- Пап, а ты когда решил стать священником?
- В шестнадцать лет. Вскоре после того, как не стало моего отца...
Мы остановились отдышаться. Подножье укреплённых стен аббатства внушает громадное уважение грандиозностью построения.
- Потеряв его, я как будто лишился защиты и стал одним сплошным оголённым нервом. На меня посыпались видения, я слышал голоса, которые заставляли содрогаться от страха. Казалось, сошёл с ума и один не справлюсь. Признаться в этом маме не мог прежде всего потому, что не хотел ещё больше расстраивать, она переживала тяжёлую утрату, не хватало только сумасшедшего сына. Она всегда заботилась обо мне, оберегала. Если б узнала, что меня тревожит, немедленно повела бы к врачу... ну а там, и до больницы рукой подать. Молитвы сдерживали волну, и я много времени проводил, стоя на коленях, просил у Бога помощи, искал возможность разобраться во всём. У меня был хороший исповедник, он то и подал идею, что раз со мной происходят подобные вещи, значит, это для чего-то необходимо, нужно только научиться выбирать полезную информацию из общего хаотичного потока и творить добро.
Даня слушал внимательно, прерываясь лишь для того, чтобы сделать очередной снимок.
- Ты тогда уже любил маму?
- Любил, наверное... В молодые годы трудно отдавать себе отчёт в такого рода делах.
- А как вы познакомились?
- Мы тогда только перебрались жить в этот город. Новая школа, чужой класс. Не просто было войти, но вида я старался не показывать, как взволнован и сконфужен. В прошлом остались друзья детства, дом, где родился и рос, но маме нужны были перемены, чтобы выжить, и я это хорошо понимал. Там всё напоминало о том, кого мы потеряли.
- Представляю... Ты вошёл в новый класс и...
- Наташа сразу же обратила на меня внимание. Из всех там присутствующих я слышал только её мысли. Они опутали меня как лианы, и с каждым днём всё больше концентрировались на мне.
- Как это?
- Поток образов, ощущений, когда мы оказывались рядом, мир вдруг замолкал, а сердце начинало громко биться.
- Обалдеть!
- Я ведь слышал не только голоса живых, но и мёртвых, и от этой какофонии не было спасения, разве что при определённых обстоятельствах, как например, в Церкви или при общении с твоей будущей мамой, а ещё в парке возле графского замка, где я любил гулять после школы. Там у меня неожиданно появился лучший друг.
- Друг из парка? - Даня беззаботно засмеялся, а я заглянул в его душу: "Неужели обо всём забыл?"
- Это было необыкновенно в людском понимании. Со мной заговорил древний дух, обитающий в тех местах.
- А вот это уже совсем интересно! - в его глазах появилась заинтересованность.
- Душа Йозефа Карницкого, лишившего себя жизни из-за любви. Прошло больше ста лет, но о нём и по сей день помнят. Он стал легендой, талисманом нашего города. Но никто даже и представить себе не мог, что дух его никогда не покидал заповедных мест.
Даниил на мгновение побледнел, его даже слегка качнуло.
- Ты общался с самоубийцей?
- Более того, полюбил его всем сердцем, как родного... - наши глаза встретились, но сын не выдержал нахлынувшего на него волнения и опустил голову. - Что было дальше?
- Гусар подсказал мне верный путь.
- Так ты его называл?
- Да, земное имя его удручало. Муки векового заключения позволяют осознать всю степень вины за совершённое без возможности хоть что-то исправить.
- Его не любили?
- Чувства были взаимны, но родители Эмилии решили иначе. Для дочери уже приглядели более богатого и влиятельного мужчину. А почти разорившиеся к тому времени Карницкие даже были вынуждены продать своё родовое имение в Эверсмуйжи.
- Что-то голова закружилась.
Я подхватил сына за локоть. За всю его жизнь мы ни разу не говорили об этом. Но сейчас нужно пойти на крайние меры, чтобы разбудить в нём то, что нас объединяло.
- Хочешь, давай посидим.
- Нас не затопчут любители истории?
- Будем надеяться, люди не настолько слепы, - мы присели с краю на гранитный выступ перед лестницей, ведущей ко входу в монастырь.
- Знаешь, там до сих пор сохранилась небольшая церковь, возведённая стараниями деда и отца Йозефа, усадьба и фамильный склеп. В отличии от замка Платеров (где остались только стены с крышей), всё и поныне цело, само имение используется теперь под интернат для средней школы.
- Ты ездил в те края?
- Был. Однажды. Не смог не увидеть места, где вырос мой дорогой друг.
- И что было дальше?
- Мы могли часами разговаривать, мне даже удалось устроиться ночным сторожем и кочегаром по совместительству в музей прикладного искусства, когда его только начали обустраивать.
- Ты работал по ночам, а днём учился?
Я кивнул в ответ.
- Ничего себе, когда же ты спал?
- Ну, дремал в перерывах между закладкой угля, кроме того, это случалось всего три-четыре раза в неделю, у меня был сменщик. По началу трудно, потом привык, даже понравилось. Там я был не один, мы общались с Гусаром, и не приходилось, как раньше, слоняться по парку часами напролёт в любую погоду. Так что, совмещал полезное с приятным. Особенно нравилось приносить в дом зарплату, честно заработанную своим трудом.
- Это тоже его территория?
- Да, музей сделали в бывшей графской конюшне.
- Он и сейчас там обитает?
Я печально улыбнулся. По-видимому память прошлой жизни ушла от Дани насовсем.
- Нет сынок, через год нашего общения Гусара освободили, он ушёл в мир иной.
