Катя очнулась с головной болью в каком- то вонючем подвале, который пропах подпорченной рыбой, да и другими прелестями, от которых её стало тошнить. Она лежала на куче соломы, укрытая каким-то куском брезента, так же пропахшего пропавшей рыбой. От всего этого её мутило со страшной силой, но до рвот дело не дошло. В противоположном углу этого затхлого помещения горела керосиновая лампа, которая с трудом освещала довольно большое пространство этого самого подвала.
- Господи! – произнесла она, поднявшись на локтях и, сбросив с себя брезент, посмотрела на своё платье, заляпанное какой-то грязью. – Ну, куда я снова попала? Сколько можно?
Не успела она замолчать, как где-то высоко открылся люк, а через мгновение в него спустили металлическую лестницу, по которой и спустился тот, кто её похитил.
- Ну, что, красавица? – произнёс довольный голос Мурата. – Ты не бойся, тебя никто не тронет, ты станешь моей второй женой, вернее первой, так как та уже старая для меня, да и рожает одних девок! Я знаю, что ты мне нарожаешь парней, а больше мне ничего не надо! Не волнуйся, деньги у меня есть, не столько, сколько у тебя, но на прекрасный, двухэтажный особняк на берегу моря, я насобирал, там и живёт моя семья! Я тебя сделаю королевой, ты будешь в шелках, и перед тобой будут прислуживать мужчины, настоящие красавцы!
- Мурат! – воскликнула Катя, позабыв о головной боли. – Что ты несёшь? Какая жена? Ты что не знаешь, что у меня есть муж и четверо деток, да и не собираюсь я быть твоей женой! Ты лучше по-хорошему отвези меня обратно домой, я обещаю тебе, что выпустят из страны, не тронув ни тебя, ни твою семью!
- Вот именно за это я тебя и полюбил! Мне нравятся женщины страстные, энергичные, как ты, моя Зюмра! С этого дня ты будешь Зюмра, прекрасное имя, так звали мою мать, которая так и не дожила до того дня, когда у меня появится сын, а у неё внук! Моя мама была богатой женщиной, и всё оставила мне, но Аллахом закляла, чтобы я нашёл красивую, русскую девушку и привёз её к себе в дом! Мы с тобой пробудем здесь ещё дня три, а потом привезут твой паспорт, новый паспорт, и мы с тобой уедем в Иран, там моя матушка и умерла, там у меня сейчас и семья моя в этом самом доме, который стоит прямо на берегу Персидского залива! Там вечное лето, тепло, тебе понравится, Зюмра, привыкай к своему новому имени! Сегодня ты отдыхай, извини, но удобства другие предоставить пока не могу, а завтра мы с тобой займёмся любовью! Я не хочу ждать, пока появлюсь у себя дома, я хочу тебя! – сказал он и, наклонившись к Кате, поцеловал её в губы своим слюнявым ртом, отчего Катю вырвало, но она успела наклониться чуть в стороне от своей кучи соломы.
- Мурат! – выпив воды, которую подал ей он, налив с бочка в кружку. – Тебя просто убьют мои люди, ты это понимаешь? Они убьют и всю твою семью, не надейся на то, что тебя не найдут!
- Интересно! А как они меня найдут, Зюмра? До этого я жил в маленьком домике в Стамбуле, там я с семьёй до сих пор значусь! Семью я перевёз только летом, ездя на похороны матери, об этом не знает ни одна живая душа! Кто может подумать, что турок проживает в Иране? Так что не накручивай себе в голове какие-то варианты, их просто нет! – сказал он и, показав на низенький столик, добавил. – Здесь покушать тебе, а если по нужде приспичит, то в противоположном углу стоит ведро, потерпишь, дорогая, зато потом превратишься в королеву!
Улыбнувшись Кате, он поднялся наверх, прихватив с собой и лестницу. Катя осталась одна в этом страшном пространстве, абсолютно не понимая, где она, сколько сейчас времени, да и какой день. На сей раз она сразу поняла, что убежать из этого места ей нереально и, поняв это, Катя заплакала. Она плакала долго и горько, вспоминая всех своих родных и близких. Она мысленно прижимала к своей груди своих деток, но не ощущала их. Только потом, выплакавшись вдоволь, она почувствовала чувство голода и, пересилив саму себя, поднялась со своего ложа, которое невозможно было назвать постелью, но другой у неё на сей раз не было. Подойдя на вялых ногах в своих туфлях с высокими каблуками к маленькому столику, она сняла небольшое, грязное полотенце и обнаружила на нём кружку молока, краюху хлеба и приличный кусок осетрины. Поев всё это, она, кутаясь в свою меховую курточку, поправив платье, впервые пожалев, что не надела с утра джинсы и сапоги, вернулась в угол. Поджав под себя ноги и, сжавшись комочком, она пыталась хоть как-то себя согреть, но было это сделать не так-то просто, так как озноб продолжал колотить её тело.
