Рельсами трамвай нанизан,
Красной бусиной катился,
Всё звенел, катился низом,
Затерялся, закатился,
Смотрит — города и нет.
Смотрит — поле. Ну, привет!
Пассажиры закричали:
— Трамвай, стой!
Иль не видишь, — заворчали, —
Травостой...
Пассажиры гомонили,
В колокольчинки звонили,
И в стальные, и в степные,
И стучали рельсам по...
Их услышали в депо.
Сомневаться не резон,
Это — старый фармазон,
Вольтерьянец, лиходей,
Ишь, куда завёз людей!
Как их во поле сберечь,
Как их городу вернуть?
Только стрелочник — сиречь
Плут и хрыч — умел смекнуть.
Он-то знал, где узелок,
Он и рельсы указал,
Да за нить и поволок,
И доставил на вокзал
Бусину пурпурную,
Вздорную, дежурную.
В поздний час в углу вокзала
Виноватая стояла.
Подходили к ней не раз.
«Ну-с, — говаривали, — нда-с,
Шо ж с людьми озорничать,
Шо ж людям-то отвечать?..>
А она себе стояла,
Показаний не давала,
Уцелевший колосок
Прятала под колесом,
Огрызалась: «Шо, да шо...»
Глаз косил нехорошо.