предыдущее - http://www.proza.ru/2017/04/15/1605
К моему глубокому удивлению, дверь после моего удара отворилась, аки Сезам, и явила свету обтянутую синим форменным халатом прекрасно знакомую спину завхоза Фёдора Степаныча Замануйло, в обиходе дяди Феди или Степаныча. Он неторопливо и аккуратно выдвинулся из кладовой со здоровенной складной лестницей, и обстоятельно повернулся ко мне.
- Ну и чего ты тут шумишь? – невозмутимо осведомился он у меня. – Шапками всех закидать собрался?
- Ой, дядь Федь, - сказал я оторопело. – Здрассьте. А мне как раз лестница нужна…
- А вот и держи, - сказал дядя Федя, передавая мне снаряжение, после чего степенно повернулся и начал аккуратно запирать замок.
Я принял оборудование и остервенело выжал лестницу сначала на правой руке три раза. Потом развернулся другим боком и выжал левой. Левой вышло четыре. Интересное кино…
Дядя Федя запер дверь и повернулся ко мне.
- Ох, Славка… - проговорил он, неодобрительно глядя на мои упражнения, - избаловали тебя бабы… Испортили. А вот деда твоего не испортили. А такой же был зубоскал. И сейчас всё зубоскалит.
- А что не так-то? - сказал я, берясь опять правой.
- Да жизни вы не знаете, жизнь у вас лёгкая. Горя не знаете. Живёте сыто.
- Как это сыто, - сказал я. – Кофе, вон, нету. Шоколада нету. В Швейцарии, знаете, сколько сортов кофе? Пятьдесят.
- Пятьдесят сортов… - повторил дядя Федя осуждающе. – Она сколько раз воевала-то, Швейцария твоя?… А мы сколько? Посчитай… Вы вот лепёшек-то с древесной трухой не ели. Или с лебедой.
- С лебедой нет, - сказал я, проверяя крепления. – С коноплёй если только.
- Ветер один в голове, - не одобрил дядя Федя мой чёрный юмор и принялся проверять крепления вслед за мной, тщательно ощупывая их узловатыми пальцами. – Ведь мы с твоим дедом партизанили вместе. Аджимушкай! - значительно сказал он, берясь за лестницу обеими коричневыми руками. – Ты хоть слово-то это знаешь?
- Дядь Федь, ну, ёлки-палки, - сказал я с досадой, - я про ваше партизанское прошлое сто раз уже слушал.
- Книги про это написаны! – Дядя Федя прочно держался за лестницу, правильно понимая, что без неё я никуда не уйду. - Ты хоть их читал?
- Дядь Федь, - я закатил глаза. - Ну, вдоль и поперёк ещё в школе прочитали, и «Улицу младшего сына», и «Легенды Аджимушкая», и сестра Володи Дубинина к нам на сбор приходила, и дед мой на собрания приходил, и вы сами тоже приходили. Ну, сколько можно-то об этом помнить..
- Всю жизнь об этом помнить надо! Вот ты-то хоть знаешь, в честь кого тебя назвали?
- Ну что я, совсем идиот? Сто раз дед рассказывал…
- Рассказывал… - повторил дядя Федя осудительно. – Чудо, считай, Андрюху-то спасло. Не тот бы пацан, не было бы Андрюхи на свете. И матери бы твоей не было бы на свете! И тебя-то самого на свете не было! – дядя Федя для убедительности потрясал лестницей. - Сколько можно по-омнить… - передразнил он меня. – Вот такой же пацан, как ты... Дед говорит – копия…
- Дядя Федя, сколько лет-то прошло, дед уже этого пацана в лицо забыл.
- Такое не забудешь, - строго сказал дядя Федя.
- Дядя Федя, ну вот мы чем виноваты, что в мирное время родились? Была бы война, я бы тоже на фронт ушёл, не сомневайтесь. Но дайте хоть мирно-то пожить людям. Лестницу-то дайте!
- Избаловало вас правительство, - убеждённо объявил дядя Федя. – Всё на тарелочке. Всё с голубой каёмочкой. А своим-то горбом когда?
- А надо горбом? – спросил я, тоскливо прикидывая время.
- Страна на грани катастрофы! - значительно сообщил дядя Федя, поднимая палец и отпуская, наконец, лестницу.
- Согласен, - я предусмотрительно развернул лестницу так, чтобы она больше не попалась старику под руку. – Согласен. Мир вообще в опасности,– Так что, Фёдор Степанович, вы тут держите оборону, на вас вся надежда. А я пошёл дальше разлагаться. А то меня эти ваши бабы, которые всех портят, повесят сейчас за одно место, они уже со всех сторон примериваются...
Я взвалил лестницу на плечо, подхватил поудобнее и пустился по коридору, а вслед мне неслись звяканья ключей, шаркающие шаги и бормотанье: Как есть вылитый Андрюха… вылитый… такой же пустомеля… и бабник такой же… весь в Андрюху...
Когда я вернулся с лестницей, в вестибюле и в зале было празднично оживлено. Пока меня не было, соотношение мужского и женского начала поменялось в пользу гармонического равновесия: явившиеся с завтрака отдыхающие мужского пола интенсивно и небезуспешно предлагали широкомасштабную помощь и активно брали на себя трудоёмкую работу по надуванию шаров.
Кругом, между бирюзовыми халатиками весело трепетали блескучие ленты цветной мишуры, флажки и звёздочки. В воздухе отчётливо колыхалась аура невинного, но неприкрытого флирта
Лестница моя была встречена с большим подъёмом и энтузиазмом, чуть ли не аплодисментами, и вскарабкаться на неё с отвагой, храбростью и риском для жизни и здоровья, вызвалось человек двенадцать.
Я просканировал атмосферу и прикинул, что вот сейчас, пока я не попался никому в лапы, получится у меня самое удачное время свалить со сцены по-английски.
С чистой совестью я перепоручил свои обязанности сгорающим от нетерпения отважным волонтёрам, после чего успешно слился с толпой и отступил на задний план. Мне осталось только подцепить небрежным жестом с диванчика возле входа свою куртку - и я вышел из зала, проскакал по боковым лестницам и своевременно и незаметно смылся через заднюю дверь, выходящую в парк.
--------------
продолжение - http://www.proza.ru/2017/04/18/2177