- Зюмра! – тихо произнесла Катя, горько улыбнувшись. – И где сейчас мои мужчины? Как мой Сашенька? Господи, но зачем же ты сделал из меня такую дуру? Почему я никогда не слушаю того, что мне говорят мужчины, а они ведь всегда пытались меня уберечь от безрассудных поступков!
Испугавшись того, что она всё это произнесла вслух, Катя посмотрела наверх, где чуть заметно из-за полумрака, виднелся лаз. Добраться до него было нереально, да и закрыт он был наверняка. Постепенно съеденная пища стала согревать её тело изнутри, делая её существование здесь несколько лучшим, чем было до этого.
Продолжая думать, Катя вновь завалилась на солому, поджав ноги под себя, укрыв их тем самым куском провонявшего брезента. Подложив под голову ком соломы и руку, она закрыла глаза, пытаясь представить себе хоть что-то хорошее, но ничего не получалось, она чувствовала невыносимую вонь от протухшей рыбы и этот вонючий подвал, неведомо где находящийся.
Проснулась Катя оттого, что её кто-то стал гладить своей рукой по ноге. Открыв глаза, она увидела сидящего возле неё Мурата, который с жадностью рассматривал её изумительные ноги. Платье у Кати было задрано, оголив её ягодицы. Она машинально укрыла ноги платьем, натянув его на ноги и, сев на соломе, ошалело смотрела на Мурата. Страх сковывал её тело, что не позволяло ей даже что-то сказать, поэтому она лишь смотрела на него и всё.
- Зюмра, милая! Ну, чего ты так испугалась, это же я, твой Мурат, твой муж! Не бойся, моя девочка, я никому не дам тебя в обиду! – произнёс он, ласково глядя на Катю. – Ты сейчас потерпи, дорогая, а потом мы с тобой заложим фундамент нашей будущей любви!
- Что ты хочешь со мной сделать? – с испугом спросила Катя, и слёзы непроизвольно появились у неё из глаз. – Пожалуйста, не трогай меня, я тебя умоляю!
- Я и не собираюсь тебя трогать, просто я тебе сейчас срежу весь волос и побрею голову! У моей жены должен быть чёрный волос, как и подобает настоящей турчанке! Только прошу тебя, не сопротивляйся, не заставляй меня применять силу, или пичкать тебя наркотиками, я хочу, чтобы наш будущий сын был здоровым и сильным! – сказал он и стал гладить её пышные, светлые волосы, отчего Катя попыталась отшатнуться от него, но тут же получила удар в лицо кулаком.
- Я же тебя просил не сопротивляться, или ты хочешь, чтобы я тебя постоянно бил плетьми, как мы обходимся с неуважительными женщинами! – продолжая улыбаться, произнёс Мурат и, схватив её за волосы, потащил к маленькому столику, на котором лежали необходимые предметы для стрижки волос и бритья головы.
Усадив плачущую Катю прямо на грязный пол подвала, он взял ножницы и стал срезать её изумительные волосы, бросая их в небольшую, картонную коробку. Катя ничего не видела из-за сплошного потока слёз, она перестала ощущать себя живой, она вообще перестала хоть что-то ощущать. Лишь боль и душевная пустота какой-то безысходности пожирала её тело изнутри. Обессилев вконец сопротивляться, она затихла, дожидаясь конца экзекуции. Бросив последние остатки волос в коробку, Мурат взял в руки механическую машинку и стал стричь уже короткие волоски, оставшиеся после стрижки ножницами. Ей было невыносимо больно, но она ничего не могла с этим поделать. Закончив стрижку, Мурат смочил сравнительно тёплой водой её голову и, намылив её мылом, стал брить, причиняя Кате страшную, душевную боль. Закончив процедуру бритья, Мурат поднял девушку на ноги и, сорвав с неё сначала куртку, а затем и платье, порвав её спереди, после чего бросил всё это на солому.
