Владимир Погожильский
Белый аист летит
всё летит над родными полями
Землю нашей любви
осеняя большими крылами
(песня Пахмутовой)
Стёпке было 12 лет, когда, поехав в очередной раз к бабке в белорусскую деревню, он наткнулся там на больного, бессильного, умирающего аиста. Его везла на телеге баба, чтобы бросить на забаву собакам. Всё равно не жилец.
Стёпка мольбами и уговорами отбил у крестьянки птицу и больше ни о чём не мог думать, как о её спасении. Аист был положен в самую большую бабкину корзину и полуденным пригородным поездом срочно отвезен в Вильнюс, а оттуда, автобусом – на дачу. Там его переложили в большой ящик письменного стола, устланный сеном.
Больная птица, при всем её природном величии и красоте, являла собой жалкое зрелище. Голова с мощным красным клювом и закрытыми в беспамятстве глазами вместе с длинной шеей беспомощно валялась в том положении, в каком её оставляли. Всё мощное, почти полупудовое тело белой птицы била крупная непрестанная дрожь. Жёлтые блохи во множестве шныряли по перьям и собирались на голове, помышляя о бегстве с умирающего пернатого.
Отец уехал в город по делам, оставив парня вдвоём с птицей, пообещав вернуться к ночи и посоветовав не обольщаться надеждами. Стёпка частенько таскал в дом и лечил всяких животных и птичек, но не всегда это кончалось выздоровлением.
Нагрев в чайнике воды, парень обложил аиста бутылками с горячей водой, сверху прикрыл одеялом. Надо было хоть как-то вернуть птице утраченную энергию тела. Попытки напоить страдальца тёплой водой казались безнадежными – аист не сглатывал воду, а если что-то всё же попадало в желудок, то его рвало. На тот случай, если несчастный сильно простудился, Стёпка пробовал влить в клюв аисту с водой антибиотик, лежавший в дачной аптечке. Так продолжалось до утра, когда обессилевшему мальчику стало казаться, что дрожь спала и подопечный не в обмороке, а, просто, бессильно задремал. Прилёг и отключился он сам. Забылся тяжёлым и тревожным сном, каким спит мать при больном ребёнке. Когда Стёпка проснулся, аисту и в самом деле стало лучше. Он уже так не трясся, а изредка вздрагивал мощной грудью, пытался смотреть и держать шею, хотя голова всё время падала на грудь и глаза бессильно закрывались.
Второй день прошёл в попытках накормить несчастную птицу. Для начала, помня, чем подкармливают маленьких цыплят, Стёпка сварил вкрутую куриное яйцо и пытался накормить аиста кусочками белка. Выяснилось, что тот глотает пищу, только если она попала на маленький треугольный язычок и если голова задрана вертикально вверх. Он открывал длиннющий клюв и клал на язычок кусочек яйца. Держа голову за клюв высоко, так, чтобы вытянулась шея, потряхивал её, чтобы аист сглотнул. Иногда это удавалось, но пища застревала в верхней части горла. Приходилось, сложив пальцы кольцом и двигая ими вниз по горлу, как по шлангу, пропихивать яйцо вниз. Дело шло туго, пару раз аист срыгнул цыплячью еду. Но, кое-что, кажется, осталось у него в желудке.
Поразмыслив, парень решил перейти к натуральной аистиной пище – лягушкам. Проскочить в горло они должны были легче, однако были большие сомнения, хватит ли сил ослабленному птичьему желудку переварить такую пищу. Но попробовать стоило. Лягуха средней величины, пойманная тут же на лугу, положенная на язык и подпихнутая пальцем, не сглатывалась. Видно, на это тоже надо иметь здоровье. Пришлось делать из задних лягушачьих ног филе, отбивать на доске кухонным ножом и свертывать маленькие сырые фрикадельки. Хорошо, что родители не видели этих кулинарных упражнений. Фрикадельки пропихивались как можно глубже в глотку птице, а затем, известным уже способом транспортировались по горлу.
Дело мало-помалу пошло. Перекусив, аист впадал в дрёму, после чего его состояние заметно улучшалось. С тем и уснули на пару под вечер.
Утром третьего дня Стёпка застал аиста стоящим на полу на своих длиннющих ногах. Он стоял, важно заложив за спину крылья и, слегка опустив голову, задумчиво смотрел в пол перед собой. Пора было переходить от лечения к реабилитации - разогнать по телу кровь и оживить мускулатуру. И менять жильё – чего доброго начнет рваться на улицу, махать метровыми крыльями и долбить окно.
