Сбежавший

Сергей Вельяминов
 
 

 
       «Я сегодня сбежал… Только вот от кого?.. От людей?.. Нет, их там не было... Были лишь тени, смутно напоминающие тех, которые раньше назывались людьми, - у каждого из них когда-то было имя, была семья, где их любили и ждали… Они были кому-то нужны… А сейчас они - «никто» и звать их «никак», даже сами себе стали противны, а чего говорить о близких и родственниках, которые «вовремя» от них постарались избавиться, делая вид, что тех больше не существует, - вроде бы есть, а, на самом деле, давно уже нет... Эти бедолаги вычеркнуты из списка "живущих".

        Передачки, которые приносили раз в неделю, а иногда и в месяц больше походили на «откуп», - и этот паёк разом расходился по отделению в соответствии с ранжиром, выработанным долгими годами. А эти тени, превращенные в безропотное податливое стадо, оставались сами по себе на казённых харчах, а на них далеко не уедешь... Нельзя сказать, что кормёжка была плохая. Их кормили, поили, давали при этом возможность справлять естественные нужды. Вот, пожалуй, и всё… А потом только кололи, - кололи и кололи… для того, чтобы «подопечные» не могли мыслить, и производить действия, идущие вразрез с уставом этого заведения и с планами их опекунов.

       «Зачем я бежал от эскулапов, главной целью которых было превратить меня в «инфузорию»? Этого я не знаю. А может, я бежал от самого себя?.. Нет, от себя никуда не убежишь!.. Я – вот! Весь здесь! Здесь и сейчас?!» - возбуждённо думал Сергей.

        А потом стал теребить на себе и без того затёртый, грязный халат, продолжая свои размышления...

        Слишком долгим был его путь домой, к тому же всю дорогу накрапывал мелкий дождь. Сергей был рад этому дождю, который словно лёгкий душ приятно освежал его «изношенное» тело. Только вот почему он так стремился сюда?..

        Отчий дом - это то место, к которому человек привязан с детства. Он прорастает в него корнями. Мы остаёмся с ним связаны надолго, как новорождённый с матерью связан своей пуповиной..., но придёт время, - отрежется связующая нить, и только душа наша останется там навсегда. А в трудную минуту, воспоминания о нём принесут нам некоторое утешение, которого будет вполне достаточно, чтобы воспрянуть духом. 

        Сергея никто не ждал и не встречал у входа... Он никому не был нужен… Вдобавок, любой злопыхатель мог запросто отобрать его родовое гнездо, при этом пристроив хозяина в психушку…

        Побег Сергея из «Поливановки» - спонтанный, пускай и необдуманный, - но поступок. Как ему это удалось сделать, он прекрасно помнил и практически в деталях. Но теперь «беглец» на свободе, а значит что-то из себя представляет. Вот надолго ли его хватит?.. - этот вопрос постоянно саднил в его голове. Но всё равно, он - человек! Сергей способен хоть что-то сделать, а главное, имеет право на свободу.

                *

        Он стоял у запылённого окна и смотрел на улицу. Там было пусто. Никого... Глазницы ещё горящих фонарей и купы деревьев. Припаркованные к тротуарам машины, мирно спали. Брезжил рассвет, чуть позолотив восточную сторону неба.

        Наверное, сейчас «было» лето… Да, конечно же, лето! Его забрали в конце мая, - это он хорошо помнил… В тот день его стало «развозить» с самого утра. Не сознавая, что делает, -  укусил руку Тоне… Та, в испуге забилась в угол и плакала, а он, не обращая внимания на её слёзы, крушил мебель и всё, что попадалось под руку…

       «Бедная, как же она кричала. Скорее всего, от испуга, а не от боли… Ну как же я так мог поступить? Она мирно спала - и вдруг бац… - кто-то кусает запястье!   А рядом кроме меня никого больше. Что она могла подумать в тот момент? Не приснилось же ей?.." 

        Размышляя об этом, Сергей отметил, что к нему стала возвращалась память и   осознанное восприятие реальности. Никакой он не псих вовсе, а вполне нормальный человек, только сильно обиженный. Вот только на кого? Этого он пока не мог вспомнить...

