Бродя по необъятным просторам Интернета, я наткнулся на статью Олега Горосова под названием «Александр Невский: Герой или предатель». Приведу отрывок из неё.
«Этот князь вошел в историю как великий полководец, не проигравший ни одной битвы. Его образ стал для русского народа символом независимости и борьбы с иноземными захватчиками. И все же историки до сих пор не могут прийти к единому мнению, кем считать Александра Невского: героем, спасителем Руси, или врагом, предавшим свой народ. Давайте разберемся почему.
В 1240-е годы большая часть Руси находилась под властью Орды. В 1246 году ордынцы потребовали, чтобы отец Александра прибыл в столицу Монгольской империи Каракорум. Эта поездка стала для Ярослава Всеволодовича роковой - там его отравили. По закону во главе Руси стал его брат Святослав. Однако Александр с Андреем посчитали, что престол отца должен перейти к ним. Они отправились в Орду и в 1249 году действительно вернулись князьями: Андрей - столицы Руси Владимира, Александр - Киева. Но спустя три года монголо-татары неожиданно изменили свое решение: Андрей почему-то попал в немилость Орды, и более того - сын Батыя Сартак послал против него полководца Неврюя с армией. Андрей потерпел поражение и скрылся за границей, а новым великим князем стал Александр.
Русский исследователь XVIII века Василий Татищев в своей «Истории Российской» писал, что Александр поехал в Орду и пожаловался на брата: мол, тот лестью выпросил у ордынцев княжение и дань платит не сполна. Конечно же, после такого заявления Сартак осерчал на Андрея. Советский историк Лев Гумилев и вовсе заявил, что Александр Невский во время посещения Орды стал побратимом Сартака. Есть также мнение, что полководец Неврюй и есть Александр: так по-ордынски могло звучать прозвище князя - Невский, потому как на одном из монгольских диалектов Неву называли Нервой. Правда, все эти версии не имеют никаких фактических подтверждений - ни в летописях, ни в трудах других исследователей об этом нет ни слова. Известно лишь, что Александр действительно в момент ссоры Андрея с Сартаком находился в Орде.
Став в 1252 году великим князем владимирским, Александр переехал в столицу. В Новгороде же он оставил княжить своего сына Василия. Спустя пять лет монголо-татары решили провести на Руси перепись населения, чтобы установить, какое количество дани надлежит платить каждому из княжеств. Захотели они обложить налогом и Новгород. Однако новгородцы отказались подчиниться Орде, ведь, как уже было сказано, монголо-татары не захватывали их земель. Князь Василий поддержал своих подданных.
Узнав об этом, Александр приказал заключить сына в кандалы. Все новгородские вельможи, не желавшие подчиниться ордынцам, по приказу Невского были казнены: кому отрезали уши и носы, кому отсекли руки, кого ослепили. Таким образом, волей Александра Невского свободный Новгород тоже стал данником Монгольской империи. Правда, некоторые историки оправдывают князя, считая, что таким образом он спас новгородцев. Ведь в противном случае Орда с огнем и мечом прошла бы по их земле.
Александр Невский правил Русью до 43 лет. Во время очередного посещения Орды он сильно разболелся. Хан отпустил его домой. Александр добрался до Городца и там 14 ноября 1263 года скончался».
Вот такие вот любопытные сведения об Александре Невском. А ведь этот человек определил судьбу народа, однако споры о его роли в истории Руси длятся и поныне.
«Есть такой сатана русской истории - Александр Невский. У него была цель - княжить во Владимире, и ради шкурных интересов он насадил на Руси лютое татарское иго. И сделал это самым гнусным образом - предав брата». (М. Горелик, «Огонек»)
«Русский народ, русская свобода были преданы и проданы изнутри. Они стали жертвой своего рода заговора. И ключевой фигурой его был русский «национальный герой» Александр Невский... Александр родился в семье Ярослава... Именно от него (Ярослава) исходила идея исторического предательства, именно им-то и принято было роковое решение отдать Русь азиатским пришельцам ради установления деспотической системы власти. Позор русского исторического сознания, русской исторической памяти в том, что Александр Невский стал... знаменем того самого народа, чью историческую судьбу он жестоко исковеркал». (М. Сокольский. «Неверная память». М., 1990)
«Можно ли считать великим национальным героем татарского прихвостня, капитулянта и коллаборанта по имени Александр?.. Человека, который своим руками насаждал иноземное господство, призывал на собственных братьев монгольские рати (главным русским князем его поставила именно Неврюева рать, науськанная им на старшего брата Андрея)... побратался с Сартаком Батыевичем, а потом подписал с Берке все условия вассальности и данничества... После чего не стеснялся водить свои дружины против несогласного с этим русского населения. Культы Сталина и Ленина «разоблачили», причем настолько успешно и убедительно, что шансов на их возрождение нет. Культа из Петра I не получается. Слишком много о нем известно такого, что святоподобная фигура не складывается. Остается один Александр Ярославич из рода Рюриковичей по прозвищу Невский. Интерес к нему никогда не угасал, но в последние годы он приобрел черты, почти не уступающие формам прославления Иосифа Виссарионовича. Точно также игнорируются факты, противоречия и вещи совершенно очевидные, но не укладывающиеся в общепринятую схему. Относится это к разряду общественных патологий. Как судить о народе, который сам себе придумал, высосал из пальца и поставил в главные национальные герои и символы фигуру, которую, как ни крути, иначе, чем предателем не назовешь?» (Николай Журавлев, Интернет-журнал «Арба»)
«Александр Невский был первым из великих князей русских, который вместо сопротивления татарам пошел на прямое сотрудничество с ними. Он начал действовать в союзе с татарами против других князей: наказывал русских - в том числе и новгородцев - за неповиновение завоевателям, да так, как монголам даже не снилось (он и носы резал, и уши обрезал, и головы отсекал, и на кол сажал)... Но сегодняшнее мифологическое сознание воспримет известие о том, что князь фактически являлся «первым коллаборационистом» совершенно однозначно - как антипатриотическое очернительство». (Ю. Афанасьев, журнал «Родина»)
«Александр Невский... Герой, святой, наше знамя... Он сказал татарам: я вам соберу дани больше, чем вы можете. Но за это подмогните побить моих соседей. Подмогли и побили. И дали ему титул великого князя...» (Ю. Афанасьев, «Общая газета»)
Вот так пишут об Александре Невском некоторые российские историки и публицисты.
Обвинения Александра Невского в предательстве не являются изобретением наших современников. В западной исторической науке об этом еще в незапамятные времена писали польский ученый Уминский и немецкий историк Амман. Из современных западных историков договор Александра Невского с Ордой назвал «позорным и бессмысленным» англичанин Джон Феннел. Увы, и русская историческая наука XIX века относилась к Невскому достаточно прохладно. Правда, тогдашние ученые не осмеливались открыто обвинить святого князя. Это называлось бы святотатством. И потому в трудах основоположников, Соловьева и Ключевского, он упоминается мельком. Пусть даже и уважительно. А вот русские зарубежные и советские историки XX века уже не стеснялись. В 1931 году в Париже вышла книга Георгия Федотова, в которой прямо говорится, что святой-то святой, а в «Житии...» почему-то не написано, что он с ордынцами дружил, «перед ханом унижался» и тем самым унижал всю Русь...
И в Советском Союзе, до 1940-х годов, Александр Невский считался предателем. В Малой советской энциклопедии 1930 года о Невском писали так: «В 1252 году А. достает (чувствуете отношение: «достает»!) себе в Орде ярлык на великое княжение... Подавлял волнения русского населения, протестовавшего против тяжелой дани татарам. «Мирная» (в кавычках!) политика А. была оценена ладившей с ханом Русской церковью: после смерти А. она объявила его святым». В общем, интриган, предатель и угнетатель русского народа, вместе с церковью продавшийся Золотой Орде. Никак иначе... Однако тем самым косвенно признавался союз Александра Невского и Русской церкви с Ордой!
Так продолжалось до 40-х годов, когда начался сталинский период его героизации: Отечественная война, немцы-захватчики... Когда вышел одноименный фильм режиссёра Сергея Эйзенштейна, сделавший Александра Невского народным героем, защитником Руси от нашествия тевтонов... И тогда уже любое упоминание об Орде было изъято из всех книг. В результате исторических умолчаний и сокращений сама фигура Александра Невского повисла в воздухе, превратилась в некий исторический фантом. Всего одиннадцать лет был он великим князем на Руси. За что его причислили к лику святых? Ведь не за битву на Неве и не за сражение на Чудском озере: как-то, по-житейски говоря, маловато... За что его считают национальным героем? Неизвестно...
И в тех, и в других случаях всячески замалчивалась и замалчивается суть политики Александра Невского. Я сам долго не решался писать на эту тему, понимая, что у моей позиции будет много противников, но вот настал час, чтобы подробно её изложить.
Один из самых устойчивых мифов отечественной истории - это миф о глубокой взаимной неприязни Руси и Орды. И в школьных учебниках, и в популярных изданиях, и в серьёзных исторических трудах продолжают рассказывать сказки о непосильном бремени татаро-монгольского ига, под гнётом которого несчастная Русь изнемогала чуть ли не два с половиной века. При этом упорно игнорируются исследования других учёных (в частности, работы замечательного историка Льва Николаевича Гумилёва), убедительно показавших, что реальные отношения Руси и Орды были много сложнее той примитивной схемы, которая выдаётся за истину в последней инстанции. Имеются серьёзные основания полагать, что на деле это был, по всей вероятности, взаимовыгодный союз, в рамках которого Русская земля рассматривалась ордынцами как один из улусов своего огромного государства, требующий охраны и защиты от внешних врагов. Разумеется, были и сожжённые города, и поражение русской дружины на реке Сить, и баскаки, и дань, но при всём этом Русь сохранила свою национальную идентичность, известную самостоятельность и православную веру. Татаро-монгольские гарнизоны никогда не стояли в русских городах, а сбором дани, на секундочку, занимались сами русские князья. С другой стороны (и это хорошо известный факт), татаро-монгольские отряды входили в состав войск того самого Александра Невского и оказали ему неоценимую помощь в борьбе с ливонскими и тевтонскими рыцарями.
Однако прежде чем перейти к изложению альтернативной версии русско-ордынских отношений, имеет смысл коротко остановиться на официальной, общепринятой трактовке нашествия татаро-монголов на Русь. Первое столкновение русских князей с «безбожными моавитянами» - а именно так характеризует неведомый народ, появившийся из глубин Азии, «Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях» - произошло ещё в 1223 году на реке Калке. Объединённое русско-половецкое войско было вдребезги разбито, а татаро-монгольские отряды двинулись вверх по Днепру, но, не доходя до Переяславля, повернули обратно. Современные историки считают, что это была глубокая стратегическая разведка, призванная всесторонне оценить будущий театр военных действий. После этого знаменательного события о татаро-монголах на Руси прочно забыли на четырнадцать лет.
Осенью 1236 года огромная 150-титысячная (!) конная армия татаро-монголов под командованием Бату-хана (Батый - в русских летописях) - сына Джучи и внука покойного Чингисхана обрушилась на Волжскую Булгарию, сожгла её столицу - город Биляр, разорила страну и, форсировав Волгу весной 1237 года, начала затяжную и кровопролитную войну с половцами и аланами, населявшими причерноморские степи. Жестокая война на истребление продолжалась всё лето. В начале зимы 1237 года (по другим данным - глубокой осенью) татаро-монгольские войска через мордовские земли вторглись в пределы Рязанского княжества. Один за другим пали рязанские города. Сама Рязань была взята штурмом в конце декабря 1237 года после упорной шестидневной осады. Дальше события развивались стремительно. Батый, взяв штурмом и разрушив Рязань, обрушился вслед за тем на Коломну.
В январе 1238 года великий князь Юрий Всеволодович, собрав полки в сопредельных землях, попытался остановить неприятеля там, под Коломной, прикрывавшей удобный зимний путь к стольному граду Владимиру. Попытка успехом не увенчалась: великокняжеская рать была перебита, Коломна сожжена, а монгольские отряды двинулись на Москву. После взятия Москвы монголы в начале февраля 1238 года осадили Владимир. Через восемь дней ожесточённых боёв стольный Владимир пал, а монгольские части рассредоточились на огромном пространстве от Торжка до Вологды. Были захвачены, Юрьев, Дмитров, Тверь и многие другие русские города. После двухнедельной осады пал Торжок. Свежие полки, собранные великим князем Владимирским Юрием Всеволодовичем, потерпели сокрушительное поражение на берегу реки Сить 04 марта 1238 года. Сам князь погиб в этом сражении. «Убиен великии князь Юрий Всеволодович на реце на Сити и вои его мнози погибоша» - пишет летописец. Окончательно опустошив Владимиро-Суздальскую Русь, разорив Ярославль и Суздаль, Батый двинулся к Новгороду, но, не доходя каких-то жалких ста вёрст (один дневной переход одвуконь) до богатейшего русского города, у Игнач-креста повернул обратно. Повторяю: монгольским отрядам открылся путь на сам Новгород и они находились не более чем в ста верстах от него. Внятного ответа на вопрос, почему уцелела северная столица, не существует. Виной ли тому весенняя распутица или ожесточённое сопротивление населения, но как бы там ни было, монголы повернули обратно. При этом две недели кряду с упорством, достойным лучшего применения, монголы осаждали и штурмовали ничем не примечательный Торжок, и вот теперь, когда дорога к Новгороду была открыта, они поворачивают коней. Сторонники классической версии теряются в догадках. Одни говорят о чувствительных потерях ордынцев, другие о весенней распутице, которая якобы преградила монголам путь на север (дело происходило в начале марта). Что касается «чувствительных потерь», то скажем сразу: такая гипотеза не выдерживает никакой критики. Повернув на юг, Батый на семь недель (!) застрял возле Козёльска, где войска монголов действительно понесли ощутимые потери. Для чего, спрашивается, нужно было терять драгоценное время и класть людей, чтобы овладеть крохотным заштатным городом, когда на расстоянии одного дневного перехода лежал один из самых богатых городов земли русской?
Версия с весенней распутицей ничем не лучше. Во-первых, март на севере России (начало марта!) не такая уж и весна, а если принять во внимание малый ледниковый период XIII века, то вариант с распутицей рушится с оглушительным треском. К тому же Новгород лежит к северу, так чего ж бояться? Вот путь на юг действительно чреват неожиданностями, там можно столкнуться и с распутицей, и с разливом рек. Во-вторых, в то время с Волги к Новгороду уже вели большие торговые дороги, неплохо по российским меркам обустроенные. Так что монголы, будь на то их добрая воля, могли бы добраться до Новгорода, пожалуй, даже быстрее, чем за один дневной переход. А, в-третьих, несколько лет спустя в том же месяце марте родной брат Александра Невского Андрей, спеша на помощь брату, в кратчайшие сроки прошёл тысячу (!) километров. Такие вещи возможны только в том случае, если конница шла по замёрзшим рекам, так что распутицей, как вы сами видите, в марте ещё и не пахло.
Разорив земли Черниговского княжества и стерев с лица земли «злой град» Козёльск после упорной семинедельной осады, Батый ушёл за Волгу. В ходе войны образовалась полуторагодовалая передышка. С лета 1238 года и до осени 1240 года большая часть ордынских войск пребывает в Дешт-и-Кипчак (так восточные историки называют половецкие степи), где ведёт непрерывные войны с половцами, аланами и черкесами, попутно совершая походы на порубежные русские крепости. В конце 1239 года монгольская конница, преследуя отступающих половцев, ворвалась в Крым и дошла до Сурожа (современный Судак). В том же году ордынские отряды окончательно подчинили мордовскую землю, сожгли Муром и разорили Переяславль в Черниговском княжестве. Затем приступом был взят сам Чернигов, а осенью 1240-го года главные монгольские силы двинулись к Киеву. «Матерь городов русских» продержалась недолго - 06 декабря 1240 года Киев пал. Разорив Киевскую землю, монголы устремились далее на запад, в Галицко-Волынскую Русь, захватили Галич и Владимир-Волынский, а весной 1241 года обрушились на Венгрию и Польшу. Но это уже совсем другая история…
А тем временем нелепая какая-то получается картина. Разыгранная как по нотам и с исключительным блеском осуществлённая зимняя кампания заставляет, с одной стороны, предполагать прекрасное знакомство монголов с географией русских земель. С другой же стороны, получается чёрт знает что: вместо того, чтобы идти на богатый Новгород, который у них буквально под носом, ордынцы на три с лишним месяца застревают у стен ничтожного Козёльска. Вы уж, господа историки, выбирайте что-нибудь одно: или Батый толком не знает, что где находится, но тогда летит в тартарары вся его пресловутая молниеносная война, или всё-таки знает, но тогда… Тогда будьте добры объяснить нам, неразумным, все эти несообразности, причём объяснить толково, без реверансов в сторону виртуальной распутицы. Кстати, дополнительная пикантная деталь: небольшие Торжок и Козёльск монголы осаждали две и семь недель соответственно, а вот Рязань пала на шестой день, стольный град Владимир продержался восемь суток и даже Киев – мать городов русских – защищался всё те же несколько дней. А Киев, по свидетельствам современников, был одним из крупнейших городов Европы… На этих любопытных неувязках я в своё время ещё остановлюсь.
Между прочим, история с Новгородом совсем не является исключением. Орда вообще действовала с какой-то загадочной избирательностью. Скажем, князья Южной Волыни не пострадали вовсе - спокойно присягнули на верность Батыю и остались целы и невредимы. Ничуть не пострадал стольный град Смоленск, уступавший по богатству и торговле только Великому Новгороду. В пределах Смоленского княжества татаро-монголы иногда показывались, а вот на сам Смоленск не нападали ни разу - ни в 1237-ом, ни в 1238-ом, ни позже. Не было ни единой попытки! И примерам такой поразительной избирательности несть числа. Как, по-вашему, уважаемый читатель, нуждаются ли подобные вещи в разумном истолковании? А вот историки-ортодоксы считают, что дело выеденного яйца не стоит, поэтому проходят мимо таких фактов с удивительной безмятежностью. На душе спокойно. Ну, захотел Батый один город разорить до основания, а другой оставить в целости и сохранности. Кто там его разберёт, это его сугубо личное Батыево дело. Восток, господа, восток, ничего не попишешь…
Прежде чем коснуться проблематики русско-ордынского альянса по Гумилёву, имеет смысл, на мой взгляд, задаться простым вопросом: а могла ли в принципе возникнуть в далёком XIII веке грандиозная Монгольская империя, раскинувшаяся от Тихого океана на востоке до Адриатики на западе и от Владимирского княжества на севере до Бирмы и Индокитая на юге? Причём следует иметь в виду, что необозримые евразийские просторы - это ещё далеко не всё. Подчинив Китай, монголы, как известно, организовали две морские экспедиции - в Японию и Индонезию. Каким образом немногочисленный кочевой народ, ещё вчера живший родовым строем, пусть даже и создавший самую совершенную военную машину своего времени, мог за несколько десятков лет завоевать полмира? Такой размах оказался не по плечу даже гитлеровцам семьсот лет спустя, хотя в их распоряжении были танки, авиация, артиллерия и моторизованные соединения. Вести боевые действия одновременно на двух, а то и на трёх фронтах, разделённых несколькими тысячами километров - задача едва ли выполнимая и в XX веке. Во всяком случае, у Германии ничего не вышло, несмотря на помощь союзников. А вот непобедимые монголы, действуя в одиночку, без труда добились успеха. Между прочим, население Китая на рубеже христианской эры (то есть за тысячу с лишним лет до монголов) составляло, по некоторым оценкам, 50 миллионов человек, а население современной Монголии не превышает двух миллионов. Китай, как известно, был богатым и процветающим государством с практически неисчерпаемыми ресурсами, в то время как Монголия представляла собой нищую периферию дальневосточной Ойкумены. Поэтому имеются самые серьёзные основания полагать, что мировая Монгольская империя - не более чем миф и никогда не существовала в действительности.
