Предуведомление для читателя, открывшего главу наугад
Место событий.
Юг Финляндии, поселок рядом с городком Сюсьмя на озерном острове, связанном с берегом насыпной дамбой, где проживают финны и эстонцы, и куда летом приезжают несколько семей из Санкт-Петербурга. На этом острове находится место, в которое трудно попасть, — «Добрый край».
Время событий.
Двадцатые числа июня 2017 года, дни предшествующие празднованию Юханнуса (Иванова дня) и несколько последующих.
Персонажи:
Петр, Ирина, девочки Маша и Даша — семейство Сомовых, владельцы «продвинутого» кота Григория и петуха боевого нрава Юстаса.
Денис, Зинаида — соседи Сомовых.
Калле — эстонец, приятель Петра.
Инту Мартонен, Аарно Какконнен — финны.
Маклеод — шотландский сеттер.
Чернавка — ворона.
Пеструха, Дура-Жанна (Д'Жанна) — курицы.
Добрый край
Сказочная повесть
(Для детей среднего школьного возраста)
Невидимое зло всего тревожнее.
Публий Сир, римский поэт, I век до н.э.
Глава 5. Оковы сняты!
В шесть утра поселок еще спал. Рано встают лишь по нужде. Но Юстас уже бодрствовал и, стоя на садовой скамейке, каждые три минуты громко и протяжно возвещал миру о приходе нового дня. Красуясь и горланя на открытом месте, да еще при отсутствии людей, петух сильно рисковал, подзабыв о том, что самый ранний петух — первая добыча ястреба. Но на этот раз пронесло — ястреб кружил в небе вдали от поселка. Зато прилетела Чернавка. Каркнув, что у нее есть новость, ворона сорвалась, полетела к Маклеоду и оглоушила пса известием, что Инту Мартонен с дочкой только что выехал из дома и едет за Юстасом.
— Откуда знаешь? — откашлялся пес. — Постой, промочу горло.
— Знаю, — ответила ворона. — Не твое дело, откуда. Будешь знать — скоро состаришься.
— Да уж куда стариться, — буркнул Маклеод. — Мосол уже не могу разгрызть.
— Надо отвести тебя к родне. К Ворону. С ним я, правда, в контрах, но он омолаживает. Особенно дур ворон!
— Омоложусь еще. Юстаса надо предупредить!
Петуха застали всё в той же позе и с той же песней.
— Юстас, хватит глотку драть! Хватай семью и тикай отсюда, Мартонен едет!
Потеряв от известия голос, петух с трудом выдавил из себя:
— Кто сказал?
— Я говорю! — Чернавка с возмущением посмотрела на тупицу. — Кто сказал?!
Юстас забежал в сарай. Послышались шум, кудахтанье, писк, из сарая выскочила Пеструха, следом цыплята, последняя кубарем вылетела Дура-Жанна.
На террасу степенно вышел Григорий и, жмурясь от солнца, поинтересовался:
— Что за шум с утра?
— Мартонен едет! — каркнула ворона.
— И что? — невозмутимо сказал кот. — Мало ли тут их ездит Мартоненов! Тут все Мартонены. Из-за каждого шуметь?
— Инту Мартонен едет забирать Юстаса! Да еще со своей дочкой Миией, та своего не упустит. Вся в мать и отца. Шишка недалеко от ели падает.
— Хватит болтать! Стать в строй! — скомандовал петух своим. Те стали ломаной линией перед папашей. Цыплята было запищали, но Дура-Жанна, впервые проявив материнскую заботу, стала клевать им загривки.
— Отставить! — приказал Юстас. — Сейчас выступаем! Идем вглубь острова!
— Я поведу вас! — воскликнула ворона. — Я знаю вышку, на ней укроемся!
— Не суетись, Чернавка! — охладил кот вороний пыл. — Как они взберутся на вышку? На вышку могу взобраться один я. Ну и ты, конечно. Им надо что-нибудь пониже. Знаешь какую-нибудь пещеру или заброшенный дом?
