1972 год. Школа – десятилетка в городе Караганда. 9-а класс, 27 человек шестнадцатилетних отроков и отроковиц самых разных национальностей. Это дети целинников, ссыльных и приехавших по комсомольским путевкам со всех республик огромного Союза. А вот казах в классе только один, Абельдинов Серик, представитель коренной национальности, маленький, тихий и застенчивый. Учился он так себе, в основном на тройки, но всегда старался, и за это учителя его поощряли время от времени четверками, а двойки старались не ставить, даже когда он это заслуживал. Так бы он и закончил десятилетку тихим троечником, если бы год назад не появилась в школе новая учительница по русскому языку и литературе – Марина Владимировна.
Для Серика начался настоящий кошмар. Марина Владимировна была не просто хорошей учительницей, она не просто любила свой предмет, она была фанатично предана своему делу. Поклонялась и трепетала перед каждым деепричастным оборотом, цитировала «Евгения Онегина» главами, и того же требовала от своих учеников. Бедный – бедный Серик, русский язык, такой великий и такой могучий всегда был для него постижимым только в пределах простых разговоров и написания таких же простых текстов, и Анна Семеновна преподававшая язык ранее до ухода на пенсию, ценила достижения Серика, зная, что русский для него не родной.
А вот Марина Владимировна была строга и нетерпима, и ей удалось подтянуть грамотность в классе на вполне приличный уровень. Диктанты писались почти без двоек, сочинения сдавались в срок, устные ответы тоже стали более бойкими и полными. И только Серик тянул весь класс в пропасть безграмотности, как образно выражалась наша Марина. Он просто терял перед нею дар речи, краснел, мямлил и даже разучился слушать подсказки. Марина Владимировна наливалась гневом, слезилась глазами, дрожала губами, и Серик частенько изгонялся из классных чертогов после очередной неудачной попытки прочесть стишок.
Все думали что Марина наконец то махнет на Серика рукой, и перестанет требовать от него невозможного, только двойки на уроках литературы копились и переходили в четвертные, ситуация становилась безнадежной. Серика жалели, он был хороший спортсмен, бегал за класс на всех соревнованиях, пел в школьном хоре на смотрах самодеятельности и, несмотря на застенчивость, был не последним пацаном в классе.
План помощи родился, когда кто-то узнал о грядущем юбилее Марины. А круглые даты в школе традиционно отмечались небольшими концертами от учеников. На этот раз главным героем поздравления решили сделать Серика. Две самых артистичные девчонки из класса три недели ежедневно после уроков занимались с ним декламацией. Осанка, внешний вид, мимика и жестикуляция все отрабатывалось посекундно. Серик старался, девочки его разве что не пинали за каждый промах, но к назначенной дате все было готово.
И вот, на большой перемене, Серик и группа поддержки из школьных активистов, явилась в учительскую с цветами и самодельным тортом, изготовленном на уроке домоводства. Марина растрогано приняла цветы и торт, но когда ей после торжественных поздравлений объявили, что ее любимый ученик Серик приготовил для нее стих Пушкина, она окаменела лицом. Присутствующие учителя тоже насторожились, и предусмотрительно усадили Марину на стул. Серик в белой рубашке и отглаженном костюмчике выступил вперед, следуя всем указаниям своих наставниц. Подбородок приподнят, спина прямая, руки вдоль туловища. Взор направлен на Марину прямо и без страха. Остальные ученики отступили назад, готовые ко всему и решившие держаться невозмутимо при любом исходе выступления. И началось…
- Я Вас люблю, хоть я бешусь, хоть это стыд и труд напрасный – первые строчки Серик прочитал слегка дрожащим дискантом, но это было даже неплохо, если учитывать смысл произнесенных им слов. Но учителя за спиной Марины почти сразу начали закрывать рты ладонями, давя смешки. Марина же сидела с тем же окаменевшим лицом, сжимала на коленях подаренные цветы, смирившись заранее с грядущим издевательством.
- И в этой глупости несчастной у ваших ног я признаюсь – более уверенно продолжал чтец. При подготовке долго спорили, стоит ли на этих строчках преклонять колени, но решили не переигрывать. К тому же не было уверенности, что упав на колени, Серик сможет потом подняться. Но он уже поборол страх, длительные репетиции не прошли даром. Дальнейшая декламация шла строго по отработанному сценарию.
- Мне не к лицу и не по летам, пора, пора мне стать умней – Серик прижал пальцы к вискам, сокрушенно покачивал головой, всем видом демонстрируя свое огорчение, что не стал достаточно умным к достигнутым летам. Учителя с зажатыми ртами уже корчились, но звуки хохота еще не прорывались. Ученики же держались твердо, поскольку были подготовлены и не раз присутствовали на репетициях.
- Но узнаю по всем приметам болезнь любви в душе моей – подрагивающая рука прижата к сердцу, раскосые черные глаза затянулись влагой. Во дает, тихоня, кто бы ожидал.
Чтение продолжалось без сбоев, жесты и мимика соответствовали, зрители за спиной Марины уже изнемогали, а Серик благополучно добрался до финальных строк. Пушкинское обращение «Алина» легко могло быть заменено на «Марина», но организаторы выступления благоразумно решили не фамильярничать.
- Порошу вас, сжальтесь надо мною, не смею требовать любви - рука снова у сердца, а взор потуплен.
- Возможно за грехи мои, мой ангел, я любви не стою – и голова Серика поникла на грудь в полном осознании своей никчемности. Взрослая часть зрителей была на грани рыданий, молодежь держалась сурово, а лицо Марины размягчалось и светлело.
- Но притворитесь!!! – руки Серика протянулись к ней в умоляющем жесте.
- Этот взгляд все может выразить так чудно – восточные глаза слегка закатились.
- Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад! - последние строки уже тонули в овациях и хохоте, радостные зрители наконец то смогли дать выход накопленным эмоциям.
Триумф был полным. Марина Владимировна, уронив букет, лобызала Серика в лоб, требовала его дневник, и торжественно вписывала в него пятерку.
Потом, правда было всякое на уроках русской литературы, и снова случались двойки. Но Серик изменился почти до неузнаваемости. Успех выступления сделал его даже выше ростом. Прямая спина, уверенный спокойный взгляд, и речь день ото дня становилась грамотней.
Он рассказывал много лет спустя, как это знаменательное событие изменило его жизнь. Он даже впоследствии стал учителем, преподавал казахский язык и литературу, и всегда говорил своим ученикам – читайте Пушкина в оригинале, у него есть ответы почти на все вопросы.