Стоит оглядеть с высоты птичьего полёта (любимое выражение Л.Н. Гумилёва) бурное кипение жизни на просторах тогдашней Ойкумены. Давайте договоримся исходить только из хорошо проверенных фактов. Интересные версии и зыбкие домыслы пустим побоку.
Итак, начнём по порядку. Что мы видим в Европе? Извольте. Во-первых, самое начало промышленной революции, когда цеховые мастера наперегонки волокут на рынок свои изделия. Металлургическое производство переживает небывалый расцвет: немцы выделывают доспехи исключительной прочности, а итальянцы не знают себе равных по части филиграни и художественной отделки. Крепкое сельское хозяйство и переизбыток населения. Религиозная экзальтация, умело направляемая из Ватикана и могущая поставить «под ружьё» сотни тысяч оголтелых фанатиков. Отмобилизованная армия закованных в сталь рыцарей, готовых по первому слову католического Рима обрушиться на иноверцев. Толпы паломников, которые вразумляют неверных крестным распятием. Процветающая экономика с бойкой торговлей всякой всячиной и надёжно функционирующий Великий шёлковый путь.
Теперь Монголия. Мы видим разрозненные племена, многие из которых ещё к XII веку не вышли из стадии первобытнообщинных отношений. Среди более продвинутых степняков намечаются признаки классового расслоения. Численность населения минимальная (как и должно быть у нормальных скотоводов, живущих натуральным хозяйством). Абсолютно никаких навыков железоделания. Правда, историки говорят, что на Алтае металлургия была выше всех похвал, а ушлые археологи демонстрируют нам великолепные клинки, далеко превосходящие знаменитые самурайские катаны (кривые мечи особой заточки). Это весьма странно, потому что никакая технология не возникает на пустом месте. Спрос рождает предложение - эта универсальная формула работает во все времена. Даже если и было что-то в этом роде, существуют серьёзные сомнения, чтобы сия передовая технология могла быть поставлена на поток. А без поточного производства нет великих походов. Это такие азы, которые даже обсуждать-то как-то неприлично, но историки-ортодоксы (в большинстве своём гуманитарии) такие мелочи игнорируют запросто. И вообще, господа историки! Где имение, а где вода? Гляньте на карту: где Монголия и где Алтай? Как скоро и в каких масштабах могла быть налажена выделка высококачественных железных изделий, даже если великий хан соизволил повелеть? Небывалая стремительность монгольских походов просто-напросто не оставляет времени для сколько-нибудь сносной организации крепкого тыла.
Приведу небольшую цитату из современной энциклопедии относительно оснащения монгольской латной конницы (ведь, помимо легковооружённых всадников, монгольские полководцы располагали ударными частями тяжёлой кавалерии): «Монгольские воины XIII века были облачены в панцири - куртки, состоявшие из пластинок или полос металла с отверстиями для шнуров и лент, соединявших их в сплошную гибкую поверхность, стоячего высокого воротника и длинных широких набедренников, сделанных из пластин или пластинок, нашитых на мягкую основу. Иногда панцирь изготавливался из больших кусков металла, образующих нагрудник и наспинник - своего рода кирасу. Головы воинов покрывали сфероконические шлемы, также собранные из пластин железа, с навершиями, украшенными плюмажами, с приспособлениями из пластинок, чешуек или полос металла для защиты шеи и щёк. Из пластинок, соединённых между собой, состоял и конский панцирь, покрывавший животное целиком. Голову коня защищала кованая стальная маска, иногда налобник… Длинный прямой клинок с одной рукоятью, заточенный с одной стороны (вторая сторона была иногда заточена на 1/5-1/4 длины); длинное копьё с флажком или кистью под наконечником; большой мощный сложносоставной лук со стрелами… Редким дополнением были ножи, кинжалы, топоры и булавы».
Так, по мнению составителей энциклопедии, выглядела монгольская латная конница. Если бы речь шла о Западной Европе, то я подписался бы под этим текстом обеими руками: действительно, рыцари Средневековья были закованы в сталь с головы до пят. Но вот монголы… На каком уровне развития должно находиться металлургическое производство в степях Онона и Керулена, чтобы экипировать подобным образом несколько десятков тысяч всадников? Даже если я оставлю в покое мастерство, выучку и опыт ремесленников, творивших такие технические чудеса, то, как быть с банальной экономикой? Со школьных лет мы знаем, что оснащение и вооружение одного-единственного рыцаря стоило баснословно дорого. Законы денежного обращения не в силах отменить даже Господь Бог: историки нас уверяют, что неподъёмное железо, в которое облачался рыцарь, было совокупным трудом крестьян нескольких деревень. И вдруг те же самые историки на голубом глазу хотят нас уверить, что в монгольских степях эти непреложные законы не работали. Дескать, нищим аратам, жившим натуральным хозяйством и едва сводившим концы с концами, ничего не стоило вооружить и обмундировать многотысячную профессиональную армию конных латников. Всё это настолько невероятно, что подобный бред даже обсуждать скучно.
Но я пока ещё не закончил мой беглый сравнительный анализ. Что ещё мы имеем в Монголии XIII века? Полную безграмотность и отсутствие общенациональной идеологии. Последний пункт может показаться нашему современнику маловажным, но в Средние века он имел основополагающее значение. Чем, скажите на милость, кроме внятно сформулированной общепонятной идеи, можно было увлечь соплеменников в далёкий поход в те ветхозаветные времена, особенно если речь идёт о кочевниках, привыкших обходиться своими силами? Броский лозунг «к последнему морю» здесь ни в коем случае не сработает. Его измыслили книжники много лет спустя.
Впрочем, давно пора оставить Монголию в покое. Я уже извёл гору бумаги, стремясь доказать, что ни при каких условиях не могли неграмотные скотоводы из Центральной Азии (а Чингисхан до конца своей жизни не умел ни читать, ни писать) проскакать несколько тысяч километров, сокрушив по пути множество процветающих государств, и основать империю, раскинувшуюся от Тихого океана до Европы. Есть на свете вещи физически невозможные, и ничего с этим, к сожалению, не поделаешь. Многим хотелось бы научиться летать или ходить по воде аки по суху, но существует такая бяка как законы природы. Увы и ах! Кстати, несколько слов о Чингисе, точнее об упоминании его имени средневековыми авторами. Тут нас поджидают любопытные открытия. Казалось бы, имя покорителя вселенной должно быть у всех на слуху, но не тут-то было. Например, Данте в «Божественной комедии» (а её называют энциклопедией Средневековья) ни о Чингисхане, ни о его внуке Батые не сообщает ни слова. А ведь в поэме упоминаются сотни, если не тысячи исторических персонажей. Данте родился через каких-нибудь сорок лет после монгольских походов, и совершенно невероятно, чтобы эта грандиозная эпопея, опрокинувшая миропорядок, прошла мимо его внимания. Можно вспомнить и Франсуа Рабле (1494-1553), в великой книге которого неукротимые степняки не удостоились даже беглого упоминания. А ведь имён в «Гаргантюа и Пантагрюэле» (как вымышленных, так и реальных) столько, что и сосчитать сложно. Или, скажем, Никколо Макиавелли не вспоминает Чингиса даже тогда, когда специально перечисляет самых выдающихся полководцев Азии. Поэтому поневоле приходишь к выводу, что невероятные приключения монголов, о которых сегодня знает каждая собака, придуманы уже после XVI века. А как, кстати, выглядел знаменитый Чингисхан? Вряд ли хронисты обошли вниманием персону величайшего завоевателя всех времён и народов. В «Истории народов Восточной и Центральной Азии» читаем буквально следующее: «О поздней поре его жизни рассказывали, что Чингисхан в отличие от своих сородичей был высокого роста, крепкого телосложения, с высоким лбом и длинной бородой». Современник монгольских войн, персидский историк Рашид-ад-Дин пишет, что в роду Чингисхана дети «рождались большей частью с серыми глазами и белокурые». Он же сообщает, что родовое имя Борджигин в точности так и переводится - сероглазый. Из других источников можно узнать, что у него были зелёно-жёлтые рысьи глаза. Облик его внука Батыя хронисты описывают в похожих выражениях – светловолос, светлобород, светлоглаз. Уважаемый читатель, у вас много знакомых зеленоглазых и/или сероглазых монголов? Между прочим, титул «Чингис» (а это именно титул, присвоенный ему на курултае - съезде родоплеменной знати) переводится, по некоторым данным, как «море» или «океан». Таким образом, Чингисхан – это Океан-хан. Его настоящее имя - Темучин (Темуджин, Темучжин). Воля ваша, но слова «море» и «океан» в монгольской речи XIII века, речи жителей страны, не имеющей выхода ни к морю, ни к океану, звучат, по меньшей мере, странно. Этого, пожалуй, достаточно. В мои задачи не входит дальнейшее рассмотрение деяний Чингиса и его потомков. Так что вернёмся к противостоянию Руси и Орды.
Давайте попробуем вдумчиво и без спешки разобраться в событиях 1237-1240 годов. Прежде всего: сколько было монголов к началу Батыева похода? Мнения историков по этому поводу расходятся. 150-титысячная конная армия - эта цифра приводится отечественным историком В.В. Каргаловым и получена расчётным путём. Существуют и другие оценки. Российские дореволюционные источники упоминают о полумиллионной монгольской армии. Талантливый писатель В. Ян, автор знаменитой трилогии «Чингисхан», «Батый» и «К последнему морю», называет иную цифру – четыреста тысяч. Если обратиться к другим сочинениям, то выяснится, что численность ордынских войск «плавает» в широких пределах - от ста до трёхсот тысяч. В общем и целом тенденция здесь такова: чем современнее исторический труд, тем меньше оказывается цифра, которой оперирует его автор. Владимир Чивилихин в своей книге «Память» говорит, например, всего-навсего о тридцати тысячах монгольских захватчиков.
Историков понять можно: и пятьсот, и четыреста, и триста тысяч всадников - это вопиющая, невообразимая нелепость. Дело в том, что любой кочевник, отправляясь в поход, имеет при себе три лошади - вьючную, походную и боевую. Первая несёт весь потребный ему инвентарь, начиная от конской упряжи и оружия и заканчивая провиантом, а со второй на третью он время от времени пересаживается на марше, чтобы одна лошадь всегда была более свежей. На войне случается всякое, поэтому никогда не помешает иметь под рукой неутомлённую отдохнувшую лошадь. В самом крайнем случае можно обойтись двумя лошадьми. Несложный расчёт показывает, что полумиллионная конная армия должна располагать гигантским табуном в полтора миллиона голов. В реальности эта цифра будет ещё больше, потому что у такой махины непременно должен быть обоз и, смею полагать, весьма немалый. Не забудем и про осадные орудия, которые тоже должен кто-то тащить - невозможно себе представить, чтобы монгольские инженеры строили свою камнемётную артиллерию каждый раз заново, обложив очередной неприятельский город. Что мы видим на этой интересной картинке, как говаривал в своё время один учитель французского языка? А видим мы очень простую вещь: мобильность такой армии неудержимо стремиться к нулю. Несметный табун в полтора миллиона голов далеко не уйдёт: передовые отряды моментально истребят всю траву на огромном пространстве, так что двигающиеся следом попросту передохнут от бескормицы. С другой стороны, альтернативы подножному корму в нашем случае не существует, потому что запасти фуража на такую прорву скотины - задача нереальная. Рассчитывать на запасы неприятельского фуража тоже проблематично: во-первых, никто в точности не знает, сколько его там имеется, а, во-вторых, вражеские города ещё только предстоит взять, имея при этом в виду, что в пламени пожаров многое погибнет.
Обращаю внимание и на такой пикантный момент - все крупные военные кампании монголов на Руси были зимними. Это очень странно и подозрительно, поскольку хорошо известно, что практически всегда кочевые народы начинали военные действия ранней весной, когда степь покрывается свежей зеленью. В нашем же случае картина прямо противоположная: поход на Волжскую Булгарию Батый начинает поздней осенью, в Рязанское княжество монголы вторгаются в начале зимы 1237 года, да и южнорусская кампания, увенчавшаяся взятием Киева в декабре 1240 года, тоже началась осенью. Вы представляете себе, уважаемые читатели, что это такое - прокормить полтора миллиона лошадей на необозримых просторах Восточно-европейской равнины, занесённых глубоким снегом? Да будь даже этих несчастных лошадок в пять раз меньше - такая задача всё равно не решается. К тому же не помешает напомнить, что XIII столетие, по мнению многих авторитетных климатологов, это начало так называемого малого ледникового периода, когда климат был заметно суровее современного. А теперь отложите в сторону ветхие летописи и пухлые исторические труды, писанные в тёплых кабинетах, и представьте вживе трескучие морозы, глубокий снег, в котором лошади тонут по брюхо, и деревянные города, затерявшиеся в непроходимых лесах, уходящих до самого горизонта. Плюс практически полное отсутствие сколько-нибудь приличных дорог. Плюс крайне скудная и отрывочная географическая информация относительно этой чужой и холодной страны. Представили? Прониклись? И если ваш наступательный порыв не угас, если вы по-прежнему рвётесь вперёд, «разя огнём, сверкая блеском стали», тогда что же… Тогда дерзайте, воюйте, рассылайте свои непобедимые тумены по всем четырём сторонам света - и боги вам в помощь…
А что говорят по этому поводу сторонники классической версии? Как правило, ничего – подобные мелочи наших ортодоксов не занимают. Есть документы, есть толстые труды предшественников - чего же вам боле? А провиант, фураж, состояние дорог, географические карты - всё это низко и скучно, всё это такая презренная проза… Вот уловить геополитический расклад сил и наметить тенденции - это совсем другое дело, это достойная задача для специалиста. Справедливости ради следует сказать, что иногда историки-небожители всё-таки снисходят до нас, грешных, давая скупые чеканные пояснения. Например, приуроченность военных кампаний монголов к зиме объясняют тем, что ордынская конница использовала замёрзшие реки в качестве дорог, стремительно проникая вглубь русских земель. При этом, правда, забывают о том, что такие лихие марши имеют какой-то смысл только при наличии достаточно подробных карт или прекрасного знания неприятельской территории.
С кормом для скотины ещё проще. Всем же известно, что лошади монгольской породы - это очень выносливые и неприхотливые животные, способные самостоятельно добывать корм даже зимой. У себя дома, в степях Онона и Керулена, они разбивают корку наста копытом и преспокойно питаются прошлогодней сухой травой. Всё было бы просто замечательно, но вот беда: специалисты по коневодству на основе анализа дошедших до нас миниатюр и других источников чуть ли не в один голос утверждают, что монгольская кавалерия воевала на «туркменах» - лошадях совсем другой породы, которые зимой без помощи человека прокормиться не могут. К тому же тяжеловооружённых латников (а все историки сегодня признают, что помимо лёгких конных лучников монголы располагали тяжёлой латной кавалерией, составлявшей основную ударную силу их войска) на «монголок» уж никак не посадишь. Но - допустим. Допустим, что коневоды всё-таки ошибаются, и ордынцы ездили на лошадях монгольской породы. К сожалению, и в этом случае концы с концами не сходятся. «Монголки» действительно на удивление выносливые создания, всё так. Но упомянутый способ добывания пищи они практикуют исключительно у себя на родине, в степях и полупустынях, где за счёт постоянных сильных ветров снежный покров очень тонок, поэтому лошади не составляет большого труда добраться до прошлогодней травы, разбив наст копытом. Иное дело - лесные русские земли, тонущие в глубочайшем снегу. В наших краях огромные сугробы могут заносить дома до крыш, и никакой лошади сквозь снежный покров такой толщины, разумеется, не пробиться. Кроме того, согласитесь, существует всё-таки разница между лошадью, которая вольно бродит в степи, пощипывая прошлогоднюю травку, и её товаркой, испытывающей все тяготы походной и боевой жизни. Такие сверхнагрузки, вне всякого сомнения, требуют совсем иного рациона.
Снова получается любопытная картина. С одной стороны, прокормить огромную конскую армию в снежной России - задача исключительной сложности. Если не кривить душой и говорить откровенно, это попросту невозможно. Я тешу себя надеждой, что сумел достаточно убедительно сие показать. С другой стороны, нельзя же уменьшать силы иноземных захватчиков до бесконечности. Многие современные историки скрепя сердце сходятся сегодня в цифре в тридцать тысяч всадников (например, тот же Владимир Чивилихин). И даже в этом случае они вынуждены признать, что ордынская конница двигалась не единой массой, а так называемой облавой, разбившись на несколько отрядов и по разным направлениям. Понятно, что численность каждого такого отряда следует ещё значительно уменьшить. Тогда сразу же возникает другой неудобный вопрос: как такая сравнительно немногочисленная армия могла в считанные месяцы опустошить огромную многолюдную страну? Куда ни кинь, всюду клин: полчища «безбожных моавитян» просто не выживут зимой на Руси, а небольшая мобильная армия не сумеет добиться поставленной цели. Противоречие представляется неразрешимым. И, в конце концов, как всё же быть с тем упрямым фундаментальным фактом, что кочевники всегда начинали свои военные предприятия весной?
А ответ, между прочим, лежит на поверхности. Стоит только избавиться от эпициклов и поставить вслед за Николаем Коперником на место Земли Солнце, чтобы увидеть, насколько картина сразу же упроститься. Зима - это излюбленное время военных походов русских князей. Вот они, прекрасно зная географию своих владений, действительно использовали замёрзшие реки в качестве торных дорог, которые надёжно выводили их дружины к намеченной цели кратчайшим путём. По сути дела, это единственно разумный способ ведения боевых действий в огромной, заросшей дремучими лесами стране. Стоит лишь на мгновение допустить, что никаких «злых татаровей» и в помине не было, что не приходили на Русь неизвестные пришельцы из неведомых глубин Азии, как всё сразу становится на свои места. В стране идёт гражданская война (назову для простоты это так), а боевые действия ведут сравнительно немногочисленные отряды, прекрасно ориентирующиеся в своей стране. Они не испытывают никакого недостатка в продовольствии, фураже и оружии, потому что действуют не в отрыве от собственных баз, а опираются на свои города и запасы там накопленные. Княжеские воеводы, собаку съевшие на лесной войне, прекрасно себя чувствуют в непроходимых чащобах, и им вполне по силам спланировать и осуществить военную операцию вроде той, в которой полегли доблестные ратники князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Не правда ли, уважаемый читатель, такое допущение позволяет одним махом избавиться от множества нелепостей и неувязок?
Вдумчивый читатель вправе спросить: если автор настоящей статьи постулирует факт гражданской войны на территории Русских княжеств (или борьбу за передел власти - называйте сие как хотите), то имеются ли в его распоряжении какие-нибудь более веские доказательства именно такого развития событий, помимо туманных рассуждений о невозможности зимней кампании со стороны пришлых кочевников? Смело отвечаю: таких доказательств более чем достаточно, и только поразительная зашоренность историков традиционной ориентации позволяет их игнорировать. Сама география Батыева похода не оставляет от ортодоксальной версии камня на камне. А ведь география монгольских походов на Русь, в самом деле, удивительна, о чём подробно написано выше.
Но, похоже, что читатель уже с откровенным раздражением ждет, не дождётся моей версии, ему обещанной. Минуты терпения, и она будет представлена, а читатель вознаграждён за терпение. Начать, пожалуй, надобно с того, что Батый вторгся на Русь в точности в тот момент, когда русские княжества находились в состоянии перманентной междоусобной борьбы. Факт, хорошо известный всем историкам. Гораздо менее известно то обстоятельство (то есть специалистам, безусловно, известно, но они его стараются изо всех сил не замечать), что Русь пребывала в состоянии острейшего внутриполитического кризиса, вызванного неразберихой в системе престолонаследия. На первый взгляд, стройнее системы не придумаешь, поскольку наследование стола шло по старшинству. Всё предельно просто: старший сын правящего князя становится его наследником ещё при жизни отца. По смерти родителя он с полным правом занимает освободившийся стол.
