Наталья Сафронова
За двоих
Собирались, как всегда, впопыхах. Верочку одели, потом переодели: обкакалась. Хорошо, что дома, в театре было бы хуже. Но все равно нервно, Вика переживала, что опоздают. Света не переживала, пусть будет, как будет. Наконец, сели в машину. Света за рулем, Вика с Верочкой на заднем сиденье. Верочка в детском кресле, выглядывает, как птенчик из гнезда, разговаривает с бабушкой на своем детском языке. Вика ей отвечает, они понимают друг друга. Как ни была занята внучкой, заметила, что проехали мимо Олиного дома, подумала:
- Надо позвонить.
Оля - подруга детства, когда-то дня прожить друг без друга не могли. Летом ночевали на Ольгином балконе, читали "Вия" при свете фонарика, потом тряслись от каждого шороха. Пекли по ночам торты, заливали их шоколадом, который Олина мать доставала на кондитерской фабрике. Тогда в магазинах ничего не было, существовал специальный термин «достать» и специальная система распределения товара «блат». Вика однажды услышала, как беседовали две женщины в автобусе:
- Сначала мечтали о квартире – получили. Потом искали мебель. Потом стояли в очереди на холодильник. Доставали стиральную машинку. Пылесос. Теперь у нас все есть. Скучно, мечты кончились.
Вика тогда подивилась скудости мечтаний бедной женщины. Девчонки мечтали о любви, разговаривали ночи напролет. Ольга жила на девятом этаже, звезды близко, а комаров нет. Вика подумала, что так, как в юности, на Олином балконе, она больше никогда ни с кем не мечтала. И не разговаривала так задушевно. Теперь они с Ольгой дружили в основном по телефону. Вике порой хотелось повторить вслед за той женщиной из автобуса:
- Скучно, мечты кончились.
Все сбылось. Вика вышла замуж, родила сына. Хотя могла и не родить, если бы пошла на поводу у своих страхов: что не купят квартиру, не на что будет растить ребенка. Предсказуемый социалистический строй сменил варварский капитализм, в котором никто ничего не гарантировал. В том числе и распределение после института, выпускников нигде не ждали. Прием на завод был закрыт. Вика бегала по фирмешкам, спрашивала, оплачивают ли больничный. Ей отвечали вопросом на вопрос:
- А вы сюда болеть пришли?
- А отпуск по уходу за ребенком оплачиваете? - не сдавалась Вика.
С такими запросами Вике работа и вовсе не светила. Она сомневалась, плакала, но все-таки выбрала ребенка, муж ее поддержал. Когда родился Венечка, снова плакала. Оттого, что его могло не быть. Если Бог дает ребенка, он дает и на ребенка. Но это Вика поняла много позже. Она росла пионеркой и атеисткой, не знала, как проехать в единственную в их городке церковь. Когда сын пошел в садик, удивилась, увидев на его рисунке храм.
- Нужно было нарисовать самое красивое здание в городе, - объяснила воспитательница. – Все дети рисовали банки и церкви, у нас сейчас только их и строят.
Вика принесла рисунок Венечки домой, вставила в рамочку.
Позвонила Оля, сказала, что на заводе есть вакансия уборщицы.
- Зачем мне место уборщицы, я - дипломированный инженер, - пожала плечами Вика.
- Чтобы работать на заводе, потом переведешься, - объяснила подруга.
Вика задумалась. Она была на третьем месяце беременности, хотя они тянулись на одну мужнину зарплату.
Врач пошутила:
- Муж в командировке был, когда забеременела?
После операции Вика лежала в палате, переживала, как там Венечка без нее. О нерожденном ребенке старалась не думать. Сейчас главное - устроиться на завод, обеспечить безбедное настоящее, а потом видно будет.
- Как мы легко решили за ребенка, быть ему или не быть, - рассуждала соседка по палате.
