Сибирячка

Валерий Пронкин
       Вот и откружили московские  тополиные метели, торжественно вручены дипломы.  Через два месяца свежеиспеченных инженеров  засосет до самой пенсии, а кого и до смерти трясина трудовой деятельности. Тут бы с размахом отпраздновать прощание с юностью,  да - не на что.   Потому  идея махнуть к черту на рога, заработать много денег, а потом гульнуть на всю катушку, сразу легла всем на душу. Четыре тысячи километров с дешевым портвейном, преферансом, гитарой и  величавой природой Сибири пролетели за трое суток как одно застолье.  Пересели на местный поезд,  который называли  «кукушкой» за  частые гудки. В зелёных расписных студенческих «целинках», увешанных значками, с рюкзаками,  гитарой и московским говором они вызывали недоумение у  молчаливых  усталых жителей местных деревень. Игра в карты  со словами «пас», «мизер»  раздражала  попутчиков, и, для сближения с народом, москвичи  перешли на «дурака». Наконец,  пожилой работяга поинтересовался:
   - И куда ж вы такие красивые собрались?
   - На заработки, ЛЭП тянуть.
   - И сколько ж вам обещали?
   - По тыще на брата!
   - Шальные деньги! И контора прямо на станции? Надурят вас!
   - У нас смета, договор в Москве заключили.
   - Во-во, свои дураки закончились, они из Москвы выписали!
               Все дружно засмеялись, глаза сибиряков подобрели от сочувствия и понимания, что дурят не только их.
              Контора располагалась в вагоне, который стоял на одном из многочисленных подъездных путей большой узловой станции. Мастер участка, которого уведомили о приезде работников, всё равно, был  удивлён, что они все же «нарисовались» такие яркие и молодые. Он выдал большую армейскую палатку  десять на шесть метров и велел установить её в двадцати шагах от главного пути. Железные кровати, матрацы и постельное бельё должны были привезти утром. Вся техника находилась на другом участке и должна появиться только через неделю, если, конечно, её  будут  ждать. Не прибыли так же и вагоны с бетонными опорами.
                До полуночи москвичи митинговали, что надо валить отсюда, благо  были обратные билеты, которые нужно было только закомпостировать.  Утром появилась молоденькая геодезистка с теодолитом, рейкой и схемой будущей трассы.  Была она такой свежей, фигуристой и симпатичной, что все сразу решили остаться, в надежде стать её избранником. Но ей нужны были только два человека, и этих счастливчиков определили методом  сломанных спичек. Счастье привалило Валерию и Феликсу.
             Трассировка начиналась  с дальнего конца линии, до которого нужно было идти десять километров.  Шли гуськом по узкой тропинке вдоль железнодорожного полотна. С одной стороны – главный путь, по которому каждые полчаса грохотали пассажирские и грузовые составы, с другой – непролазные заросли. Валера шел третьим, нес  геодезическую рейку, которая постоянно цеплялась за ветки. Клял себя, что «длинный» рубль заманил его в тайгу с неповоротливыми, но огромными комарами. Или он был таким вкусным, или они такие голодные, что гнусы не только гудящим облаком окутали москвича, но и садились на руки и лицо, густо смазанные мазью от насекомых. Перед  Валерием маячила мокрая от пота, сплошь облепленная кровососами спина Феликса, который нёс треногу и тоже непрерывно отбивался от них свободной рукой. Спину геодезистки они уже давно потеряли из виду потому, что скорость москвичей постоянно  падала.
              Измученные длинным переходом, цепкими  зарослями, наглыми  комарами и оглушительными поездами, юноши, наконец-то, вышли на вырубленную поляну, посреди которой стояла большая  трансформаторная подстанция. Они надеялись, что это и есть начало трассы, но геодезистки нигде  не было видно. К усталости добавилась тревога, и вместе они превратились в истерику.
   - С меня хватит! - сказал Феликс, бросая треногу на землю. - Если нас комары не сожрут, и мы вернёмся на станцию, то я первым поездом – домой!
   - Мне тоже, кажется, что ловить здесь нечего, техники нет…
   - И будет не скоро,  – подхватила, вышедшая из кустов краса-девица. – Мой жених – бригадир монтажников, которые прорубили  просеку под эту ЛЭП, говорил, что они не сошлись в цене, вот из Москвы вас и прислали, чтоб своих обломать. Ну, это не моё дело, давайте начнём пикетаж линии:  размечать центры опор.  Вот вам топор, начинайте заготавливать колья, будем двигаться в сторону  дома.
