1773 году ясности для них еще не было. И нет ничего удивительного, если они решают подстраховаться. И взоры их не могли не обратиться на известную к тому времени в Европе авантюристку, последние два года смущающую умы и сердца как простых, так и высокородных особ. И они решают разыграть спектакль для русской императрицы, чтобы не забывала о своих обязательствах.
В конце 1773 года самозванке, живущей тогда в Германии, во владениях имперского графа Филиппа-Фердинанда фон Лимбург-Штирум, страстно в нее влюбленного и почти готового на брак, приезжает человек от князя Радзивилла. Летом 1774 года авантюристка встречается с Радзивиллом в Венеции, откуда они в конце июня переезжают в Дубровник (Рагузу).(31) Описывать столь колоритную фигуру, как князь Кароль Станислав Радзивилл по прозвищу «Пане Коханку» («любименький пан» - так он обращался к своим гостям) мы здесь не будем - его пиршества на сотни персон и рассказы в духе барона Мюнхгаузена вошли в легенду.(32) Радзивилл был активным участником Барской конфедерации, боровшейся за независимость Польши против ставленника России короля Станислава Августа Понятовского. Очевидна его связь с иезуитами. Наследственным владением Радзивиллов был белорусский город Несвиж, в котором находился иезуитский коллегиум. В юности Кароль Станислав три года учился в нем, хотя и не окончил. В свите князя во время путешествии по Европе с мнимой принцессой его сопровождал иезуит К. Ханецкий, ранее служивший в Риме(33).
Но кто же был организатором этой игры? Безусловно, кто-то из высших иерархов ордена, близкий к генералу, без ведома которого интрига была бы невозможна. К тому же он должен хорошо знать Польшу и ее взаимоотношения с Россией. И такой человек был – ассистент генерала ордена (один из четырех ближайших помощников) по Польше Кароль Флориан Корыцкий. Он обладал всей необходимой информацией. После запрета ордена он всячески поддерживал главу иезуитов Белоруссии Станислава Черневича, вел с ним обширную переписку. И, наконец, он был хорошо знаком с Радзивиллом. В 1763-1765 годах, когда Кароль Станислав только унаследовал Несвиж после смерти отца, Корыцкий был ректором несвижского иезуитского коллегиума.(34) Отношения не прерывались и после: так, в 1769 году «Пане Коханку» обращался к Корыцкому в Рим с просьбой найти учителя для младшего брата Иеронима Винцента(35). После запрета ордена Кароль Корыцкий был арестован и вместе с генералом Риччи и коллегами заключен в замок Святого Ангела, откуда вышел только в феврале 1776 года.
Представляется, что накануне ликвидации ордена, видя, что катастрофа уже близка, Корыцкий послал Ханецкого к Радзивиллу, вручив ему копию завещания Елизаветы. Ему было поручено убедить князя, что интрига затевается с целью ослабить Россию и добиться независимости Польши. «Пане Коханку» не отличался большим умом и, как показало дальнейшее, поверил. Правда, в конце концов князь разочаровался в мнимой принцессе и оставил ее. Однако Ханецкий продолжал сопровождать авантюристку, приехал с ней в Рим и помог наладить связи с высшими католическими иерархами, а также с другими иезуитами. Но вскоре их пути разошлись – очевидно, иезуиты поняли, что игра сыграна и надобность в мнимой наследнице престола отпала. Самозванка была захвачена хитростью Алексеем Орловым, и иезуиты не пришли к ней на помощь.
Орден иезуитов получил все, что хотел. Иезуитские земли освобождались от налогов, права иезуитов были подтверждены наравне с правами других орденов. В 1777 году иезуитам было разрешено открыть в Полоцке новициат - учебное заведение для послушников, без которого орден не мог существовать, так как не было возможности воспитывать новых членов. В 1782 г. им было позволено избрать себе генерального викария (главу ордена при отсутствии генерала), которым был избран Станислав Черневич.(36)
7 марта 1801 года папа Пий VII по личной письменной просьбе императора Павла I официально утвердил Общество Иисуса в Российской империи. Буллой от 7 августа 1814 года он восстановил орден во всем мире. При этом в России Александр I запретил орден: в 1816 г. иезуиты были высланы из Петербурга, а в 1820 г. - из Российской империи. Все их учебные заведения были закрыты, а имущество конфисковано.(37)
Таким образом, благодаря хорошо продуманной интриге орден иезуитов пережил папский запрет и возродился. А самозванка скончалась от чахотки в Петропавловской крепости 4 декабря (ст. ст.) 1775 года, так и не раскрыв своего происхождения(38). О смысле интриги она, скорее всего, даже не догадывалась, и воспринимала ее, как продолжение своей обычной игры.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. «Gazette de France». №80. 07 octobre 1774. P. 352. №81. 10 octobre 1774. P. 358.