Чётко и ясно. Но эта ясность сохранялась на Руси только до тех пор, пока наследников было мало. Мало было городов, уделов, земель. А вот в XIII веке, к сожалению, «дробление княжеств достигло крайней степени» (Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. – Ростов н/Д: Феникс, 1995). В мои задачи не входит подробное рассмотрение системы престолонаследия в Древней Руси. Интересующиеся этим вопросом могут обратиться к специальным исследованиям, которые имеются в изобилии. Но проиллюстрировать всю непростоту межкняжеских отношений я просто-напросто обязан, иначе любознательный читатель останется в некотором недоумении.
Итак, пространная цитата из книги Александра Бушкова «Россия, которой не было», призванная наглядно продемонстрировать всю эту головоломную казуистику: «Представьте, что у некоего правящего князя, ну, скажем, Всеслава, есть сын Изяслав – лет так двенадцати (по меркам того времени почти взрослый). Естественно, именно он считается наследником. Внезапно на ту беду у Всеслава рождается брат Ярослав. В этом нет ничего удивительного – в Средневековье женили и выдавали замуж довольно рано, так что самому Всеславу всего-то лет двадцать пять, а его матери - около сорока.
Мгновенно возникает сложнейшая проблема: кому наследовать Всеславу? По годам Изяслав, конечно, старше своего новорождённого дяди. Зато по правилам старшинства дядя, конечно, «старше» племянника. Представьте теперь, что Всеслав неожиданно погиб, ну, хотя бы в схватке с половцами. У Изяслава есть свои сторонники, в том числе среди дружины, у крошки-Ярослава - опекуны, которые желают посадить на стол именно своего подопечного: пока он придёт в совершеннолетие, можно управлять от своего имени, как душа пожелает…»
Именно так и начинались пресловутые княжеские усобицы. Не подумайте, ради бога, что я передёргиваю карты, тщась доказать недоказуемое. Если верить летописям, такие коллизии в XIII столетии случались сплошь и рядом. Разумеется, ситуацию не единожды пытались разрулить: мы знаем, что практиковалось наследование «по завещанию» и наследование «по избранию» (жители той или иной земли сами приглашали того князя, который им больше нравился). Наконец возникло понятие «возложения старшинства», когда собравшиеся на совет князья договаривались возложить на одного из них права «старшего брата», то есть наследника. Не вдаваясь в детали, можно сказать, что в годы, предшествовавшие монгольскому вторжению, на Руси царила исключительная неразбериха - все системы наследования работали параллельно. Русские княжества буквально захлебнулись в крови.
Ещё одна цитата из Бушкова: «Стольные города прогоняли правящих князей и приглашали новых - изгнанные, собрав подмогу (у соседей, а то и у половцев), пытались под звон мечей и посвист стрел «восстановиться» на понравившемся престоле. Князья свергали друг друга, ослепляли и убивали (причём никакие родственные узы сердец не смягчали - брат шёл на брата, а дядя - на племянника), годами и десятилетиями держали конкурентов в «порубах», подземных темницах. В Киеве горожане, взбунтовавшись против князя Игоря Ольговича, так увлеклись, что нечаянно убили его до смерти. В Галиче в 1208 году бояре, устроив заговор против князей Игоревичей, призвали мадьярских наёмников, каковые князей и убили… Когда Юрий Долгорукий провозгласил, что Киев принадлежит ему по праву наследования, захвативший там власть Изяслав Давидович, не моргнув глазом, заявил: поскольку лично его киевляне провозгласили князем «по избранию», стол он освобождать не намерен. Конечно, кончилось кровью.
Новгород и Псков заявили, что отныне намерены признавать только избранных ими князей, а все прочие правила на их территории отныне не действуют. Дошло до того, что в том же Галиче княжеский стол под шумок захватил некий «боярин Владислав». По меркам того времени, это было вопиющим нарушением всех и всяческих обычаев: впервые на столе сидел правитель не княжеского рода… Свергали с превеликим шумом, призвав на помощь венгров и поляков. Как легко догадаться, все эти усобицы и войны сопровождались погромами, разорением, убийствами и насилием. И дело, отметим, не ограничивалось борьбой князей друг с другом. Роман Галицкий, предвосхищая практику Иоанна Грозного, зарывал живьём в землю и жёг на кострах своих бояр, рубил «по суставам», сдирал с живых кожу. По Червонной Руси разгуливала банда князя Владимира, выгнанного с галицкого стола за пьянство и разврат. Как свидетельствуют летописи, эта удалая вольница «тащила на блуд» девиц и замужних женщин, убивала священников во время богослужения, а в церквях ставила коней…»
Я приношу извинения за столь пространные выдержки, но по-другому, к сожалению, просто нельзя. Читатель должен себе вживе представить накал кровавой неразберихи, охватившей русские земли. С другой стороны, как ни кощунственно это звучит, ничего экстраординарного в вышеизложенном нет. Мы здесь сталкиваемся с нормальным средним уровнем средневекового зверства. «Просвещённая» Западная Европа была в означенные годы ничем не лучше. Интересно другое: вдруг появляются «татары» (я не случайно беру их здесь в кавычки) и начинают стремительно наводить порядок. Невольно возникает крамольный вопрос: а были ли у Золотой Орды интересы, лежащие вне русских княжеств? Неужели внутренняя политика русских князей занимала золотоордынских ханов больше всего на свете? В очередной раз складывается донельзя нелепая ситуация. Огромное государство, раскинувшееся от Волги до Иртыша, занято исключительно русскими делами. Давайте в этом разберёмся. Итак, во времена, непосредственно предшествовавшие приходу татар, Русь погружена в пучину жесточайших усобиц. С появлением ордынцев всё меняется, словно по мановению волшебной палочки. Возникает строгий и не нарушаемый порядок. Среди бесчисленного множества князей один назначается старшим. Получив ярлык на великое княжение в Орде, такой князь становится полновластным хозяином всех русских земель. Сепаратистские поползновения отныне пресекаются на корню. Если некто, возомнивший о себе очень много, лезет поперёд батьки в пекло, его тут же берут к ногтю. Ордынская конница обрушивается на таких выскочек с завидной регулярностью, что как раз и описывал Олег Горосов в своей статье, отрывок из которой приведён в самом начале моего повествования. А желаете узнать, уважаемый читатель, что «татары», согласно всё той же официальной истории, сделали для русской православной церкви? Освободили церковь от налогов, а также, в ярлыке «татарского хана», выданном в 1279 году, запретили хулить и оскорблять православие, запретили убивать и грабить русских священников. Ведь еще в 1261 году в Орде было основано епископство, а церковь пропагандировала покорность «татарскому игу». Интересные факты, не правда ли?
В который уже раз складывается уникальная ситуация. Нигде, кроме Руси, монголы не проявляют такой исключительной озабоченности наведением порядка. А ведь под их высокой рукой, если верить историкам традиционной ориентации, находится половина тогдашнего цивилизованного мира. Наши дикие степняки не ограничиваются банальным взиманием дани с покорённых территорий. Вместо того чтобы заниматься решением насущных геополитических вопросов (полагаю, что никто не сомневается, что у покорителей полумира хлопот полон рот), ордынцы выстраивают строгую и стройную систему великого княжения среди лесов Восточной Европы. Самое забавное заключается в том, что нигде больше (ни в Средней Азии, ни в Иране, ни в Сибири, ни в Китае) они не озабочены в такой степени наведением порядка.
Давайте зададимся простым вопросом: можем ли мы увидеть параллели между деятельностью ордынцев и внутренней политикой некоторых русских князей? Другими словами - нет ли таких князей на Руси, влияние которых резко усилилось после объявления в наших пенатах «безбожных моавитян»? Даже самый поверхностный анализ летописного наследия позволяет с лёгкостью ответить на сей сакраментальный вопрос. Имя этого князя историкам прекрасно знакомо. Даже люди далёкие от проблематики отечественной средневековой истории, смогут его вспомнить, сделав небольшое умственное усилие. Это Всеволод Юрьевич Большое Гнездо – дедушка Александра Невского. А теперь давайте сравним политику Всеволода Юрьевича с деятельностью ордынцев на российских просторах.
Официальная история нас учит, что Всеволод Юрьевич Большое Гнездо первым из русских князей попытался объединить русские земли вокруг своего княжества – Владимиро-Суздальского. Он овладел стольным градом Владимиром и занял великокняжеский стол. Потом он ходил походами на волжских булгар, мордву и Рязань, подчинил себе Киев, Чернигов и Галич. Что делает «безбожный» хан Батый? Вы не поверите, уважаемый читатель, но он тоже идёт походами на волжских булгар, мордву и Рязань, а потом подчиняет Киев, Чернигов и Галич… Но самое интересное даже не это. Что он делает потом? А потом он овладевает Владимиром и передаёт ярлык на великое княжение внуку Всеволода - Александру Невскому. К слову сказать, не помешает напомнить, что упомянутый Александр был своим человеком в ставке золотоордынского хана, так как являлся названным братом сына Батыя Сартака. Сей высокий союз был торжественно скреплён кровью по древнему монгольскому обычаю. Реплика в сторону: нигде и никогда (кроме Руси) монголы не были замечены в особом тяготении к властной верхушке покорённых стран.
Как вам, уважаемый читатель, такие совпадения? Подчеркну на всякий случай, что я не привлекал никаких дополнительных материалов, а опирался на те же самые источники, которыми оперируют официальные историки. Если посмотреть на вещи непредвзято, то остаётся сделать элементарный вывод, что всё, совершённое на Руси «безбожным» ханом Батыем, было, во-первых, буквальным повторением политики Всеволода Юрьевича по укреплению единоличной власти, а, во-вторых, открыло дорогу к великому княжению его сыну Ярославу Всеволодовичу и его внуку Александру Ярославичу. Не лишним будет заметить, что потомки этого упорного племени стали сначала великими князьями московскими, а потом царями Руси. Кстати, монгольское нашествие сплошь и рядом имело весьма любопытные последствия. Судите сами. Вы, быть может, думаете, что разорённое Батыем Рязанское княжество пребывает в упадке, отстраиваясь из руин? Да ничего подобного! Всё происходит с точностью до наоборот. Рязанское княжество (и официальная историческая наука это признаёт) значительно расширило свою территорию за счёт половецких земель и владений Чернигово-Северского княжества. Вот такие пироги с котятами…
Давайте повнимательнее присмотримся к деятельности Ярослава Всеволодовича и его сына Александра, получившего впоследствии прозвище «Невский». Кто такой князь Ярослав в 1238 году? Он правит в глухой дыре – крохотном, всеми богами забытом Переяславле-Залесском. Перспектив у него никаких, поскольку на великокняжеском столе во Владимире сидит его родной брат Юрий. Что происходит с появлением монгольских орд на рубежах земли русской? По Владимиро-Суздальской Руси проносится ордынская конница, сея смерть и разрушение. Пылают города и веси. Падает стольный град Владимир. Великий князь Юрий Всеволодович на берегу реки Сить терпит сокрушительное поражение и гибнет в бою. В разорённый Владимир приезжает его брат Ярослав. Как вы думаете, для чего? Может быть, он хочет собрать новую рать и дать отпор супостатам? Отомстить, так сказать, за брата? Да ничего подобного! Ярослав приказывает хоронить убитых и восстанавливать порушенное, а сам прочно усаживается на великокняжеском столе. Раздаёт своим родственникам сопредельные земли в управление. С этого момента начинается стремительное возвышение Ярослава. Русские летописи пишут, что Батый приглашает его в Орду и выдаёт ярлык на великое княжение. На что это похоже, уважаемый читатель? Правильно. Это весьма напоминает элементарный захват власти и передел собственности. Могут возразить: как же так, неужели Ярослав… родного брата, да помилуйте! Что поделаешь, получается так. История для Средних веков вполне типичная. Перечитайте написанное выше о княжеских усобицах.
А вот дальше происходят уже совсем невероятные вещи. В далёком Каракоруме (это монгольская столица, находящаяся где-то в Забайкалье) умирает великий хан. Монголия в трауре и готовится к выборам, в которых должен принять участие, в том числе и Батый. Но Батый в Каракорум не едет, а посылает туда представлять собственную персону Ярослава Всеволодовича. Чего, дескать, попусту мотаться в такую даль, своих дел по горло… Вот такую удивительную историю рассказывает нам итальянец Плано Карпини. У меня нет комментариев. Измыслить такую бредятину, находясь в здравом уме и трезвой памяти, невозможно. Где, когда, в истории какого народа мы можем откопать такую вопиющую нелепость?! Вы только вдумайтесь на мгновение в то, что происходит. Победитель приближает к себе уездного князька покорённой страны и настолько проникается к нему доверием, что посылает его выбирать собственное начальство, нимало не заботясь о том, как отнесутся к этой милой шутке другие ханы, беки и нойоны, которые будут принимать участие в выборах. Уж не сошёл ли Батый с ума?
Хорошо, а как по-другому можно истолковать сообщение Карпини? Да просто не всякому хронисту можно верить. Если летописный рассказ находится в разительном несоответствии с элементарной человеческой логикой, такой рассказ следует со спокойной душой отложить в сторону. Надо почаще вспоминать золотое правило старых юристов: врёт, как очевидец. Вышеописанное объясняется предельно просто. Нет никаких «безбожных моавитян» и нет никакого Батыя, Великого Каракорума и справедливых выборов нового великого хана с участием всей монгольской знати тоже нет. На территории Руси происходит элементарная борьба за власть, в ходе которой возвышается один из князей, жжёт города других претендентов, устраняет опасных соперников, громит галичан, черниговцев, киевлян и прочих. Собирает вокруг себя значительную часть русских земель и железной рукой наводит порядок. Боярская вольница с ожесточённой войной всех против всех постепенно уходит в прошлое. Есть в его войске, по всей видимости, и татары, но это не пришельцы из неведомых глубин Азии, а наши старые знакомые, живущие испокон веков бок о бок с русскими где-нибудь за Волгой. А разнородные сообщения провинциальных летописцев, собранные воедино, стали со временем выглядеть как повесть о разорении земли русской…
Но если вас не устраивает эта стройная версия, что же, воля ваша. Тогда исповедуйте официальную, в рамках которой ничтожный князёк покорённой и разрушенной страны отправляется выбирать великого хана Монголии и запросто усаживается за один стол с самыми знатными монгольскими вельможами. Только помните, что такого не бывало нигде и никогда. Наша матушка Россия и тут в очередной раз демонстрирует миру свой особый путь. Мало-мальски критический взгляд на монгольскую политику в русских землях заставляет признать, что вся деятельность собирателя земель русских Батыя сводится к возвышению князя Ярослава и его потомков и созданию для них режима наибольшего благоприятствования. Своих собственных ордынских дел у Батыя, по-видимому, нет. Да и к чему они ему, если это фигура вымышленная, лица не имеющая, которой приписаны деяния Ярослава и Александра?
Присмотримся, наконец, к Александру Невскому, сыну Ярослава. До монгольского нашествия он сидит в Новгороде, откуда его неоднократно выгоняют (новгородцы отстаивали право выбирать князей по своему усмотрению). После того как ордынские отряды огнём и мечом прошли по русской земле, начинается его стремительное возвышение. Он получает в полное распоряжение сам Киев (!), по смерти отца занимает великокняжеский стол во Владимире, ставит своего сына князем в Новгороде и приобретает огромное влияние на Руси. После смерти канонизируется как святой русской православной церковью, невзирая на совсем не красящее его побратимство с родным сыном разорителя земли русской. Нужно ли сие комментировать?
Все нелепости и неувязки Батыева похода получают в рамках моей версии простое и естественное объяснение. Монголы поворачивают на юг, не дойдя ста вёрст до Новгорода (не забудем, что никаких монголов нет, а по русской земле гуляют дружины Ярослава и Александра, усмиряя непокорных). А зачем, скажите на милость, Александру брать приступом свой собственный город? Конечно, отношения с новгородцами у него сложные - и собачиться приходилось, и выставляли его за ворота неоднократно. Но ведь милые бранятся - только тешатся. К тому же в описываемый период отношения новгородцев с Александром складывались достаточно гладко. Одна из летописей сообщает, что Всеволод Большое Гнездо добился от новгородцев обещания впредь призывать на княжение исключительно его потомков.
Столь же безболезненно разрешается и смоленская невнятица. Смоленск, как я уже писал, был одним из самых богатых и благополучных русских городов. Возникает резонный вопрос: если Батый - иноземный захватчик и супостат, озабоченный исключительно грабежом и закабалением покорённой страны, то, как могло получиться, что Смоленск уцелел? Ежу понятно, что никак. А вот если у стен Смоленска стоит с дружиной Александр, то выходит совсем другой коленкор. Во-первых, богатейший Смоленск, почти не уступавший в торговых делах Великому Новгороду, практически не пострадал в усобицах и был хорошо укреплён. А, во-вторых, и это самое важное, он был важным центром международной торговли. Весьма влиятельные иностранные купцы имели там свою недвижимость - лавки, дома, склады, не говоря уже о товарах. А самих заморских купцов в Смоленске обитало столько, что для них были даже выстроены храмы «латинского обряда». Процитирую ещё раз Бушкова: «Как написано в «Договоре» 1229 года, русские купцы держали образцы употреблявшихся в торговле весовых мер (то есть гирь, аршинов, других эталонов) в православном Успенском соборе, а иноземные купцы - в храме Немецкой богородицы». Понятно, что при штурме всё это добро неминуемо пострадало бы, что вызвало бы бурю возмущения среди иностранных купцов. Штурм Смоленска был чреват далеко идущими последствиями - от разрыва дипломатических связей до серьёзных осложнений в торговых делах. Выражаясь современным языком, обострение международной напряжённости при таком развитии событий было Александру гарантировано.
Могли ли такие соображения остановить степняка и супостата Батыя? Да ни в коем случае, богатство города только бы подхлестнуло его пыл. Какое дело Батыю до международной политики и чьих-то обид и протестов, особенно если принять во внимание, что в перспективе он планировал продолжение похода дальше на запад - к последнему морю. Реальные монголы разграбили бы Смоленск подчистую, наплевав на все международные соглашения. А вот если у городских стен стоит Александр, то он десять раз подумает, прежде чем решиться на штурм. И в самом деле: зачем русскому князю международные осложнения? Цель-то у него совсем другая – захват и упрочнение собственной власти, а головная боль с европейскими нотами протеста ему совсем ни к чему. В конце концов, Русь является составной частью единой экономической системы Европы, зачем же рубить сук, на котором сидишь?
А теперь давайте поговорим о Козёльске. Вы припоминаете, уважаемый читатель, этот захолустный городок, возле которого тумены доблестного Батыя застряли аж на целых семь недель? Богатейший Новгород его не заинтересовал. Чуть менее богатый Смоленск тоже не привлёк высокого ханского внимания. А вот заурядный Козёльск (поищите его на карте) встал у него как кость в горле. Вынь да положь, и никаких разговоров! Небольшой штришок: знаменитая монгольская осадная техника (пороки, баллисты и прочие катапульты), так замечательно себя проявившая под стенами других русских (да и не только русских) городов, оказалась совершенно бессильной. Драгоценного времени было затрачено три с лишним месяца (а ведь распутица на носу), людей положили без счёта, а в результате - пшик. Но в ставку можно отрапортовать с чистой совестью: так, мол, и так, взяли штурмом злой уездный град Козёльск. Людишек частью избили, частью взяли в полон, а хаты пограбили. И уже летят в далёкий Каракорум гонцы с радостным известием…
Лакомые куски вроде Новгорода Великого и стольного Смоленска могут и обождать. Пущай готовятся к обороне, дойдёт и до них очередь. Скоро только кошки родятся. Воля ваша, но сия шизофреническая ситуация целиком и полностью укладывается в бородатый анекдот: маразм крепчал, и танки наши быстры. Что говорят по этому поводу историки традиционной ориентации? Вы не поверите - ничего. А чего тут, в самом деле, рассусоливать? Захотел Батый остановиться под стенами Козёльска - и остановился. Искать логику в поступках азиатского владыки - дело безнадёжное. Восток, как известно, дело тонкое, об этом ещё товарищ Сухов говорил.