           Без воды и еды москвичи «сдохли» к середине дня. Глядя в теодолит Надя, так звали геодезистку, жестами указывала  места, где они должны были забивать пикеты, предварительно вырубив вокруг молодые поросли. Действие мази между тем ослабевало, и насекомые  начинали их заедать,  Хотелось пить, есть и чесаться одновременно, а рейка  не должна дрожать. Наличие жениха охладило рвение к общению с девушкой и в целом к работе.
          Дорога домой стала  на два километра короче, но они этого не почувствовали. Теперь девушка шла  за ними и, в отсутствии поездов, громко переговаривались.
   - А когда у тебя  свадьба намечается?
   - Вначале надо жениха найти.
   - Так у тебя ж бригадир жених!
   - Это он всем так говорит, застолбил меня, никого не подпускает, думаю, и к вам придёт, свои права предъявлять.
   - Ты его не любишь?
   - Он большой, работящий, но как выпьет – дурной!
   - Получается  две новости: хорошая и плохая. Хорошая -  ты не любишь жениха, плохая – он здоровый, - пытался  острить Валерий.
   - Есть и еще плохая новость: не дадут вам здесь заработать!
         С этими словами Надежда оставила на хранение инструмент и растворилась под стоявшими вагонами. Вокруг кипела работа. Укрепляли, наспех  поставленную вчера палатку, собирали кровати, делали  обеденный стол и лавки. Дымила  большая  металлическая печка, на которой стояли две закопченные кастрюли. Устанавливали деревянный туалет на выкопанную яму. Ребята  были крепкие, рукастые, у всех за плечами не одно лето, проведенное в разных уголках страны в студенческих строительных отрядах. Полевая жизнь никого не напугала, чего от них не ожидали. Решили стоять до победы. Из дома каждый взял по тридцать рублей,  десять банок тушенки и две бутылки водки. Всё сложили в одну кучу, постановили: в день тратить не более десяти рублей и трёх банок тушенки, готовить самим, для чего каждый день оставлять дежурного. Когда все работы по благоустройству были закончены, устроили новоселье, на которое ушло три бутылки водки и пять банок тушенки. В разгар веселья в палатку ввалились три амбала с бутылкой.  Гитара смолкла.
   - Не боись, москвичи, мы поздороваться зашли. Я – Григорий, бригадир монтажников, моя невеста сегодня с вами работала, – сказал главный и поставил на стол самогон.
           В отряде все ребята были крепкие, а Славик и вовсе спортсмен – качок, он и держал ответ:
   - Говори по делу:  чего надо?
   - Да, хотели побазарить за  работу, шо вы подписались, – медленно,  жестикулируя пальцами с наколотыми синими перстнями, выдавил  второй гость.
   - Мы уже в теме, что перешли вам дорогу, но здесь нет  злого умысла, если бы мы владели ситуацией, мы бы сюда не приехали, а теперь у нас нет обратного пути, – витиевато сказал Валерий, взяв на себя инициативу в переговорах. – А пить сегодня  уже завязали. Завтра - на работу.
        Он вернул  бутылку  в руки с наколками, показав тем, что «базар» закончен. Уходя, Григорий пригрозил:
   - На Надьку мою не зарьтесь, узнаю, плохо будет!
             На Надю уже зарились все, но дискутировать с ним никто не стал. Опять зазвенела гитара.  Уже пили чай, когда их снова побеспокоили. Это был завхоз местного предприятия.
   - Мужики, выручайте! Нужно выгрузить три вагона с углём. Плачу четвертак.
   - А где выгружать?
   - Прямо тут на станции, 200 метров отсюда.
   - Утром выгрузим!
   - Нет, хлопцы, щас надо, на утро у меня свои работники есть. Щас надо! Там прожектор, и бульдозер ждёт.
   - Давай за тридцать, по червонцу за каждый вагон, и мы выходим.
   - Договорились!
          Место выгрузки было на противоположной стороне станции, и предстояло преодолеть десять путей, забитых составами. С непривычки было страшновато пролезать под вагонами, но завхоз, невзирая на свой живот, смело нырял под них. Москвичи, подталкивая друга, опасливо погружались следом за ним в железный омут колес, осей и рельсов.