       «Блин, я мыслю и начинаю рассуждать! А им бы только уколоть, чтобы потом молчал целый день и не звал никого на помощь, пугая всех своим дядей-прокурором, которого у меня и в помине не было. Ура! Я человек!.. Я это хорошо чувствую! Какое же счастье быть им…»

        Сергей начал нервно теребить нижний шпингалет створки окна, стараясь открыть его, но тщетно. Дом, в котором он жил с детства, строили ещё в 30-ых и создавалось впечатление, что его не ремонтировали с тех пор, но он стоял в пример своим более молодым собратьям. Рамы окон были выполнены из дерева. Их явно когда-то красили, но с тех пор, так и не открывали. Створки от этого слиплись намертво. Он понял, что дёргать бесполезно, но ему обязательно хотелось выглянуть наружу и кому-то высказать всё о той несправедливости, которая творилась с ним все последние годы. Об этом должен знать каждый и обязательно помочь ему.

       «Ща-а..., я открою окно и крикну всем, что я человек!.. Пусть знают. Боже, я всё понял! Они ходят там внизу, совершенно не подозревая, что они люди… Надо обязательно им об этом сообщить. Ведь это такое счастье быть человеком!»

       "Свободолюбивый" порыв Сергея стал утихать. Летнее утро занимало своё, положенное ему, место, постепенно вытесняя из города ночной сумрак... Солнечный лучи заполняли светом улицы, переулки, дворы, входя в каждый дом, проникая сквозь стёкла окон в квартиры... Сергей чувствовал, что и он наполняется солнечной энергией. На душе становилось светло, она оттаивала, как тает снег после продолжительной зимы. За окном просыпалась Москва – столица его Родины, его город, где он появился на Свет Божий...

        Во время родов, новорождённый чуть не упал, - так велико было его желание видеть мир!.. Хорошо ещё, что в последний момент его успели подхватить ловкие руки сестёр-акушерок, бежавших рядом с каталкой, на которой корчилась в предродовых схватках его мать. А он впоследствии постоянно гордился этим, вспоминая её рассказы: сравнивал себя с Наполеоном, - тот также вывалился  на пороге дома, когда мать будущего Императора собиралась на полевые работы.

       «Лучше бы ты тогда головой об пол шарахнулся, как яйцо о сковородку, - всем от этого только легче бы стало, а тебе - больше всех!.. А вот теперь мучайся сам, но других хоть не мучай! Ладно бы, девчонка родилась, - так нет же, ещё один алкоголик на мою голову и не дай Бог психом станет… от такой-то жизни!..»

        Эти слова Сергей постоянно слышал от матери всю свою сознательную жизнь, причём, когда ещё и не был «психом». Вот, взяла мамаша и накаркала на свою голову… Хорошо хоть умерла рано - не дожила… Отец Сергея пил, не просыхая, и бил жену свою, чем попадя. Маленький сынок всё это видел, впитывая в своё хрупкое сознание, всю жестокую правду жизни.

        Отец работал шофёром. Весь день за баранкой, - горячий асфальт возил. Чуть простоял в пробке, а тот уже застывать начнёт. Вот и привозит на объект застывшую массу, а там его и не ждут уже - ушли все… Приходилось самому всю ночь   выковыривать груз из кузова. На следующий день опять на работу, а к вечеру домой уже "на бровях" приползал...

        Мать дверь ему откроет, а у того сил - только через порог переползти. Так на коврике всю ночь и спит в прихожей, только утром на завтрак приползает. Хорошо, если отец засыпал на полу или до дивана дотягивал. Куда хуже, если он почти трезвым домой заявлялся, - чуть где-то пригубил и всё. Вот тогда - страху не оберёшься!

        Трезвый - не трезвый, но под хмельком… - докапываться начнёт до всего, ко всем приставать. Однажды, в один из таких вечеров, он и зарезал жену… Просто так, - пришёл, начал кричать без всякого повода… Орал, орал…, а мать возьми, да и ляпни ему что-то под руку, - отец за нож... Пять лет дали. Позже скостили немного: «состояние аффекта», убийство по неосторожности… Но Сергею легче не стало, - как жил один, так один и остался.

        Когда отец вернулся, Сергей в армию уходил. Никогда он не думал, что с такой радостью будет покидать родной дом.

      - Пусть делает, что хочет, а меня здесь больше не будет!..