- Вот тебе и постель, дорогая, туфли тоже сбрось, у нас женщины ходят в другой обуви! – сказал он, любуясь её телом, оставшимся лишь в белом бикини.
Потом он достал из большой, спортивной сумки наряд мусульманки и, надев его на Катю, поставил перед ней тёплые сапоги на низких каблуках. Он сам надел на неё сапоги, а перед этим тёплые, шерстяные носки. Осмотрев свою жертву, он достал из сумки чёрный парик и, смочив его каким-то клеем, приладил на голый череп. Подержав парик минут пять, он отпустил руки и, потрогав шелковистые волосы парика, удовлетворённо чмокнул языком.
- Ну, вот ты и превратилась в настоящую турчанку, дорогая! – сказал он и, обняв обессиленное тело Кати, прижал к своей груди.
- Ты не бойся меня, Зюмра, я хороший и нежный мужчина, сама в этом убедишься! Постели хорошо свои вещи, курточку свою положи вместо подушки, мы сейчас займёмся с тобой любовью, чтобы уже начал зарождаться в тебе мой будущий сын! – сказал он и легонько подтолкнул Катю к её ложе.
Катя вообще перестала хоть что-то понимать, она никак не могла понять, что всё это происходит именно с ней, а не смотрит какой-то странный сериал по телевизору, но такова была действительность. Не понимая, почему она это делает, но Катя безропотно подошла к соломе, поправила её и, застелив своим некогда шикарным, бархатным платьем, положила курточку в изголовье импровизированной постели. После этого она растерянно посмотрела на своего похитителя.
- Вот и умничка! – произнёс Мурат и, подозвав её к столику, подал бокал, наполненный рубиновой жидкостью. – Пей, радость моя, это прекрасное вино, оно тебя согреет и освободит твою душу от мучений, тебе станет хорошо!
Повинуясь турку, Катя поднесла бокал к губам и, небольшими глотками, опорожнила его полностью, поставив на столик.
- Умница, Зюмра! Ты настоящая турецкая женщина, красивая и покорная, какой и должна быть любая женщина! – сказал он и, сделав небольшой глоток из своего бокала, взял Катю за руку и повёл в угол, где была приготовлена постель.
Подойдя к своему ложе, Катя почувствовала, что она входит в райский сад, который весь зацвёл разнообразными цветами, где вереницами летали пчёлы, неся нектар цветов в свои убежища, где пел разноголосый хор немыслимых птиц, которых Катя не видела никогда в своей жизни. Рядом с собой она видела прекрасного принца, который ласкал её своим чарующим взглядом. Она взяла его за руку и, опустившись на великолепную, уложенную лепестками бардовых роз, кровать, притянув любимого к себе. Она утонула в его ласках, снимая с себя одежду, оголяясь перед этим прекрасным принцем. И она утонула. Она утонула в любви, которую подарил ей этот замечательный и ласковый мужчина, которого звали Мурат. Он называл её ласково Зюмра, а она откликалась, радостно смеясь. Такого счастья Катя не испытывала ни когда в своей жизни.
Лишь, окончив заниматься любовью, откинувшись спинами на постель из лепестков роз, Катя, обхватив этого красавца рукой, положила ему на грудь свою голову. Она плакала от счастья, позабыв обо всём на свете, потому что она была в Раю. Так она и уснула, отдавшись перед сном тому, кто её похитил и сделал своею рабыней.
Когда Катя очнулась, то с ужасом поняла, что с ней сделал Мурат. От неимоверной боли в груди, она зарыдала, уткнувшись лицом в свою меховую курточку. Катя была укрыта шубой, норковой шубой, которая грело её обнажённое тело.
Наконец, придя в себя, она села на своём ложе и, поискав свою теперь уже одежду, молча натянула её на себя, обув также и сапоги, которые тут же стали согревать её холодные ноги. Сжавшись снова комочком, натянув по самые глаза шубу, Катя попыталась хоть что-то найти в своей голове. Через некоторое время до неё стало доходить, что она в рабстве, и что будущее у неё явно без всяких перспектив.
- Господи! – подумала она, подняв глаза к потолку подвала, с которого иногда срывались капли воды. – Помоги мне вернуться к своему любимому, к моим деткам и друзьям! Обещаю тебе, что никогда больше не ослушаюсь мужчин, которые желали мне лишь добра!