- Тебе было грустно?
- Словами не описать. Когда мы прощались, я плакал как девчонка. И вот тогда он сумел проявиться и показался мне на глаза, каким был когда-то. А потом я видел, как он уходил по траве, пока не исчез. При этом листва реально приминалась под его невидимыми шагами, - прощальный подарок моего дорогого друга.
- Он ушёл, и всё?
- Его забрали с первыми лучами рассвета на следующий день, я при этом не имел права присутствовать.
- И ты больше его не слышал?
- Нет. Более того, он помог мне научиться заглушать эфир и улавливать только высокие частоты, на которых обитают светлые силы.
- А какой ты сделал ему подарок на прощание?
- Мои молитвы помогли ему освободиться.
- Наверное, он до сих пор тебя помнит...
Я посмотрел на небо, облака разлетелись, и бездонная синева вновь показалась людям.
- Мне хочется верить, что, где бы он ни был сейчас, его сердце по-прежнему любит своего подопечного.
Даниил засмеялся.
- Так кто же из вас кого спасал?
- Мы были нужны друг другу.
"Ты и сейчас мне нужен, - подумал я, но сдержался, - он должен вспомнить сам, иначе толку не будет.
- Ну, хватит мемуаров, - я хлопнул себя по коленям, поднимаясь, - пора окунуться в историю этого необыкновенного аббатства!
Заплатив за вход, мы последовали за общим потоком туристов. Из зала стражи по лестнице Гран-Дегре поднялись на террасу Со-Готье. Затем маршрут лежал между церковью с правой стороны и монастырскими кельями с левой, они соединены между собой подвесными переходами. Выходим на западную террасу, которая появилась после пожара, погубившего часть построек. С террасы открывается захватывающий вид на залив от скалы Канкаль, которая находится на западе, в Бретани, и до берегов Нормандии на востоке. Можно разглядеть островок Томблен на севере и архипелаг Шозе, откуда добывали гранит для постройки монастыря. Каждый год восьмого ноября (по преданию именно в этот день святой Михаил сражался там с драконом) отсюда можно наблюдать закат светила за гору Мон-Доль. Если стать лицом к церкви, прекрасно виден высокий шпиль колокольни, увенчанный фигурой Архангела, играющей на солнце золотыми бликами.
- Кого здесь только нет! - Даня кивнул в сторону художника, рисующего на террасе натюрморт акварелью, а рядом с ним прямо на вымощенном полу расположилась девушка с блокнотом и что-то записывает, влюблённая пара целуется: для них местные красоты - только антураж пылких чувств. У входа в собор парень играет на скрипке и звуки его печальных мелодий доносятся до Небес, ведь именно тут они необыкновенно близки к нам, смертным. Как выразился один из летописцев монастыря, «всё здесь устроено так, что позволяет Господу спуститься к человеку, не потеряв своего величия». В открытый футляр туристы бросают музыканту монетки. Кто-то с планшетами, кто-то профессиональной камерой запечатлевает панораму. А я смотрю на пески, которые всё больше поглощает прилив, и думаю о событиях давно минувших лет.
- Расскажи ещё что-нибудь интересное, - сын опирается мне на плечо, заглядывает в глаза, он восхищен и в тоже время немного подавлен избытком впечатлений.
- Во время Столетней войны Мон-Сен-Мишель так и не был взят англичанами, и оставался единственной неприступной точкой в Нормандии до конца. Остров вдохновлял на подвиги легендарную Жанну д’Арк, говорили, что сам Архангел являлся к Орлеанской Деве, призывая её действовать. А после войны начали происходить ещё более странные и необъяснимые события: дети со всех уголков Европы, влекомые таинственным голосом, начали уходить в паломничество, покидая родителей и родные края. Они направлялись во Францию, распевая один и тот же мотив, словно гимн: "Мы шагаем к Сен-Мишелю, во Имя Господа, мы идем!" Постепенно они собирались в колонну по двое, и никто не решался им препятствовать, а родителей, особенно отважных, настигали несчастья. Так некоторые слепли, пытаясь отговорить своё чадо, другие глохли и немели, а кого-то поражал паралич и даже настигала моментальная смерть. Не все дети дошли до заветной цели, многие умирали по дороге от холода, голода и болезней, а кого-то поглотили зыбучие пески и утопили приливы.
- Зачем это нужно было святому Михаилу?
- Не знаю, многие называли это явление "голосом дьявола", побеждённого, а потому желавшего отомстить Архистратигу невинными жертвами.
- А ты что думаешь, папа?
- Я не берусь судить. Иногда жизнь забирается во благо.
- Это как?
- Ну, к примеру, если бы человека не сбила машина, он бы долго и мучительно умирал от тяжёлой болезни в своей постели... или же ребёнок не стал бы тем, кем станет, не будь он сиротой. Я вспомнил про Жаниса*, отвезённого мною в приют под попечительство монахинь (после аварии на дороге, где погибла его мать). "Что стало с мальчиком теперь, когда он уже взрослый? Ему, наверное, уже около двадцати лет."
- И чем это всё закончилось? - не унимался Даниил.
- Постепенно зов стих, религиозные власти высказались неодобрительно о подобной одержимости, и не стали брать на себя ответственность за эти события.
- Мне тоже непонятен такой расклад.
- Ну, да ладно, что было, то прошло, идём дальше?
Даня поёжился от ветра.
- А хороших чудес здесь не происходило?
- Как же, бывали и такие...
* События из первой книги "Исповедь" http://www.proza.ru/2011/11/28/1459.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/13/631