Вика отвернулась, что толку от разглагольствований, когда все уже сделано. Теперь ее волнует то, что будет. Выпишется из больницы и устроится на завод мыть полы. И будет добиваться работы по специальности. Готовить для Венечки место под солнцем, пусть и за счет нерожденного малыша. Но об этом лучше не думать.
В обеденный перерыв Вика снимала не только рабочий халат, она меняла всю одежду, включая нижнее белье. В строгом элегантном костюме чувствовала себя леди, в заводскую столовую шла отдельно от своих коллег-уборщиц. Обедала, а потом наведывалась в отдел кадров, узнавала, можно ли перевестись на клетку инженера. В курилке расспрашивала, не собирается ли кто в декрет или на пенсию. Потом снова переодевалась в подсобке, брала ведро и швабру.
- Ты учительница, что ли? - насмехалась над ней Ленка, у них был общий участок.
- Почему учительница? - не поняла вопроса Вика.
- Обычно бывшие учителя стесняются швабры, - объяснила Ленка.
- Я не стесняюсь, - пожала плечами Вика.- Но я не для того пять лет училась, чтобы мыть полы.
- Подумаешь, училась она, - скривила губы Ленка. - Можно подумать, она одна училась.
Вика молча отвернулась. Ленка ее раздражала. Вика не хотела задумываться, чем именно. Ленка разозлилась и пролила ей на ноги воду из ведра. Буквально - толкнула ведро в ее сторону. Как будто случайно. Вика вспыхнула, как спичка. Тщательно сдерживаемое раздражение выплеснулось из нее, как лава из проснувшегося вулкана. Она даже не заметила, как схватила Ленку за воротник халата и рванула его, однако не удержалась на ногах, упала и ударилась о стену головой. Очнулась в медпункте.
- Я вам не советую оформлять трудовую травму, - сказала ей врач.- Отлежитесь за выходные, все пройдет. Если не пройдет - возьмите за свой счет несколько дней.
- Сотрясение мозга, наверное, - вяло подумала Вика, ощущая легкую дурноту.
Дома она размышляла о том, как будет общаться с Ленкой дальше. Мысли ворочались тяжело, словно нехотя. Приходила Оля.
- Ты ее полюби, - посоветовала подруга.
- Кого? - слабо удивилась Вика.
- Ленку, - подсказала Ольга
- За что? - снова удивилась Вика.
- Ни за что, - ответила Оля. - Просто пожалей. Надо же тебе как-то с ней общаться. Не морды же друг другу бить.
Вика задумалась: за что можно пожалеть человека, который тебя ненавидит? Вот за это и пожалеть. Злятся от убогости души, от зависти, оттого, что глаза к небу поднять не могут. Вывозит Ленка грязь, и дальше этой грязи не видит. Пол вымоет, а чистоте не улыбается. Жалко ее. Всех жалко. Может, ее мама не любила, поэтому и Ленка никого не любит, и себя тоже не любит. В столовую в грязном халате ходит.
Вика почувствовала, как камень с души упал, дышать стало легче. Ушло напряжение, и Ленка это тоже почувствовала. Что-то произошло. Не любовь, конечно, волшебства не случилось, для этого надо держать сердце открытым, как князь Мышкин или Алеша Карамазов, юродивые. Но общаться стало легче.
На Вику обратил внимание начальник цеха кузовного производства, перевел ее комплектовщицей, а потом предложил подвезти. Вика отказалась раз, другой, потом поняла, что на этом ее карьера на заводе закончилась, останется на всю жизнь комплектовщицей. Когда подавала заявление об уходе, сказала Ленке:
- Просто я не заводской человек.
Оле тоже не стала объяснять причину увольнения. Почему-то вспомнила слова врача, которая делала ей аборт:
- Муж в командировке был, когда забеременела?