          Через три часа вагоны были зачищены, люки закрыты, деньги получены. Хмель весь вышел, лезть  под вагонами не стали, а побрели вдоль путей в поисках прохода. Когда уже показался хвост самого длинного грузового состава, из открытых дверей одного необычного вагона прозвучало неожиданное, но актуальное предложение:
   - Москвичи, есть вино разливное, десять литров – десять рублей. Брать будете?
   - Будем! – хором ответили они, гордясь, что про них уже все знают.
   - Бегите за ведром, нацедим.
           С виду грузовой вагон оказался вагоном-цистерной, перевозившим виноматериал, и видно сам Бог послал его им ночью в награду за трудолюбие. Когда эмалированное ведро, по каёмочку заполненное портвейном неизвестной марки, бережно занесли в палатку и поставили на стол, все дружно выстроились с кружками в очередь за божественным даром. После первого подхода  ведро опустошилось наполовину. Вино перекачевало в десять пол-литровых кружек, залитых до краёв. Запах изабеллы разлился по палатке. Эффект от кружки был такой, что  решили  вторую часть оставить на завтра. Вино накрыли крышкой и оставили на столе рядом с ведром  воды. Улеглись,  погасили свет.
           Никто не удивлялся, не возмущался, все просто дружно ржали, когда утром обнаружили абсолютно пустое ведро с вином. А все вставали только воды попить.
   - В два часа ночи, я не мог уже зачерпнуть и пил прямо из ведра, - захлёбываясь от смеха, сказал Славик - спортсмен, показывая свою белую футболку с огромным фиолетовым пятном.
           Тут бы «завестись» с утра и сбегать еще за ведром, пока был вынужденный простой в работе.  Но соблазн прогулять и те двадцать рублей, что остались от вчерашнего заработка, испарился, как только распахнулся полог палатки, и вместе с лучами раннего утра мрак  палатки осветила прекрасная Надежда. Глядя на изувеченные комарами лица Валерия и Феликса, а, может, помня угрозы Григория, на  вопрос девушки: «Кто со мной?» - никто не ответил. Тогда Надя сама с очаровательной улыбкой повесила теодолит на Славика, и всем стало ясно: она выбрала его. Вторым пошел Феликс, как уже опытный  специалист по разбивке трассы. Валерий остался на дежурстве, чтобы готовить обед и решать вопрос с техникой. Остальные пошли искать любую погрузо-разгрузочную работу.
             Зашнуровав вход в палатку, Валера отправился в городок за продуктами. По дороге  его буквально притянула к себе огромная метровая  фотография, выставленная в фотоателье. С витрины  улыбалась местная красавица с телефонной трубкой в руках. Магазин оказался в другой стороне и, возвращаясь, он опять «примагнитился»  к портрету незнакомки. Из магазина Валерий вышел с тремя авоськами, их тонкие ручки врезались в пальцы, солнце палило в непокрытую голову, но он, всё равно, сделал крюк до фотоателье, чтобы еще раз полюбоваться красивой сибирячкой
              Готовить Валерий, как и все его товарищи, не умел, но другого варианта питания пока не было. Печку нужно было чем - то топить, а рядом располагались штабеля новых шпал. Ребята поняли это  как намёк на дрова и быстро распили и раскололи несколько черных деревянных брусов, пропитанных креозотом, превратив их в кучу белых полешек перед печкой. Единственно, что выдавало происхождение дров – это густой черный дым из трубы от креозота при каждой новой закладке поленьев. Поезда отдыхали на станции подолгу, и крайние вагоны останавливались прямо напротив печки.  Пассажиры выходили из душных вагонов и глазели на полевую кухню. Когда ветер  менялся, и смоляной густой черный дым накрывал поезд, они быстро залетали в вагоны, закрывали окна. У Валеры появилась  развлекуха: выбирал поленья, на которых было больше пропитки,  ждал нужный ветер, и коптил пассажиров.  Окуривание поездов прервала  парочка аборигенов. Весь синий от наколок мужик и женщина неопределенного возраста со следами давней красоты, вдруг выскочили  прямо из черного облака. Они матерились, кашляли и плевались. Валерий напрягся, думая, что придётся отвечать за экологическую обстановку и сделал шаг в сторону топора.
   - Шухер, братуха,  штопор давай, – приказал гость, доставая из-за пазухи бутылку  марочного вина.
   - Штопора нет, могу проткнуть пробку.
