АПОЛЛИНАРИЯ ОВЧИННИКОВА - http://www.proza.ru/avtor/appolinariyapav - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЗАЩИТНИКИ РОДИНЫ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Август тысяча девятьсот восемьдесят шестого. Ташкент.
***
То лето ничем не отличалось от предыдущего. Я приехала к бабушке на каникулы. Жила моя бабулечка в небольшом городке Камаши, что ночь езды от Ташкента поездом.
Перед домом - палисадник с большими, в мой рост, кустами чайных роз. По вечерам под засыпающими розами распускались скромные ночные фиалки, аромат которых заполнял волшебством и неясной грустью темную и густую, как сахарный сироп, ночь.
Навес, оплетенный виноградом, большая кровать-топчан под раскидистой вишней, крохотная банька «по-черному», огромные комнаты гулкого дома, неторопливое журчание воды в хаусе ждали меня каждое лето. И я всегда радовалась, что ничего здесь не меняется.
К августу поспевал самый вкусный виноград – «дамские пальчики». Мы обвязывали тяжелые грозди газетами, дабы не клевали птицы, и наливающиеся соком виноградины капали на плиты двора, привлекая ос и шершней.
К вечеру жара спадала, и жители Камаши выплескивались на улицы. На «проспекте» в этот час можно было встретить всех знакомых: кто-то торопился к открытому кинотеатру, кто-то неторопливо совершал моцион, кто-то сидел на лавочке, вдыхая пьянящий аромат роз.
Вчерашние школьники и сегодняшние студенты, мы быстро знакомились и вливались в большую стаю – «европейцы». В сумерках собирались под фонарем на перекрестке и долго гуляли, незаметно разбиваясь на пары.
И тут моя бабулечка забеспокоилась. Особенно после того, как братья-близнецы Вовка и Сашка (царствие им небесное, съели их «лихие девяностые») подбили нашу компанию на купание в местной речушке Карасу. Поехали на велосипедах по пыльной, словно присыпанной мукой, дороге.
Я - единственная приезжая с Большой земли. Питерское солнышко скупое на загар, и первые две недели меня дразнили «Белоснежкой». Приехала я с этой речки больше похожей на «синьора-помидора».
Бабушка спасла, обмазывая катыком. Поила им же, разведя кисломолочный продукт в кипяченой воде. И после, твердо решила отправить в цивилизацию – к родственникам в Ташкент.
Хорошее свойство молодежи – находить друг друга, легко знакомиться и так же легко объединяться для общего занятия.
Его звали Рафаэль. Невысокий бойкий паренек старше меня года на два. Он и его старший брат - сыновья знакомой моей бабулечки. Рафаэль отлично играл на гитаре и неплохо пел. А когда, забрав инструмент, я спела любимую мною песню «Букетик алых роз», мы сдружились мгновенно.
Двоюродный брат Рафаэля проходил службу в Афганистане, и в то время лежал в ташкентском военном госпитале. Рафаэль ездил к нему ежедневно и в один из дней предложил поехать вместе. Мы взяли гитару и на автобусе отправились давать концерт.
Как сейчас помню свой светлый цветастый сарафан с открытыми плечами и широкой юбкой. Мы сидели с Рафаэлем на прожаренном солнцем сидении автобуса и спорили у кого из нас «мозги лучше».
- У вас там, на севере, из-за холода у всех мозги отмороженные или замороженные. Туго соображаете. А вот у нас! – приводил доводы Рафаэль.
- А у вас в жаре у всех мозги жидкие! – парировала я. – Вам бы только веселиться.
…
В коридоре госпиталя нас встретил брат Рафаэля. Он был контужен, носил руку на перевязи и чуть подволакивал ногу. Помню, как меня поразили его глаза: он смеялся, целовал мне ручки, шутил, а глаза были где-то там, в другом мире…
Большая палата, с десяток коек и на каждой – мой ровесник.
Хорошее свойство юности – не падать в глубину и балансировать на поверхности.
Я пела без перерыва часа два. Начала с Марины Капуро.
«То ли в шутку, то ль всерьез
Меня милый полюбил,
Он букетик алых роз
Мне однажды подарил»…
Сижу напротив открытого окна и вижу, как сверху, схваченный бинтом, спускается букетик роз. Ребята из верхней палаты разразились бурными аплодисментами, когда я отцепила их подарок.
Рафаэль перехватил эстафету, когда я уже начала похрипывать. Тогда-то я в первый раз услышала легендарную «Кукушку».
«Часто снится мне мой дом родной,
Лес о чем-то, о своем мечтает.
Серая кукушка за рекой
Сколько жить осталось мне, считает…»
Смотрела на ребят и до кончиков пальцев понимала, что плакать нельзя, нельзя жалеть, ибо они мне этого не простят.
Обернулась, в дверях - медицинский персонал: врачи и медсестры. Пожилой врач манит к себе рукой. Подхожу.
- Вы не могли бы спеть еще для одной палаты. Там, в основном, уми…, - видя ужас в моих глазах, быстро поправляется: - самые тяжелые пациенты.
- Конечно, - шепчу. – Сейчас, только Рафаэля позову.
…
В этой палате совсем другой запах. И солнце приглушенное, и звуки.
Беру в руки гитару и начинаю:
- Дерева вы, мои дерева,
Что вам головы гнуть, горевать…
Медсестричка подскакивает к ближайшей койке. На ней - боец, перевязанный так, что видны лишь глаза и губы. Девушка наклоняется к раненому, слушает, кивает головой и переводит взгляд на меня:
- Ты не могла бы спеть про букетик роз. Они отсюда слышали.
Пять пар глаз. Какие у них лица? Как они выглядят? Сижу на высоком табурете в центре палаты. Кроме глаз не вижу ничего. Но все смотрят с ожиданием.
«Давай, Капуро, не подведи». Пою.
Рафаэль в этой палате сидел тихий и пришибленный. Мне показалось, утирал слезы.
Медсестричка снова наклоняется над бойцом, оборачивается ко мне:
- Он хочет тебе что-то сказать. Подойдешь?
Сдерживая волнение, наклоняюсь. Голубые глаза, ресниц и бровей нет.
- Простите, - шепчет он, - вы могли бы меня поцеловать?
Вот так я и переходила от одной больничной койки к другой, от губ к губам, «сея» поцелуи.
Иногда мне кажется, что именно тогда, в тот день, в палате «самых тяжелых», по-настоящему и закончилось моё детство…