Что-то изменилось в ней, вместе с юностью ушли открытость, доверие к людям. И этот аборт, как она от него ни отмахивалась, старалась не думать, надломил что-то в душе. Когда она решила не рожать ребенка, муж согласился. В первый раз поддержал ее в решении рожать, а второй – наоборот. Не заставил, просто одобрил ее выбор. Вика сама предложила, жалко было упускать возможность устроиться на завод. А теперь она сказала мужу, что она не заводской человек. И никому ничего не объяснишь. И что толку теперь рассуждать? Все уже сделано, после драки кулаками не машут.
Вика работала бухгалтером, вела несколько фирм. Работала дома, все успевала. Встречала Венечку из школы, кормила обедом. Удобно, у сына переходный возраст, за ним глаз да глаз нужен. Кто бы за ним присматривал, если бы Вика работала на заводе? Венечка учился хорошо, мать не давала ему спуску. Она никогда не проговаривала это вслух и даже про себя, но где-то на подсознательном уровне понимала, что сын живет за двоих. За себя и за того нерожденного малыша, которого они принесли в жертву. Веня о нем не знал, но ведь все это ради него, и малыш, которого не допустили на свет, тоже. Мать каждую неделю приходила в школу, узнавала об успеваемости сына. Веня терпел, словно тоже подозревал, что задолжал кому-то.
Бунтовать против тотального контроля матери Веня начал позже, когда его ровесники давно вышли из подросткового возраста и остепенились. Сын уже окончил институт и работал в команде мэра. Его ценили, потому что в нем сочетались инициативность и исполнительность. Сын хорошо зарабатывал, но жил с родителями, даже не заговаривал о собственной квартире. Вика по-прежнему встречала сына, звонила ему, если задерживался, и он всегда брал трубку.
Вика варила манную кашу на завтрак, когда девица вышла из спальни сына. Прошла в ванную, включила воду в кране, потом душ. Вика разложила кашу по тарелкам и спросила:
- Что это?
- Она тоже будет завтракать, - Веня проигнорировал вопрос матери, посчитал некорректным.
- Откуда это?- снова спросила Вика.
- Познакомился, - сдался сын.
- Давно? - допрашивала мать.
- Вчера, - Венечка не умел врать.
- Где?
- На улице, - ответил Венечка.
- Ты слышал? - повернулась Вика к мужу.
В это время дверь ванной комнаты распахнулась, показалась девица.
- Покорми ее, - попросил Венечка мать. - Мне на работу пора.
- Сколько вам лет? - спросила Вика девицу.
- Может, сначала познакомимся? - поинтересовалась та.
- Надеюсь, что до этого не дойдет, - отрезала Вика. - Ваша мама знает, где вы?
Девица промолчала, что тут отвечать, и так все понятно.
Познакомиться им все-таки пришлось, потому что вечером, вернее, уже ночью Венечка вернулся домой с девицей.
- Это Света, - представил он, наконец, ее родителям. Может, сам только что узнал, как зовут.
- Когда он не ночевал дома, тебе тоже не нравилось, - прокомментировала ситуацию Ольга.
-Он только вчера с ней познакомился, - простонала Вика. - Что за нравы!
- Любовь с первого взгляда, - поставила диагноз подруга. - В конце концов, он взрослый парень, сам разберется.
Девица приходила к ним каждый день, как на службу. Вернее, каждую ночь. Может быть, это был ее заработок.
- Вы так и не сказали, сколько вам лет? - продолжила допрос Вика.
- Не беспокойтесь, я совершеннолетняя, - усмехнулась Света.
- Покажите паспорт, - требовала Вика.
У нее голова шла кругом, земля уплывала из-под ног.
В один прекрасный день Веня позвонил матери и сказал, что он срочно уезжает в командировку. Вика решила воспользоваться моментом. Когда Света заявилась к ним вечером, Вика не пустила ее на порог. И на прощание добавила:
- И чтобы больше я вас здесь не видела!
Когда сын вернулся из командировки, спросил мать, что произошло у них со Светой.
- Почему ты спрашиваешь? - ответила Вика вопросом.
- Потому что она не хочет разговаривать, - объяснил Веня.
