Всегда во мне были эти две особенности. И сейчас точно так же. Мне нравилось быть горожанкой, которая следит за собой: все эти наряды, духи, шляпки…И в то же время, я не могла долго находиться без глотка свободы, который даровали мне вылазки на природу. И тогда – штормовка или удобная куртка, потертые кроссовки и никакого гламура.
Распрощавшись с профессией геоботаника (по семейным обстоятельствам), я устроилась на работу в ТИНРО (Тихоокеанский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии). Там я нашла применение второй записи в своем дипломе, где помимо биолога, значилось еще и химик. Коллектив института был молодежный, поэтому я попала в водоворот общения. Помимо прочего, оказалось, что часть молодежи объединилась в турклуб, куда и я незамедлительно вступила.
Мы собирались раз в неделю у самовара с баранками, пряниками и конфетами, чтобы обсудить маршруты выходных дней, пообщаться, послушать песни под гитару.
А потом воплощали небольшие поездки: на острова в заливе Петра Великого, на водопады, в зимовье, просто в леса пригородов. Все это было вполне посильно и сближало нас еще больше.
И вот однажды, я узнаю о том, что в плане турклуба настоящий категорийный поход. В него пойдут шесть человек, пятеро желающих уже набрано, одно место вакантно. И я тут же озвучила свое желание присоединиться. Меня еще раз подробно расспросили о том, какая у меня подготовка. Я с воодушевлением рассказала, что работая геоботаником, преодолевала в день до десяти километров, и не по дороге, а по сенокосам, пастбищам, болотам с их кочками и мочажинами. А также по склонам увалов и сопок, по дубовому редколесью. И тогда моя кандидатура была утверждена.
Оказалось, что поход будет первой категории сложности, что план согласован и одобрен туристическим комитетом города. Что руководителем будет опытный парень, прошедший маршрут не единожды. Дальше были обсуждения списков необходимого. Было сказано о том, что всем надобно взять с собой. Лаборатории института и их оборудование позволили нам изготовить сублимированные продукты. Таким образом, у нас получились сушеными: мясо, творог, овощи. Были еще сухари, крупы, яичный порошок, сухое молоко, шоколад и изюм. Помимо соли, сахара и чая. Личные вещи, посуда, забродные сапоги, спальник, туристические ботинки – вибрамы. Палатка – одна на всех.
Я не помню, где и у кого я раздобыла сапоги, а вот блестящие, коричневые вибрамы я купила в ЦУМе, чем была очень довольна. Сложив все вещи в высокий рюкзак, я поняла, что вес его оказался весьма внушительным. (К слову, работая в полях геоботаником, я не пользовалась рюкзаком, имея при себе лишь планшет с картами и блокнотом, и всегда возвращалась на ночевку в пункт проживания).
И вот настал день отъезда, точнее, вечер. Мы все погрузились в поезд, и только там я узнала, что все участники похода уже прошли «единичку» (первую категорию сложности), поэтому, в обход комитета, с его согласованиями, решили переделать «единичку» сразу в «троечку». Так-то, мы должны были, уложившись в шесть дней, пройти по маршруту небольшой сложности в Лазовском районе Приморья. А группа авантюристов усложнила маршрут, прихватив перевалы, протоки, горные отроги и еще Бог знает что. Но я пока еще верила в свои силы, совершенно не представляя, что меня ожидает.
Рано утром, на каком-то заветном километре, где стоянка не более трех минут, мы быстренько высадились из поезда, и наш поход начался. Шли мы цепочкой. Миновав равнинную часть пути, подошли вплотную к перевалу. И начался это нескончаемый подъем, который я запомнила на всю жизнь. Угол подъема был довольно крут, под ногами камни, скалы. Вес рюкзака утяжелился, тянул назад. Я шла последней, все больше и больше отставая.
Но я еще не познакомила вас с участниками похода. Главным у нас был Николаев. Конечно, у него было имя, но звали его все именно так. Общительный и веселый парень, очень выносливый, прошедший службу в армии в вертолетных войсках на Камчатке. Таня и Сергей – пара. Два скромных, тихих парня – Андрей и Петр. И я – наивная самозванка.
Так вот. Перевал. Николаев идет первым бодрым шагом, он не только не задыхается и не пыхтит, а неся, помимо собственного груза, еще и общую палатку, держит в свободных руках гитару и громко поет:
«Излишний вес, он, словно бес,
Он прочно держит наши органы в осаде.
А также виден он и спереди и сзади.
Чтоб он исчез, излишний вес!»
За ним идут остальные ребята, особенно от него не отдаляясь. А я отстаю все больше и больше. Вокруг на скалах буйно цветет малиновый багульник, это так красиво, так необыкновенно сказочно, что я и в своих страданиях, не перестаю им восхищаться. Дыхание у меня прерывистое, я вся в испарине, спина под рюкзаком – мокрая, ноги еле передвигаются, рюкзак надоел до чертиков. И, наконец, настает такой момент, когда отчаяние просто захлестывает меня. Я понимаю, что дальше идти не могу, что я, наверное, сейчас здесь умру. И тут же у меня молнией проносится мысль: «Зато, какая красивая смерть, в обрамлении багульника!»
