Дверь за полтора косаря солидно отошла, пуская во мрак коридора Игорька-водителя с бананами, которые так любила Машенька с перепоя: было в бананах что-то, снижающее жестокость утренних мук.
Она, пошатываясь, разлепляя с трудом скленные с похмельного сна гноем веки, потянула руку в душистую тьму, чтобы идентифицировать фрукты и ебаря – и, охлаждаясь сладко от ужаса, осознала: это конец.
Никакого Игорька с бананами там не оказалось – вместо него, попахивая хугобоссовской водицей и трехзвездочным коньяком, в тающий Машин срок вошел неизвестный в личине Сантехника. Пришелец бесшумно поместил чемоданчик на пол и стянул с черепа восьмиклинку, являя Машеньке ухоженную седоватую шерсть.
-Но я же… я же не вызывала… - Машенька цеплялась за истекающую реальность, не желая верить, что вот-вот, через несколько страшных минут время выйдет, и она обратится в труп. Ей до боли в паху желалось, чтобы все оказалось ошибкой, ведь может, может такое быть – но Сантехник, пресекая все и всякие домыслы, обволакивая баритоном, сказал:
-Не дури. И не дергайся. Делай, что говорят. Все будет тип-топ. Деньги. Живее. Некогда. Пошла.
Сантехник смотрел чуть ниже пояса, и Машенька, проследив взгляд его, обнаружила: халат распахнулся и рыжеватая буйная поросль на лобке - она давно собиралась сбрить все начисто, но откладывала, откладывала, потому что этого не хотел Игорек, двадцатитрехлетний персональный водитель и ебарь - и привлекла, видимо, внимание визитера. А, что если это? Может быть, это способно что-либо изменить?
Но Сантехник тут же построжал, утрачивая интерес, придавил прохладным свинцом взгляда, и Машенька, запахнувшись и обмирая, пошла предрасстрельно в спальню.
Сантехник сопровождал, аккуратно дыша в затылок.
Вчера они с Игорьком не успели до закрытия в банк: заскочили на секунду домой, чтобы взять паспорт – и заигрались, забыли.
Игорек, угрюмый, волосатый и почти глухонемой, все делал с сосредоточенным рвением: чинил ли миксер, вскапывал газон у нее на даче, растапливал камин, показывал приемы айкидо или терзал распутинским членом…
И вчера Маше захотелось разок по-быстрому, не раздеваясь, но выпитое за ланчем проявилось некстати. Она увлеклась и втянула в забавы вечно готовного Игорька: поиграли в медсестру, развратную училку, дорогую ****ь, в изнасилование и совращение малолетнего, а потом было уже поздно, и кейс, наконец, мог и в сейфе подождать до утра…
Она пила скотч и даже не помнила, когда и где отрубилась, а утром Игорек сам предложил спуститься в маркет за бананами, ушел, а теперь вот…
Сейчас страшноглазый заберет деньги, черный нал, не проходящий ни в какой документации, скажет ей: ложись на пол лицом вниз, быстрее, чего телишься, все будет тип-топ, она послушается и ляжет, потому что не послушаться такого нельзя, а потом он достанет пистолет с глушителем, хлопнет негромко, но она этого уже не услышит…
И ей стало до боли жаль себя, еще не старую, еще местами красивую сорокалетнюю бизнес-бабу, которая сдохнет сейчас от собственной похотливой глупости. Она сотрясалась от рыданий, глотала теплую соль и сквозь слезную радугу не могла сразу набрать правильный код - набрала, наконец, извлекла и Сантехник, приняв деньги, молвил:
-А ложись-ка ты, милая, на пол…
…Сантехник вышел из подъезда, свернул в арку, спустился на светофоре в переход, кинул нищему сотню, возвысился к свету и ждал, пока подъедет кургузая восьмера.
За рулем сидел веселый, ершистоглазый парнишка; Сантехник влез, покряхтывая, и свел недовольно брови: нехилая для автодинозавра система долбила звуками техно в самый мозг.
-Убери, поставь Мишу. Что зря слушаете, - сказал он и, погодя, добавил. – Что с водилой?
-Отбуцкали строго по сценарию, - парнишка улыбался собственной молодости и здоровью. – На телесные средней тяжести. Меньше нельзя, а больше не надо. Мусора тоже не зря хлеб едят. А там все гладко прошло?
-Как положено.
-И как только тебе только удается? Всегда, как по маслу! – парнишка пытался и не мог скрыть уважение и восторг.
-Глаза, - сказал Сантехник. – Все в глазах. Не спеши жить. Все будет.
Восьмера, дрожа от напряга, дерганно пожирала городские километры.
-Интересная баба, - Сантехник по-доброму улыбался, что позволял себе не часто. – В теле, как я люблю. Маша. Машенька… Красивая. Женщина. Королева. Погулять бы с такой… Испугалась, понятно. Думала, смертный час. Ничего. Повозится с часок. Освободится. Не пропадет. Насмотрятся всякой мути… По телеку. Все уляжется. Игорек из больницы выйдет. Снова переть ее будет. Везет лохам…
Восьмера, лязгая и накренившись кузовом, вынеслась на развязку.
-Да, это точно, - подтвердил парнишка. - Лохам всегда везет. Куда сейчас?
-Ты что? - Сантехник поглядел удивленно. – В Брянск. В Брянск, Витя. Куда же еще?