- Девушка, простите, вы на следующей остановке выходите?
Ольга вздрогнула.
- Да, я буду выходить на следующей остановке.
«Вечно я сплю на ходу. Как всегда замечталась... А он симпатичный!» - оглянувшись на спросившего, подумала она.
Рядом с её рукой появилась мужская рука и тоже взялась за поручень.
«Красивая, сильная рука. И рукав рубашки чистый. Часы красивые. Как его занесло в городской транспорт? Может у него машина сломалась? Или оставил её на этой, ну, как её называют-то? О, точно,"на перехватывающей парковке"»
Она вздохнула и переступила с ноги на ногу:
«Скорее бы доехать... Уже нет сил стоять!» - но автобус опять остановился. «Ну вот, ведь совсем чуть-чуть осталось.» - в нетерпении она повернула руку, чтобы стало видно циферблат часов. «Тридцать минут едем уже, а тут ехать-то от силы минут семь... Опять стоим.»
Раздался звонок мобильного телефона:
- Да, я слушаю! Нет, уже около остановки... Стоим на светофоре. Хорошо! – раздался тот же голос, который спрашивал, выходит она или нет.
«Жена, наверное, или девушка. Вся, прям, в нетерпении... Ничего, подождёшь! Такого красавца даже ждать приятно!» – позавидовала Ольга.
Но вот автобус, как умирающая гусеница, наконец, дополз до остановки и двери открылись.
«Слава богу, я уже дома...» - опрометчиво успела подумать она.
Выйдя из автобуса и не успев сделать и двух шагов, она подвернула ногу и чуть не упала. Её подхватили чьи-то сильные руки и не дали свалиться в канаву.
– Осторожнее! Здесь опять всё перекопали. Вы идти сможете? – спросил её всё тот же приятный мужской голос.
Ольга осторожно пошевелила ногой:
- У меня голеностоп слабый. Я всё время подворачиваю ногу. Вот чуть-чуть неровность какая-то и всё, пиши пропало. Спасибо вам, что не дали свалиться, а то кругом грязища такая!
Она посмотрела на него снизу вверх:
«Какие у него глаза! А ресницы чёрные, как накрашенные! Зачем ему такие ресницы?»
- Да тут никакие ноги не выдержат – всё перекопали! Вся Москва перекопана. Может клады ищут? – улыбался красавец с чёрными ресницами. – Вам идти далеко? Сами сможете дойти?
- Мне совсем близко. Вот мой дом, - Ольга осторожно наступила на ногу, которую умудрилась подвернуть.
- Давайте я вам помогу, - предложил он.
- Нет, нет, что вы! Я сама, я тихонечко. Дом совсем близко, - начала отказываться она.
- Перестаньте! Две минуты для меня погоды не сделают, - сказал он и взял её под руку.
- Нет, мне так неудобно. Мне удобнее будет держаться за вашу руку. Лучше я вас под руку возьму, можно? – Ольга перевесила сумку на другое плечо.
Он смешно подставил ей свой локоть, и они тихонечко пошли к её дому. Дойдя до подъезда, она повернулась поблагодарить и поняла, что ужасно не хочет его отпускать.
- Всё, я дошла. Спасибо вам большое! – ей так хотелось его удержать, но она не знала как.
- Всё нормально! Не падайте больше! По лестнице поднимитесь?
- Да, конечно! Спасибо! Не беспокойтесь, - сказала она, а про себя подумала: «Идиотка! Что ты говоришь?! Надо сказать – Нет! Не могу и шагу ступить без вашей помощи! Не уходите, пожалуйста!»
Он потоптался и, попрощавшись, начал спускаться по пандусу.
Ольга повернулась и набрала код домофона.
«Ну, вот и всё!» - горько подумала она.
Весь вечер Ольга вспоминала своего спасителя. Его голос и его глаза.
«Что я делаю? Я сошла с ума? Он наверняка ехал к девушке! У него свидание! А я влюбилась как идиотка! Вот и делай добрые дела. Помог дурище в грязь не свалиться, так она за две минуты влюбилась в него как кошка. Чуть на шею не бросилась, когда уходить собрался!» - ругала она себя.
«Забудь! Ничего не было!» - уговаривала Ольга себя. Но подвернутая нога болела так сильно, как будто бы напоминая:
- Врёшь! Было! Было! Я всё помню!