2. Последняя работа: Курукин И.В. Княжна Тараканова. М., 2011. Там же литература по теме. См. также: Молева Н.М. Ее звали княжна Тараканова. М., 2007. Хотя автор, в угоду своей концепции, нередко идет на натяжки и даже подтасовки, в книге содержится много документов, а главное – есть весьма удачные догадки и свежие мысли.
3. Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1867. Кн.1. С.63, 65.
4. Там же. С. 7-11. Текст по-французски. Перевод см.: Мельников П.И. Княжна Тараканова и принцесса Владимирская // «Русский вестник». 1867. №6. С. 687-688 (проект манифеста), 676-678 (завещание).
5. Курукин И.В. Указ. соч. С. 99-108.
6. Курукин И.В. Указ. соч. С. 124. Ср.: Vinko Ivan;evi;. O dubrova;kom diplomatu Franu Ranjini (1713-91) // Historijski zbornik. G. XXV-XXVI (1972-73). Zagreb, 1974. S. 221.
7. Сборник Русского Исторического общества. Т.1. СПб., 1867. С. 105.
8. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т.VI. № 3893. С. 496-497.
9. См.: Молева Н.М. Указ. соч.
10. Завещание цитируется по: Мельников П.И. Указ. соч. С. 676-678. См.: Петр Иванович Шувалов, Иван Иванович Шувалов. Избранные труды. Сост., авт. коммент.: С.В. Андриайнен, А.Б. Каменский. М., 2010. С.280, 331-332.
11. Там же. С.152-154, 304-307.
12. Русский биографический словарь. Т. 23. СПб., 1911. С .497-499.
13. П.И. Шувалов, И.И. Шувалов. Указ. соч.С. 165-222, 311-312.
14. Там же. С..237-272, 319-329.
15. Там же. С..278.
16. Цит. по: Мельников П.И. Указ. соч. С. 676.
17. Писаренко К.А. Елизавета Петровна. М., 2014. С. 441-442. Мартенс Ф. Собрание Трактатов и Конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т.V. СПб., 1880. С. 228-229.
18. Цит. по: Мельников П.И. Указ. соч. С. 676.
19. К сожалению, полноценная биография И.И. Шувалова до сих пор не написана. Краткая биография издана полтора века назад: Бартенев П.И. Биография И.И. Шувалова. М., 1857. См. также: Русский биографический словарь. Т. 23. СПб., 1911. С .476-486. Философский век. Альманах 8. Иван Иванович Шувалов (1727-1797). Просвещенная личность в российской истории. СПб, 1998. Из художественной литературы: Когинов Ю.И. Татьянин день. Иван Шувалов. М., 2002.
20. Философский век. Указ. изд. С. 190.
21. Философский век. Указ. изд. С. 115-138.Смилянская И.М., Велижев М.Б., Смилянская Е.Б. Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. М., 2011. С. 301-305.
22. В 1767 году маркиза дю Деффан (хозяйка одного из наиболее блестящих литературных салонов XVIII в.) писала об иезуитах направлявшемуся в Рим Шувалову: «… вскоре вы, вероятно, окажетесь в столице их царства». И.И. Шувалов и его иностранные корреспонденты // Литературное наследство. Т. 29-30. М., 1937. С. 279.
23. «Notizie del mondo». №18. 3 marzo 1770. P. 143.
24. См. напр.: Орден иезуитов. Правда и вымысел. Сост. А. Лактионов. М., 2004.
25. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т.XIX. № 13.808. С. 509-510.
26. Лушпай В.Б. Иезуиты в политике Екатерины II // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 130-137. Инглот М. Общество Иисуса в Российской Империи (1772-1820 гг.) и его роль в повсеместном восстановлении Ордена во всём мире. М., 2004. С. 68-69.
27. Русский биографический словарь. Т. 22. СПб., 1905. С .321.
28. Русский архив. 1869. Кн.11. С. 1865-1870.
29. Данелюк Р. Упразднение Общества Иисуса: ход, причины и историография // Научная конференция к 200-летию восстановления Общества Иисуса. Новосибирск, 2014. С.1.
30. Лушпай В.Б. Указ. соч. Инглот М. Указ. соч. С. 80-88.
31. Курукин И.В. Указ. соч. С. 89-91.
32. См.: Курукин И.В. Указ. соч. С. 74-89.
33. Лунинский Э. Княжна Тараканова. Л., 1990 (репринт издания 1909). С. 95-98.
34. Инглот М. Указ. соч. С. 97-99, 120-124.
35. Stojek-Sawicka K. Duchowni katoliccy w roli prywatnych nauczycieli i wychowawc;w na dworze Radziwi;;;w nie;wieskich w XVIII wieku // Rozprawy z dziej;w o;wiaty. T. XLV. 2006. S. 219.
36. Лушпай В.Б. Указ. соч. Инглот М. Указ. соч. С. 84-86, 108-109, 125-135.
37. Инглот М. Указ. соч. С. 243, 392-394, 398.
38. Курукин И.В. Указ. соч. С. 228.