К слову сказать, а почему так долго ковырялись? Целых семь недель - особливо на фоне ордынского блицкрига. Вон другие города - любо-дорого посмотреть! Сдаются за милую душу, ни один больше двух недель не продержался. Даже Киев взяли в несколько дней. А Киев это вам не Козёльск, его сравнивали с Царьградом, и по свидетельствам иностранных путешественников, там было четыре рынка и более четырёхсот церквей. Стольный Владимир тоже недолго трепыхался - всего-навсего восемь денёчков, и дело с концом! Правда, историк Владимир Чевилихин, автор небезызвестной «Памяти», считает, что всё дело заключалось в особом географическом положении древнего Козёльска. Городок был расположен так удачно и укреплён так основательно, что представлял из себя совершенно неприступную крепость. Знаменитые стенобитные машины монголов оказались совершенно бесполезными. Полемизировать с Чивилихиным я не буду, поскольку не имею возможности провести рекогносцировку окрестностей Козёльска и воочию удостовериться в неприступности его оборонительных сооружений. К великому моему сожалению, это ровным счётом ничего не объясняет. Если всё обстояло действительно так, то возникает резонный вопрос: для чего штурмовать неприступную твердыню, в которой явно нечем поживиться, когда рядом находится сколько угодно городов, овладеть которыми можно с несопоставимо меньшей затратой сил? Неужели ордынские полководцы (а среди них был гениальный Субудай, проявивший себя ещё в Китае) не смекнули сразу же, что овчинка не стоит выделки? А если Козёльск кровь из носу всё-таки зачем-то нужен, то почему не оставить возле него сравнительно небольшой и надёжный отряд, который возьмёт город в плотное кольцо осады и будет дожидаться окончания естественного развития событий? Пройдёт совсем немного времени, когда жители, поев всех собак и кошек, добровольно сдадутся на милость победителя. Увы, приходится констатировать: если мы хотим оставаться в рамках традиционной версии, то с неизбежностью, в который уже раз упираемся в непроходимый тупик.
Но спешу вас утешить, уважаемый читатель: не так всё безнадёжно. Есть ещё порох в пороховницах! Покойный Лев Николаевич Гумилёв, пустив побоку официальную историографию, в своё время популярно нам объяснил, почему Батый вдруг так прикипел душой к Козёльску. Ларчик, оказывается, открывался просто. Гумилёв полагал, что монголы банально мстили. Повод был самый, что ни на есть серьёзный: пятнадцать лет тому назад князь черниговский и козёльский Мстислав, будучи на реке Калке, принимал активнейшее участие в убийстве татарских послов. Правда, к моменту описываемых событий он уже давно умер, но монголов сие остановить никак не могло: они свято исповедовали принцип коллективной ответственности за совершённые преступления. Суровые, но справедливые законы неукротимые степняки, если верить Гумилёву, блюли неукоснительно. Вспомним среднеазиатский Отрар, где в 1219 году убили мирных монгольских послов. Когда эта возмутительная весть дошла до ушей «потрясателя вселенной» Чингисхана, он рвал и метал. Хорезмшах Мухаммед получил от него грозное и лаконичное, в духе древних спартанцев, письмо в шесть слов: «Ты хотел войны - ты её получишь». Так что с монголами шутки плохи.
Версия Гумилёва, безусловно, имела бы полное право на существование, если бы не одно «но». В числе всяких разных прочих на Калке воевал и принимал самое непосредственное участие в убийстве татарских послов (там же он и погиб) смоленский князь Мстислав-Борис Романович Старый. Если принцип коллективной ответственности не знает исключений (а всё, что нам известно о монгольской ментальности, не оставляет места для дискуссий), то Смоленск может молиться всем святым. Впрочем, о Смоленске читатель уже всё знает, повторяться не буду.
Что у нас в результате в сухом остатке? Только моя версия. Если у стен «злого города» стоит дружина Александра, то упорство «ордынцев» объясняется легко. Дело в том, что в Козёльске в ту пору сидел князь из черниговской ветви династии Рюриковичей, с представителями которой Ярослав и Александр боролись последовательно и беспощадно. Претенденты на великокняжеский стол подлежали бесповоротному искоренению. Изгнанный «татарами» из Чернигова князь Мстислав Глебович закончил свои дни в Венгрии. При штурме Рязани погиб не только сам князь Юрий Игоревич, но и его молодая жена с малолетним ребёнком. Таким образом, настойчивость Александра при осаде Козёльска не должна нас удивлять. Политика в отношении возможных соперников была последовательной, безжалостной и исключительно жестокой.
Остаётся прояснить ещё одну маленькую штучку. Почему всё-таки незначительный Торжок держался две недели, а неугомонный Козёльск - целых семь, в то время как остальные грады рассыпались в прах в несколько дней? В чём тут дело? А ведь ответ лежит на поверхности. Не нужно быть семи пядей во лбу и измышлять экстравагантные гипотезы, достаточно просто внимательно перелистать русские летописи. Вся вторая половина XII столетия и добрая треть XIII-го - это сплошная череда кровавых междоусобиц, в ходе которых едва ли не все крупные русские города оказались разграбленными и разорёнными не по одному разу. Достаточно сказать, что Киев в промежутке между 1169 и 1204 годами штурмовали пять раз, причём трижды только на протяжении одного 1174 года. Интересующихся отсылаю к специальной литературе. Остановлюсь только на последнем разорении стольного града в 1204 года, когда в Киев нагрянул Рюрик Ростиславович с половецкой ратью. Лаврентьевская летопись пишет об этом так: «Сотворилось великое зло в русской земле, какого не было со времён крещения Киева; случались и прежде напасти, но такого зла доселе не свершалося: не только Подол взяли, а после сожгли, но и Гору взяли, и метрополию Святой Софии разграбили, и Десятинную святую церковь Богородицы разграбили, и монастыри все; и иконы захватили, и кресты честные, и сосуды священные, и книги, и платье блаженных первых князей, что висело в церквах святых памяти ради… Монахов и монашенок почтенных годами изрубили, а попов старых, и хромых, и слепых, и иссохших в трудах - всех тож изрубили, а иных монахов и монахинь, и попов с попадьями, и киевлян с сынами их и дочерями похватали и в полон увели…»
Если вы думаете, что на этом всё закончилось, то сильно ошибаетесь. Рюрик Ростиславович овладел-таки Киевом, но долго там не усидел: вышибли его стремительно и постригли в монахи. Но Рюрика голыми руками не возьмёшь. Не прошло и года, как, скинув монашеское облачение, он собрал дружину и вновь уселся на киевском столе. Дальше началась какая-то уже совсем неприличная чехарда. Рюрика вышвыривают, а он возвращается опять, вышвыривают ещё раз, он лезет снова, пока вся эта бодяга не приобретает привкус дурной бесконечности. Наконец в 1212 году киевский стол занимает тот самый Всеволод Большое Гнездо (действуя, надо полагать, не добрым уговором), но и он долго тут не засиживается. Его с треском выгоняют смоленские князья и сажают в Киев Мстислава Романовича в нарушение всех законов престолонаследия. Надеюсь, читателю уже понятно, что город, беспощадно разграбленный на протяжении полусотни лет бессчётное число раз, вряд ли мог оказать достойное сопротивление «ордынским» полкам. Легко сделать вывод, что оборонительные сооружения многих других городов земли русской тоже находились не в лучшем состоянии. А вот Торжок и Козёльск счастливым образом избежали междоусобной неразберихи. По крайней мере, в летописных сообщениях о разорении этих городов не сказано ни слова…
И ещё немного Александра Бушкова. Надеюсь, что это последняя пространная из него цитата. Речь пойдёт об «ордынских» военачальниках, имена которых остались в русской истории. Итак, приступим.
«Алын - ордынский мурза. Упоминается в летописях как участник похода князя Андрея Городецкого на князя Дмитрия Переяславского. Ектяк - царевич казанский. В 1396 году командует частью войск суздальского князя Симеона при нападении последнего на муромских сепаратистов. Кавгадый - ордынский чиновник. Участвует в походе городецкого князя на переяславского (1281 год). Уговаривает князя Михаила Тверского уступить великое княжение князю московскому Юрию Даниловичу (1317 год), командует частью московской рати при нападении на Тверь. Присутствует при суде русских князей над Михаилом Тверским. Менгат - воевода Батыев. В 1239 году пытается уговорить киевского князя Михаила сдать город без боя - и после убийства киевлянами его послов уходит от города. Неврюй - царевич татарский. Командует войсками Александра Невского, посланными против княжеского брата Андрея, пытавшегося развязать очередную усобицу. В 1296-1297 годах, по сообщениям Никоновской, Симеоновской и Лаврентьевской летописей, проводит княжеской съезд». Конец цитаты.
Возникает закономерный вопрос: а чем все эти люди занимались в Орде? Или они были заняты исключительно обустройством земли русской, а перед своими соплеменниками не несли ровным счётом никакой ответственности? История об этом умалчивает. Все эти ордынские чиновники, мурзы и царевичи известны нам только в связи с русскими делами. А ведь чины они занимали не маленькие. И напоследок по этой теме одна маленькая цитата из В. Чивилихина (он был горазд цитировать летописи): в лето 6805 бысть рать татарская, прииде Олекса Неврюй». Не правда ли, мило? У татарского царевича, оказывается, славянское имя… Хотя, как написано мною выше, О. Горосов в своей статье прямо предположил, что Олекса Неврюй и Алекснадр Невский - это одно и то же лицо…
Автор этих строк прекрасно отдаёт себе отчёт, что вышеизложенная версия монгольских походов на Русь может показаться непривычной, излишне экстравагантной и даже еретической, поэтому ни в коем случае не настаивает на ней как на истине в последней инстанции. Разумеется, это не более чем гипотеза, но гипотеза, имеющая полное право на существование. Во всяком случае, она привлекательна уже тем, что непротиворечиво объясняет многие тёмные места русско-ордынских отношений XIII века. Что же касается воссоздания исчерпывающей картины «преданий старины глубокой», то подобная задача представляется совершенно утопической. Каноническая трактовка событий далёкого прошлого просто невозможна. Любой хронист был лицом заинтересованным и не просто механически фиксировал исторические события (современником которых, как правило, не был), а вольно или невольно их интерпретировал. Хорошо известно, что даже элементарный отбор фактов (выпячивание одних и замалчивание других) уже содержит в себе некий зародыш концептуального подхода. На практике же картина сплошь и рядом оказывалась ещё более сложной. Неудобные факты безжалостно вымарывались, а победы заполнялись авторскими домыслами, в зависимости от политических или идеологических пристрастий хрониста. Очень часто присутствовал откровенный социальный заказ, когда летопись подвергалась тотальной переработке по команде сверху.
Отсюда с неизбежностью следует, что чем дальше во времени отстоит от нас то или иное историческое событие (а в особенности значимое историческое событие), тем большим искажениям оно могло подвергнуться. Чем глубже в прошлое - тем вариативнее история. Именно поэтому реконструкция и следующая за ней ревизия древней и средневековой истории сопряжена с такими трудностями. Количество бифуркаций нарастает лавинообразно, и построить одну-единственную непротиворечивую историческую версию очень часто попросту не представляется возможным. И надо всегда помнить, что никакая, даже самая совершенная реконструкция не сможет прояснить все без исключения тёмные места.
Прекрасно понимая, что столь радикальный пересмотр средневековой русской истории едва ли сможет в обозримом будущем просочиться в учебники, я хотел бы чуть подробнее остановиться на теории своеобразного альянса Руси и Орды в духе Л.Н. Гумилёва. Покойный питерский историк был, конечно же, личностью увлекающейся, но его всеобъемлющая эрудиция заслуживает всяческого уважения. Если официальная историческая версия настаивает на чудовищном разорении монголами земли Русской с последующим её закабалением, то Л.Н. Гумилёв утверждает, что никакого ига на Руси и в помине не было. В реальности существовало нечто принципиально иное: усилиями русских князей и золотоордынских ханов на просторах Восточной Европы постепенно сложился своего рода взаимовыгодный симбиоз.
Гумилёв полагает, что в великом западном походе участвовало не более 30-40 тысяч воинов, причём основные силы монголов под командованием Мунке-хана сражались с половцами в причерноморских степях. Таким образом, в распоряжении Батыя было примерно 15 тысяч всадников. Косвенным аргументом в пользу именно такой оценки могут послужить чувствительные неприятности, доставленные монголам отрядом Евпатия Коловрата. Если верить хроникам, его дружина насчитывала не более двух тысяч бойцов, но даже с этими крайне незначительными силами удалец Евпатий сумел задержать продвижение великой монгольской армии. Понятно, что если бы в рядах монголов находились десятки и сотни тысяч солдат, подобный подвиг не удалось бы совершить ни при каких условиях.
По мнению Гумилёва, поход Батыя на Русь правильнее следовало бы назвать пусть очень масштабным, но всё-таки набегом, поскольку ни о каком завоевании Русских земель не шло даже и речи. Монголы нигде не оставили гарнизонов, не озаботились установлением постоянной власти и даже взимать дань с побеждённых не поторопились: северные Русские княжества начали регулярно выплачивать дань только чрез 20 лет после известных событий. Наконец, сразу же по окончании похода Батый, как мы знаем, ушёл на Волгу, где и основал свою ставку - город Сарай. Принято считать, что после татаро-монгольского нашествия чуть ли не все русские города лежали в руинах, а на Руси наступили небывалые разор и запустение. Увы, сие не более чем расхожий пропагандистский штамп, ничего общего не имеющий с реальным положением вещей. Очень многие города отделались малой кровью, а богатые Новгород и Смоленск или, скажем, торговый Углич не пострадали вовсе. Согласно некоторым данным серьёзным разрушениям подверглись от силы 14 городов земли Русской. К тому же не стоит забывать, что городское население на Руси в те стародавние времена отнюдь не преобладало (даже в петровскую эпоху горожан было не более 3 процентов), поэтому сельские жители Волго-Окского междуречья или глухих заволжских лесов, вероятнее всего, никаких татар и в глаза не видели.
Читатель вправе спросить: а разве четырнадцати уничтоженных городов недостаточно? Разве уместен тут такой циничный арифметический подход? Кто же спорит - русским людям в XIII веке пришлось несладко. Да, лилась кровь, горели грады и веси, гибли и оставались без крова люди. Что поделаешь – a la guerre, come a la guerre (на войне, как на войне). Но ведь всё познаётся в сравнении. Вспомните кровавые междоусобицы русских князей, сопровождающиеся такой исключительной жестокостью, что куда там монголам… Вспомните Столетнюю войну (1337-1453), когда англичане десятки лет хозяйничали во Франции, как у себя дома, а французские короли утратили едва ли не все свои владения, так что от страны остались рожки да ножки. Но разве хоть один человек слышал об английском иге во Франции? Вспомните, наконец, Тридцатилетнюю войну (1618-1648), в ходе которой Германия подверглась чудовищному опустошению и чуть ли не полностью обезлюдела. А ведь эти зверства происходили через сотни лет после походов безбожных монголов и творились ревностными христианами. О крестовых походах и разграблении Константинополя в 1204 году лучше вообще умолчу. В сущности, я хочу сказать очень простую веешь - нужно изучать историю, хорошенько думать и не спешить наклеивать ярлыки.
Вернёмся, однако, к концепции Льва Николаевича Гумилёва. Не без оснований он полагает, что в XIII столетии гораздо более серьёзную угрозу для Руси представляла Западная Европа. На протяжении всей первой половины XIII века давление немецкого крестоносного рыцарства на восток перманентно усиливается, а к 1237 году достигает своего пика, когда в результате слияния двух орденов - Тевтонского и Меченосцев - возникает мощный и агрессивный Ливонский орден. Если безбожные монголы, как мы помним, отличались редкой веротерпимостью и почти не вмешивались во внутренние дела русских княжеств, ограничиваясь взиманием дани и выдачей ярлыков на великое княжение, то целью Ливонского ордена стали захват Прибалтики и продвижение в русские земли, сопровождающиеся насильственным окатоличиванием покорённого населения. Угроза потери национальной идентичности сделалась для Руси как никогда реальной.
Борьбу с немецко-шведской агрессией возглавил молодой князь Александр Ярославич. Когда в 1240 году у слияния Невы с Ижорой шведы высадили десант, готовясь начать наступление на Новгород, Александр с небольшим отрядом форсированным маршем достиг Невы и атаковал шведский лагерь. Застигнутые врасплох войска ярла Биргера были разбиты вдребезги, Александр же, говорят, потерял всего 20 человек убитыми. Именно после этой блестящей победы молодой князь получил прозвище Невский. Откровенно говоря, сия героическая история больше похожа на красивую легенду. Очень трудно себе представить, чтобы в ожесточённом рукопашном бою (а поскольку огнестрельного оружия в то время, как известно, ещё не изобрели, то сражение на Неве должно было быть рукопашным) потери одной из сторон оказались столь незначительными, даже если принять во внимание фактор внезапности. Поэтому скептиков, справедливо полагавших, что дело тут зело нечисто, хватало всегда, особенно когда выяснилось, что в старых летописях имя предводителя шведов не упомянуто вообще. Более того, хроники дружно свидетельствуют, что в 1240 году Биргер ещё не был ярлом и получил этот титул только в 1248 году. Выдающийся историк Д.И. Иловайский, например, считал, что вооруженное столкновение на Неве есть не что иное, как небольшой пограничный инцидент. Спорить с ним трудно - количество полегших в бою русских ратников говорит само за себя. Но не буду придираться, исторические мифы - вещь, к сожалению, практически неизбежная.
В 1242 году тевтонские рыцари захватили Псков, Ям и Копорье и стали угрожать Новгороду. Зимой того же года Александр Невский во главе своей верной дружины и новгородского ополчения стремительным броском освободил Псков и, преследуя немцев, столкнулся с основными силами ордена на западном берегу Чудского озера у Вороньего камня. И хотя рыцарей было всего несколько десятков, каждый из них был штучным профессиональным бойцом, представляющим собой грозную силу. Кроме того, рыцарей поддерживали пешие наёмники и союзники ордена - ливы. 05 апреля 1242 года Александр одержал убедительную победу, что позволило на некоторое время приостановить орденский Drang nach Osten. История о том, как закованные в железо тяжеловооружённые конные латники стали проваливаться под лёд, тронутый весенним таянием, известна решительно всем. Однако, даже выиграв это сражение, Александр не смог решить всех политических задач. Сил у могущественного Ливонского ордена было всё равно больше, чем у новгородцев, а города-крепости Рига, Кёнигсберг и Ревель, полностью подконтрольные немцам, являлись готовыми и удобными плацдармами для развёртывания масштабных военных операций против Прибалтики и северо-западных русских княжеств. Сильный и надёжный союзник был необходим Александру как воздух. И такого союзника не пришлось долго искать.