        Просто, как в воду глядел…

        Первая Чеченская была в полном разгаре. Вот и Серёгу - в самое пекло, без   подготовки и особых объяснений. Под Шали их колонну обстреляли, превосходящие в силе, моджахеды. В бою контузило, потерял сознание, так и в плен попал, толком не осознав, что произошло.

        Сердце его холодело, когда в яме вместе с тремя такими же, попавшими в плен, слышал, как наверху на ломаном русском вели торг за их жизни. Он землю готов был зубами грызть от своей беспомощности и злости… Хотелось рвать всех на части!.. Сергею казалось, что такой войны, состоящей из сплошных подстав, предательств и провокаций, - может, во всей истории не было!..

         Вот, именно там и начались первые сдвиги в психике. Тогда он не придавал этому значения. Там другие проблему занимали его голову. Всё перемешалось в сознании и, как тут отличить: вменяемый ты или нет? Куда важнее было как-то   выбираться оттуда? Хотя все они понимали, что сделать это почти невозможно.

         А через пару месяцев пришли холода. За это время одежда на них превратилась в грязные лохмотья. Сидя в пустой яме, совсем не удавалось согреваться. А тут, на счастье, из Москвы прибыл «добрый дядя», чтобы забрать их. Кто он? Что он? Из ребят никто не знал - на кого-то явно меняли. 

         Позже жизнь Сергея протекала, как во сне: он мало чего помнил… Всё сливалось в один тёмно-серый сон. Видно, надломленная психика вносила свои коррективы.

          Сначала на «вертушке» доставили на аэродром. Затем, «бортом» - до Ростова-на-Дону и только потом уже куда-то в Москву. В какую больницу он попал, Сергей не догадывался, да и чего ему с этого?.. Наверное, госпиталь.

          Сказали, что «за него возьмутся»… Особых ранений у Сергея не было, кроме контузии. Правда, много в весе потерял и наблюдается лёгкое помешательство, а так  - ничего, сойдёт. Но это работа уже других врачей, а тут с «обрубками» надо что-то решать, - не до него сейчас. Подержали его немного и выписали: «огнестрелов» нет… а то, что человек мать родную вспомнить не может - так от этого не умирают…

           Дома Сергея ждала печальная картина: отец совсем спился. Пустыми бутылками было завалено пространство под диваном, на котором он спал, а некоторые из них просто лежали в углу или катались по полу. Отец, проползая с кухни к дивану, поднимал какую-нибудь и долго рассматривал на свет: не осталось ли там чего?..

          Периодически его приходилось откачивать, вызывать врачей и ставить капельницы. У Сергея себя-то восстановить не было сил, а тут ещё папаша… Наркодиспансер – единственный выход, - он и стал для отца постоянным «местом прописки».

           В это время Сергей познакомился с Тоней – бессребреницей, как он её стал называть. На первых порах, она просто решила ему помочь с запущенным хозяйством: освобождала квартиру от накопившегося мусора, стирала, стряпала, могла что-то и прострочить на старом Зингере. Антонина видела в Сергее надёжного и стоящего парня.

          «Пожалуй, слегка чудаковатый какой-то, ну, да ладно», - решила она…

           И осталась – «по дому помогать, да за "убогим" ухаживать, - вроде и крыша над головой какая-никакая имеется… Чего не жить?"

          О женитьбе речь не велась, только - прачка и помощница по дому, ну, разве ещё в постели «подсобить» и это пока всё, на что могла рассчитывать девушка. А Сергей словно ребёнок малый тыкался носом в её грудь, будто ласки материнской искал. Да и не всегда "всё" получалось... Чего говорить - война расставляет свои метки.

          Вот так и жили они, пока однажды утром он не укусил её за руку. Тоня поняла, что с этим недугом им надо что-то делать. Вот и вызвала «скорую», а те уже - своих коллег из «психушки». «Скорая» приехала быстро, как будто за углом стояла. Сергей не сопротивлялся. Лишь, уходя, повернулся и сказал тихо:

         «Прощай дорогая… Прошу, только не исчезай без меня!.. дождись.»

          Но Тоня ушла сразу, как только узнала: на, какой срок его упекли в больницу…

                *

            Добраться с Загородного шоссе до Малой Ордынки не составляло большого труда, но в больничной халате он привлекал внимание любопытных прохожих, поэтому половину пути старался проскользнуть пустынными переулками. А те редкие встречные, что попадался ему на пути, шарахались от него, как от чумного. 

