Странная штука – горчица. Горькая, жгучая – вкусная! Почему вкусная? Чем вкусная? Вот тем и вкусная, что горькая да жгучая. И чем свежее она, горчица, тем вкуснее. А вот постоит несколько деньков – становится и не горькой, и не жгучей, в общем, невкусной.
В вытрезвителе готовились поужинать. И не просто поужинать, а отпраздновать назначение Петра Михайловича. Был он вечным инспектором, а стал временным (ИО) начальником вытрезвителя.
Михалыч предупредил дежурного по отделу, что в вытрезвителе сегодня выходной: санитарный день. Весь вечер двое сержантов – его любимцы и помощники – куда-то носились на уазике: то сальца привезти, то мясца, то рыбки, то водки. Сержанты и раньше старались угодить капитану, а уж теперь… они полностью оправдывали звание – «Птенцы гнезда Петрова», которым «наградил» их приколист фельдшер.
Он был сегодня ответственным за организацию праздничного ужина. Неторопливо перемещая привезённое из холодильника на стол фельдшер задумывал новый прикольчик. Прикольчики эти помогали ему противостоять черноте, грязи, безнадёге его работы.
Закончив сервировку фельдшер любовно осмотрел стол и заметил, что нет главного блюда для задуманного им прикола – любимой Михалычем горчицы.
На полке в шкафу стояла баночка старой – невкусной, а в холодильнике – доставленная «птенцами» большая банка вкусной. Заполнив горчичницу только что привезенной ядреной, вкусной горчицей, фельдшер напихал в банку из-под новой горчицы – старую, невкусную и поставил обратно в холодильник.
Праздник набирал обороты. По мере усиливающегося опьянения разговоры о женщинах постепенно стали уступать место разговорам о работе. Чтобы не упустить подходящий момент для задуманного, фельдшер предложил тост:
– За прекрасных дам!
– Да! – подхватил Михалыч, – жалко, баб нету…
«Птенцы» подскочили, как двое из ларца:
– Михалыч! Да мы мигом! Привезем!
– Ну-ко, сидеть! – рявкнул капитан. И тут же спохватившись, как бы его в мужской слабости не заподозрили, залпом опустошил стакан, скрывая неловкость.
Фельдшер спрятал улыбку: ему вспомнилось, как Михалыч жалился на интимные проблемы и просил у него совета. Ну вот, – пронеслось в фельдшерской голове, – пришло время. Решив заодно реабилитировать и успокоить Михалыча, он приподнял руку и важно произнес:
– Вот! Птенцы гнезда Петрова, думаете, почему Михалыч у нас супермужик? Женщины в нем души не чают! Почему, а? Горчицу любит! Вот почему.
Михалыч облегченно вздохнул, бросил благодарный взгляд на фельдшера и с удовольствием стал орошать шмат сала горчицей.
Оба сержанта, уставившись на это действо, с нетерпением ожидали своей очереди. А фельдшера уже несло:
– Михалыч постоянно горчицу ест, у него концентрация определенная достигнута – так называемая критическая масса. А у вас? Нет ни фига! Если хотите догнать его, нужно сразу ложку столовую в рот и – водочкой запить.
– Да ты что?! Прикалываешься, поди! Знаем мы тебя. Ложку горчицы! Да глаза на лоб вылезут!
– С водкой, идиоты, с водкой. С водкой – ничего не будет.
Фельдшер достал из холодильника новую банку со старой горчицей:
– Вы привезли?
– Ну.
– Свежая?
– Ну.
Молча зачерпнув столовую ложку выдохшейся невкусной горчицы фельдшер отправил её в рот, причмокнул, и, ничуть не морщась, зачерпнул вторую. Отправив в рот и её, опрокинул вслед стопочку водки.
Михалыч открыл рот, закрыл его рукой и, боясь подавиться салом, еле сдерживал смех, видя, как сержанты, схватив стоявшую возле него горчичницу, наперебой пихают в себя ложку за ложкой вкусную жгучую горчицу!
Неукротимый кашель и рёв, слезы из глаз, сопли из носа, громовые раскаты из другого отверстия человеческого тела не стихали очень долго.
Пришедшая утром санитарка застала фельдшера сидящим за столом, устало подпирающим голову руками. На кушетке посапывал счастливый Михалыч.
– Федотовна, сегодня клиентов не было. Чисто все. Только на кухне – ужас! – выдавил фельдшер глухим голосом, и грусть-печаль отразились на его лице.
– А «птенцы»-то ваши где? Пусть сами на кухне убирают.
– Федотовна, ну пожалуйста! Мы их еще ночью отпустили… им сильно к женщинам захотелось...