С возрастом память всё чаще уносит нас в детство, которое пришлось на послевоенные годы. Как же крепки эти невидимые ниточки связи с теми, кто давно ушёл в мир иной! Бывают такие минуты, когда появляется непреодолимое желание поговорить с бабушкой, мамой, отцом...
Тогда берёшь старые семейные альбомы, уединяешься от шумных внуков и ведёшь тихую «беседу» с теми, чьи фотографии находятся на раскрытой странице альбома. Перелистываешь страницу за страницей и радуешься тому, что воспоминания приходят больше светлые. Иначе грусть и боль всё тяжелее и тяжелее переносить уставшему сердцу. Я же от встречи с прошлым отдыхаю душой.
Вот и сегодня положила на стол три альбома в предвкушении встречи с фотографиями родных сердцу людей и умиротворения от воспоминаний, как вдруг из альбома выпала одна из них. Взяла её со стула, перевернула и увидела весёлые глаза трёх подружек: молодой бабушки Полины, её подруги Екатерины и её старшей сестры Марии. Красавицы! Косы у всех до пояса, а у Марии и того ниже. И толщиной, как рассказывала бабушка, с руку десятилетнего ребёнка. Такое сравнение густоты волос мне до сих пор непонятно. Но и по фотографии видно, что коса цвета спелого колоса у Марии очень красивая. Она дополняла красоту её серо-голубых глаз с длинными тёмными ресницами. Бабушка говорила, что парни столбенели, затаив дыхание, когда Машенька проходила мимо них. И голос у неё был сильный и чистый, как ручеёк. Пророчили будущее певицы. Но Машенька мечтала о профессии врача. Проработала же медсестрой до пенсии, имея фронтовой опыт сестры милосердия.
Жизнь Марии могла сложиться совсем иначе, если бы не страшная весть после выпускного вечера в школе о начале войны. В селе остались только женщины и дети. О тяготах и проблемах в военный период не буду говорить. Об этом уже столько сказано-пересказано. Не сидели без дела все, даже мы, «малявки», как нас называли на ферме, где работала Мария и две бывшие старенькие доярки. Колхоз возглавила агроном Валентина Васильевна. Она же водитель единственной полуторки и трактора ХТЗ. Взяла себе в помощницы одноклассницу Маши Нину, которую ещё в седьмом классе научил водить машину её отец, работавший инженером в колхозе. Так и жили, выполняя все сельскохозяйственные работы. Помогали друг другу и больнице продуктами, где организовали военную санчасть для лечения раненых солдат. Ежедневно с фермы носили туда молоко.
В один из таких походов Мария встретила только что прибывшего в санчасть молоденького раненого. Влюбились друг в друга с первого взгляда. Мария на крыльях летала, забыв о постоянной усталости и о тяготах жизни. Появлялась свободная минута – бежала к Косте, который быстро шёл на поправку. И помогла ему в этом любовь, как он сказал Марии при расставании. Костя возвратился в свою воинскую часть.
А через месяц и Мария с двумя своими одноклассницами пошли в военкомат, записались добровольцами в армию. Потом Мария рассказывала, как они плакали ночами, когда видели города, деревни, кровь, слёзы, стоны раненых, пока девушки добирались до пункта назначения. Люсю определили в штаб бригады связи, а Марию и Светлану – обучаться перевязывать раны, делать уколы, выносить раненых с поля боя. Суровой оказалась практика под руководством замечательного хирурга Андрея Петровича.
Первые месяцы девчонки очень уставали физически и морально. Как рассказывали позже, часто задумывались над тем, как бы убежать подальше от этого ада. Но так и не решились. А потом впряглись в эту лямку и тащили её до самой победы. Марина всё пыталась перейти в часть, в которой был Костя. Не получилось, хоть Андрей Петрович и пытался ей помочь. Смирилась. Совсем отчаялась. Выручали письма, которые писали друг другу, как только случалось у них затишье.
