Раньше я и не замечала, что чуть более высокий, чем прежде, чуть менее привычный мне стол царапает бриллианты на ожерелье (или как это там называется) моих часиков.
Я отметила это, и пошла дальше.
Мутанты смотрели на меня невидящими зеницами, в них плавали трупы человечков гл;за*. Но кто помнил о них?…
То, что видишь, забываешь, а уж помнить то, что где-то там, за туманом увядших зениц!
Кому это надо?
Тем более, что скорее всего ничего там нет, ничего не существует.
Ведь говорят же некоторые, что нет Бога. О чёрте так не говорят. И чертыхаться любят, давно забыв, что всякий раз, при малейшем упоминании, он тут как тут и уже готов позабавиться над тобой да напакостить, между прочим.
Вот завтра, нет, уже сегодня, ему забава!
Собираются бузить хорошие, наверное, люди в центре Санкт-Петербурга. Музей, говорят, хотим. Не нужен нам Храм! А другие, что пережили побольше, Дом Бога, говорят, грех в конюшню превращать. А вот за справедливость и я пойду. Со всеми-то!
Когда отвоёвывали мы у музейщиков Казанский Собор, даже "либералы" кричали всё про дорогу к Храму. Правда, храм-то имелся ввиду частенько не тот, что Домом Бога называем мы, православные.
Потому, что храм зраму -- рознь, возбудились у нас, говорят, три депутата Зак. собрания и всю округу готовы поджечь своими горячими чувствами. Лишь бы не вернулся Санкт-Петербургу его главный храм, жемчужина святого Пулковского Меридиана, главный Собор России.
Роза Рафаиловна, супруга многострадального писателя нашего А.Е. Горелова, сказала мне как-то:
– Вы не поверите, Олечка! Их появилось-то в Гоударственной Думе всего пятеро! Неопрятные, взъерошенные. Никто и значения этому не придал. А вон, как кончилось – революцией!
И говорила она о событиях, которым в эти дни 100 лет.
А этих пока трое. Недолго и до пяти...
Мир, как осел, привязанный к мельнице жернова крутить, – всё по кругу…
Ненавистен им Собор святого Исаакия Далматского, хоть им-то он больше всего и нужен, кто знает? Музеи от варварства не всех спасают. Некоторые и забегают-то туда раз в жизни, чтобы похвастать: а я там был!.. Гордыня. И пустота.
Так откуда знать, как понять, как увидеть, если смотришь в мир сквозь сиреневый туман мертвых человечков глаза, плавающих в твоих зеницах. Мёртвых.
Скажешь, нет таких. А были…
У кое-кого и сейчас живы. Взглянешь в такие глаза – всё ясно: живой человек.
Не зря говорят, глаза – зеркало души. Такой человек музеем и собор народный не спутает.
Ох, этот браслетик! Постукивает, мешает. Сниму-ка я часики. Глубокая ночь на дворе. И спать пора. Уже светает.
***
*по древнему поверью, живут в зеницах (зрачках) людских человечки глАза ( В.Даль)
("Зарубки")
Санкт-Петербург