— Я знаю, — вспомнил Маклеод. — Недалеко от вышки есть дом лесника, он пустует уже года два. Там и гараж есть, для велосипеда. Мы там были с Денисом.
— Я тоже с вами пойду, — сказал Григорий. — Малость перекушу. Возле лодки подождите.
— Я их подальше уведу, — сказала ворона, — а то ими перекусит Мартонен.
Юстас посадил в Машину корзинку цыплят, приказал им не пищать и не прыгать, туда же поставил ведерочко с зерном и попросил Макледода нести корзинку. Пес взял ручку корзинки в пасть, и отряд двинулся в путь. Цыплята, видя над собой оскаленную пасть собаки и ощущая ее жаркое дыхание, испуганно запищали, но батюшка прикрикнул на них, что оставит их на съедение Мартонену. Устав бояться, цыплята успокоились. Вскоре им стало казаться, что пес улыбается, и они уснули.
Едва успели беглецы скрыться из виду, как к дому подкатила машина, из которой вылезли толстый пожилой мужчина с девушкой, а с ними Аарно Какконнен и Калле. Подойдя к крыльцу, они стали что-то обсуждать. Григорий оторвался от своего блюдечка, чтобы разглядеть приезжих.
«А почему Калле? Похоже, переводить будет. Финны-то друг с другом столкуются и без переводчика, а с русскими нужен толмач», — рассудил Григорий. Разбудив Петра (хорошо, тот спал на диване), кот сообщил ему о нашествии финнов и о том, что куры уже — благодаря его заботам — вне опасности. Григорий вспомнил фильм, где черные рабы, рискуя жизнью, убежали от белых рабовладельцев, и пожалел, что не досмотрел его до конца. Что сталось с ними? Тут раздался стук в дверь.
— Петр, встречай! — позвал Калле.
Петр вышел на крыльцо, пожал приехавшим руки и, предупредив, что все еще спят, пригласил гостей в дом. Усадив их на диван, подсунул журналы с фотографиями садов и интерьеров Финляндии.
— Калле, переведи им: люблю тысячеозерный край! Швеция богаче, но Финляндия милей! А я пока кофе сооружу. Чего принесло спозаранку?
— Я ж тебе говорил! За курами. Позвонили, чтоб переводил.
Эстонец о чем-то долго шептался с финнами, потом сказал:
— Хотели компенсацию содрать, но я уболтал их. Компенсируешь мне, когда моя уедет куда-нибудь.
— Прошу за стол, — пригласил хозяин гостей. — Кофе с бутербродами.
Не успели допить кофе и несколько натянуто пообщаться, как из спальни вышла заспанная Ирина в ночной сорочке.
— Чего шумите? — Увидев гостей, она ойкнула и скрылась в спальне. Вышла в халате.
— Ирина, — представил ее Калле. — А это Инту Мартонен, его дочь Миия, Аарно Какконнен.
— Всё о;кей? — спросила Ирина гостей.
— О;кей, о;кей! — успокоил ее Калле.
— Мы за курами, — сказал Петр.
Двери сарая оказались открытыми настежь. На пороге лежал растрепанный пучок сена. Кур внутри не было, не было их и во дворе. Петр в задумчивости смотрел на сарай. Мартонен сказал что-то Калле.
— Спрашивает, кто открыл дверь?
— А я откуда знаю? Вы же меня разбудили.
Финны подозрительно поглядывали на Петра и о чем-то спорили. Калле не стал переводить, а пришел Петру на выручку:
— Похоже, и от тебя смылись. Не съел же ты их?! Скажу, не знаешь, где они.
Эстонец обратился к финнам, и те затараторили еще громче.
— Не верят, — пояснил Калле. — Говорят, спрятал.
— Где я их спрятал?! Пусть осмотрят дом, сарай, двор!
Какконнен предложил гостям осмотреть владения Петра, но Калле всё же убедил финнов не раздувать из-за кур международный скандал — ясно, что птиц нет, ведь не слышно их голосов.
Не солоно хлебавши, Мартонены сухо попрощались и укатили в свой поселок, а Какконнен с Калле разошлись по домам.