             Мужик вдруг быстро поднял топор с земли и резким ударом отсёк горлышко бутылки. Его спутница широко улыбнулась и прокуренным голосом изрекла крылатую фразу из фильма:  «Учись, студент!» - а потом уже женским голосом попросила стаканчики. Валера  поставил два граненых  на маленький столик возле печки.
   - Давай еще один – себе!
               Москвич решил не нервировать гостей отказом и достал еще один питейный прибор. Хозяин бутылки налил почти полные стаканы, а остатки вина со стеклами вылил на землю. Присели на маленькую лавку возле стола. Как и гости, Валерий, тоже сходу осушил стакан. Закусывали сигаретами.
               Сразу захмелев, москвич стал рассказывать своим собутыльникам анекдоты. Они искренне и долго смеялись.
   - Парень ты фартовый. Будут "наезжать" - обращайся.
   - А как тебя найти?
   - Я - Чалый, смотрящий, меня знают все в городе. Приходи сегодня вечером попозже на пивной завод, попробуешь свежее нефильтрованное.
                Варево  ребята не хвалили, но съели всё. После обеда Валерий пошел в контору «выбивать» технику. Дожидаясь начальника, попросил бумагу, ручку и до его прихода  родил фельетон  под названием « Сибирские саботажники». Вначале объявил мастеру, что является  нештатным корреспондентом «Крокодила»,  потом выплеснул на него ядовитые строки о том, как комсомольскому строительному отряду, направленному из Москвы, чтобы в рекордные сроки построить ЛЭП, необходимую для развития отдаленных уголков Сибири, местные саботажники - руководители  создают непреодолимые препоны. В конце чтения  спросил фамилию непосредственного начальника мастера, чтобы и его прославить. Герой фельетона не стал подставлять своего шефа и предложил мировую:
   - Бумагу свою отдай мне, а я сделаю всё как надо.
   - Когда?
   - Прямо с утра! Слово коммуниста. Только, раз вы комсомольский стройотряд, постарайтесь построить ЛЭП в срок.
             Он сел за телефон, Валера побежал в палатку. На месте были только Феликс и Слава, недавно вернувшиеся с трассы, остальные заканчивали выгружать вагон с сахаром. Когда все собрались, Валерий торжественно доложил, что своим писательским талантом склонил мастера к безоговорочному сотрудничеству. Благодарные однокурсники тут же избрали его бригадиром. Это была первая должность после окончания института. На разгрузке сахара ребята не только заработали пятьдесят рублей, но и познакомились с девушками из строительного отряда Кемеровского института культуры.  Сибирячки пригласили вечером в гости.   Все эти события требовали праздника, а магазины уже были закрыты. Водку тогда девицы не пили, поэтому вариант с ведром вина казался и оригинальным, и достаточным. Когда гонцы вернулись,  отпили по полкружечки, чтоб  в дороге не расплескать и в парадных зелёных костюмах – «целинках» выдвинулись навстречу любовным приключениям.
               Обитали девочки в общежитии за железной дорогой. При форсировании путей Валерий с Феликсом, вначале поотстали, а потом и вовсе потерялись, но направление движения знали, поэтому уверенно двигались по незнакомым улицам перпендикулярно железной дороге. Вдруг они уперлись в  освещенную танцплощадку, которую предстояло обогнуть. Громкая музыка, темень  за пределами центра досуга,  позволяли им незаметно совершить свой манёвр. Когда танец закончился, и все расположились по краям, Валера вдруг увидел ту самую красавицу с витрины фотоателье и тупо пошел навстречу своей судьбе. Его настигли посередине площадки, Феликса догнали в переулке, ногами не били, просто взяли в плен. Правда, во время захвата всё же настучали по лицам и подвели к их главному. Москвичей вразумили, что у них такое правило: никто не должен ходить прямо через танцплощадку, только по периметру, за что они  и получили по мордасам. Теперь,  мол, танцуйте, а мы поглядим, как в столице пляшут.  Поскольку Валерий упал уже после первого удара, у него болел только глаз. Феликс продержался на ногах дольше,  у него пострадало всё лицо, в общем, он танцевать  не хотел. Валера, чтоб не зря быть битым, решил все же пригласить  на танец ту заветную незнакомку, но его перехватила  юная  девица, которая предупредила:
   - Это - невеста чемпиона нашего города по боксу,  танцует только с ним. Если ты не хочешь еще получить, то забудь про неё.