Л.Н. Гумилёв полагает, что Александру удалось блестяще разобраться в непростой этнополитической обстановке. Решительно и бесповоротно поставив на Восток, он в 1252 году приехал в Орду, где сначала подружился, а потом побратался с сыном Батыя Сартаком, сделавшись, таким образом, приёмным сыном хана Золотой Орды. Понятно, что такой заковыристый кульбит великого князя ни в коем случае не мог найти единодушной поддержки, поскольку большинство новгородцев твёрдо придерживались прозападной ориентации. Даже среди близких родственников Александр не нашёл понимания. Достаточно сказать, что его родной брат Андрей, убеждённый западник, заключил союз со шведами, ливонцами и поляками, дабы извести «безбожных моавитян» на корню. Почти не подлежит сомнению, что так называемая Неврюева рать обрушилась на русские княжества с подачи Александра Невского. Выполняя свои союзнические обязательства, монголы в 1252 году разгромили войска князя Андрея, а сам он был вынужден эмигрировать в Швецию. Между прочим, по мнению большинства современных историков, ущерб, нанесённый Неврюем, не идёт ни в какое сравнение даже с походом хана Батыя.
С точки зрения Льва Гумилёва, к середине XIII века идея объединения Руси давным-давно стала насквозь иллюзорной, поэтому попытки антитатарских выступлений Даниила Галицкого или того же князя Андрея были заранее обречены на провал. Некогда единое Русское государство окончательно развалилось на Юго-Западную, Северо-Восточную и Новгородскую земли. Сепаратистские устремления русских князей не оставляли надежды на то, что набирающую обороты дезинтеграцию удастся остановить изнутри. Обращение к внешней силе сделалось насущной необходимостью. Когда в 1256 году Батый приказал долго жить, Александру пришлось искать нового покровителя. Он снова поехал в Орду, бил челом новому хану и договорился об уплате дани в обмен на военную помощь против литовцев и немцев. Но всякое соглашение непременно имеет и обратную силу. Взялся за гуж - не говори, что не дюж. В нашем случае это означает, что Александр был сплошь и рядом вынужден принимать непопулярные решения. Когда в Новгород явились монгольские переписчики, чтобы определить сумму налога, горожане взбунтовались. Князь расправился со смутьянами исключительно жестоко: зачинщикам «вынимали очи», полагая, что глаза этой бестолочи не к чему, если она не видит, что творится вокруг.
Так или иначе, но союзный договор с Ордой сослужил великому князю неплохую службу. Как я уже сообщал ранее в этой статье, в 1261 году усилиями Александра Невского в татаро-монгольском Сарае открылось подворье православного епископа. Отныне все проблемы стали решаться элементарно. Если на Руси вспыхивала очередная княжеская усобица, епископ из Сарая вместе с татарским беком (непременно христианином) немедленно являлся к месту событий, чтобы утрясти спорный вопрос на месте. Если консенсуса добиться не удавалось, нарушителя урезонивали с помощью татарской конницы. Хитроумный Александр сыграл самой сильной мастью, с татарами никто связываться не рисковал. Рубежи Русского государства получили надёжную защиту на много лет вперёд. Когда в 1268 году (через шесть лет после смерти Александра Невского) новгородцам довелось неудачно схлестнуться с немцами и датчанами, в Новгород согласно договору немедленно явился татарский отряд. Летопись свидетельствует, что немцы, даже не поинтересовавшись численностью прибывшего подкрепления, тотчас же «замиришася по доброй воле новгородской, зело бо бояхуся имени татарского».
Когда в дело вступали монгольские войска, крестоносный натиск моментально ослабевал. Таким образом, на налог, который Александр Невский был вынужден выплачивать в Орду, русский князь умудрился получить весьма изрядный процент. Отныне не только Новгород и Псков могли себя чувствовать в полной безопасности. В 70-ые годы XIII века точно так же сумел сохранить независимость Смоленск, которому угрожали литовцы. Смоляне поступили предельно просто: в 1274 году они предложили своему князю добровольно подчиниться Орде, и литовцы не посмели штурмовать город, находящийся под высокой рукой татарского хана. По мнению Гумилёва, союз с Ордой во второй половине XIII столетия наконец-то принёс Северо-Восточной Руси вожделенные покой и твёрдый порядок. А вот те русские княжества, которые отказались от союза с татарами, рано или поздно были захвачены частично Литвой, а частично Польшей, и судьба их оказалась весьма незавидной, поскольку в рамках западноевропейского суперэтноса русичей неизбежно ожидала участь людей второго сорта.
Считаю необходимым ещё раз подчеркнуть: идея о благотворности русско-ордынского альянса целиком и полностью находится на совести Льва Николаевича Гумилёва. Он не уставал напоминать, что национальная ментальность русских имеет много общего с ментальностью степняков и на дух не приемлет стереотипов поведения западных европейцев. Поэтому Александр сделал совершенно правильный выбор. В книге «От Руси до России» Л.Н. Гумилёв прямо пишет, что Александр Ярославич «…сумел встать выше своих личных эмоций ради спасения Родины». Надо сказать, что эту точку зрения разделяют далеко не все учёные. Например, красноярский историк А.М. Буровский от действий великого Владимирского князя далеко не в восторге и справедливо полагает, что своим выбором Александр Невский заложил на северо-востоке Руси тот тип российской цивилизации, который впоследствии назовут азиатским. Не кто иной, как Александр Ярославич, стоял у истоков Московского царства, взлелеявшего и выпестовавшего традиции векового холопства, вошедшие в плоть и кровь россиян. Именно поэтому многие учебники истории предпочитают стыдливо умалчивать о том, как национальный герой России разорял родную страну вместе с монголами. Когда в 1262 году по всей Руси вспыхнуло восстание против баскаков - монгольских сборщиков дани, Александр показал себя достойным выучеником ордынского хана. Восстание было подавлено с исключительной, просто пугающей жестокостью, причём дружинники Александра мало чем отличались от татар: они столь же упорно резали пальцы, носы и уши, били виновных кнутом и жгли их дома.
А.М. Буровский пишет: «Именно тогда кончился на Северо-Восточной Руси вечевой строй. И удавил самоуправление и демократию на этой части Руси не кто иной, как сам великий князь Владимирский Александр Ярославич Невский. Ведь это городские вече принимали решение бороться с татарами, вечевые колокола созывали народ на восстание». Так что не нужно валить все шишки с больной головы на здоровую: отнюдь не татары принесли на русские земли азиатские методы управления; это наш героический Александр, «железом и кровью» насаждавший режим личной власти, использовал по полной программе ордынцев, подвернувшихся как нельзя кстати.
Между прочим, новгородцы трижды давали Александру от ворот поворот, несмотря на все его ратные заслуги, о чём в учебниках тоже писать не любят. Выходит, национальным героем его там никто не считал. Правда, Л.Н. Гумилёв винит во всём самих неразумных новгородцев: «К сожалению, среди современников, безвозвратно терявших пассионарность (небезупречный термин Л.Н. Гумилёва), политический курс Александра Ярославича популярностью не пользовался. Никто не думал благодарить князя за его героические усилия по спасению Русской земли. Большинство новгородцев твёрдо придерживались прозападной ориентации. Как следствие этого - после Невской битвы Александру «указали путь» из Новгорода». Так что отказ от вечевого строя и союз с Ордой были сознательным и глубоко продуманным решением Александра, необходимым ему для укрепления своей самодержавной власти. Но вернёмся к монголам и моей версии.
Западный поход монголов, начавшийся в 1241 году, тоже изобилует тёмными местами. Разорив Галицко-Волынскую Русь, ордынская конница весной 1241 года ворвалась в Польшу и Венгрию. Монгольские полки двигались двумя большими группами. Захватив Сандомир, разграбив Краков и Вроцлав и разгромив под Опольем силезские отряды, оба крыла татар соединились и направились к городку Лигница (Легница), где их встретил с большими силами краковский князь Генрих Благочестивый. В ожесточённом сражении его войска потерпели сокрушительное поражение, а монгольская конница повернула на юг. На реке Сайо монголы вдребезги разбили 60-титысячную армию венгерского короля Белы IV. Опустошив Силезию и Моравию, монголы прошли огнём и мечом по Венгрии, Хорватии, Далмации и Иллирии. На протяжении 1241 и 1242 годов монгольские отряды ведут упорные кровопролитные бои и, не считаясь с потерями, рвутся к Адриатике. Они останавливаются у Триеста и Удине, буквально в двух шагах от Венеции. Европу охватывает паника. Лихорадочно готовятся к обороне даже такие отдалённые города как Любек и Нюрнберг. Смертельно напуганы англичане и французы - по крайней мере, так говорят нам историки. Европу спасает чудо: в далёком Каракоруме умирает великий хан Угэдэй, и монголы поворачивают обратно. Правда, историки предпочитают более прозаическое объяснение: измотанные и ослабленные непрерывными многолетними боями (если считать с 1236 года) монголы нуждались в передышке, поэтому оказались не в состоянии продолжить завоевание Западной Европы.
При ближайшем рассмотрении поход Батыя к «последнему морю» вызывает массу недоумённых вопросов. (Между нами, девочками, говоря: почему последним морем оказалась именно Адриатика, ведь наши монголы, по утверждению официальных историков, великолепные географы, прошагавшие с боями от Тихого океана до Атлантического?) Факты, не лезущие в ортодоксальную схему, обнаруживаются практически с самого начала западного похода - со штурма Сандомира и битвы при Лигнице. Остановимся на этих двух событиях поподробнее.
Если верить уже упоминавшемуся мной Владимиру Чивилихину, он собственными глазами видел в кафедральном соборе польского города Сандомира огромные картины, посвящённые ордынскому нашествию и изображающие изощрённые пытки и мучения, которым татары подвергли местных священников и монахов. Такие картины действительно есть. Более того - существуют польские хроники, в которых рассказывается о чудовищной резне, учинённой татарами, среди католических священнослужителей. Причём священники были убиты не в горячке штурма, что сравнительно легко можно было бы объяснить «естественными» причинами, а целенаправленно вырезаны уже после взятия города. Всё это чрезвычайно странно, потому что все без исключения историки в один голос говорят о редкой веротерпимости монголов. Нигде и никогда они не подвергали разграблению храмы покорённых народов и уж совершенно точно не уничтожали служителей культа. Они не практиковали религиозных гонений и не насаждали свою веру в побеждённых странах. Откровенно говоря, мы не знаем почти ничего о верованиях средневековых монголов. Определённо можно утверждать только одно: к XIII столетию они, по всей видимости, ещё не создали собственной стройной и влиятельной конфессиональной системы. В чужих землях монголы не только не ссорились с местным духовенством, а напротив, старались на него опереться, предоставляя церкви существенные поблажки вплоть до полного освобождения от налогов. Скажем, русская церковь получила от «безбожных моавитян» огромное количество льгот. Из летописных источников известно, что подавляющее большинство церковных владык на Руси вовсе не пострадало от нашествия. Исключение составляет только киевский митрополит Иосиф, но это совсем особая история. Не менее поразительно и другое: русская церковь проявляет удивительную лояльность к иноземным захватчикам. В позднейшие времена сей загадочный факт неизменно повергал духовных владык в состояние некоторой растерянности, и они, разводя руками, не раз бывали вынуждены признать, что церковь русская «была в те годы не на высоте». Я уже не говорю о том, что среди монголов, если верить источникам, христиан было более чем достаточно (христианство несторианского толка было весьма популярно на Востоке).
А вот в Сандомире уникальная веротерпимость монголов вдруг улетучивается как по мановению волшебной палочки. Всегда подчёркнуто доброжелательные по отношению к духовному сословию, они вдруг ни с того ни с сего учиняют жуткую резню. Вопрос на засыпку: могли ли монголы так поступить? А если виновники этой кровавой бани не они, то тогда кто? Подождём немного с ответом.
В битве при Лигнице тоже хватает чудес. Разбирать все перипетии сражения я не буду (желающие могут обратиться к книге Александра Бушкова «Россия, которой не было»), а коснусь только одной пикантной детали. В разгар схватки в польских войсках возникает паника, и они обращаются в беспорядочное бегство. По свидетельству некоторых источников, эта паника была спровоцирована хитроумными монголами, затесавшимися в боевые порядки польских дружин. Сама по себе версия вполне правдоподобная, поскольку средневековая военная история знает много случаев повального бегства в результате паникёрских настроений. Неувязка только одна, но весьма существенная. Вы не забыли, уважаемый читатель, что «безбожные моавитяне» совсем не похожи на европейцев? Даже если не принимать во внимание такие мелочи, как язык, одежду и вооружение, то, как быть с внешним видом? Плоские лица, жёлтая кожа, широкие скулы, раскосость, отсутствие бороды… Надо ли перечислять? Ежу понятно, что перепутать классического монголоида из Центральной Азии с европейцем невозможно даже спьяну. Или монголы успели навербовать провокаторов среди местного населения?
А вот если с поляками сражаются русские, то всё встаёт на свои места. Одежда, оружие и доспехи у русских и поляков почти неразличимы, а русский и польский в те времена - это практически один язык. Хорошо, скажет внимательный читатель, всё это очень мило. А разве нет каких-нибудь материальных доказательств славянского присутствия в означенном месте в означенное время? Логика - это, конечно, штука замечательная, но всё-таки хотелось бы чего-то вещественного и неподдельного, что можно подержать в руках, обсосать по косточкам, а потом сказать: да, это именно то, что мы искали. Короче, говоря, не найдётся ли картинки, миниатюры или летописного свидетельства, которые не оставили бы камня на камне от вздорной идеи о нашествии «безбожных моавитян»?
Такие доказательства есть, и они будут вам немедленно представлены. Вот, наприклад – как говорили наши предки при Петре I Великом, - изображение гробницы Генриха II Благочестивого, того самого краковского князя, что был убит в жестоком бою под Лигницей 09 апреля 1241 года. Эта картинка воспроизведена в книге А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского «Империя» со следующим комментарием (приводится перевод надгробной записи): «Фигура татарина под ногами Генриха II, герцога Силезии, Кракова и Польши, помещённая на могиле в Бреслау этого князя, убитого в битве с татарами при Лигнице 09 апреля 1241 года». К «татарину» стоит присмотреться. Это типичный русский мужик с окладистой бородой, одетый в костюм русского покроя. К животу он прижимает широкий клинок, заточенный с одной стороны, который называется «елмань» и который был в своё время позаимствован русскими у турок. Это отнюдь не татарская кривая сабля. Оружие этого типа долго использовалось в русской армии (вплоть до эпохи Павла I), а в средневековой Западной Европе тоже не было раритетом. У итальянцев подобный увесистый тесак, предназначенный для борьбы с латной конницей, назывался «фальшьон» (фальчионе). Можно, конечно, задаться детским вопросом, почему именно Генрих попирает державной стопой бородатого «татарина» с елманью, когда именно ему, Генриху, всыпали по первое число и убили до смерти, но это, согласитесь, уже детали. Так с кем же всё-таки сражались поляки под Лигницей?
Если предположить, что Польшу наводнили русские полки, то маловразумительная история со взятием Сандомира разрешается тоже на удивление легко. Веротерпимые монголы вырезать подчистую католический клир, конечно же, не могли. А вот православное воинство, столкнувшееся с погаными «латынцами», будет куда как немилосердно…
На тучных мадьярских пастбищах монголы тоже отличились. Если вы легкомысленно думаете, что они только откармливали своих косматых лошадок и копили силы для очередного похода, то вы жестоко ошибаетесь. У диких степняков были заботы поважнее. Говорят, что ордынцы распространяли поддельные грамоты от имени венгерского короля Белы IV, чем внесли большую неразбериху в стан неприятеля. Воистину таланты безбожного воинства не знают границ. С неизменным успехом монгольские чудо-батыры воюют и в степях, и в сибирской тайге, и во вьетнамских джунглях, и в лесных чащобах Восточной Европы. Неспокойные воды морей Юго-Восточной Азии для них пустяк. Овладев навыками кораблевождения, они легко высаживаются на острове Ява. Вот только у побережья Японского архипелага их постигла досадная неудача: божественный ветер («камикадзе» по-японски) разметал флотилию агрессора. Есть всё-таки Бог на небе, ведь в противном случае от знаменитых самураев остались бы только рожки да ножки… Стоит ли после этого удивляться, что гениальные супостаты нечувствительно осваивают не только славянские наречия, но и труднейший мадьярский язык, где одних падежей шестнадцать штук?
А вот русским задурить полякам головы особого труда не составляло. И подложные венгерские грамоты сфабриковать тоже было не в пример легче, если иметь в виду грамотность славянской верхушки и давние династические связи с государями Европы (хотя задача, надо полагать, была непростой). Но для диких степняков, пришедших неведомо откуда, она была просто невыполнимой.
Настало время поговорить о загадочных манёврах ордынской конницы на полях Восточной и Центральной Европы. Начнём с самого начала. Итак, 1241-ый год. Главнейшие польские города сожжены и разграблены, страна опустошена, а армия разгромлена в пух и прах. Одним словом, Польша повержена. Как сказал поэт (по другому, правда, поводу), «во прахе и крови скользят её колена». Перед ордынцами открывается дорога на благословенный запад. На расстоянии вытянутой руки лежат изобильные германские равнины с богатыми городами, которые заселяют зажиточные бюргеры. Эти плоские земли - идеальный театр военных действий для конных полков. Кажется, сама природа-матушка громко шепчет в монгольские уши: сюда, ребята, только сюда! Вы от пуза накормите коней на тучных пастбищах и зачерпнёте шеломами воды из полноводных рек, а почтенные напуганные горожане сами вынесут своё добро, кланяясь в пояс…
Но многоопытные монгольские полководцы не ищут лёгких путей. Они равнодушно отворачиваются от соблазнительной картинки и направляют стопы (то бишь копыта) на юг. Больше года монгольские отряды с боями прорываются к Адриатическому побережью, не считаясь с потерями. Временами им приходится нелегко - кавалерийские соединения чувствуют себя очень неуютно на горных перевалах. Но завещание непобедимого Чингиса обсуждению не подлежит, и кому какое дело, что грозный «потрясатель Вселенной» упокоился в Бозе пятнадцать лет тому назад. И если взбредет в голову какому-нибудь праздному щелкопёру вслед за Горацием робко спросить: «Куда, куда стремитесь, вы, безумцы?», то тысячи глоток в едином порыве еле слышно выдохнут: «Туда…» А потом рявкнут, что есть силы: «Туда! Где синие волны ласкают песок!»
Но оставим в покое лирику. Ведь должно же существовать разумное объяснение этих загадочных перемещений. Военные кампании такого размаха не затевают с бухты-барахты, их планируют и готовят загодя и с определённой целью. И если ордынцы вместо плодородных германских равнин идут в сравнительно бедные горные районы, где их конница не будет иметь свободы манёвра, если они ставят себя в заведомо невыгодные условия, то такое не может быть простой случайностью. Они явно преследуют какую-то цель. Оказавшись, наконец, на берегу вожделенного моря, они ведут себя не менее странно. Татарские отряды проходят сотни километров вдоль Адриатического побережья, не предпринимая почти никаких активных действий. Да и весь их западный поход, если разобрать его по косточкам, проведён как-то совсем не по-монгольски. На первый взгляд, всё вроде бы как всегда – жгут, убивают, грабят, берут трофеи. Но при этом, почему-то никого не облагают данью, не пытаются подчинить разорённые земли, не рассаживают на ключевые посты свою администрацию, чтобы контролировать побеждённых. Короче говоря, ордынцы не делают как раз того, чем всегда охотно занимались едва ли не во всех покорённых странах. Задачи в Европе у них определённо другие.
А вот если предположить, что дикие монголы - это всего-навсего русские, то картина проясняется, и многие детали обретают смысл. Причудливый путь русских полков по Восточной и Центральной Европе, этакая загогулина от Балтики до Адриатики, получает в этом случае вполне естественное объяснение. Что же побудило русские дружины предпринять и осуществить такой хитроумный манёвр? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно посмотреть на расклад сил в Западной Европе XIII века. Политическая ситуация была в те годы исключительно запутанной и определялась масштабным конфликтом между римскими папами и императорами Священной Римской Империи, в который оказались втянуты едва ли не все европейские дворы. Кто читал «Божественную комедию», должен помнить о противостоянии гвельфов и гибеллинов, описанном Данте. Первые поддерживали папство, а вторые - германских императоров. Ожесточённая борьба этих двух политических партий в городах Северной Италии продолжалась с XII по XV столетие и была частным случаем общеевропейского великого противостояния. В описываемое время вражда между папой Григорием X (а после его кончины – Иннокентием IV) и императором Священной Римской империи германской нации и королём Сицилии Фридрихом II Гогенштауфеном приобрела небывалый размах. На соборе в Риме в 1241 году папа объявил Фридриха II низложенным и отрешённым от церкви и престола, в ответ на что Фридрих, разгромив войска папы, вынудил нового папу Иннокентия IV бежать в Лион. Эта борьба продолжалась до самой смерти Фридриха в 1250 году.
