Худ. Ю. Чистяков
И снег апрельский неожиданный летал витал блуждал
И снег апрельский вербный ветхий полевой витал летал да уморял озимые хлеба
И белого талого вербного захожего осла
И седока улыбчивого всадника цыгана
Заметал туманил заносил забирал усыплял отнимал
Но у деревни у Федосьино
Храм благовещенский разбитый палый
Присмирел учуял в снегах
разверстыми разъятыми окнами куполами вратами весь внимал
И тут учуяв перестала тайно разрушать разбирать точить его
Разрыв трава сорняк трава сонь тлен трава
И летели и лелеяли русские
Такие поздние! такие горькие!
Такие сладкие летучие снега архангельские
Талы талы живы живы кружева
И Всадник седок пил снега летучие невинные устами аравийскими пустынными
И все шептал шептал шептал
- О Боже охрани не остуди озимые русские безвинно нищие хлеба!
О дай сим низким бражным деревням градам!
Дай горемычным русским слепым сим избам! людям! полям!
И там лебяжья верба рьяно нежно в снегах нежданных пуховых татарских лютых расцвела
И осел ветвь жемчужную чудящую ветвь алебастровую снежную молочную пил брал жевал
И седок ветвь отнимал отстранял от осла засушливого ветвь талу упасал отбирал
И падали снега и падали сережки пухлые вербные алмазами на дивны чисты млады чужедальные невинные его власа
И поднял Всадник перст
И снегам повелел запретил приказал
И стали снега и стали ясны небеса
И стал ясен вербный Спас и дальный неоглядный след Его Осла
И Русь-Голгофа со холма Федосьина
Вся стала беспредельная бесцельная бездонная безбожная святая пьяная болезная видна слышна близка ясна
И уж бежала уж ярилась уж стремилась
Из деревни ближней с топорами досками гвоздями
Бражных мужиков иуд толпа...