          Валерий понимал, что уже никогда  про  неё не забудет, но подставлять второй глаз не стал. Феликс настоял на немедленной эвакуации, и они как Жилин и Костылин бежали из плена, растворившись  в тёмных улочках городка. Не сговариваясь,  повернули к дому. Еще издали заметили свет в палатке, значит, ребята  вернулись. То, что было внутри, напоминало и сборы народного ополчения, и Совет в Филях одновременно. Все сидели за столом, накручивали фарфоровые изоляторы на полуметровые болты и взволнованными, нетрезвыми голосами обсуждали будущее сражение.
   - Я заведу бульдозер и подавлю их как котят, - бухтел самый старший из них, который до института был в армии танкистом.
   - Надо самим напасть, а не ждать, пока они ночью завалят палатку и колами нас забьют!
           Оказалось, что у ребят в этот вечер тоже не сложились отношения с местными. Когда они пришли с ведром вина в общежитие, там уже городские нагло навязывали дружбу кемеровским студенткам, которые, однако, предпочли москвичей. Ребята  посоветовали им вернуться к своим землячкам, а приезжих оставить приезжим. Но хозяева земли сибирской пообещали собраться с силами и набить столичные  морды. 
            Вооружились железными дубинками, вышли на улицу и стали ждать. В темноте показалась слишком большая для  десятерых москвичей толпа. Тут  танкист вдруг, и вправду, завел огромный бульдозер, единственная фара которого осветила пришельцев. Оживший трактор и слепящая фара остановили толпу. В свете станционных светильников  крупные, мускулистые парни с голым торсом  и  дубинками  были похожи на непобедимых гладиаторов – спартанцев, чего нельзя было сказать о противостоящей им толпе. Мотивированных на драку было шесть  человек, которых, наверное, и прогнали из общежития. Они были постарше и стояли чуть впереди, а за ними замерли срочно мобилизованные  пацаны призывного возраста, которым  не хотелось биться за чужую честь.  Валерий понял, что настало время переговоров, и начать их должен он.  Во – первых: лучше него это никто не сделает,  во – вторых: он теперь – бригадир, потому обязан. Самый малогабаритный из москвичей  вышел навстречу толпе.
   - Мужики!  Чалого знаете?
   - А кто ж его не знает…
   - Он говорил мне сегодня утром, что если случится кипеж  с местными, то он сам будет решать кто виноват и наказывать тоже будет сам.
   - А чем докажешь, что ты Чалого знаешь?
   - Пойдём прямо сейчас к нему и спросим.
   - Где ж его сейчас найдешь?
   - Тут рядом, пойдем.
         Валерий с двумя лидерами толпы направился на пивной завод. Его забор начинался сразу за железной дорогой и был в трехстах метрах от поля брани. Еще метров двести  обходили бетонное ограждение, чтоб добраться до проходной. Валеру всего трясло от волнения: вдруг там никого нет.  Из маленькой проходной были слышны голоса,  постучали. Дверь  вдруг распахнулась, в  её проёме стоял расписанный синими наколками Чалый, державший правую руку  за спиной, мои недруги попятились назад.
   - Привет, студент, ты всё же  пришел! А  кто с тобой – дружки?
   - Мы просто дорогу показали,- сказали предводители шпаны и растворились в темноте.
           Валерий еще долго помнил  вкус того нефильтрованного пива. На ночной дегустации хмельного напитка кроме Чалого были еще два блатных субъекта и пожилой сторож, который периодически приносил из цеха  трехлитровый дюралевый чайник  мутного, зеленого, слегка пенного и  крепкого пива. Был там еще и паренёк с гитарой, который пел грустные дворовые песни и после каждой просил:
   - Дяденьки, отпустите меня, пожалуйста, мне завтра ехать в  училище поступать.  Меня мамка ждёт.
   - Еще одну сбацай и – домой!
           Так повторялось несколько раз. После третьего чайника храбрость Валеры полилась через край,  он вступился за юное дарование  и, подражая ему, жалостно сказал:   
   - Дяденьки, родненькие отпустите вы этого Ломоносова с обозом в Красноярск за знаниями.
