Хотел было продолжить рассказ "Как я жил в Чикаго", но решил выдать на-гора самостоятельное повествование. Уж очень герой повествования показателен.
Потерял работу, денег не было (почти весь запас ушел на похороны жены), а за жильё изволь платить 720 баксов в месяц или выметайся вон к бебиной матери. Собственно, через какое-то время я и "вымелся", но это уже другая тема.
А прямая тема - социальное явление под названием "руммейт" (roommate). Это тот, кого вселяешь к себе в квартиру, чтобы платить поровну, получается вдвое меньше. Бывает, что съемщик вселяет к себе целую толпу (данный прием популярен среди безработных негров), тогда твоя доля платежа становится практически неощутимой, но квартира превращается в общагу строителей БАМа или хрущевских покорителей целины. Как ни странно, подобные "коллективы жилтоварищей" иногда находятся в состоянии термодинамического равновесия: люди не ссорятся, дружат, помогают друг другу. Но бывает и наоборот - единственный "руммейт" оказывается подлецом и сукой, портящей кровь. Именно с таким экземпляром судьба меня столкнула, о чем и рассказ.
Короче: в марте 1998 года расклеил я по чикагским столбам и стенкам объявления, напечатанные на домашнем принтере, что требуется мол "руммейт". С носа мол по 360 баксов в месяц. Коммунальные услуги, не входящие в квартплату (электричество, газ, телефон, парковка, мусороуборочная служба) - пополам. Обязанности, типа поддержания чистоты в квартире - одинаковые. Написано все это было на русском языке в расчете на русскоязычную кандидатуру, т.к. на американцев у меня стойкая аллергия.
Клюнул на объявление некий тип по имени Валентин Ивашнев, прикативший в Штаты откуда-то из Прибалтики (то ли из Риги, то ли из Юрмалы - уточню через некоторое время). По виду чуть ли не интеллигент, с очками на носу. Рассказывал, что имеет чуть ли не высшее инженерное образование. Я в ту пору был крайне неопытен, не знал специфики американской жизни и не догадался проверить "criminal record" (криминальную историю) клиента. А надо было. Забегая вперед, сообщу, что в последние годы герой сидел и сейчас находится под надзором полиции.
С неделю все было тихо-гладко. Раз даже посидели за водочкой, поговорили. Но внутреннее чувство категорически не позволяло мне сделать этого Ивашнева своим другом - какая-то гнусная гниль, осязаемая подсознанием, исходила из него и отравляла атмосферу. Заявил как-то сей интеллигент: "Баба есть у меня в Армении, Гаянэ зовут, е___тся классно, жениться хочу". Эта солдафонская пошлость меня сильно покоробила. В плане цинизма Ивашнев на порядок опередил поручика Ржевского.
А дальше - больше. Стал замечать характерные пятна от мочи в раковинах - не только в ванной, но и на кухне. Чувак ссал не туда, куда надо, и не заботился о ликвидации следов. Пришлось взять нарушителя за холку и ткнуть мордой, как котенка, в эти желтые пятна. "Ой, да это не я, да это не я! Но я все равно уберу, все равно вычищу".
Кстати: уборками и чистками Валентин Ивашнев не очень себя обременял, приходилось напоминать ему о святых квартирных обязанностях.
Обнаружил как-то "руммейта" в дремучем состоянии. Вроде, не пьян был - алкоголем не прет. Руммейт доплелся до кровати, стащил с себя штаны и завалился спать. Я тряхнул его штанами - из карманов вывалились какие-то таблетки. Впоследствии определилось, что это кодеин.
Является однажды чуть ли не в слезах, жалуется: - Ой, чужую машину разбил на улице Вестерн, ой - задний ход дал вместо переднего. Ой, найдут - ведь у меня багажник тоже помят. Отвечаю: вали срочно в полицию, покайся. Найдут - добавят, что удрал с места событий.
Вместо этого Валентин Ивашнев долго и отчаянно кому-то названивал, а с наступлением темноты отогнал машину в ремонт. И в полночь еще имел наглость мне звонить, чтобы я подвез его от ремонтной мастерской до дому.
Труднее всего было заставить чувака заплатить за квартиру и за бытовые услуги. "Сейчас, сейчас" - ныл, а воз оставался на месте.
Как-то раз ночью просыпаюсь от характерного легкого жужжания - чувствую, работает принтер. Мой принтер, личный, кровный. Захожу в комнату, а там сидит Ивашнев с побелевшими от страха глазами, перепуганный до смерти моим внезапным визитом. Из принтера вылезает бумага с изображением лицевой стороны двадцатидолларовой купюры.
- "Чем занят?" - спрашиваю. - "Да... Леонид... я так просто... развлекаюсь!" Отпихиваю чувака, гляжу на стол - а на столе несколько конвертов с латвийским адресом, уже набитых фальшивыми долларами.
- Убирайся в жопу, - говорю. - Полдня тебе на сборы. Квартплату и деньги за телефонные разговоры оставишь на столе.
И снова дал маху: надо было зажать клиента в углу, содрать с него полшкуры и взять деньги немедленно. А пошел досыпать, а утром отправился по конторам искать работу.
Возвращаюсь - ни клиента, ни его шмоток, слава Богу. Но денег на столе тоже нет. А должен он был мне прилично, в размере пятисот долларов, включающих кроме квартплаты и телефонного базара еще и бытовые услуги. А на второй лестнице, на "черной", выходящей на боковую улицу, где я никогда не паркуюсь, валяется пачка Мальборо, любимых ивашневских сигарет. В панике убегал по черной лестнице, чтобы не встретиться со мной.
Искал я сукина сына, но найти не смог. Сбежала гнида.
Известен герой как автор антисемитских произведений, как пидер (простите, ошибся - лидер) гей-движения в Прибалтике.
Прилагается истинный портрет Валентина Ивашнева на фоне истинного документа с его долгом (частью долга).