Беглецы тем временем, опасаясь преследования Мартонена, были уже за поселком. И хотя проводником была ворона, истинным проводником себя считал Григорий, догнавший их уже за последним домом. Он шел впереди всех, задрав хвост трубой. А ворона пусть летает там наверху — тешит себя нехитрым своим делом!
Идти по утоптанной тропинке было легко и приятно, и кот невольно очаровывался красотой местности. Во всяком случае, Дарий-Григорий Второй, воспитанный на телефильмах о разнообразии животного и растительного мира, имел хороший вкус и умел ценить природную красоту! Особенно сейчас, ранним июньским утром, на этой чудесной тропинке, огибавшей озеро. Огромные и стройные, как струны, светлые сосны и березы сменялись такими же огромными, но тяжелыми угрюмыми елями. Там и сям лежали разбросанные ледником валуны и глыбы, похожие на яйца доисторических монстров. Поляны не созревшей еще черники и брусники перемежались папоротниковыми коврами. Кот с интересом отметил, как появилось два солнца. Одно отсекало зеленые верхушки деревьев, росших ниже к воде, а второе резало бурые и белые стволы у основания. Оказывается, вверху было настоящее солнце, а внизу всего лишь его отражение в озере, и то не одно, а неожиданно два, три, пять отражений — в зависимости от ширины водоема в этом месте. Когда шли ельником, стало прохладно и тревожно, и богатому воображению кота померещился уродливый ящер, с клёкотом вылетевший из темной чащи. Григорий даже на мгновение замер, но тут же прогнал свои фантазии. И тут едва не наступил на гадюку, гревшуюся на плоском камне прямо на тропинке. Она была точь-в-точь под цвет камня.
Кот остановился и предостерегающе поднял лапу. Петух, увидев змею, хотел тут же наброситься на нее, но Григорий успел остановить безумца.
— Я поговорю с ней. Я знаю, как надо общаться со змеями. А вы уйдите с тропинки и встаньте в сторонке, на том пригорке.
Кот подошел к гадюке ближе и уселся на задние лапы. Умывшись (он считал, что со змеями надо разговаривать только тщательно умывшись), Григорий обратился к пестрому кожаному чулку. Голос его был мягок и бархатист, он успокаивал и гипнотизировал.
— Доброе утро, красавица… Какое сегодня прекрасное солнце… И настроение чудесное… Недалеко отсюда я видел чудную мышиную норку и слышал, как в ней пищат мыши… Недалеко, прямо по тропинке, сразу за поворотом с правой стороны… Кстати, там же, но надо спуститься ближе к воде, болотце и в нем лягушки…
Не поблагодарив информатора, гадюка шмыгнула мимо него и заскользила по тропинке.
Путники тронулись дальше. Вскоре тропинка раздвоилась, предлагая идти дальше вдоль озера, либо в сторону и вверх, вглубь острова. Ворона прокричала, что надо идти направо, и кот повел отряд в гору, в гущу леса. Появилось много глыб, упавших деревьев, сломанных старостью и ураганами. Приходилось то и дело перепрыгивать с камня на камень, огибать валуны, перелазить или подлезать под упавшие березки и осины — здесь они были совсем другие, чем на берегу, — карликовые и хлипкие, продираться сквозь заросли калины, барбариса, шиповника. Нелегко было Маклеоду на старости лет демонстрировать эквилибристику с корзиной в пасти! Но пес успешно справлялся с царским заданием.
Ступать правее или левее тропинки было страшно, так как земля была покрыта пухлым слоем пружинящего мха, тысячекратно перегнившей листвы и сосновых иголок, трухлявых стволов и веток — под этим покровом наверняка были провалы, расщелины, ямы с неведомыми гадами и чудовищами!