           Чалый оценил юмор, и абитуриент оказался на свободе. Теперь настал  черёд  Валерия развлекать братву. С побитым лицом и уже наметившимся синяком он вполне вписывался в эту пивную малину, хотя социальная пропасть была очевидна: неоднократно судимые сибиряки и свежеобразованный москвич, но «от тюрьмы и сумы не зарекайся».  Пиво текло рекою,  по очереди выходили во двор предприятия, чтобы освободить место для нового чайника.  Упёршись рукой в шершавый кирпич стены, Валера с трудом поднял голову к звёздному небу. Его бесконечная красота и тревожные гудки маневрового тепловоза ненадолго отрезвили москвича и  позвали на станцию к товарищам. Он пошел прямо на этот звук. Долго прыгал на забор и всё же зацепился за верх, подтянулся и перемахнул через него. Один ботинок остался по другую сторону, но вернуть его уже было нереально.
            Посреди ночи Валерий ввалился в палатку пьяный и в одном ботинке. Никто не спал. Бойцы еще не выпускали из рук орудия ближнего боя и взволнованно фантазировали на тему пропажи их товарища.  Танкист опять предлагал завести трактор и на нём поискать. Поэтому  пьяное, но живое явление бригадира всех обрадовало. Они хотели немедленно узнать, почему на них не напали, где  и с кем он «накушался», но кроме: «Всё ништяк!»  ничего не услышали.
             Войдя в палатку поутру,  мастер вдохнул запах вчерашнего праздника  и засомневался, что перед ним отряд, посланный столичным комсомолом на ударную стройку. А когда он увидел  их бригадира, с синим глазом,  понял, что поспешил с решением судьбы ЛЭП. Но на станции уже ждали вагоны с бетонными опорами, на просеку  выдвинулся трактор с буро - крановой установкой для монтажа опор. За вчерашний день авторитет Валерия настолько вырос, что ребята сами сказали: «Давай, бригадир, командуй!»  И он сразу взял быка за рога:
   - С сегодняшнего дня: никакого алкоголя, никаких контактов с местными! Хватит, нагулялись! – закончил он пламенную речь, указав пальцем на свой синяк.
   - Я смотрю, ваш бригадир везде первый: и в конторе, и на гулянке, - подытожил мастер.
           Ребята работали, как ужаленные слепнями кони, без выходных весь световой день и через четыре недели уже натягивали провода. Мастер расцветал в улыбке, когда встречал Валерия в конторе:
   - Молодцы москвичи, Гришкина бригада и половины бы еще не сделала. Ударники!
             В конторе говорили, что смета, выданная в Москве – это цифры «с потолка», для условий вечной мерзлоты, а платить будут по нарядам за фактически выполненную работу по расценкам этой зоны.  Когда Валерию стали  доступны все  выписанные наряды, он понял, что получат они по сто пятьдесят рублей каждый. Он вспомнил пожилого мужика, который говорил, что  надурят, и геодезистку Надю, которая намекала на такой же исход. Ему стало очевидно: бригада работает «на дядю»!   После отъезда москвичей, сибиряки еще «дорисуют» наряды  на бригаду Григория и поделят  денежки. От этих мыслей  Валерий  закипел как чайник, забытый на плите, и  побежал на просеку, где ребята корячились с проводами.
          Москвичи на полуслове оборвали  звонкую песню молодых  строителей коммунизма. Одинокий ветер раскачивал гирлянды осиротевших ненатянутых проводов,  печь еще дымила, когда они залезали в вагон последнего на тот день поезда в сторону Москвы.  С первыми лучами солнца были в Новосибирске в сибирском управлении организации, в которой  трудились.  План Валерия был в том, чтобы предъявить там документы, полученные в Москве раньше, чем мастер подвезёт кипу своих нарядов. Но там им  посоветовали ехать  домой, а деньги ждать  почтовым переводом.  Ребята решили взять управление измором.  Расположились на траве перед окнами кабинета  начальника. Ночевали там же. Поняв, что с пустыми руками москвичи не уедут, управленцы стали колдовать вместе с  бригадиром над новыми документами.  С учетом  незавершенности работ  получилось по триста пятьдесят рублей. Не согласны – разбирайтесь в Москве!  Согласились, потому что  уже сутки  ничего не ели.
             В большом  привокзальном ресторане Новосибирска  сидели  не мытые, не стираные, в помятой одежде, но при деньгах молодые москвичи.  Уже закомпостировали билеты на поезд «Улан-Батор – Москва» с доплатой в купейный вагон, осталось только скоротать пару часов  до его прихода.  Триста пятьдесят – это три месячных оклада инженера, но не тыща, так что большой радости не было, потому отметили завершение работы « в лёгкую».