Но я не умерла. А нашла в себе силы и упорство идти и идти до вершины перевала. Этот майский день уже клонился к вечеру, когда мы вышли на плато. Как только мы там очутились, повалил густой снег. Ребята установили палатку, дежурные занялись приготовлением еды. Костер был разведен прямо в сухом дереве, лежащем там. В нем просто выдолбили воронку и так разожгли, а дерево тлело всю ночь, обогревая нас и подсушивая одежду. Это был мой самый трудный день, в котором я усомнилась в своих силах. Я хорошо ходила по равнине, но горы – не моя стихия.
На следующее утро, после завтрака, мы продолжили наш маршрут. Я поняла, насколько психологически тяжело идти последней. Поэтому, я заняла место сразу за Николаевым, и это оказалось верным решением. Шла я уже легче, у меня открылось второе дыхание, и я даже успевала замечать всю красоту природы первозданной тайги. За все время пути, мы не встретили диких животных, но пели птицы и под ногами стелились ранние эфемеры и эфемероиды несказанной красоты. Представители семейства лютиковых, губоцветных, лилии, орхидеи, еще нежные злаки и осоки устилали нам самотканый ковер.
Уссурийская тайга Сихотэ-Алиня - это и представители хвойных: ели и кедры, а также широколиственные породы деревьев: дубы, ясени, манчжурский орех, граб, диморфант, бархат амурский, аралия, элеутерококк, много видов кленов в подлеске, особенно красив - ложнозибольдов, с пильчатыми краями листочков, также лианы, такие, как лимонник, виноград и виды актинидии.
Возможно, что мы шли теми же, едва приметными тропами, где побывали Арсеньев и другие великие путешественники и исследователи Уссурийской тайги. Но вот отыскать женьшень в мае месяце было проблематично, его обычно находят и выкапывают в августе, определяя по красноватым плодам.
Передвижение преграждали бурные речушки и протоки, тогда приходилось менять ботинки на сапоги, и брать в руки альпеншток.Сильное течение, едва не сбивало с ног. Однажды, мы встретили лесника, и пока наш Николаев что-то у него выяснял, я любовалась этим высоким, красивым человеком, похожим на Робин Гуда, который жил в тех краях. Также встретили мы и отдаленное жилище корейцев, весьма удаленное от посторонних глаз.
Так и проходили дни. Скалы чередовались с речками, были подъемы, спуски, продирание сквозь дикие дебри, стоянки у воды, ночлеги в самых разных местах.
Сихотэ-Алинь открывался нам, насколько это позволял наш маршрут. Я шла за Николаевым, он неизменно пел, каждый раз новое:
«Ты по карнизу шла, я страховал,
Ты полетела вниз, я не держал.
Лети же, черт с тобой, лети же, черт с тобой,
Теперь не связаны веревочкой одной!»
Передвигались мы с раннего утра до темноты, проходя за световой день много километров. С пути мы не сбивались, все было по картам и планам. Я уже ко всему привыкла, когда вдруг на пятый день пути мой организм повел себя странно. Он напрочь отказался от имеющейся у нас еды. Как ни уговаривали меня мои спутники, что мне нужны силы, есть более пищу, приготовленную из сублимированных продуктов, я не могла. А только пила воду и чай. К тому же в разгар энцефалита, в мою руку впились сразу три клеща. В этот день мы вышли в поселок Лазо, чтобы совершить последний рывок – подняться на Беневские водопады, а затем, спустившись, закончить наш маршрут.
Но мой поход закончился в этом поселке. Ребята меня поняли. Я проголосовала на обочине дороги. Остановилась легковая машина, которая на мое счастье следовала во Владивосток. И меня без всяких приключений довезли до моего дома совершенно бесплатно.
Дома впервые за эти дни я посмотрелась в зеркало. И ужаснулась. Осунувшееся лицо, все в следах от упругих веток, с губами, обметанными простудой, с кругами вокруг глаз, похудевшая на пять-шесть килограмм, я являла собой жалкое зрелище. И тогда я вспомнила слова Николаева, сказанные как-то на ночь: «Всем спокойной ночи, и пусть вам не приснится Ирина».
А потом все вошло в свою колею. Я вышла на работу, на которой брала отгулы для этого похода. Мы по-прежнему встречались в турклубе. О новом походе я уже не помышляла. Но вот как-то ко мне подошла самая симпатичная девушка-туристка и попросила меня поговорить с Николаевым, чтобы он взял ее в следующий поход. Сама она сделать это почему-то не решилась. Я поговорила с Николаевым и услышала в ответ: «Со Светкой? Никогда! А вот с тобой, Ирина, хоть на луну!»
Вот что такого особенного он сказал? А я после этих слов двенадцать трамвайных остановок прошла на каблуках пешком, так меня распирала радость. Но ведь по прямой шла, не в гору.
Коллаж из фотографий интернета.
Эфеме;ры — экологическая группа травянистых однолетних растений с очень коротким вегетационным периодом (некоторые заканчивают полный цикл своего развития всего за несколько недель).
Эфемеро;иды — экологическая группа многолетних травянистых растений с очень коротким вегетационным периодом, приходящимся на наиболее благоприятное время года.
Альпеншток или горный посох – отличное и надежное средство самостраховки, которым пользовались в горах многие поколения путешественников.
МОЧАЖИНА — влажное, заболоченное, топкое место между кочками на болоте, низменном лугу и т. п.