Катя отлично понимала, что справиться с этой ситуацией ей не удастся самостоятельно, да и принять хоть какое-то решение, она тоже не могла. Проклятая судьба сама распоряжалась ею, как вещью, и она была неподвластна тому, чтобы что-то изменить в этой ситуации.
Посмотрев на столик, она увидела там приготовленную для неё еду, укрытую полотенцем. Там же стояла и наполовину пустая бутылка вина. Она поднялась, пересилив какую-то вялость, подошла к столику и, скинув полотенце, обнаружила там вазу, наполненную фруктами и сладостями, а рядом с вазой стояло блюдо с тёплым ещё пловом с мясом и куском хлеба, а также бутылку какого-то сока. Налив себе вина в бокал, чтобы разогнать тепло по жилам, Катя выпила вино и принялась поглощать плов, запивая его соком. Хорошо покушав, она взяла с собой вазу с фруктами и сладостями, и отправилась на своё ложе, которое вновь стало расцветать лепестками роз. Устроившись на этой постели, поджав под себя ноги, как делают это мусульмане, она вновь погрузилась в чарующую красоту райского сада, поглощая изумительные по вкусу плоды этого самого сада.
Вдруг, на небесах открылось окно, из которого полился яркий свет, прокладывая как бы дорожку к самым ногам Кати. Весь в сиянии каких-то загадочных лучей к ней спустился с небес ангел удивительной красоты. Катя затрепетала и, протянув к нему руки, наклонилась навстречу этому божеству.
- Зюмра! – вдруг, донёсся откуда-то, из неведомого пространства голос удивительного ангела, который, подойдя к ней, присел возле неё на корточки и, улыбнувшись, поцеловал её в губы.
- Да, милый, я твоя Зюмра! Я так счастлива, что ты вновь явился ко мне, мой хозяин! Ты мой господин и я готова даже умереть ради тебя! Иди ко мне, а то я сгорю от возбуждения! Я хочу тебя, будь со мной и я буду с тобой навеки веков! – вся сгорая от любви к этому ангелу, произнесла Катя, забыв обо всём на свете.
Она была в таком состоянии, что действительно забыла своё настоящее имя, она была Зюмра, и больше не желала слышать иного.
- Зюмра! – вновь назвав её имя, сказал Мурат, улыбаясь ей. – Мы сейчас выйдем отсюда и я тебя доставлю в хороший отель, где ты примешь душ и будешь нежиться в шёлковых простынях! Ты будешь хорошей и прилежной женой моей, хорошо?
- Конечно, милый! А как же иначе, ты же мой единственный и такой красивый! – обрадованно произнесла Катя, поднимаясь на ноги, которые слегка болели.
- Вот и хорошо! Мы сейчас с тобой выпьем ещё по бокальчику вина и отправимся в отель! А потом, через неделю, мы будем уже с тобой в прекрасной Персии, где кроме солнца и тепла, ты ничего не увидишь! Там Рай, а такая красавица именно и должна проживать в Раю, среди вечно зелёных садов с дивными фруктами и птицами, которые круглые сутки разносят по округе свои голоса! – сказал Мурат и, улыбнувшись Кате, передал ей бокал, наполненный вином.
Выпив вино до дна, Катя обняла своего любимого и, поцеловав его, произнесла. – Муратик, миленький, я готова идти с тобой хоть на край света! Я не могу уже дождаться той минуты, когда окажусь с тобой в твоём ангельском месте! Я тебя обожаю!
Мурат внимательно посмотрел в глаза и, убедившись в том, что эликсир действует на Екатерину, подвёл её к лестнице, крикнув кому-то на турецком языке, кто находился сверху подвала. Оттуда мгновенно показалась голова, что-то ответила Мурату, после чего Мурат, помогая Кате, стал подталкивать её вверх по лестнице.
Выйдя наверх, Катя зажмурилась от яркого солнца, оно светило в окно какой-то халупы, но она показалась ей настоящим дворцом.
- Ну, вот, милая! Сейчас мы сядем в катер и отправимся в Астрахань, где и поживём какое-то время там, пока тебе не сделают нужные документы! Через неделю мы уже отсюда уедем навсегда! – сказал Мурат и, взяв под руку настоящую мусульманку, как выглядела сейчас Катя, надев соответствующий наряд, с шёлковой, чёрной накидкой на лице.
26.03.2017 год.
http://www.proza.ru/2017/03/27/900