Утром 15 августа 1990 года семья моего приятеля переезжала в новый девятиэтажный дом, расположенный за кинотеатром «Маяк». Мы таскали мебель и коробки с вещами, наполняя кузов грузовика, в общем, помогали с переездом. Ярко светило солнце и было весело. В юности вообще всё весело, жизнь сплошной праздник. Хотя нет, настоящий праздник намечался у нас впереди. После того, как переезд состоялся, мы с друзьями решили гулять всю ночь в опустевшей старой квартире. По пути мы заехали в магазин и купили пять ящиков пива «Ячменный колос», рыбки сушенной, сыра и что-то там ещё по мелочи. Чтобы не скучать, мой приятель Андрей оставил пока в старой квартире магнитофон с кассетами и гитару. Пустая квартира стала огромной и гулкой, во всех углах её поселилось эхо, стоило лишь «врубить» магнитофон. Мы уже оприходовали пару ящиков пива и все вместе пели под гитару – «но если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сего-одняшний день», как в пустой квартире резко прозвучала телефонная трель. Андрей пошёл в коридор и крикнул оттуда, что меня к телефону. Странно, - подумал я, - наверное, родители, кто ещё, но по какому поводу? Что-то стряслось, не иначе, - решил я и, подойдя к аппарату, взял трубку. Звонил отец, он сказал:
- Только что передали в экстренных новостях, в автокатастрофе разбился Виктор Цой.
В общем – он погиб, передай ребятам.
Вот и померкла на миг звезда по имени Солнце, но Моро из «Иглы», которого пырнули ножом в пустынном и заснеженном парке, не может умереть, он поднимется и обязательно дойдёт, иначе не может и быть!.. Пацаны восприняли новость внешне спокойно, никто не стал рвать на себе одежду и биться головой об стену, но внутреннее потрясение было велико! Никто в те трагические минуты и не подозревал о том, что ЦОЙ ЖИВ! Его фанаты воздвигли эту абсолютную парадигму сразу же после просочившихся слухов о его смерти, я же убедился в том намного позже, спустя почти два десятка лет. А тогда мы с Андреем решили лететь на похороны и уже под утро, когда все остальные разошлись по домам, узнали в справочной Аэрофлота стоимость билета. Семьдесят рублей, ого! Даже если лететь только в один конец (а мы серьёзно рассматривали и такой вариант), то на двоих – сто сорок рублей. У нас было немного наличности, плюс можно было сдать пустые бутылки из-под пива. Получалась весьма смехотворная сумма, не хватало даже на один билет и тут мы перестали истерить и успокоились. На нет и суда нет!..
А чуть раньше - в марте того же 1990 года случилось знаковое событие, к нам в город приезжала группа «Кино». Именно – не Виктор Цой и группа «Кино», а просто группа «Кино». Тогда это было так, хотя лидера группы все прекрасно знали по фильмам «Асса», «Игла» и «Рок». Повсюду висели афиши, где сообщалось, что состоится выступление в Ледовом дворце спорта «Сибирь». Конечно же, мы с Андреем приобрели билеты и приехали на концерт, но места на трибуне нам достались откровенно неважные. Пока ещё пустая сцена с ударной установкой и аппаратурой находилась так далеко от нас, что надежда увидеть что-либо своими глазами таяла как дым. Заметив, что небольшие группки людей передвигаются прямо по льду, мы присоединились к ним и вскоре уже стояли возле сцены. Народ прибывал, позади нас плотной стеной стояло уже не меньше двухсот человек, но мы были первыми, прямо перед нами на расстоянии полутора метров высилась стойка с микрофоном, за которой вскоре появился Виктор Цой. Вслед за Цоем со своей любимой белой гитарой, вышли на сцену и остальные музыканты - Густав встал за барабаны, справа от нас расположился Тихомиров с бас-гитарой, а слева Каспарян – соло-гитарист группы. Свет над ледовым полем погас, вспыхнули сценические прожектора и огни рампы. И сразу мощный хит, он прогремел как залп – Звезда по имени Солнце. Зал содрогнулся от рёва. Напоминаю, это был март 1990 года, лучшие песни Цоя уже написаны, все они прозвучали на этом замечательном концерте – Камчатка, Восьмиклассница, Хочу перемен, Группа крови, Последний герой, Печаль, Сказка, Спокойная ночь, Песня без слов, Пачка сигарет и многие другие. До трагической гибели Виктора осталось пять месяцев, но об этом пока никто не догадывался.
Неоднократно я бывал впоследствии на Богословском кладбище у его могилы, и у меня осталось странное, но стойкое впечатление, что это муляж, чистой воды фикция. Ещё больше я укрепился в этой мысли, когда много лет спустя неожиданно встретил Его в общественном транспорте, постаревшего, как и положено человеку пятидесяти лет, но, в общем – легко узнаваемого. Легко, если ты можешь допустить, что его смерть – не более чем инсценировка. Для чего такие сложности? - спросит кто-нибудь. А хотя бы для создания легенды! В конце концов, может человек уйти на покой красиво, если он в этом нуждается? Подумать только – он узнал его, спустя столько лет, какая мистификация! – обязательно возмутиться кто-то. Тут следует вспомнить то обстоятельство, что я видел и слышал Цоя в течение почти трёх часов, пока длился концерт с расстояния полутора метров! Мне и впоследствии довелось неоднократно встречать его в общественном транспорте Петербурга. Он работал кондуктором на маршруте, по которому мне приходилось ездить почти каждый день. Обычный кондуктор в оранжевой жилетке как тысячи других питерских кондукторов, но смотрел я на него, наверное, чуть более пристально, чем остальные пассажиры и он это заметил. Усмехнувшись, он приставил на мгновенье указательный палец к своим губам и отвернулся, глядя в окно, как будто говоря этим, знаешь и молчи, не устраивай сцен. Я его отлично понял, и с тех пор мы лишь многозначительно кивали друг другу при встрече, как старые знакомые.