            А вот и дом во дворах. Ключ от квартиры нашёл под ковриком, как в старые добрые времена. Сразу всё понял - Тони нет... В квартире было чисто убрано, будто она только что вышла в магазин и сейчас вернётся. Сергей понять не мог, почему его бросили? На столе лежала записка, в которой, кратко и ясно, всё излагалось: «Серёжа, я ухожу!.. У меня больше нет сил. Живи как-нибудь - сам… В холодильнике остались консервы. Тоня».

            «Всё!.. - подумал Сергей, открывая холодильник. – Теперь уже точно - всё…»

            Там сохранялась чистота и порядок. В уголке на нижней полке ютились несколько баночек рыбных консервов...

           «Давно ушла… – отметил про себя Сергей, - вот оказывается почему она была так сдержана со мной в последний раз, когда приносила передачу, - а позже и вовсе исчезла…»

            Взгляд Сергея упёрся в настенный календарь, на котором давно не перемещали красную рамочку, - ему стало предельно ясно: в этой квартире уже месяц никого не было...

            Ему не хотелось есть. Он напился из-под крана воды и лёг. Отдыхал недолго. Решил помыться!.. - больничное мытьё, так - растирание грязи, по телу, жёстким полотенцем, - не больше. Нужно спешить. Он хорошо понимал, что его уединение будет недолгим. Можно было ждать чего угодно, но в покое его не оставят.   

           Так, что же дальше? Снова бежать?.. Дальше родного дома не убежишь… - ему сейчас меньше всего хотелось каких-либо движений.

         - Да и куда бежать? Рыскать по общагам, в поисках Антонины? Этого он не мог себе позволить. Лишний раз показываться на людях не входило в его планы. Она для него теперь стала "отрезанным ломтём". Предательства он не потерпит. Сергей по войне помнил - сам пропадай, а друга с поля боя вытаскивай, а тут, - сразу сдалась.

          Он вдруг отчётливо вспомнил, как их били в плену... Грязь и кровь смешиваясь, стекали вниз по измождённым телам красно-бурой массой… Потом они лежали на дне ямы и отрешённо смотрели в моросящее небо, с одной только мыслью - выжить...

         После этих воспоминаний желание принять ванну только усилилось. Ему хотелось полежать в ней и ни о чём не думать. Ему казалась, что ещё та, чеченская грязь не сошла с его искалеченного тела, и что её можно отчистить только металлической щёткой, которую используют при снятии ржавчины, - будто только так, и никак иначе, он мог очистить себя от прошлого, которое преследовало его повсюду.

         Он поднялся с дивана и пошёл в ванную, относительная чистота которой его приятно удивила. Сергей наполнил её горячей водой и с огромным удовольствием погрузился туда. Он приятно размяк и уснул. Минут через пять проснулся с мыслью, что такое наслаждение долго продолжаться не может. Он не привык к такому состоянию. Ему было достаточно тех часов, когда его не били или не кололи.А тут тёплая ванна и тишина раннего утра.

        Его тонкое чутьё подсказывало, что его ищут… и скоро за ним обязательно придут. Это вопрос времени, а так хотелось ещё, хоть немного, понежиться в этом тёплом «раю».

        Сергей вдруг вспомнил одну ночь в больнице. Он проснулся оттого, что кто-то трогал его за плечо. Открыл глаза, а перед ним старшая медсестра. Одной рукой она помахала ему, как бы,- вставай, иди за мной, а другую руку к губам приложила – «…тихо, никто не должен знать». Он поднялся и последовал за ней. Так они дошли до ординаторской, а там их ожидала ночная дежурная. Не успев понять, что происходит, он почувствовал укол.

         Сколько таких «вливаний» он испытал за последнее время: лёгких и очень болезненных, но в этот раз ничего...  Медсёстры положили его на кушетку, не предупредив, что будет дальше.

         Он поплыл, начиная терять ощущение реальности. А медицинские «тётки» воткнули в него уже другой шприц, причём, в область паха. Только тут - до него стало доходить, что задумали эти женщины, но было уже поздно... Очнулся он под утро... Сильно болел низ живота, но вполне терпимо… - и не такие боли испытывал… Что происходило ночью, и сколько присутствовало при этом медсестёр, - вспомнить   не мог.

