Женская доля

Ирина Басова-Новикова
В полумраке витиевато курился ладан, торжественно мерцали свечи.
Немолодая, но не потерявшая привлекательности женщина – тётка Наталья - боязливо топталась на пороге. Застиранный, небрежно повязанный платок, наспех закрученная коса и беспокойный взгляд свидетельствовали о том, что в церковь её занесло случайно.
Отец Николай привык к Натальиным набегам, поводами к которым бывали и ссоры с мужем Иваном, и брань свекрови, и детские болячки. Но сегодня – как показалось священнику – случай был особенный.
- Опоздала к причастию, матушка!  - попенял ей отец Николай. – Сладко, видать, спалось. Ну да ладно. Говори, что  у тебя случилось?
- Батюшка! Благослови уйти в монастырь, сил моих больше нет в миру жить!
- Дура! Очумела ты, что ли, с утра? – выдал от неожиданности отец Николай, но потом, придя в себя,  вкрадчиво заметил: - Не обижайся на крепкое словцо. Обратно его не возьму, потому как дура ты и есть. Какой тебе монастырь? У тебя муж и дети малые!
- Моченьки нет. Не могу терпеть. Не благословишь – всё равно уйду. Без благословения.
- Сядь! – велел отец Николай, указав на лавку. – Потолкуем.
Наталья присела под икону Спасителя, перед которой тонко коптила  свеча.
- Сил, говоришь, нет? Не верю. Сказал Господь, каждому крест по силе даётся. Уж не больна ли ты, Наталья?
- Здорова, слава Богу…
- И верно, отчего тебе хворать? Батька твой до самой смерти никакой болезни не знал, пока его бревном не зашибло. И бабка Авдотья до девяноста восьми годков проскрипела, а могла бы и дольше, кабы не характер скверный… Ишь, чего удумала – в монастырь! Разве прихода на селе нет? Стоит Божий храм, только на службы успевай. И семья есть, и работа, и дом – полная чаша. Чего тебе, дуре, надобно? 
- Тяжко мне. Жизнь совсем беспросветная. Это ведь со стороны кажется, будто ладно живём.
- А разве нет? Побивает тебя Иван?
- Нет, он у меня смирный. Пьёт, как все мужики, но хозяйство блюдёт. Только вот радости никакой. Что за жизнь? Придёт с работы, стопарик опрокинет и храпит до утра. А утром – всё заново: работа да пьянка, как будто другой жизни и нет. Душа у  него непробудная, батюшка, оттого и тяжко. Пропаду я с ним, вот тебе крест!
- Золотые руки у твоего мужика, Наталья, - задумчиво произнёс отец Николай, поглаживая лавку. – Погляди – какова работа! Кружево по дереву ведь придумать надобно! На сто вёрст в округе, поди, такой красоты не сыщешь.  Чтобы так резать, какую душу надо иметь! Это редко, чтобы мужик так красоту понимал! Не разглядела ты в нём души, Наталья. Не разглядела! От такого мужика уходить – дурное дело… Может, свекровь тебе кровь портит? Сварливая  баба. Старших невесток поедом ест, и тебе, небось, достаётся?
- Меня не стращает. Только бранится, когда я на службы в церковь хожу. Некрещёная она, оттого и говорит, будто время напрасно трачу. А я вот думаю: грубость да суета вокруг. Над церковью смеются. Книг не читают. Ругань, пьянки, работа… Вот и посуди, батюшка: легко ли мне такую  жизнь терпеть?
- Судить да рядить – неблагодарное дело. Отпущения грехов за него не получишь, - назидательно сказал отец Николай. – А ты бы почаще о Боге дома рассказывала. Безбожников на путь истинный наставить – вот это заслуга! Поди как лучше, чем лбом монастырский пол расшибать…
- А монашенкой быть хорошо, - задумчиво произнесла Наталья. – Вокруг сёстры, и разговоры о духовном... А дома? Встать не успею с кровати – уже во всех грехах виновата!
- Это  издалека кажется, будто сёстры в земном раю живут. А как оно на самом деле, отселева не видать. Что – сёстры? Такие же бабы. Бывает, и поругаются между собой, и позавидуют друг дружке… А  иная бабёнка всю жизнь Богу в монастыре молится, а Бог по грехам её в рай не пускает. Так-то, Наталья!
- Что ж, мне теперь обратно? В вертеп? Мужа пьяного ублажать? Борщи варить? А дети, батюшка, в отца да свекровку уродились!..
- В кого ж им быть, коль не в отца?
- Всё дурное от батьки взяли! Старшего помогать по дому не заставишь, младший от рук отбился – не приструнить! В церковь ходить не хотят, учатся с грехом пополам. Тяжко, батюшка! И за что мне наказание такое?!
- Нелёгок бабий крест, не спорю, да другого Господь не послал. За мужа молись. Детей благоразумных вырасти. Свекровь почитай – вторая мать она тебе, хоть и стерва, прости Господи… А про монастырь  и не думай. Не твоя это стезя. С Господом беседы задушевные вести сподобиться надо! Не каждую Бог в монашенки призывает! Сила нужна превеликая: и себя, и бесов смирять – это тебе не косы перед зеркалом вить… Спасайся в миру, так с тебя спросу меньше. Так что с глупостями ко мне больше не ходи, а на остальное – моё благословение!
- На что - благословение? – не поняла Наталья.
- Как на что? Пелёнки мыть. Борщи варить. И на прочее… Ты пойми, Наталья: хозяйство с умом вести – тоже дело немалое. А про детей и говорить нечего! Тяжкий это крест. Иной раз Господь такое чадо пошлёт, что небо с овчинку покажется… Ну, это я так. К слову пришлось… Иди уж. Дома, поди, заждались.
Отец Николай осенил крестом опешившую Наталью. Та нерешительно потопталась перед иконой, поклонилась Спасу и пошла вон из церкви.