             Когда поезд пришвартовался к платформе на длительную стоянку, бригада не стала в него заходить, а  курила возле  вагона. Двое ребят собрали  практически пустые рюкзаки, чтобы закинуть их в вагон, и вдруг, в одном из этих зеленых мешков - близнецов раздался знакомый звук. Внутри оказалась бутылка водки, которую «зажал» товарищ - танкист, хотя какой он после этого товарищ. Рюкзаки затащили в вагон, бутылку пустили по кругу, пили по глоточку, чтобы хватило всем. Десять веселых и хмельных молодых москвичей на перроне вокзала столицы Сибири пили из горлышка водку, курили, когда на ступенях  вагона появилась Она.
   - Вот на ней я женюсь! - громко, чтоб слышала и Она, сказал Валерий и глотнул свою порцию водки.
   - Размечтался «мелкий», - подумала Она.
               Это была та самая девушка с витрины фотоателье, та самая, из-за которой его побили на танцплощадке, та самая, о которой он мечтал, но думал, что потерял навсегда. В коротеньком халатике, с развивающимися длинными волосами, как ясное солнышко выпорхнула она с подружкой на перрон. Валерий на крыльях любви влетел в вагон, узнал у проводницы, в каком купе едут эти девушки, выбросил из него чужие рюкзаки, затащил свой и стал с нетерпением ждать отправления.  Когда поезд тронулся, сокурсники, как легендарные крысы за  волшебной дудочкой,  следом за девушками набились в купе. Барышни сели у окна, и Валера плотно заблокировал свою избранницу в углу, прижавшись к ней вплотную, чтоб и другим хватило места. Вот так  резко он сблизился со своей мечтой, и буквально прилип к ней как муха  к меду. Она пыталась отдалить его, но извините – теснота! Познакомились. Тома, семнадцать лет, едет с подругой в Омск поступать в техникум. Так что, у Валерия  было всего восемь часов, чтобы возбудить к себе интерес, но мешали попутчики, которые тоже распушили свои павлиньи хвосты и сыпали комплименты девицам. Но бригадир имел территориальное превосходство, почти обнимая красавицу, и блистал остроумием. Постепенно все разошлись по своим местам. В полной темноте купе  руки и губы москвича совершали осторожное посягательство  на юное тело сибирячки, встречая мягкое сопротивление. Валерий, умный, весёлый уже нравился Тамаре, но сегодня утром её провожал жених - влюбленный в неё крупный атлет, который терпеливо ждал её совершеннолетия, чтоб сыграть свадьбу. И вдруг этот невысокий москвич, полная противоположность её боксёру, прицепился как клещ. Но ей уже было приятно его безнадежное настырство.
           Глубокой ночью поезд прибыл в Омск. Валера  вышел вместе с попутчицами на перрон. Еще немного и поезд тронется, и он опять её потеряет и, теперь уже точно, навсегда. Всё! Настал момент прощания, и он прошептал слова,  которые  только что дорифмовал :
   -  У судьбы на крутой излучине,
      Сердце моё  забилось, заахало,
      Весь тобою измученный,
      Я хочу, чтоб и ты заплакала!
      Чтоб и тебе было плохо,
      Если я вдруг ухожу,
      Чтоб и ты до последнего вздоха
       Говорила: «Тобою дышу!»
         Поезд тронулся.Тамара вдруг заплакала и вдогонку прокричала свой почтовый адрес, причем фамилию  заглушил нарастающий стук колес. У проводницы накатилась слеза.
            Вагон крепко спал, записать было не на чем, и Валера всю ночь  повторял как спасительную молитву адрес, по которому проживала эта удивительная девушка. Раздобыв поутру бумагу с ручкой,  сотворил своё первое письмо Тамаре. Так получилось, что вначале его белые стихи прочитала её мама. и у неё случилось такое озарение, что она вдруг поняла, какой ей нужен зять. Год он писал своей избраннице веселые и нежные письма. Они – всего лишь слова на бумаге, но помогли заочно «послать в нокаут» и жениха – боксёра, и прочих вздыхателей. Тётушка Валерия, на их свадьбе шепнула  на ухо: « Молодец, улучшил породу!»
             Славик - спортсмен  ещё раньше женился на геодезистке Наде. Она подтвердила  предположения бригадира: деньги, причитающиеся москвичам, сибиряки  поделили. Валерий успокоил Славика:
   - Они забрали наши деньги, а мы – их лучших невест. Так  кто ж кого надурил?!