Естественно предположить, что Русь не могла оставаться в стороне от большой европейской политики. Тогда сразу же возникает вопрос: чью сторону примут русские князья в противостоянии германских императоров и папства? Ориентация на Ватикан представляется мне крайне маловероятной, особенно если принять во внимание уже достаточно далеко зашедшее расхождение между западным и восточным христианством, а также давние династические связи русской правящей верхушки с королевскими дворами Европы. Окончательный раскол некогда единой христианской церкви произошёл в 1054 году, и к XIII веку противоречия между католицизмом и православием сделались почти непреодолимыми. Яркий тому пример - взятие Константинополя европейскими рыцарями в 1204 году в ходе четвёртого крестового похода. Кроме того, Германия и Русь связывали давние добрососедские отношения. Внучка Ярослава Мудрого Евпраксия стала в своё время женой германского императора Генриха IV, того самого, который был отлучён от церкви папой Григорием VII Гильдебрандом и прославился многолетней с ним враждой. Деда Александра Невского Всеволода Юрьевича Большое Гнездо и Фридриха I Барбароссу, деда Фридриха II, связывали тесные дружеские узы. Поэтому логично предположить, что Русь в конфликте папства и германских императоров выступит на стороне Священной Римской империи.
Таким образом, наша рассыпанная мозаика легко собирается в цельное и осмысленное изображение, а каждый её фрагмент занимает подобающее ему место. В рамках этой версии находят простое и естественное объяснение буквально все странности западного похода «монголов». И бородатый русский воин под ногами Генриха II на его гробнице. И сандомирская резня (православные дружинники Александра Невского, мягко говоря, не питали добрых чувств к католическим священникам). И провокаторская деятельность русских среди польских полков. И поддельные грамоты венгерского короля (среди руководителей похода хватало грамотных людей). И неожиданный поворот на юг (а зачем, скажите на милость, двигаться на запад, в германские земли, если император Священной Римской империи германской нации - ваш союзник?). И, наконец, упорное стремление к берегам Адриатики (морем проще всего добраться до ненавистной Италии, используя союзный флот). И вот там, на побережье, видимо, что-то не срослось - неслучайно русские полки мотались взад-вперёд вдоль берега в тщетном ожидании кораблей, которые должны были перебросить русские войска в Италию. Между прочим, ещё одна крайне любопытная деталь: и Польша, и Чехия, и Венгрия, якобы разорённые «татарами», были последовательными сторонниками Ватикана в конфликте императоров и пап. Легко находит своё объяснение и то обстоятельство, почему побеждённые не были обложены данью. Поскольку целью военной кампании 1241-1242 годов было сокрушение папского Рима, а не закабаление народов Европы, надобности в этом не было никакой. Подогревать антирусские настроения не входило в планы Александра Ярославича.
Интересно, что если принять гипотезу о рейде русской армии в Европу, то сразу же проясняются многие последующие события. Скажем, агрессия Тевтонского ордена против северных русских княжеств в 1242 году вполне может быть ответом Ватикана на западный поход Александра. Гроссмейстеры всех без исключения духовно-рыцарских орденов напрямую подчинялись Риму и исполняли его приказы. Любопытен и такой факт: в то время в Европе бытовало убеждение, что Фридрих II тайно сносился с «безбожными татарами», чтобы с их помощью свалить папу. Традиционная историография полагает, что это был навет, инспирированный Ватиканом, но кто знает… Как ни крути, а Фридриха с Александром связывали давние родственные и дружеские отношения, а папский Рим был лютым врагом русской церкви. Примечательно и другое: в том же 1242 году, когда на Русь обрушились тевтонские рыцари, папа объявил крестовый поход против Фридриха, и крестоносное воинство взяло штурмом его столицу, город Аахен.
Противостояние пап и императоров продолжалось ещё долго. Дело закончилось тем, что уже после смерти Фридриха его четырнадцатилетний внук Конрадин был схвачен сторонниками папы и обезглавлен, что являлось вопиющим нарушением правил ведения рыцарской войны. К дворянам, а тем более монархам такие изуверские меры практически никогда не применялись. А если принять во внимание, что род Гогенштауфенов был истреблён подчистую, буквально вырублен под корень, то поневоле задумаешься. В 1273 году на императорский трон был возведён Рудольф Габсбург, положивший начало известной династии. Надо полагать, папа был в своё время не на шутку напуган, если проявил такую жестокость по отношению к Гогенштауфенам.
Можно вспомнить и некоторые итальянские хроники, в которых рассказывается о «татарском» посольстве, прибывшем ко двору Фридриха с богатыми подарками. Безусловно, заслуживает внимания и тот факт, что на фоне беспримерной паники, охватившей Европу при вторжении татар, германский император оставался безмятежно спокоен. И в самом деле: а чего дёргаться, если друг и родственник Александр спешит ему на помощь с военной силой? А вот папские гонцы встретили у «татар» самый нелюбезный приём. И где же хвалёная монгольская веротерпимость? Так что шквал «антитатарской» пропаганды, взметнувшийся до небес в Европе XIII века, получает естественное и логичное объяснение. Закончить историю западного похода монголов мне бы хотелось любопытным документом, который раскопал Александр Бушков. Речь идёт о фундаментальном труде польского историка Мартина Кромера (1512-1589), который был известным хронистом и епископом области Вармия. Так вот, он чёрным по белому пишет, что войска галицко-волынских князей принимали самое активное участие в походе ордынцев на Сандомир и Краков…
Суть моей версии заключается в том, что никакие безбожные монголы на Русь не приходили, а так называемое Батыево нашествие есть не что иное, как междоусобная борьба за власть и великое княжение в русских землях. В ходе этой борьбы власть досталась князю Ярославу Всеволодовичу и сыну его Александру, прозванному впоследствии Невским. Эта версия представляется мне наиболее убедительной, не говоря уже о том, что она милее всего моему сердцу. Далее я рассмотрю дополнительные аргументы в её пользу.
В летописях монголы не упоминаются ни разу. Современники называют неведомых пришельцев как угодно - татарами, печенегами, ордынцами, таурменами, но только не монголами. Да и внешний облик Чингиса и Батыя, по сообщениям хронистов, далёк от монголоидного: длинная борода, светлые глаза, высокий рост. Не лишним будет заметить, что ни в одном языке монгольской группы нет имени Батый или Бату, а вот у половцев в оное время было широко распространено имя Бастый, а имя Бату встречается в башкирском языке, тюркском по происхождению. А ордынский царевич Неврюй носил и вовсе русское имя - Олекса, то есть Алексей. Об именах в старину стоит вообще рассказать поподробнее.
У многих наших предков бывало по несколько имён, а уж два имени можно обнаружить почти всегда. Одно имя - мирское, языческое, под которым человека знали односельчане, а другое - крестильное, часто имевшее сакральный смысл и известное лишь самым близким людям. Скажем, знаменитый киевский князь Владимир Всеволодович Мономах известен нам под своим языческим именем, а в крещении он был Василием. А поскольку крестильное имя его отца было Андрей, то зваться он должен Василием Андреевичем Мономахом. Александр Бушков приводит такой показательный пример: «В Разрядной книге (официальном государственном документе Московского царства, куда на протяжении полутора столетий вносились имена всех, командовавших полками) воевода И.М. Пронский значится ещё и как «Турунтай». Так вот, Турунтай - его прозвище. Поэтому нет ровным счётом ничего невероятного в предположении, что князь Александр Ярославич мог носить прозвище Батый. И пусть вас не смущает, уважаемый читатель, что прозвище это тюркское. Мешанина с именами у русских и их соседей была в то далёкое время удивительная. Среди половцев, например, обнаруживаются ханы по имени Юрий Кончакович, Данило Кобякович, Роман Кзич. Сумеете ли вы понять, о ком идёт речь, если в какой-нибудь хронике они будут упомянуты без отчества? Между прочим, следует иметь в виду, что имена Святослав, Ярослав или Владимир, строго говоря, тоже нерусские. Это славянские имена, освящённые церковной традицией. А вот простой народ именовался совершенно иначе. В книге С. Вилянского и Д. Калюжного «Другая история Руси» приводится длиннейший (на две с половиной страницы) список старорусских имён, позаимствованных из архивных записей. В целях экономии места я процитирую только имена на букву «О»: «Одинец, Овсяник, Осмой, Образец, Обрядка, Окул, Окула, Овлюк, Олгазей, Онашка, Омена, Окат, Онитка, Обрюта, Орех, Озарко, Опалша, Охапка, Охлопка, Обрезок, Огарок, Онцук, Оладья, Опас, Олушка». И всё это в православной России!
Поэтому, когда в летописях натыкаешься на ордынского царевича по имени Олекса Неврюй, имеет смысл задаться простым вопросом: кем же всё-таки был упомянутый Олекса – ордынцем или русским боярином? И кто такие татары - иноземные захватчики или просто ратники на службе у русских князей? Вот, скажем, имеется летописное свидетельство о том, что князь Дмитрий Александрович собрал войско и стал укреплять город Переяславль. Дальше говорится буквально следующее: «Орда послала на него рать многую, Туратемира и Алтына и многих татар». По другим источникам сия история нам известна значительно более подробно. Более того - нам известно и имя предводителя этой рати. А был им РУССКИЙ князь Андрей Городецкий. Надо полагать, что сепаратистские настроения князя Дмитрия вызвали справедливое недовольство, а татары в данном случае выступают в качестве заурядных наёмников. И подобного рода записей в русских летописях имеется великое множество. Вот вам, уважаемый читатель, ещё несколько примеров навскидку (позаимствованы из книги Александра Бушкова «Россия, которой не было»): «Уже говорилось о новгородце по имени Чёрт. Под пару ему – новгородский священник по имени… Упырь Лихой! Отмечены в истории и поп Лихач (1161), поп Угрюм (1600), поп Шумило (1608). Имя Волчий Хвост без всякого смущения носил… один из воевод Владимира Красное Солнышко».
Все эти примеры я привожу единственно для того, чтобы наглядно проиллюстрировать весьма нехитрый тезис: небывалая путаница мирских и крестильных имён, прозвищ и кличек часто приводила к тому, что скупые летописные строки, повествующие о междоусобной борьбе на Руси, легко истолковывались впоследствии как рассказ о нашествии «безбожных татар».
Вопрос можно поставить и шире: а всегда ли можно доверять летописным свидетельствам? Вот, скажем, в записи под 1270-ым годом читаем, что в Орде был убит рязанский князь Роман Ольгович, причём летописец уверяет нас, что убили его за «отказ принять бесерменскую веру». Могу ли я согласиться с подобной мотивировкой? Ни в коем случае. Даже если Романа Ольговича действительно убили в Орде, причины этого события были, безусловно, совсем другими, поскольку редкая веротерпимость татар (я уже писал об этом) - факт, признаваемый всеми без исключения историками. Более того - православной церкви были предоставлены уникальные привилегии. Например, согласно особому указу «безбожного» хана Батыя, смертной казнью карался всякий, посягнувший на церковное имущество, неприкосновенность церковных земель или на право церкви судить виновных своим судом. Веротерпимость, конечно, веротерпимостью, но как-то это всё-таки чересчур для иноземных захватчиков. А вот Александру для укрепления своей власти поддержка церкви была необходима как воздух. Между прочим, среди татар было много христиан, а в ставке Батыя Сарае Великом стояли христианские храмы, и был даже православный епископ…
Документальных свидетельств, льющих воду на мельницу моей версии и не оставляющей камня на камне от версии официальной, рассыпано по русским летописным источникам сколько угодно. Читаем о княжении Ивана Калиты: «Сел на великое княжение Иван Данилович, и настал покой христианам на многие лета, и перестали татары воевать русскую землю». Очень странная, если вдуматься, запись. Ведь Батыево воинство нас приучили воспринимать как полудикую орду, не озабоченную ничем, кроме грабежей и разбоя. Монголы обложили Русь данью и ободрали её как липку. Ордынские воеводы и мурзы с завидной регулярностью совершали набеги на русские земли, невзирая на то, что Сарай исправно получал оговоренные суммы. И вдруг отрезало, как ножом. С 1328 года (начало княжения Ивана Даниловича Калиты) и вплоть до времён войн с Мамаем татарских набегов на Русь не зафиксировано. Как бы ни был ловок и хитёр Иван Данилович (нас уверяют, что он был большой жох), эта загадочная история со скрипом укладывается в прокрустово ложе традиционной парадигмы. А вот в рамках моей версии всё объясняется предельно просто. Для чего татарам воевать русскую землю, если единоличной власти Ивана Калиты ничего не угрожает, а конкурентов не осталось и в помине? Времена кровавых усобиц отошли в прошлое.
Правда, одно-единственное исключение на фоне этой божьей благодати всё-таки было. Через полсотни лет мирной жизни на Русь вторгся ордынский военачальник, которого летописи именуют то Арапшей, то Араб-шахом. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что этот поход был симметричным ответом на рейд русских войск, которые в 1376 году вступили в Волжскую Булгарию, осадили один из её городов и вынудили жителей присягнуть на подданство. При этом в захваченный город были посажены русские чиновники. Как вам нравится такой поворот, уважаемый читатель? Русь, будучи вассалом и данником Золотой Орды, организует военный поход в пределы государства, являющегося частью Золотой Орды, и заставляет его принести вассальную клятву. Попробуйте объяснить эту загогулину в рамках традиционной версии.
Каждый прилежный ученик средней школы должен помнить о знаменитых баскаках – ордынских сборщиках дани. Некоторые историки без труда называют даже точную дату первого появления татарских налоговых инспекторов на Руси - 1257 год. Справедливости ради следует отметить, что в источниках встречаются разночтения - дата плавает от 1257 до 1261 года, но в данном случае это непринципиально. Удивительно совсем другое: между опустошительным набегом «безбожных моавитян» (1237 год) и началом систематического налогообложения прошло двадцать лет. Это довольно странно. Исторический опыт показывает, что любой агрессор, овладев неприятельской территорией, тут же рассаживает на ключевые посты своих чиновников и приступает к выкачиванию денег из казны поверженного государства. Заподозрить монголов в особой мягкости и нерасторопности не решится ни один здравомыслящий человек. Стараниями историков мы наслышаны о чудовищных зверствах, которые творили ордынцы в захваченных городах, о грабежах и избиении населения, об уводе в полон ремесленников, зодчих и мастеров. По некоторым сведениям, в Каракоруме жили даже пленные русские огородники. Ничуть не погрешив против истины, можно смело сказать, что тотальное ограбление граждан было альфой и омегой монгольской политики в отношении покорённых стран.
В очередной раз мы сталкиваемся с вопиющей нелепостью. Аж двадцать лет потребовалось монголам, чтобы переписать население и обложить его податями. Складывается впечатление, что они ровным счётом никуда не спешили. Да и куда, скажите на милость, спешить? Ведь нищая же страна, чего с них, сирот, возьмёшь. Мед, лес да пенька - вот и всё нехитрое богатство этих убогих. Но это пока ещё цветочки. Ваше удивление стократ возрастёт, если попристальнее приглядеться к самим сборщикам дани. Скажем, в Ярославле баскаком служит русский монах Изосим, в Устюге тоже русский, христианин по имени Иоанн. Когда в суздальской летописи я наткнулся на баскака Кутлубуга, то был готов вздохнуть с облегчением: наконец-то обнаружился неподдельный и безусловный ордынец. Но не тут-то было! Строчкой ниже о нём сообщается, что он «преставился», то есть предстал перед Богом, а так говорить можно только о единоверце, христианине. Опять выползает какая-то утомительная чертовщина - стоит чуть-чуть поскрести монгола, как натыкаешься на русского. Свирепые безбожные азиаты при ближайшем рассмотрении истаивают как сон, как утренний туман. Поведение ордынских властей только усиливает недоумение непредубеждённого читателя. Эти жуткие головорезы, звери алчные и пиявицы ненасытные почему-то ни в малейшей степени не озабочены судьбой СВОИХ чиновников, посланных для сбора дани. Когда жители нескольких городов, возмущённые поборами, перебили баскаков, никаких санкций за такое самоуправство не последовало. Наоборот, им даже подбросили привилегий. Расторопный Александр Невский оперативно скатался в Орду и в два часа утряс пустячное дельце, сумев выхлопотать не только прощение виноватым, но и добиться ощутимых послаблений в плане рекрутского набора для ордынской армии. А ведь любая власть бережёт свой карман пуще зеницы ока… Между прочим, имеются летописные свидетельства, что избиение баскаков было не стихийным бунтом, а тщательно спланированной акцией, инспирированной княжеской верхушкой: «…повелеша князи убивать ханских баскаков…» Реакция Орды неминуемо должна быть в этом случае предельно жесткой. Открытое неповиновение властям во все времена каралось весьма сурово. Крайне сомнительно, чтобы Александру при таком раскладе удалось уладить конфликт малой кровью; виновных наказали бы по всей строгости, рекрутчину - ужесточили, а сам Александр запросто мог лишиться ярлыка на княжение.
К слову сказать, со знаменитым ханским ярлыком на княжение, который, как нам рассказывают, выдавался татарами, тоже твориться какая-то несуразица. Многие историки полагают, что это традиция скорее европейская, чем азиатская. Процитирую А. Бушкова: «…аналогов слова «ярлык» не найдено ни в монгольском, ни в татарском языках, зато в немецком их сколько угодно. Jahrlicke - вассальное обязательство, jahrlich - почётное звание, jahrlish - годичное ленное обязательство. В современном немецком jahrlich до сих пор означает «годичный», «ежегодный». Конец цитаты. За ярлыком, как известно, нужно было ехать в Орду, в ханскую ставку на Нижней Волге, а это, между прочим, не ближний свет. Самое забавное, что иным русским князьям случалось по разным надобностям ездить и дальше - аж в сам Каракорум, который находился совсем уже у чёрта на куличках, где-то в Забайкалье. Помните миссию Ярослава Всеволодовича, отца Александра Невского, посланного Батыем в ставку великого хана представлять собственную персону? Но не он один удостоился. Скажем, ростовский князь Борис Васильевич (1231-1277) за 14 лет княжения восемь раз ездил в Орду за Волгу и дважды - к великому хану. Во-первых, не очень понятно, почему Каракорум должен с таким тщанием вникать в ростовские дела, и почему все вопросы нельзя было решить в Сарае, тем более что русские земли находились в юрисдикции Золотой Орды. А, во-вторых, посмотрите на карту, уважаемый читатель. Вы представляете, сколько времени в ту далёкую эпоху должно было занять путешествие в ставку великого хана? Даже относительно недавно, в годы правления Екатерины II (вторая половина XVIII столетия), сибирские губернии были в значительной степени автономны и могли себе позволить почти не оглядываться на Санкт-Петербург, потому что столичные новости опаздывали на год и больше. Уму непостижимо, как успевал Борис Васильевич выполнять свои княжеские обязанности при такой любви к дальним странствиям.
