Жлобы

Виктор Иванович Баркин
               
Петр Иванович Брындлов, прижимистый, себе на уме мужик, сидел в пивном баре « Грот» с напарником по такси, Петькой – по кличке «грохало», шкодливым, паскудным мужичонкой. Никогда бы он не стал работать с таким ничтожеством, как тот, да  заставила нужда – разбил в « хлам» свою старенькую « шестерку», на которой много лет « бомбил» в соседнем городе. На селе работы не было, а что и была – платили гроши, «минималку». Все мужики давно были на отхожем промысле, да ведь это не то,  что раньше – дворов скотных не ставили. Скотина же вся перевелась, кому нужны эти дворы? А кроме дворов, да деревенских пятистенков, Петр Иванович строить другое не мог – не научил покойник отец, который сам когда-то ходил с топором калымить в «кировскую». Ездить в Москву строителем вахтовым способом он не мог – не те были и возраст и здоровье, а в соседнем городе деревенских брали только улицы подметать, что «от людей» для Петра Ивановича было зазорно; или на крышу кровельщиком – опять же он не выносил высоты. Молодежь, правда, брали в в\ч по контракту или в ППС – в милицию. Под пенсию он еще умудрился влезть в кабалу – взял кредит для покупки квартиры в городе дочери, 500000, а на вторую половину  взяла сваха. Взял то 500000, а отдавать банку придется с процентами – миллион! Правда работа на такси оказалась выгодной, иной день чистыми до 1000  выходило, а в праздники и 1500. На старенькую « шестерку» получить лицензию не составило труда; такса была специфической – 20 литровая канистра бензина. Медленно, но верно,  кредит стал отдаваться, и Петр Иванович уже подумывал  о новой машине  - инжекторной « пятнашке», да все перечеркнула эта авария : занесло его в гололед на повороте в иномарку. За иномарку, кроме « автогражданки» своих пришлось заплатить около ста тысяч, да еще остался и без машины. Хорошо в напарники взял Петька – «грохало», который  последнее время часто уходил в запой, а выручку хозяину требовалось вносить ежедневно. Так и выручали друг друга. Руки у Петра Ивановича были золотыми: сам и механик, и автослесарь, и сварщик, сам и машину мог покрасить. Да запчасти очень дорого стоили, дешевле впору новую машину было купить. А  как брать кредит, когда и с первым- то не рассчитаться?  Вот и сидел,  грустил в пивной, провожал в отпуск Петьку, который мечтами уже был у родни в Крыму.
После второй бутылки водки и дюжины пива Петька раздобрел: ладно, хрен с тобой, бери у меня старую машину на запчасти, отдам за 20 000 , мне все равно деньги на юг нужны.
- Что, у тебя еще машина есть?
– А ты как думал! От тестя покойника в наследство досталась. Он на ней мало ездил,  как новенькая! Бери, пока я добрый!
Сказано – сделано. Месячная выручка у Петра Ивановича была с собой. А где машина, посмотреть бы? А сам подумал: отдаст ведь кому непопадя, баламут, раз ему шлея под хвост угодила.
Поехали смотреть машину в соседнее село Макаровку, где жил ранее тесть Петьки. И правда, у раскидистой столетней ветлы стояла как новенькая «шестерка», и такого же, цвета -  «баклажан».
Вот удача.
_ А документы? – Какие документы! обиделся Петька, жена в наследство еще через полгода вступит, тебе же ее не регистрировать, почему так дешево и продаю.
- Ну, ладно по рукам. Держи деньги!
Петька изумленно засунул пачку денег в карман и вырубился. А Петр Иванович, заехал за местным умельцем по уличному – «колдуном» и взяв необходимый инструмент поехал разбирать купленную машину на запчасти – пока не передумал Петька. В уме Петр Иванович все рассчитал: сегодня снимут необходимое только для ремонта: крылья, капот, радиатор, решетку переднюю, фары, дверки. День на сварку, день на подготовку к покраске швов после сварки, день посохнет, а на той неделе и выехать в рейс смогу, прощай Петька и спасибо!