Ольга туго забинтовала ногу, и, прихрамывая, приготовила себе ужин.
«Кому я это всё готовлю? Я же совсем не хочу есть! Мясо, салат... Готовлю по привычке. Кто это всё есть будет?» - недоумевала она.
Уже год как не стало мамы. Оля никак не могла привыкнуть, что продуктов теперь надо брать меньше, а для себя, можно и совсем не готовить – сжевать бутерброд и достаточно. Но мама приучила, чтобы холодильник был забит, чтобы обязательно хотя бы раз в день приготовить и поесть нормальную еду, а не бутерброд или плюшку какую-то. Оля жила, после смерти мамы, по инерции. С болью вспоминала, как винила во всём мать – "и найти никого не могу, и привести в дом никого не могу, и личного времени из-за тебя у меня нет! И уйти от тебя не могу, потому что не могу бросить тебя больную!"
Но вот теперь есть всё – и куда привести, и времени свободного сколько угодно, и отчитываться не перед кем, но всё так и осталось по-прежнему – одна, одна, одна.
Нет! Нет, она не была дурнушкой! Симпатичная, пепельная блондинка с серыми глазами. Худенькая, скромно и чистенько одета, в меру накрашена. Но была в ней какая-то грусть и обреченность, которая как серым пеплом припорошила её.
Подруги, пока болела мама, повыскакивали замуж. Молодые люди, которые начинали было ухаживать, нашли себе других подружек. А она... Она оказалась никому не нужна.
- У тебя всегда такое кислое лицо, что удавиться хочется! – весело сказала ей подруга на работе. – Парни таких ошарашенных не любят! Или морду-лица меняй или настроение!
«Как можно морду-лица поменять? Мне что, рот до ушей растянуть? И как тут можно поменять настроение, если повода нет веселиться?» - не понимала Ольга.
Утром, выскочив на работу и дохромав до остановки, она увидела своего вчерашнего спасителя.
- Ну, как вы? Хромаете? Очень болит? – поинтересовался он.
- Нет, все нормально. Поболит немножко, конечно. Но всё хорошо. Спасибо вам, - улыбалась она.
- Ну и славно!
Они вошли в автобус. Толпа давила и напирала.
- Вы так каждое утро на работу отправляетесь?
- Да, а вы как-то иначе?
- У меня машина сломалась. Но я вообще здесь не живу...
«Я так и думала. Конечно, машина. И конечно, ты живёшь не здесь!» - грустно подумала Оля.
- Я от мамы еду. Уговорила переночевать у неё. И я подумал, что, наверное, утром встречу вас. Вот и остался, - он улыбался.
Она была так счастлива, что не могла сказать ни слова. А зачем вообще нужны слова, если можно всё понять по глазам?
Любовь, как скоротечная чахотка в восемнадцатом веке, не оставила им ни малейшего шанса.
Они радовались той стройке и грязной канаве, что познакомила их, как благословению божьему!
- Хромоножка ты, моя! – говорил он, целуя её.
- Простите, девушка, так я не понял, вы сейчас выходите или нет? – услышала Ольга и вздрогнула. Автобус стоял на её остановке. Перед ней открылись двери автобуса и уже начали выходить люди.
- Да, да... Выхожу, - заторопилась она.
Нетерпеливый молодой человек, что стоял за ней, уже спускался рядом по ступенькам автобуса.
«Идиотка! Опять грезишь на яву!.. Кретинка!» - ругала она себя почём зря, стараясь не поскользнуться.
«Только бы не свалиться в грязь! Как же надоела вся эта стройка! Это, наверное, не кончится никогда!» - думала Ольга, смотря себе под ноги.
Но тут, прямо перед ней, тот самый нетерпеливый молодой человек, неосторожно шагнув, подворачивает ногу и, охнув, чуть не падает ей под ноги.
Ольга машинально схватила его за пальто:
- Осторожнее! Здесь у нас всё перекопали. Вам очень больно?
- Спасибо, что не дали свалиться в грязь, - молодой человек осторожно пытался наступить на ногу.
- Вас проводить? Вы далеко живёте? – Ольга невольно поморщилась, представляя как ему больно.
- Вот дом... Тут идти-то два шага! Я сам...
- Две минуты для меня погоды не сделают, - сказала она и подставила ему свой локоть.