Короче, я вынужден констатировать, что традиционная история сплошь и рядом не в состоянии свести концы с концами. Вразумительного объяснения вышеописанной налоговой свистопляски как не было, так и нет, если не считать детского лепета относительно немонгольского происхождения большинства баскаков. Дескать, ордынский выход собирали не полноправные монголы, за которых хан ляжет костьми, если потребуется, а разный заезжий сброд, собранный с бора по сосенке, вроде неведомых «купцов-бесерменов», с завидным упорством кочующих из книги в книгу. Принимать близко к сердцу проблемы этого шелудивого племени истинному монголу как-то даже и неприлично. Что соберут, то и соберут, на всё, как говориться, воля Божья…
Что я могу предложить взамен? Версия передела власти в русских княжествах позволяет ответить почти на все неудобные вопросы. События развивались примерно следующим образом. После кровавой неразберихи 1237-1238 годов Ярослав и Александр сделались полноправными хозяевами земли русской, изрядно поприжав потенциальных конкурентов. И хотя кое-кто ещё трепыхался (скажем, тот же Даниил Галицкий, отнюдь не лишённый гегемонистских устремлений), реальная власть оказалась в крепких руках потомках Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Отныне любые проявления сепаратизма будут жестоко пресекаться на корню. Замирив Русь, отец и сын обратили свои взоры на Запад. На повестке дня стоял вопрос о военной помощи германскому императору Фридриху II Гогенштауфену в его нелёгкой борьбе с папистами. Кровь из носу, но порадеть родному человечку было сугубо необходимо. И русские полки устремились на просторы Западной Европы.
Скорее всего, мы никогда уже не узнаем, почему сию операцию не удалось довести до конца. Что-то такое стряслось на берегу тёплого южного моря, и дружина Александра вернулась восвояси несолоно хлебавши. Возможно, виной тому была обыкновенная техническая накладка, связанная с опозданием союзного флота. Возможно, причины неуспеха коренились совсем в другом. Так или иначе, но операция была свёрнута на полпути, а переброска русских войск в Италию с треском провалилась, каковое обстоятельство сыграло решающую роль в судьбе Фридриха II. Понятно, что столь масштабная военная кампания потребовала огромных расходов и не могла не отразиться на экономическом положении русских княжеств, буквально вчера выбравшихся из череды бесконечных усобиц. Как в таких случаях почти всегда поступает власть? Самый простой способ - изменить порядок налогообложения, что, по всей вероятности, и было сделано.
И вот Александр (Ярослав к тому времени уже умер) проводит перепись населения и устанавливает новые подушные подати. Весьма примечателен тот факт, что налог был новым. Именно это обстоятельство и вызвало, по всей видимости, взрыв возмущения, а вовсе не появление баскаков как таковых - публики хорошо известной и христианской по преимуществу. История учит, что телодвижения власти, сопровождающиеся увеличением налогового бремени, всегда были крайне непопулярны у населения и никогда, нигде и никому не прибавляли оптимизма. Таким образом, негодование горожан получает вполне разумное объяснение.
Тем более нет ничего удивительного в том, что после смерти Александра Невского его князья-вассалы и подвластные ему земли дружно принялись бунтовать против новых налогов, и переколотили баскаков. Будь монгольское иго суровой реальностью, Орда не преминула бы жестоко расправиться с зачинщиками беспорядков. В моём же случае наследники Невского-Батыя предпочли спустить дело на тормозах. Очень похоже, что сила была не на их стороне, и они справедливо решили, что худой мир лучше доброй ссоры. В этом смысле весьма симптоматично указание летописца, что после истребления баскаков князья получили право самостоятельно собирать ордынский выход. Если прибегнуть к современной терминологии, всё это чрезвычайно напоминает конфликт центральной и местной власти. Федералы по вполне понятным причинам хотели распоряжаться налоговыми поступлениями, так сказать, на безальтернативной основе, а удельные элиты, в свою очередь, не желали упускать жирный кусок. Полюбовно договориться, надо полагать, не получилось, вот и пошла писать губерния… К сожалению, денежные вопросы всегда самые болезненные, поэтому всё и вышло так криво.
Надо сказать, что сочинения средневековых хронистов сплошь и рядом пестрят прямо-таки уморительными историями, и русские летописи здесь совсем не исключение. Чего стоит одно только сказание о рязанском богатыре Евпатии Коловрате! Сей доблестный муж собрал дружину из 1700 отчаянных удальцов и устроил безбожным татарам хорошую кровавую баню. Если верить источникам, закованные в сталь супостаты очень долго ничего не могли поделать с головорезами Евпатия. «И послал Батый на Евпатия шурина своего Хозтоврула, и с ним многие полки… Хозтоврул похвалился царю Батыю Евпатия Коловрата руками живого взять и к нему привести. И сошлись полки. Евпатий наехал на Хозтоврула-богатыря и рассёк его мечом надвое до седла… и многих богатырей… побил, иных надвое рассекая, а иных до седла. И известили Батыя, он же, слышав сие, горевал о шурине своём, и повелел навести на Евпатия множество пороков, и начали пороки бить по нему, и едва сумели так убить крепкорукого и дерзкого сердцем и львояростного Евпатия». В таких выражениях описан подвиг богатыря Евпатия Коловрата в «Воинских повестях Древней Руси». «Повесть о разорении Рязани Батыем» воспроизводит этот текст почти слово в слово: «И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его». Талантливый писатель В. Ян в романе «Батый» решил расцветить сухое изложение хронистов. Бойцы Коловрата стояли как скала. Когда яростные атаки отборных монгольских частей захлебнулись, мудрый Субудай (ордынский полководец) приказал подтащить китайские камнемётные машины. И только с помощью тяжёлых осадных орудий удалось сломить сопротивление русских витязей.
Здесь не место обсуждать вопрос о стенобитных орудиях древности. Вся беда в том, что это единственное в мировой истории описание использования осадной техники против неприятельской армии в полевых условиях. С грехом пополам можно спорить, насколько были эффективны пресловутые баллисты и катапульты при штурме крепостей. Но вот осадные машины в поле… Это, извините, ни в какие ворота не лезет. Не забудьте, что вы имеете дело с поставленной на полозья неподъёмной дуррой, которую волокут быки. Поменять в пять минут прицел такого агрегата - задача практически нереальная. Это вам не пулемёт, который в два счёта можно развернуть куда угодно. А мастера художественного слова запросто пишут примерно следующее: «С ужасной силой, сбивая всё встречное, летели в теснившихся на холме русских воинов огромные камни». Их ни в малейшей степени не занимает тот медицинский факт, что камень, выпущенный из баллисты, легко различим простым глазом. Это не пушечный снаряд и не крылатая ракета. Чтобы избежать губительного столкновения, достаточно шагнуть в сторону. Короче говоря, нам в очередной раз впаривают махровый кабинетный бред. Только не вздумайте сказать об этом профессиональному историку - вас тут же размажут по стенке. Ткнут носом в соответствующий текст: читай, Фома неверующий. У нас все ходы записаны…
Кстати, давайте поговорим о достоверности текстов средневековых хронистов. Вот, скажем, я не единожды поминал столицу Монгольской империи - великолепный Каракорум, привольно раскинувшийся в степях Забайкалья. А что о нём пишут современники? Что они вообще пишут о монголах? Почитайте. Это, сумею вас уверить, очень увлекательное чтение. Начнём со знаменитого итальянского путешественника Марко Поло, якобы семнадцать лет прожившего в Китае (1275-1292). Напомню, что Китай к этому времени давно уже стал монгольским улусом: к 1215 году Чингисхан овладел значительной частью Северного Китая, а во второй половине XIII века пала южнокитайская династия Сун. В 1271 году, за четыре года до прибытия Марко Поло, внук Чингиса Хубилай основал на просторах бывшей китайской империи новую династию Юань со столицей в Яньцзине (современный Пекин). Так-то оно так, скажет дотошный читатель, пропустив мимо ушей сухую хронологическую справку, но почему уважаемый автор сей статьи применил к знаменитому путешественнику неприятное словечко «якобы»? Он, может быть, хочет сказать, что великий Марко Поло никогда не был в Китае?
Не берусь ответить на этот вопрос однозначно. Замечу только, что прожив в Китае семнадцать лет, Марко Поло в своей толстой книжке ни разу не упоминает: а) о китайском чае; б) о китайских иероглифах; в) о книгопечатании; г) об уникальном обычае бинтования ног у женщин. Меня, современного комментатора это, мягко говоря, немного удивляет… Но не буду ставить лыко в строку отважному итальянцу. В Китае он сумел углядеть чудеса почище иероглифов или книгопечатания. Вот, например, как он описывает обед в ханском дворце: «Бакши (знахари), о которых я вам рассказывал, по правде, знают множество заговоров и творят вот какие великие чудеса: сидит великий хан в своём главном покое, за столом; стол тот повыше осьми локтей, а чаши расставлены в покое на полу, шагах в десяти от стола; разливают по ним вино, молоко и другие хорошие пития. По наговорам да по колдовству этих ловких знахарей-бакши полные чаши сами собою поднимаются с полу, где они стояли, и несутся к великому хану; а никто к тем чашам не притрагивался. Десять тысяч людей видели это: истинная то правда, без всякой лжи. В некромантии сведущие скажут вам, что дело то возможное».
А вот ещё о дворце хана Хубилая: «Чуть не забыл рассказать вам о чуде. Когда великий хан живёт в своём дворце и пойдёт дождь, или туман падёт, или погода испортится, мудрые его звездочёты и знахари колдовством да заговорами разгоняют тучи и дурную погоду около дворца; повсюду дурная погода, а у дворца её нет».
Нужны ли вам комментарии, уважаемый читатель? Если, не смотря ни на что, вы готовы и дальше внимать повествованию этакого хрониста, то вот вам ещё две цитаты. Рассказ о птице Рух: «Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орёл, и только, говорят, чрезвычайно большой. Схватит слона и высоко-высоко унесёт его вверх на воздух, а потом бросит его на землю, и слон разобьётся; гриф тут клюёт его, жрёт и упивается им». А вот как добывают алмазы. Подход настолько оригинален, что его следовало бы запатентовать. Итак: в горные расщелины, куда человеку не пробраться из-за кишащих там ядовитых змей, бросают куски сырого мяса, к которым алмазы благополучно прилипают. Всё дальнейшее - уже дело техники: «В этих горах водится множество белых орлов, что ловят змей; завидит орёл мясо в глубокой долине, спустится туда, схватит его и потащит в другое место, а люди меж тем пристально смотрят, куда орёл полетел; и как только он усядется и станет клевать мясо, начинают кричать что есть мочи, а орёл боится, чтобы его невзначай не схватили, бросит мясо и улетит. Тут-то люди подбегают к мясу и находят в нём довольно-таки алмазов. Добывают алмазы и другим ещё способом: орёл с мясом клюёт и алмазы, а потом ночью, когда вернётся к себе, вместе с помётом выбрасывает те алмазы, что клевал; люди ходят туда, подбирают орлиный помёт и много алмазов находят в нём».
Скажите на милость: чем путевые заметки ушлого итальянца отличаются от сказок «Тысячи и одной ночи»? Это же Синдбад-мореход! И после этого историки классического направления с самым серьёзным видом рекомендуют нам сочинение Марко Поло как бесценный источник по истории и географии Дальнего Востока.
Что можно сказать по этому поводу? Только одно: надо почаще обращаться к первоисточникам - это великолепно проветривает мозг. В одном карточном фокусе используется известная речевая бессмыслица: наука умеет много гитик. К исторической науке это относится в особенности. Когда читаешь откровения современников о событиях и местах вроде бы всем известных, то от затёртых штампов официальной истории сплошь и рядом остаются пыль и пепел. Например, столица Монгольской империи, город Каракорум, описывается в трудах нынешних историков как огромное кочевое поселение, расположенное в забайкальских степях. Археологи искали резиденцию великих ханов долго, упорно и без особого успеха. Но ведь недаром сказано, что ищущий обрящет. Поэтому не стоит удивляться, что, в конце концов, кое-что всё-таки нашли: в прессу просочилась скупая информация о трёх корявых камнях, выкопанных где-то в Северной Гоби. Якобы здесь, по уверениям историков, и находился великолепный и блестящий Каракорум, скопивший несметные богатства, свезённые из всех покорённых монголами стран. А что говорят по поводу монгольской столицы современники событий?
Вот, скажем, жил да был монах Гильом (Гийом) Рубрук. Вкусно ел и мягко спал, ни в чём себе не отказывал и проводил время по своему усмотрению, пока не был отправлен французским королём Людовиком Святым с особой миссией к монгольскому государю. С королями, известное дело, шутки плохи, поэтому наш герой не полез в бутылку, а спешно собрался в путь-дорогу. В составе пышной и представительной делегации он совершил беспримерный вояж в ставку великого хана - упомянутый Каракорум, которого и достиг благополучно в 1253 году. В своих путевых заметках сей мужественный монах пишет о столице свирепых завоевателей буквально следующее (цитата приводится по книге А. Бушкова «Россия, которой не было»): «О городе Каракоруме да будет вашему величеству известно. Там имеются два квартала: один - сарацин, в котором бывает базар, и многие купцы стекаются туда из-за двора, который постоянно находится вблизи него, и из-за обилия послов. Другой квартал - китайцев, которые все ремесленники. Вне этих кварталов находятся большие дворцы, принадлежащие придворным секретарям. Там находятся 12 храмов различных народов, 2 мечети, в которых провозглашают закон Мухаммада, и христианская церковь на краю города. Город окружён глиняной стеной и имеет четверо ворот: у восточных продаётся пшено и другое зерно, которое, однако, редко ввозится, у западных продают баранов и коз, у южных - быков и повозки, у северных - коней».
Разве это описание хотя бы отдалённо напоминает кочевое поселение, состоящее из множества юрт и повозок? А ведь современные историки убеждены, что дело обстояло именно так, и это представление было охотно подхвачено поэтами - публикой восторженной, малокритичной и склонной к преувеличениям. Николай Заболоцкий (которого я ни в коей мере не осуждаю) в прекрасном стихотворении «Рубрук в Монголии» увидел Каракорум следующим образом:
Навстречу гостю, в зной и холод,
Громадой движущихся тел
Многоколёсный ехал город
И всеми втулками скрипел.
Если прочитать заметки Рубрука непредвзято, то от кочующего по просторам пустыни Гоби города на колёсах не останется и следа. Перед нами заурядный многолюдный мегаполис оседлого народа, бойко торгующего всякой всячиной. Правда, вызывает некоторое недоумение сарацинский квартал - каким ветром занесло этих несчастных в такую даль? Как бы там ни было, но прижились мусульманские купцы в суровых степях Забайкалья и даже отстроили две мечети. В скобках замечу, что статус государственной религии ислам получил только столетие спустя, да и то исключительно в западном улусе империи – Золотой Орде. Но это так, к слову.
Заболоцкого вообще стоит почитать, ведь из «головы» он выдумывал только детали (вроде двух клавиатур, которые пели на различных языках), а в основном и главном опирался на официальную историческую версию. Посему нелёгкий маршрут отчаянного монаха целиком и полностью укладывается в господствующую парадигму:
Он гнал коня от яма к яму,
И жизнь от яма к яму шла
И раскрывала панораму
Земель, обугленных дотла.
Говорят, что ямскую службу (то есть систему почтовых станций со сменными лошадьми) на Русь привнесли именно монголы. Наблюдение интересное, хотя и не бесспорное. Если мы обратимся к русским летописям, то с удивлением обнаружим, что так называемая «ямская гоньба», якобы заведённая ордынцами, существовала в наших пенатах испокон веку. Я уже не говорю о том, что знаменитый тракт, соединявший Сарай-на-Волге и легендарный Каракорум, в одночасье проваливается в небытие. После смерти Батыя великая империя, раскинувшаяся на полмира, удивительным образом истаивает, как рыхлый снег под лучами весеннего солнца. При этом не менее удивительным образом обнаруживается, что система почтовых сообщений исправно функционировала на Руси задолго до пришествия пресловутых монголов. Например, летопись сообщает о том, как княгиня Ольга затеяла в 947 году поездку в Новгород, в ходе которой не только приводила в порядок дороги и обустраивала мосты через Днепр и Десну, но и весьма озаботилась состоянием так называемых повозов.
Что такое повоз и с чем его едят? Штука эта была широко распространена в Средние века и представляла собой своего рода повинность, тяготы которой тяжёлым бременем ложились на плечи местного населения. Всякий гонец, облечённый особыми полномочиями, имел полное право получить в городе или селе любого княжества свежих лошадей, еду и фураж и продолжить своё путешествие. Речные переправы тоже не стоили ему ни гроша - за всё платила казна. Обязанность поддерживать повоз в работоспособном состоянии (чинить дороги, мосты, переправы и др.) возлагалась на местные власти, которые, понятное дело, были от этого не в восторге. Летописи зафиксировали вспышки недовольства горожан и сельчан по поводу невесть откуда свалившейся «повозной повинности».
Как бы там ни было, но уже к концу X века ямская служба на Руси стала повсеместно распространённой. В 1021 году конная дружина Ярослава Мудрого, преследуя полоцкого князя Брячислава, за неделю преодолела около 800 км, что автоматически предполагает не просто наличие дорог, а дорог, должным образом обустроенных. В 1097 году из Киева во Владимир-Волынский доставляют ослеплённого князя Василька Ростиславовича. Летописец специально подчёркивает, что ноябрьские дороги были далеко не фонтан: ехали «по неровному пути». Но даже «неровный путь» не помешал преодолеть обозу 500 км за шесть суток. Между прочим, езда одвуконь тоже не была изобретением татар. В «Поучении детям» Владимира Мономаха читаем: «Всеслав Смоленск пожёг, и я с черниговскими верхом с подводными конями помчался». Подводные кони есть ни что иное, как запасные лошади, позволяющие всаднику преодолевать большие расстояния: на марше он пересаживается с уставшей лошади на свежую и тем самым пробегает вдвое больший путь.
А вот начиная с XI века, на российских трактах уже вовсю работают постоялые дворы, и местные жители, ругая по обыкновению «повозную повинность», делают исключение для паромных переправ, поскольку эта услуга была платной, и часть денег попадала в карман «повозников». Короче говоря: ямская служба на Руси существовала давным-давно, неплохо справлялась со своими обязанностями и возникла задолго до пресловутого монгольского нашествия.
Какие ещё несообразности я могу извлечь из рассыпающихся в прах хроник и обстоятельных трудов современных историков? Когда перелистываешь сочинения, так или иначе затрагивающие монгольскую проблематику, порой волосы встают дыбом. При этом зачастую просто-напросто теряешься и никак не можешь сообразить, чему следует поражаться в первую очередь: гомерическим преувеличениям средневековых хронистов или абсолютно некритичному толкованию означенных трудов в работах специалистов. Скажем, Сесилия Холланд в статье «Смерть, спасшая Европу» (включена в сборник «А что если бы?..», опубликованный под рубрикой «Альтернативная история»), пишет на голубом глазу буквально следующее: «Сообщения летописцев о числе погибших разнятся, но эти цифры всегда ошеломляют. В 1220 году, когда при захвате Герата погибло 1600000 человек, до сына Чингиса Тулуя дошёл слух, что кому-то удалось спастись среди развалин». И далее: «По свидетельству современников, в Нишапуре монголы довели число своих жертв до 1747000 человек». В последней цифре заключена особая пикантность: сразу хочется спросить, а кто, собственно говоря, подсчитал убиенных и умученных с такой точностью?
Комментировать этот бред совершенно неинтересно. Достаточно сказать, что население Монголии в начале XX столетия не превышало 600000 человек, а по данным на 1984 год составляло чуть менее двух миллионов. Справедливости ради следует отметить, что рецензент не мог оставить вышеприведённый пассаж совсем без комментариев и написал, что население Герата по переписи 1986 года не превышало 150000 человек, поэтому у него (рецензента) имеются серьёзные сомнения относительно того, что в Средние века жителей этого города насчитывалось более миллиона. От себя добавлю, что уничтожить за короткое время этакую прорву людей с помощью холодного оружия просто физически невозможно. Или такой фрагмент: «В 1237 году монгольский полководец Субудай возглавил вторжение войск Бату в русские земли, обернувшиеся систематическим разрушением городов и гибелью сотен тысяч людей». Автору, по всей видимости, невдомёк, что всё население русских княжеств не превышало в то время пяти миллионов человек.