Мать внимательно посмотрела на него. Измученный, осунувшийся, глаза затравленные, как у бездомной собаки. Она ничего не понимала. Она искренне не понимала, как можно страдать из-за грошовой девицы, а дороже Вика ее не оценивала. Те, кто себя уважает, не ложатся с мужиком в постель сразу после знакомства.
Когда Света снова появилась в их доме, Вика ей сказала:
- Ты можешь добиваться Вени сколько угодно, но все твои усилия пустые. Я никогда не разрешу ему на тебе жениться.
- А я ребеночка рожу, - Света смотрела на нее незамутненным взглядом.
- Ни в коем случае, - запретила Вика. - Я тебе внуков не заказывала.
- Не все же вам решать, - пожала плечами Света.
А потом машину мэра расстреляли. Мэр выжил, а Веня, который тоже был с ним, погиб. Время для Вики тогда остановилось. Перестало течь. И, когда через месяц умер от инфаркта муж, Вика не хотела больше жить. Ей незачем было просыпаться утром, умываться, некому готовить завтрак и не для кого зарабатывать деньги. Ольга сказала подруге:
- Я нашла Свету, она ждет ребенка.
Вика не сразу поняла, о ком Оля говорит.
- Света, девушка Вени, ждет ребенка, - терпеливо, как маленькой, объяснила та. - Света учится в техникуме, живет с матерью, а мать ее пьет. Поэтому твоя помощь будет совсем не лишней.
- Откуда знаешь? - спросила Вика.
- Что мать пьет? - не поняла подруга.
- Что ребенок Венин?
- Света сказала, - усмехнулась Оля. - Тебе сейчас не сомневаться, тебе за жизнь зубами держаться нужно.
- Переезжай ко мне, - позвала Вика Свету.
- Не могу, - качнула та головой. - Мама без меня пропадет.
Тогда Вика стала их навещать. Приезжала с продуктами, готовила здоровую еду, а бутылки с водкой выбрасывала.
- Вы не очень-то командуйте,- усмехалась Света.
- А ты хочешь перегаром дышать? - интересовалась Вика.
- Дышала раньше, ничего, - пожимала та плечами. - Вообще, не хочу, конечно. Но вы все равно не командуйте.
Внучка, слава богу, родилась здоровенькой. На Венечку похожа и не похожа, маленькая еще, разве разберешь? Вика навала ее Верой. Света не возражала. Бабушка привезла Венин рисунок в рамочке, храм с золотыми куполами, повесила над кроватью внучки.
- Надо окрестить Верочку, - попросила она.
Света согласилась, сноха (Вика всем говорила, что Света ее сноха) стала на удивление покладистой. Единственное, переезжать к Вике отказывалась.
- Пьет ведь твоя мать, - объясняла ей Вика.
- Меньше, чем раньше, - сказала Света. - Она дорожит внучкой.
Вика приезжала почти каждый день, ничего не пропустила: и первый зубик, и первые шаги. И первые книжки . И в школу поведет внучку тоже она, Вика. Она все будет держать под контролем, благо, работает дома. Не то, что Ольга, возомнила себя бизнес-леди, открыла кафе, пропадает там сутками. Дочь просит ее:
- Мама, побудь сегодня бабушкой, посиди с внуком.
- Когда мне, - изумляется Ольга. - Работы полно! И как его кормить? Я забыла, как кормят маленьких.
- Брось ему булку на пол, он найдет, - успокоила ее дочь.
Но Ольге некогда. А Вика каждый вечер укладывает внучку спать, говорит:
- Расти здоровенькой, умненькой и счастливой. Ты просто обязана стать счастливой за них, слышишь? За дедушку, за папу и за дядю.
- За какого дядю? - спрашивает ее Света.
- За Вениного брата, - объясняет Вика.
- Разве у Вени был брат? - удивляется Света.
- Был, - соглашается Вика.- Просто он не успел стать счастливым.