          Да теперь никто и ничего не докажет… Зато завтрак у него был отменным, - помимо каждодневной каши, ему принесли два варёных яйца, сгущённое молоко, да ещё и шоколад в придачу… Он только потом отметил, что таким изобилием отличалась лишь только его трапеза.
 
                *

           Полежав в ванной, он смыл с себя больничную грязь, почувствовав себя на седьмом небе и только тут заметил совершенно чистое полотенце, которое одиноко висело на крючке, - «Тонькино, …наверное?» Более не задумываясь над тем, откуда оно взялось, дотянулся до него и, бережно сняв, стал вытираться. Чувство блаженства разлилось по всему его телу...

           В шкафу он нашёл свою чистую одежду. Там лежало всё, чтобы принять вполне подобающий вид: трусы, носки, белая хлопковая рубашка и тёмно-серые фланелевые брюки. Как давно он не носил чистого белья… Сергей совершенно отвык от обычной жизни, - всё казалось в диковинку. Как мало нужно человеку для ощущения полного счастья! Мы ищем счастье всю жизнь, так и не находя его, - на самом же деле мы часто проходим мимо, не замечая, что оно было совсем рядом.

          Надо спешить. Бывший разведчик, хорошо понимал, что слишком много знает для человека, который уже никому не служит, и просто так для него закончиться это не может. Секретная информация не может гулять свободно сама по себе. Она просто обязана служить на кого-то. Отсюда, пока он жив, его не оставят в покое... Он многое знал и помнил, что ему уже не полагалось помнить... Не знал он только одного – почему ещё жив? Наверное, судьба такая. Получается, что «психушка» только оттягивала концовку…, а вырвавшись на волю - он создал кому-то очередную проблему, подписав этим поступком себе приговор.

          Из ванной он отправился на кухню. Сергей взял стул, подставил его к стене и дотянулся рукой до вентиляционной решётки. Долго не раздумывая, рванул посильнее, - решётка отвалилась, как будто ждала своего часа. Он запустил руку в отверстие, особо не переживая за чистоту своей белой рубашки…

         В глубине нащупал тряпичный свёрток. Достал его и спустился со стула. Аккуратно развязал. Там лежал «Макаров»… Как же приятно было вновь ощутить прохладное тело пистолета, который дождался своего хозяина, да ещё и с полной обоймой. Но сейчас хватит и одного…

         Сергей взял кухонное полотенце и с большой любовью протёр своего стального друга, хотя в этом не было особой необходимости. 

         Стояло лето. Утро входило в свою зрелую фазу. Становилось тепло. Город уже давно проснулся, и люди сновали в лабиринтах улиц и переулков. Это пространство ещё принадлежало им. Каждый из них шёл со своей сокровенной и только ему одному понятной мыслью. Каждый думал, что именно он - сегодня выполняет какую-то особую миссию, от которой будет зависеть вся его дальнейшая жизнь…

         А Сергей стоял у окна и смотрел в низ на этих, копошащихся внизу «муравьёв», размышляя совершенно о другом… 

        «Что будет - ровно так, как будет… И человек не подвластен изменить ход событий… - если только оттянуть конец на какое-то время и то, если получится...»

         В правом углу двора показались машины с мигалками, - Сергей заметил и чёрный пикап… это ОМОН! Кого же они хотят брать?.. - полностью изломанного инвалида, страдающего душевно и физически, вина которого состояла лишь в его побеге из «психушки»?.. Нет… пожалуй, здесь что-то другое… посерьёзней. Среди прибывших автомашин Сергей не заметил «карету скорой помощи»… Вернее всего, её присутствие сегодня было не столь необходимо, …а вот, «труповозка» будет кстати. Из своего окна Сергей не мог видеть её: она тайно примостилась за углом, скромно ожидая своего часа.

          Гулкий стук сапог разрезал тишину лестничных пролётов. «Охотники» явно спешили. Они уже чувствовали запах крови, хорошо зная, где притаилась жертва. Всего несколько шагов отделяло их от цели. Звонок в дверь… они знали, что никто не откроет.., - затем прицельный выстрел в замочную скважину и хруст ломающейся древесины…

          Сергей обречённо плюхнулся на диван и вставил дуло пистолета в рот… Раздался выстрел. Спинка дивана окрасилась красным. Всё было кончено, а, может, только начиналось? Всё получилось… Он свободен, и теперь уже навсегда...

  2017г.*+к