Продолжим наше увлекательное путешествие в мир ненаучной фантастики. При хане Угэдэе, преемнике Чингисхана, вспыхнула война с Нючженским царством - то ли сопредельной с Китаем страной, то ли частью Китайского государства. Эта замечательная история подробно изложена в книге Гань-Му под 1232 годом и повествует об осаде монголами города Бянь, столицы этого царства. Перевод хроники выполнен известным китаеведом Иакинфом Бичуриным (1777-1853), который 14 лет возглавлял духовную миссию в Пекине. Приведённая ниже цитата позаимствована мной из работы С. Валянского и Д. Калюжного «Другая история Руси».
«В столице строили баллисты во дворце. Ядра были сделаны совершенно круглые, весом около фунта; а камни для них брали из горы Гын-ио… Баллисты, употребляемые Монголами, были другого вида. Монголы разбивали жерновые камни или каменные кашки (голыши) на два или на три куска и в таком виде употребляли их. Баллисты были построены из бамбука, и на каждом углу городской стены поставлено их было до ста… В несколько дней груды камней сровнялись с внутреннею городскою стеной. Монгольские войска употребили огненные баллисты, и где был сделан удар, там по горячести нельзя было тотчас поправлять и помогать…
В сие время Нючженцы имели огненные баллисты, которые поражали, подобно грому небесному. Для этого они брали чугунные сосуды, наполняли их порохом и зажигали огнём. Горшки эти назывались чжень-тьхянь-лэй, потрясающий небо гром. Когда такая баллиста ударит и огонь вспыхнет, то звук уподобляется грому и слышен почти за 100 ли. Они сжигали (всё) на пространстве 120 футов в окружности и огненными искрами пробивали железную броню…
Кроме того, употребляли они (нючженцы) летающие огромные копья, которые пускались посредством зажигания в них пороха и сжигали всё на 10 шагов от себя. Монголы же только этих вещей и боялись. Они осаждали город 16 суток, денно и нощно. Около миллиона (!) человек с обеих сторон было убито при этой осаде». И далее: «Но после этого открылась в городе зараза, продолжавшаяся 50 дней. В течение этого времени было вынесено из городских ворот около 900 тысяч (!) гробов, не считая тел бедных, которых не в состоянии были похоронить». Конец цитаты.
Переведём дух, уважаемый читатель. Положа руку на сердце, можете вы поверить этой фантасмагории? Я - ни в коем случае. Интересно, сколько же всего людей проживало в городе Бянь, если только в ходе 16-дневной осады и 50-дневной эпидемии их полегло почти два миллиона? Непредвзятое прочтение сего опуса не оставляет сомнения в том, что широкое применение артиллерии и даже зажигательных ракет было совершенно заурядным делом, хотя порох, как известно, был изобретён францисканским монахом Бертольдом Шварцем только в 1319 году, и этого факта вроде бы никто не оспаривает. Но китайцы (выясняется, что и монголы тоже) любили успевать раньше. Оказывается, почти за сто лет до опытов Шварца на Востоке уже вовсю грохотали пушки и летали ракеты. Почему же, в таком случае, Батый не использовал «огненного боя» в зимней кампании на Руси в 1237-1238 годах, всего через шесть лет после нючженской войны? Историки нам говорят, что монголы, подчинив Северный Китай, начали привлекать на свою сторону китайских инженеров и широко применять трофейную осадную технику. Тогда скажите на милость, господа историки, каким образом монгольские войска могли продержаться против китайской армии хотя бы один день, если на её вооружении стояли ракеты и артиллерия? Как могло получиться, что китайцы с монголами на протяжении более чем ста лет безраздельно владели навыками артиллерийского боя, а их многочисленные соседи так и не смогли научиться этому искусству? Реальная история, как я уже говорил, показывает, что технические новшества (особенно имеющие отношение к военному делу) никогда не удавалось сохранять в тайне сколько-нибудь долго - ядерное оружие самый яркий тому пример.
Наконец, откуда доставали степные кочевники селитру и серу, необходимые для изготовления пороха, особенно в таком огромном количестве? Положим, селитру можно было купить в Индии, где вплоть до XX века её получали из селитроносных органических отложений. А вот как быть с серой? В Европе, скажем, разрабатывали богатейшие залежи самородной серы в Сицилии. И так продолжалось очень долго, до сравнительно недавнего времени, пока не было освоено промышленное её получение из сернистого колчедана. А вот о залежах самородной серы в Китае или Монголии мне ничего не известно…
Но чудеса на этом отнюдь не кончаются. Известно ли вам, уважаемый читатель, что монголы вдобавок к своим огнестрельным талантам были ещё и замечательными флотоводцами? Кораблевождению они научились, разумеется, опять же в Китае. Пересевшим с коней на корабли степнякам не составило труда организовать морскую экспедицию в Индонезию и захватить остров Яву. А вот страну самураев спас от неминуемого поражения только тайфун, разметавший огромную флотилию из нескольких тысяч (!) кораблей, направленную ханом Хубилаем для завоевания Японии. С тех пор этот ветер, уберегший Страну восходящего солнца от порабощения, называется божественным («камикадзе» по-японски). Историков, пересказывающих все эти басни, ни в малейшей степени не волнует тот факт, что кораблевождение и навигация в Средние века относились к области высоких технологий, вполне сопоставимых в наши дни с космическими исследованиями. Допустить хотя бы на секунду, что неграмотные кочевники могли овладеть этими навыками, требующими высочайшего профессионализма, означает верить в чудеса.
Вообще представляется совершенно невероятным, чтобы сравнительно немногочисленные степняки, только вчера с грехом пополам выбравшиеся из пелёнок родовых отношений, подчинили своей власти огромную империю с населением в несколько десятков миллионов человек. Пусть даже монголам удалось создать самую совершенную военную организацию и добиться железной дисциплины (как они это сделали?), им попросту было бы не вынести тягот многолетней войны с могущественным соседом. Младенческая экономика накрылась бы медным тазом в два счёта.
Но ведь китайские империи Цзинь и Сун пали, а империя Юань была создана, чтобы в свою очередь рухнуть в 1368 году и смениться империей Мин. Но скажите на милость, уважаемый читатель: для чего притягивать за уши монголов, чтобы объяснить эти события, вполне заурядные в многовековой китайской истории? Да, монгольский элемент мог присутствовать в правящих кругах Китайской империи, поскольку много монголов проживало на территории Китая (во Внутренней Монголии). Эти люди могли получать образование, делать карьеру и занимать административные посты. Так было, например, пятью столетиями раньше, в эпоху Тан, когда в Китае даже возникла мода на всё тюркское (Тюркский каганат был северным соседом империи Тан в те времена). Между Китаем и Монголией существовали тесные торговые связи, не исключено, что правящая верхушка империи Цзинь имела в Монголии свои интересы. Монголов могли даже приглашать в Китай на военную службу. При этом, разумеется, бывали и набеги, и пограничные инциденты, заключались перемирия и мирные договоры и так далее. Жизнь есть жизнь или, как говорят англосаксы, life is life. Во всём этом нет ничего из ряда вон выходящего: как известно, половцы и русские очень долго жили бок о бок, воевали, мирились, снова воевали, заключали династические браки «на высшем уровне»; половецкие военные отряды участвовали в междоусобных распрях русских князей. Но разве могло прийти кому-нибудь в голову, что половцы покорят Русь? Это же бред сивой кобылы. Вспомните о значении варяжского элемента в эпоху становления русской государственности. Но разве варяги захватывали Киевскую Русь? Нечто подобное, вне всякого сомнения, происходило и в Китае. Существовали запутанные отношения дружбы-вражды, выходцы из Монголии делали карьеру на китайской военной службе и в чиновничьем аппарате, достигая, быть может, и «степеней известных». Дворцовые перевороты с участием разных кланов и партий тоже нельзя исключить. Но какое отношение всё это имеет к тотальной войне на истребление с разорением обширнейших территорий? Подчеркну: всё могло быть. Выходец из Монголии мог даже узурпировать императорскую власть и стать полновластным хозяином страны. Правящая династия могла сменить имя. По этому поводу могла вспыхнуть гражданская война - и это не исключается. Не могло быть только одного: завоевания полудикими степняками огромной густонаселённой страны с сильной экономикой. Что бы ни происходило в Китае в XIII-XIV веках (пусть даже при участии монгольского элемента) - это исключительно внутренние дела Китая. Весь ход мировой истории убеждает нас в этом бесповоротно.
Пора подводить итоги. К сожалению, я вынужден констатировать, что официальная историческая доктрина монгольских завоеваний не выдерживает никакой критики. Не было в дальневосточных степях кочевой империи со столицей в Каракоруме, захватившей полмира и сокрушившей десятки богатых процветающих стран. Уже только одно то обстоятельство, что нигде, никогда и никому на протяжении всей писаной истории человечества не удалось сотворить хотя бы что-то отдалённо сопоставимое по своему размаху с деяниями монголов, должно навести здравомыслящего человека на некоторые размышления. Традиционная версия содержит такое количество несообразностей, нестыковок и откровенных нелепостей, что относиться к ней всерьёз может только очень предвзятый исследователь. Это современникам средневекового хрониста Плано Карпини вольно было верить его басням о том, что монголы используют для поджигания неприятельских крепостей вытопленный из трупов жир, потому что он якобы «горит неугасимо». Но мы-то с вами, хочется верить, несколько поумнели за истекшие почти восемь столетий! Облик монголов вообще предельно демонизирован. Вот как, например, «Сокровенное сказание» рисует полководцев Чингисхана: «У этих псов медные лбы, высеченные зубы и шилообразные языки. Вместо конских плёток у них кривые сабли. Они пьют росу, ездят по ветру, в боях пожирают человеческое мясо». Слов нет, поэзия первый сорт. Но только какое отношение имеют эти стилистические упражнения к исторической реальности? Нечто подобное писал о «татарах» в своей «Великой хронике» в 1240 году и Матфей Парижский: «Чудовищами следует называть их, а не людьми, ибо они жадно пьют кровь, разрывают на части мясо собачье и человечье и пожирают его…»
«Сокровенное сказание» (или «Тайная история монголов») - документ вообще любопытный. Впервые его обнаружили в 1368 году, после падения «монгольской» династии Юань, и назвали «Юань-биши» («Тайная история династии Юань»). Через два десятилетия монгольский текст был перетранскрибирован китайскими иероглифами, а недавно присвоенное название было переведено на монгольский как «Тайная история монголов». Одним словом, документ, который первоначально рассматривался китайскими учёными как история легитимной династии Юань, превратился в повествование об опасных северных варварах. То, что было написано о китайских императорах, трансформировалось в легенду о великих монголах.
Справедливости ради следует сказать, что подлинником XIV века мы не располагаем. Первые рукописи на китайском появляются только в конце семнадцатого столетия, причём тогдашние книжники уверяли, что держали текст оригинала в руках. Правда, кроме упомянутых книжников, никто и никогда оного текста не видел. Что же касается первого исторически достоверного списка «Юань-биши», то он всплыл только в 1841 году. Таким образом, подлинника «Сокровенного сказания» на китайском (не говоря уже о монгольском) мы не имеем, а самые старые копии относятся к первой половине XIX века. Напомнить вам, уважаемый читатель, на основании чего учёные считают известную и весьма здравую «Велесову книгу» подделкой? По причине отсутствия подлинника. Вот так. Короче говоря, на монгольский язык «Сокровенное сказание» перевели только после Второй мировой войны, и теперь оно хранится на видном месте в музее.
Повторюсь ещё раз: я ни в коем случае не настаиваю на безукоризненности моей версии. Просто она наилучшим образом объясняет все имеющиеся в распоряжении современных историков факты. Поход безбожного хана Батыя на Русь в 1237 году является не чем иным, как борьбой потомков Всеволода Юрьевича Большое Гнездо - Ярослава Всеволодовича и его сына Александра Ярославича Невского - за великокняжеский стол. Гражданские войны, как и религиозные, всегда отличаются чудовищной жестокостью, и события XIII века в русских княжествах отнюдь не были исключением. Миф о приходе «злых татаровей» складывался постепенно, и вполне вероятно, что князья Владимиро-Суздальской Руси, утвердившиеся у власти, искусственно подстёгивали и направляли этот процесс. Ведь гораздо привлекательнее свалить неприглядные поступки своих предков на неведомых пришельцев, чем самим расписаться в кровавых злодеяниях. Мировая история буквально пестрит подобными примерами. Мы не сомневаемся, что и знаменитая Куликовская битва в 1380 году, и так называемое стояние на Угре великого князя московского Ивана III, ознаменовавшееся падением ордынского ига в 1480-м, имеют самое непосредственное отношение к внутренним русским делам.
Равным образом и китайские события, увенчавшиеся утверждением династии Юань, являются неотъемлемой частью собственно китайской истории, а степняки-монголы тут совершенно ни при чём. Если и были при дворе китайских императоров выходцы из Центральной Азии, это ещё не даёт нам права говорить о покорении Поднебесной полудикими кочевниками. Впрочем, об этом достаточно подробно было написано немного выше. Весьма любопытно, что и в Средней Азии нашествие монголов (точь-в-точь как на Руси) удивительным образом совпало с беспримерной смутой, охватившей государство хорезмшахов. Население великого Хорезма было решительно недовольно засильем иноплеменных кипчаков на троне и возле него, что привело к тому, что в оппозиции оказались даже ближайшие родственники хорезмшаха. Поэтому совершенно не исключено, что придворные хронисты свалили грехи собственных правителей на жестокосердых монголов, явившихся неведомо откуда. Как иначе объяснить тот факт, что разрушенный до основания Мерв странным образом возрождается, словно Феникс из пепла? Летописи сообщают, что население города было истреблено поголовно, но буквально через два года в Мерве вспыхивает восстание, а ещё через год он выставляет против монголов десятитысячную армию.
Чтобы убедиться в том, что ситуация в Хорезме была много сложнее, чем это представляется современным историкам, достаточно обратиться к первоисточникам, в частности к жизнеописанию султана Джелал-ад-дина, принадлежащему перу некоего ан-Насави, который долгое время был личным секретарём султана. Если вы думаете, уважаемый читатель, что в злую годину иноземного нашествия Джелал-ад-дин озабочен исключительно борьбой с захватчиками, то вы глубоко заблуждаетесь. С татарами султан, конечно, от случая к случаю схватывается, но куда больше времени он тратит на войны с другими соседями и политические интриги. То он грабит Грузию, то воюет в Ираке, то встревает в династические распри индийских князей, то сражается с мятежниками в Азербайджане. Великий Хорезм представляет собой рыхлый конгломерат земель, сметанный на живую нитку, и те или иные части державы бесперечь бунтуют против центральной власти. В Герате укрепился родной брат султана, и Джелал-ад-дин берёт город штурмом. Короче говоря, по прочтении книги ан-Насави складывается впечатление, что Хорезм погубили вовсе не иноземные захватчики, а системный внутриполитический кризис, чудовищная неразбериха и война всех против всех. Государство оказалось колоссом на глиняных ногах, и центробежные тенденции разорвали его на части. Таким образом, при непредвзятом рассмотрении предмета мы без труда обнаруживаем, что легендарные скотоводы из Центральной Азии, завоевавшие полмира - не более чем миф, рассыпающийся от малейшего прикосновения.
Вышеизложенная гипотеза, переворачивающая традиционные представления о монгольском нашествии на Русь, принадлежит перу Александра Бушкова и соприкасается с версией академика А.Т. Фоменко о Руси-Орде как едином организме (теорию Фоменко я подробно разбирать не буду, поскольку она изобилует огромным количеством натяжек и несообразностей). А вот версия Бушкова (несколько мной подретушированная и видоизменённая) представляется наиболее убедительным изложением непростых событий, имевших место в Восточной Европе в 1237-1242 годах. Менее всего я склонен считать, что эта версия является истиной в последней инстанции. Если читатель помнит, я говорил в этой статье о многовариантности истории. Чем глубже мы погружаемся в прошлое, тем меньшим количеством надёжных документов мы располагаем и тем критичнее нужно быть в отношении письменных источников. История тем вариативнее, чем более отдалённые эпохи мы рассматриваем. Поэтому моя версия ни в коем случае не претендует на исчёрпывающее изложение всех наличных фактов. Она вполне может быть пересмотрена, видоизменена или вовсе отброшена, если на свет Божий выплывут новые доказательства. Но на уровне сегодняшних знаний она представляется мне самой непротиворечивой. Кстати, концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории была представлена летом 2014 года, с ней можно ознакомиться на сайте Российского исторического общества. Согласно документу, будет произведена замена некоторых терминов, которые были общеприняты в СССР или сразу в первые годы после его распада. Так, о «татаро-монгольском иге» предлагают забыть. Вместо него в концепции говорится о «системе зависимости русских земель от ордынских ханов». От привычного «татаро-монгольского ига» настоятельно предлагали отказаться историки Татарстана, и им идут навстречу. Логика здесь понятна - политкорректность. Вот как выступил полномочный представитель Татарстана в Москве (1999 - 2010), доктор политических наук Назиф Мириханов: «Термин «иго» появился вообще только в XVIII веке, - уверен он. - До того славяне даже не подозревали, что живут под гнетом, под ярмом неких завоевателей». Так что татары не хотят более быть поминаемыми недобрым словом в привязке к двухсотлетней истории отношений Руси и Орды. Впрочем «ордынских ханов» в названии оставили, так что хотя бы ясно, где любителю истории искать источник и центральный распределительный узел этого бывшего ига. По мнению же авторов концепции, преподаватели должны донести до учеников, что прошлое России «было неотъемлемой частью исторического процесса», а изложение материала в учебнике «должно формировать у учащихся ценностные ориентации, направленные на воспитание патриотизма, гражданственности и толерантности», ведь новая концепция обусловлена необходимостью «формирования гражданской идентичности подрастающего поколения, обеспечения консолидации и единства российского народа». Как-никак в текущем, 2017-ом году исполняется 780 лет с начала «татаро-монгольского нашествия» на Русь.
Подведу итоги. То обстоятельство, то помимо моей версии (борьба за власть и/или гражданская война в русских княжествах), существуют по крайней мере ещё три (версия Фоменко; версия Морозова, Валянского и Калюжного; версия Жабинского), наводит на определённые размышления. Хотя они все не свободны от недостатков, всё же любая из них (кроме, пожалуй, варианта А.Т. Фоменко) аргументирована не в пример надёжнее официальной, которая не в состоянии ответить на целый ряд элементарных вопросов и зачастую попросту свести концы с концами. Ещё раз повторюсь, что я ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, потому что древняя и средневековая история принципиально многовариантна. Я готов даже допустить, что татары на Русь всё-таки приходили, но это могли быть татары из-за Волги, давние соседи славян, испокон веков жившие с русскими бок о бок. Не могло быть только одного: фантастического исхода монголов-скотоводов из Центральной Азии, проскакавших с боями полмира, ибо существуют, к сожалению, на свете вещи, которых не может быть никогда. При этом я не утверждаю, что сумел расставить все точки над «i». Я готов внимательно отнестись к любой разумной версии, будь то натиск на русские княжества рыцарей ордена Золотого Креста (С. Валянский и Д. Калюжный) или поход на Русь императора Никейской империи Иоанна III Дуки Ватаца (А. Жабинский). Но я решительно отвергаю только лишь одну-единственную версию: вздорный и насквозь головной бред официальной кабинетной доктрины, утверждающей, что неграмотные кочевники подчинили своей власти едва ли не всю цивилизованную Ойкумену, прошагав с боями в считанные десятилетия 7-8 тысяч километров.