«…Лето. Воздух чистый-чистый, – пишет в дневнике мама, – мы, ребятишки, каждому по шесть-семь лет, играем в палочку-выручалочку или прятки. Иногда уходим к амбару и там начинается представление. Один из нас – шофёр, сидящий на веялке, другой – лётчик. Это, конечно, я.
Вечером бежим на конюшню. Садимся на коней, и – в ночное. Удивительно: я, маленькая девочка, могла ездить на лошади не хуже любого мальчишки…
Осень. Мы бежим в поле, где недавно сжали рожь, собирать колоски. Мешки быстро наполняются. С визгом бежим к амбарам, высыпаем мешки и – обратно.
Зима. Об этом мало воспоминаний.
Весна. Так я любила весну, люблю и теперь. Какая радость бежать из школы к реке, смотреть, как идёт лёд, а потом идти два километра по лесу, где начинают распускаться первые листочки…».
«Ещё задолго до масленицы, мы начинали к ней готовиться. Нет, мы не пекли блинов. Мы готовили санки.
Бралась толстая доска, примерно полметра длиной, и намазывалась навозом. Затем её обливали водой. Когда всё это замерзало, намазывался второй слой, третий… Получались очень скользкие санки.
За деревней, где был долгий спуск, дорогу поливали водой, получалась катушка. Взрослые катались в больших санях, а мы, ребятишки, на своих «навозных» санках.
До сих пор помню тот непередаваемый восторг, когда санки разгонялись и долго-долго катились вниз. Санки сталкивались, наездники опрокидывались… Столько было визга и смеха…»…
«Улица деревни Сатюки была прямая и с двух сторон заканчивалась глубоким логом. Через один из них мы бегали в школу в Коммуну, что находилась в двух километрах от деревни. Туда же прибегали ребятишки из соседних деревень – Кочуганов, Зайчат…
Зимой мы ходили в школу напрямик, чем сокращали наш путь вдвое, весной на самодельных лыжах по насту добирались вообще мигом. Но как только начинал таять снег, наша маленькая и тихая речушка, через которую летом можно было перепрыгнуть, превращалась в огромную реку с глинистыми берегами. Тогда уж только один путь вёл нас в школу – через мост и село Коммуну, а дальше по дороге в Кочуганы через лес.
Лес этот был полон страшных тайн, и мы старались пройти его побыстрее. Говорили, что злые родители привязывали своих детей, на съедение муравьям или закапывали в лесу. И всё это, конечно, ассоциировалось у нас именно с тем лесом, через который мы ходили.
Дорога в школу проходила и там, где, с одной стороны шло колхозное поле, а с другой был лог, заросший елями. Еловый лес вообще всегда тёмный, а в логу даже в солнечный день был сумрак. Всё казалось, что там живут волки, и они вот-вот выскочат. Даже во сне они нападали на меня именно в этом месте…».
«В детстве я жила почти беззаботно. Почему – почти? Потому что нужно было готовить поесть бабушке. Иногда совсем нечего было есть, приходилось идти к кому-нибудь, просить хотя бы кусок хлеба. Как я не любила это…
Наших пенсий с бабушкой (55 рублей) почти никогда не хватало на месяц. Никто нам не помогал. Сестра только что уехала в город, самой трудно. Брат тоже был в городе. Да и чем он мог бы нам помочь, когда самому было пятнадцать лет?
Иногда заходил председатель колхоза, выписывал что-нибудь из продуктов. Так и жила я до 10 лет, потом детский дом. Первый, второй, третий, и так до пяти… Пока не исполнилось шестнадцать лет…».
Фото – дети военной поры. Из инета.