Покормив аиста старым способом, но уже натуральными лягушками, Стёпка вытащил его на лужайку и дал передохнуть после завтрака. Затем стал заставлять его двигаться. Сделали гимнастику для крыльев – крылья врозь – крылья вместе, за спиной. Потом ходьба. Зажав аиста между ног и поддерживая обеими руками, Стёпка заставлял его идти вперед. Тот неохотно шагал, нелепо выкидывая вперед длинные ноги. Разогревшись от гимнастики, пациент начал проявлять интерес к еде. Добыча лягушек пошла на потоке. К концу дня аист настолько пришёл в себя, что стоял на одной ноге. Стало быть, голова, слава богу, заработала, как положено. Спать аиста на этот раз пришлось оставить под балконом, натаскав туда для тепла сена.
На четвертый день аист начал расправлять крылья. Было решено начать полёты. Походило это на запуск воздушного змея. Стёпка брал его за ноги, поднимал над головой и бежал, а когда аист начинал взмахивать крыльями, отпускал. Пролетев пару метров, летун приземлялся и меланхолично стоял. Работа была тяжёлая. Оставив аиста под балконом и попросив соседа за ним приглядеть, Стёпка сел на автобус и поехал домой помыться и поесть по-человечески. Через пару часов занятия были продолжены. К вечеру аист уже поднимался в высоту на пару метров и пролетал метров двадцать – двадцать пять. Вел себя послушно, хотя, при желании, мог бы больно дать по башке своим клювом. Животные – птицы, кролики, кошки, собаки загадочным образом слушались Стёпку, чувствуя, что он лучше них понимает, что надо делать для их же блага.
Кормёжка шла полным ходом и лягушек поблизости почти не осталось. В организме птицы их могла поместиться целая прорва.
Намаявшись, оба отправились спать: аист – под балкон. Стёпка – в дом.
На пятый день, выспавшись вволю и полный хороших предчувствий, Стёпка спокойно попил чаю с припасёнными бутербродами и, прихватив алюминиевую кастрюльку, отправился на ручей, за лягушками. На лугу, около дома их было уже не найти. С ручья было видно, что аист стоял спокойно и неподвижно. То ли был сыт, то ли намаялся от вчерашних полётов. А мог бы уже начать прогуливаться самостоятельно по лугу...
Наловив изрядное количество лягушек и вымочив все брюки в росе, Стёпка направился к аисту. Но, не успел он протянуть руки, чтобы вытащить его из-под балкона, аист зашипел, захлопал крыльями, с лёгкой пробежки поднялся в воздух и, сделав три больших круга над лугом, улетел.
От неожиданного хамства у парня невольно проступили слёзы. Чего, спрашивается, на него было шипеть? За все те мученья и бессонные ночи... Да, и к улёту птицы Стёпка морально не был готов, хоть и все для этого делал. Поел бы на дорогу...
Приехавший к обеду на дачу отец застал Стёпку с заплаканными глазами. На вопрос «Где аист?» тот рассказал, как было дело. «Никакой благодарности», повторял он с большой обидой.
Отец и пожилой сосед по даче, профессор-биолог как могли, успокоили парня, объяснив, что в природе не бывает благодарности. Вон, дикий медведь, если его покормить, будет ломиться в дом благодетеля, чтобы добраться до вкусной человеческой еды. При этом может убить и самого благодетеля.
Да, ведь и цель достигнута – аист полетел! Что бы Стёпка делал, если бы он не поправился или, чего хуже, умер? Молодец Стёпка, он вернул живой природе здорового, уверенного в себе аиста. Тот в будущем году вернётся с юга, женится и наплодит маленьких аистят. Это и есть высшая благодарность, на какую способна природа.
Стёпка ещё погрустил, провожая взглядом улетающие на юг стаи разнокалиберных птиц и надеясь увидеть своего подопечного или какой-нибудь «знак свыше». Понемногу успокоился. Начинался учебный год и с ним - множество других забот.
Против всеобщего ожидания на следующий год и после, три года подряд, летом, ближе к осени, рядом с дачей частенько прогуливался какой-то аист. На лугу, всего метрах в десяти - двадцати от дома он спокойно искал лягушек. Это было странно - дальше, на заболоченных берегах протекающего поблизости ручья их явно было больше. К людям аист не подходил, но и страха малейшего не проявлял. Возможно, это был именно тот самый спасённый аист, а лягушек, прыгающих рядом с домом, считал целебными. К Стёпке же он не приближался, чтобы тот опять не стал запихивать пальцем еду в горло. Лекарей ценят, но, когда здоров, лучше держаться от них на расстоянии. Все домочадцы при этом говорили: «Смотри, Стёпа, опять твой аист прилетел!» Подросший Степан молчал и скромно улыбался. Он был тихо счастлив. Как бывают счастливы родители, к которым забежали «на минутку» взрослые самостоятельные дети.
P.S. Недавно по литовскому телевидению один лесник рассказывал, что выходил аиста и тот теперь каждый год осенью и весной, во время перелетов, на недельку наведывается к нему в гости.