     А в это время тяжелым сном после тяжелого суточного дежурства спал Владимир Иванович Пастухов на пуховой старинной перине, под петушиное пение, под бормочущий несмолкаемый телевизор.  Владимир Иванович около двадцати лет работал районным хирургом и не только не заработал себе на спокойную жизнь, а наоборот, выросли дети, образование стало платным, квартиры тоже, а здоровья и прыти поубавилось. Несмотря на то, что всю свою жизнь кормился ножом – богатства не нажил, а жил в простом деревянном доме,  от больницы, где взрастил и воспитал троих сыновей. Спать ему никто после дежурства не мешал – жена была на работе, а сыновья ушли в ночь на рыбалку – ставили сети. Копченая и вяленая рыба были неплохим подспорьем, так как приусадебное хозяйство было убыточным, а взяток он никогда не брал и не вымогал. Больные, конечно, испытывали определенную благодарность, но в основном до операции, а после редко когда помнили имя и фамилию.хирурга; « …я бы с ваших обещаний особняк в Сочи выстроил», - любил говорить он больным, которые намекали на будущую щедрость. Дом его стоял на центральной улице, через которое проходило шоссе федерального значения, поэтому он на привычные шумы не обращал внимание. И когда услышал визг болгарки, отпиливающие крылья от его машины, то подумал сквозь сон: « Наверное Мишка, сосед, на циркулярке дрова пилит, и опять уснул, как провалился. Когда он, наконец,  проснулся и посмотрел в окно, то увидел, что машина его, только после капитального ремонта, свежевыкрашенная « шестерка», стоит без дверок, крыльев, и даже двигателя. Владимир Иванович дернул себя за бороду, не понимая еще, где - явь, а где -  сон, выскочил на улицу, приятно освежая лицо свежевыстиранными простынями на бельевых веревках. – Ты, куда, раздетый, сосед, спросил его через забор отставник, милицейский капитан Домогаров? – Да вроде как машину разобрали средь бела дня, ответил Владимир Иванович.
 – То-то там полдня какие-то мужики возятся; Я думал ты в курсе.
- В курсе, е-ь, непривычно для него выругался хирург, развели вас милицейских дармоедов, средь бела  дня грабят.
- Это ты зря, сосед, я пять лет как на пенсии, мне все эти игры по-херу. Да там и сейчас какой-то мужик сидит в салоне, чего-то откручивает.
Владимир Иванович бросился на улицу, где под окном оставил свою машину. Машина была без номеров, приготовили к продаже, надо было заплатить старшему сыну за учебу в медицинской академии.  Ребята уже пришли с рыбалки, разворачивали на просушку сети. В салоне машины невозмутимо, в наглую, возился какой-то мужик, снимал панель. Пастухов схватил возле дров колун, подбежал к мужику, ударил его по шее черенком колуна и вытащил с сидения машины. Тот смотрел ошалелыми глазами ничего, не понимая, не имея сил сопротивляться. Владимир Иванович повалил его на землю, заломил назад руки, закричал: : Витя, Сережка, вашу мать, дайте что- нибудь руки связать. Но ребята растерялись и только смотрели: на раскуроченную машину, на рассвирепевшего отца.  Старший стал разматывать зачем-то проволоку, которой были смотаны удочки – она была слаба и коротка.
- А, завопил Владимир Иванович, даже на это не способны!, и еще более завелся. Он подтащил мужика к висящим с дерева проводам для просушки белья,  обмотал их вокруг его шеи, подсек под колени. Все зло последних лет, все неудачи реформ и шоковой терапии – все вылилось разом  на этого мужика. Мужик захрипел. Ребята подскочили, приподняли мужика, освободили его от проводов.
- Папа, папа, заплакал младший Сашка, не надо, успокойся!
Мужик сидел на траве и хватал ртом воздух. Другой мужик, а этот был помощник «колдун», замер с открытым ртом.
На Владимира Ивановича навалилась депрессия, видно весь выдохся от неожиданной схватки.
-  Катись к черту, и машину забирай, будь вы все прокляты! Он как-то весь обмяк и обессилел.
Ребята подвели его к лавочке у палисадника и усадили. Из машины рядом, куда и грузили запчасти, вылез какой-то непроспавшийся ханыга. Он достал пачку денег и протянул Владимиру Ивановичу. – Я ведь по пьяни в шутку машину вашу на запчасти продал, а потом отрубился. А они то без меня и поспешили…Простите, Христа ради, мы заплатим. Полупридушенный мужчина, а это был, как вы, наверное, догадались – Петр Иванович, молча сел в машину и все уехали.
На завтра, он приехал с добросовестными оценщиками и деньгами. Сошлись с Владимиром Ивановичем на пятидесяти тысячах. Жали друг другу  руки, пили магарыч. Только Петьки на этот раз с ними не было.