Наконец вышли к вышке. Ворона взлетела на нее и проорала оттуда, что дом лесника уже близко. Похоже, тут уже много лет не было живой души. Всё же пришлось идти по пухлой почве сквозь заросли, паутину и колючки. Под лапами глухо потрескивали гнилые ветки, они то и дело погружались в бурое месиво перегноя. Но вот и дом, черный, покосившийся, с лопнувшими стеклами и дверью на одной петле. Осторожно зашли внутрь. Было глухо и пусто. Рядом с крепко сколоченным столом стояли две скамьи, вырубленные из сосновых стволов. В углу стояла допотопная койка с панцирной сеткой и никелированными шарами на спинках. Поперек ее лежал полосатый матрац, подушек и одеяла не было. Не было ни посуды, ни одежды, ни запасов еды. В небольшом шкафчике стояла банка с затвердевшей солью, лежала коробка отсыревших спичек, толстая оплывшая свеча и два желтоватых кусочка сахара-рафинада.
— Да, братцы, не разгуляешься, — сказал Маклеод. — Придется таскать еду из дома. Боюсь, один не справлюсь.
— Почему один?! — с возмущенно воскликнула ворона. — Мы с Дарием-Григорием Вторым поможем! Ведь поможем?
— Поможем, — кивнул кот. — Щедро, по-царски. Да можно и тут мышей половить. Чую, есть.
— Кому ты хочешь мышей половить? — спросил пес. — Где ты видел кур, которые едят мясо?
— Юстас любит червяков. Сам говорил.
— Курица не птица, червяк не мясцо! — опрометчиво произнес Маклеод.
— Но-но-но! — предостерег петух. — Чтобы я в последний раз слышал это!
Уже вечерело, в доме сгустился сумрак. Загустела и тишина. Она стала как кисель, который очень любили Маша и Даша, а Григорий терпеть не мог! То ли дело зеленые оливки и черный кофе!.. Уставшие и голодные путешественники сидели на скамьях и тупо глядели на пустой стол. Не было сил выйти из дома и поискать что-нибудь съестное. Птенцы уснули, съев перед этим всё прихваченное зерно, а взрослым мерещилась вкусная еда: Маклеоду — кость с мясом, Григорию — всё те же зеленые оливки и черный кофе, Чернавке — кусочки шашлыка, а Юстасу с женами — червяки и зерно. Им уже стало казаться, что сейчас они готовы съесть всё, что угодно, хоть волка. Однако усталость вскоре сморила всех.
Куры тоже стали кемарить, как вдруг в дверь постучали. Звук был тихий, осторожный и оттого устрашающий. Дверь была приоткрыта, и с добрыми намерениями кто бы стал стучать? Подал бы голос и зашел с дружеским приветствием. Кто? Петр? Если Петр, ладно. Хотя он и без стука зашел бы. А вдруг рабовладелец Мартонен?! Отсюда не убежать, не вырваться, даже если Юстасу стать грудью на защиту своего семейства, и всем его друзьям прийти ему на помощь.
— Я сейчас, — сказала ворона. — В окошко выскочу и посмотрю.
— Я с тобой, — поддержал ее Григорий. — Ты сверху смотри, а я снизу.
Через несколько минут они вернулись в дом и сказали, что рядом с домом никого нет. У дверей лежит то ли белый тюк, то ли полиэтиленовый пакет, наполненный под завязку, и черное ведерко на нем, видно лесник забыл.
— А кто-нибудь видел этот пакет, когда заходили? — спросил Маколеод.
И тут снова послышалось: «Тук-тук! Тук-тук!»
— Вот, — пошутил Григорий. — То тюк, то тук! А потом так-так!
— Смотрю я на вас, братцы, и ржу, — стала насмехаться над боязливыми спутниками ворона. — Смотрю и ржу…
— Смотри, ржой не покройся! — сказал Григорий. — Ржет она! Слышала бы ты, как ржет тяжеловоз жеребец Титан породы брабансон! Не похвалялась бы тут! Кстати, неплохо было бы этого жеребца сюда, разогнать страх-тоску. Вот так! Так-так!
И тут в третий раз раздался стук, и скрипнула дверь…
Рисунок из Интернета
http://begin-journey.ru/wp-content/uploads/---5.jpg