После второго серьёзного ранения Костю демобилизовали. После длительного лечения он возвратился в Киев, к родителям. Поступил в университет. А Мария встретила День Победы в Германии. И надо же было такому горю случиться, что именно в этот день рядом с санчастью взорвалась бомба, убив несколько человек раненых, врача, двух медсестёр. А Марию отбросило на несколько метров от места их размещения, ранив осколками ноги, да обожгло левую часть лица, оставив глубокие шрамы на щеке, лбу, шее. После госпиталя Маша вернулась в село. Сшила себе длинную юбку, чтобы не было видно протезной обуви, которую приходилось носить после того, как удалили стопу. Мария сильно хромала и стеснялась этого. Чтобы скрыть шрамы на лице, носила косынку. Вся одежда чёрная. Так и ходила в трауре о своей загубленной молодости, потерянной любви, несостоявшемся счастье.
Костя продолжал писать ей письма и приглашал в столицу учиться и строить вдвоём своё будущее. Мария отвечала на его письма и всякий раз находила серьёзную причину, чтобы не встретиться с ним. Когда же получила телеграмму, что он приедет к ней сразу же после сдачи сессии, запаниковала. Всех упросила, чтобы не рассказывали Косте о том, какая она теперь страшная стала.
Костя приехал неожиданно, не предупредив о дне приезда. Увидев его в окно, Мария спряталась в сарае, попросив Екатерину и мать сказать Косте, что она не любит его, уехала к тётке и, может быть, навсегда. И чтобы он больше не писал ей писем.
Костя выслушал их молча. Положил на стол букет цветов и ушёл. Навсегда. Больше они уже не встретились.
А моя бабушка Екатерина и сверстницы Марии вышли замуж, нарожали детей, а дети внуков. А Мария так ни с кем и не сошлась. Никто больше не увидел её улыбки и не услышал её чудесного пения. Чёрная одежда. Почерневшее от душевной боли лицо, опалённая войной душа. Ходила по селу, как тень.
Но лет через тридцать родные всё же увидели счастливую улыбку Марии в тот день, когда она получила письмо от дочки Кости Маши, уже после его смерти. В письме была семейная фотография: Костя, жена Надежда, Машенька (названная в честь Марии), сын Владимир. Прочитала последнее письмо Кости. В нём было признание в любви к Марии, которую он пронёс через всю свою жизнь, разделив это глубокое чувство к ней со своей семьёй.
Мария нежно гладила на фотографии лицо Кости и дорогих ему людей. И не обращала внимания на слёзы, текущие по глубоким шрамам. Это были слёзы радости от того, что её помнил не только Костя, но и все члены его семьи.
Наконец-то она сняла траурный платок, поправила седые, как лунь, волосы, положила на колени руки и так просидела, не шевелясь, несколько часов. С тех пор лицо её выражало душевное умиротворение, и это радовало всех, кто её знал.
Бабушка не рассказывала о смерти Марии. Но помню, как мы с мамой приехали в село на её похороны и как бабушка Екатерина в разговоре с моей бабушкой обмолвилась: «Долго маялась болью душа нашей Машеньки. Хорошо, что хоть в конце своей жизни у неё был покой на душе. Вот как исковеркала жизнь людей проклятущая война. Дай, Боже, мира и счастья людям на земле этой многострадальной». И тяжело вздохнула.
- Дай, Боже, - поддержала её моя бабушка.
Мороз по коже, в душе боль, слезою соль...
О, наш Господь, войной ты нас не обездоль. И спросить тебя позволь:
«Как нашу землю от войны защитить, чтобы дети и внуки смогли счастливо жить. Чтобы небо чистое было над головой. И чтобы никто не плакал над горькой судьбой. Чтобы солнце ярко светило, и радостно жить на этой земле было.
И чтобы не о войне, а только о погибших на ней, сердце память сохранило?
Пусть же и АД покажется раем тем, кто войны свои затевает, от кого мир покоя не знает!"
...Я аккуратно положила фотографию в альбом. И так же, как много лет назад, наши бабушки, пожелала покоя, мира и счастья людям, детям, внукам, правнукам...
22.04.2017