Жила-была на свете девочка. Весёлая, как солнышко, певунья, как ручеёк, – всё напевала тихонечко сама себе разные песенки и улыбалась чему-то.
Люди посматривали, головами покачивали: неладно с девкой-то что-то. Странная она. Ни на кого не похожа.
Кто-то сказал, что после неё чашки в доме все перебились, а кто-то – молоко сметаной вдруг в палец толщиной покрылось. Неладно, в общем.
Хотели с матерью поговорить, да та сама была не как все – не сразу с пустяками и подступишься. Так взглянет, что и забудешь, с чем явился…
А девочка и не знала, что от её нечаянного взгляда вдруг жухнет трава, цветы съёживаются и вянут, чьи-то судьбы в разнос идут, да что там судьбы! Дома в топи уходят, золото из гор и старых рудников вдруг исчезает, словно за её песенками да танцами жилки золотые утянуло силой неведомой.
И пустели дома, уходили из тех мест люди.
Да и что там делать, если руда вдруг исчезла?
И дичали места без людей.
Целые города вдруг становились призрачными, как миражи. Поначалу так, незаметно – у кого-то что-то не заладилось, а потом пошло-поехало…
И потянулись люди в другие края: везде хорошо, где нас нет. А брошенный город долго ли простоит?
И пустела земля там, где пробегала девочка, весёлая, как солнце.
А она и не видела ничего этого – далеко уже была от этих событий. Так, зацепит вдруг что-то, приостановит…
Да нет, скажет она себе, привиделось, почудилось что-то, приснилось недоброе.
Крикнет в утреннее окно отговорку от наваждения да беды, как принято по старому поверью: куда ночь – туда и сон прочь! И – дальше.
Хотелось ей радостью своей со всеми поделиться, всем, хоть по капельке раздать, потому, что чувствовала – одой-то слишком много.
Весёлая да быстрая. Как ветер. Как стихия. А со стихией что поделаешь?
Только однажды стала она замечать, что сны её недобрые сбываться стали. И самые страшные из них – о смерти.
Она всегда видела, как кто-то где-то умирает, или умрёт скоро. Вскакивала, кричала:
– Ма! Плохо кому-то! Умирает.
Бросались обзванивать всех пожилых да болящих. Но ни разу не удалось успеть к тому, кому надо, и успеть вовремя. Ни разу.
А однажды девочка сказала маме:
– Мама, за тобой смерть приходила.
– Во сне?
– Нет. Наяву. Зачем?! Зачем я всё вижу, Ма?! – кричала девочка, и слёзы душили её.
Через три дня не стало мамы.
И остановилась девочка. И оглянулась – позади неё пустыня и мёртвая земля.
Где же дома, где цветы, где все люди, которых она так любила? Мёртвая безлюдная топь до горизонта окружала её.
И закричала девочка, диким, не своим голосом. И не смогла шагу сделать по той земле, в которую навсегда уложили люди её маму.
И налетел ветер. И закружил снег. И почернел, приник к земле тонкий стебелёк – девочка, которая хотела разделить со всеми своё счастье.
Засыпая под снежным сугробом, она успела подумать: иногда мы совсем не то, чем себе кажемся. Совсем.
Быть может, потому исстари люди говорят: "…и прости нам все грехи, ведомые и неведомые…"
Прости.
Санкт-Петербург
7 ноября 2016