Об одном стихотворении памяти Николая Моршена

Елена Иоффе
ЕЛЕНА ИОФФЕ
 
ОБ ОДНОМ СТИХОТВОРЕНИИ
 
(Памяти Николая Моршена)
 
Когда-то, уже давно, я перелистывала поэтический альманах "Перекрёстки", выходивший в Филадельфии. И вдруг одно стихотворение под названием "Предосеннее" остановило меня своей знакомостью: где-то я уже это читала, правда, по-немецки. Пригляделась. Да ведь и адрес указан -- в эпиграфе.
В двух разноязычных стихотворениях совпадает не только сюжет, но и форма. Одинаковое количество строк, в обоих пятистопный ямб, тот же характер рифмовки,
Приведём их оба.
 
ПРЕДОСЕННЕЕ
 
И осень видится воочью -
Китс, Баратынский, Рильке, Блок…
 
Хозяйским оком, Господи, взгляни
На летний вертоград. Довольно зноя.
Добро земное Тенью осени.
 
Ссыпь в закрома прилежное зерно,
Плодам унылым дай чуть-чуть припёка:
Да перейдёт неполносладость сока
В лучах прощальных в терпкое вино!
 
Кто потрудился, тот построил дом,
А бобылю - остаться бобылём,
Слагать стихи, грустить над связкой писем
И сумерничать в парке городском,
Прислушиваясь к падающим листьям.
 
HERBSTTAG
 
Herr: es ist Zeit. Der Sommer war sehr gross.
Leg deinen Schatten auf die Sonnenuhren,
und auf den Fluren lass die Winde los.

(Господь, пора. Лето было очень длинным.
Покрой своей тенью солнечные часы
и спусти ветры в поля.)
 
Befiehl den letzten Fruechten voll zu sein;
gib ihnen noch zwei suedlichere Tage,
draenge sie zur Vollendung hin und jage
die letzte Suesse in den schweren Wein.

.
(Прикажи дозреть последним фруктам,
подари им ешё пару более тёплых дней
подтолкни их (плоды) к завершению и перегони
последнюю сладость в тяжёлое вино.)

 Wer jetzt kein Haus hat, baut sich keines mehr
Wer jetzt allein ist, wird es lange bleiben,
wird wachen, lesen, lange Briefe schreiben
und wird in den Alleen hin und her
unruhig wandern, wenn die Blaetter treiben.
 
(У кого теперь нет дома, уже себе его не выстроит.
Кто теперь одинок, останется им надолго,
он не сможет спать, будет читать, писать длинные письма
и будет по аллеям взад и вперёд
беспокойно бродить, когда летят листья.)
 
Автор первого стихотворения Николай Моршен, второго -- Райнер Мариа Рильке. Такое сходство не может быть случайным. Осмелюсь предположить, что русский поэт, очарованный подлинником, пытался сделать перевод, но будучи строгим к самому себе, счёл, что попытка не удалась.
Осенью 1996 во время моего пребывания в Штатах я позвонила Николаю Николаевичу в Монтрей и высказала свою догадку. На это он лукаво промолчал.
О чём немецкое стихотворение? Хотя оно называется "Herbsttag" (Осенний день), но по смыслу ему больше подходит имя, данное Моршеном -- "Предосеннее". Ведь осень ещё не наступила, есть затянувшееся лето, и поэт, уставший от него, обращается к Богу с просьбой перейти, наконец, к следующему времени года и поставить всё на свои места. Это настоящее призывание осени. Все здесь в будущем времени. Ты, Господи, сделай то, что всегда делаешь осенью: заволоки небо тучами, спусти в поля холодные ветры (как спускают собак на охоте. Е. И.), но при этом дай дозреть оставшимся плодам и перегони их последнюю сладость в тяжёлое вино. А с человеком, не успевшим создать свой домашний очаг, будь что будет. А будет то, что бывает с осенним листом, несущимся по дорожке парка, потому что ведь и он, этот человек -- часть природы.
"Herbsttag" датирован 21 сентября 1902 года. В этот же день Рильке пишет ещё одно знаменитое стихотворение. Приведём и его.
 
EINSAMKEIT (Одиночество)
 
Die Einsamkeit ist wie ein Regen.
Sie steigt vom Meer den Abenden entgegen;
von Ebenen, die fern sind und entlegen,
geht sie zum Himmel, der sie immer hat.
Und erst vom Himmel faellt sie auf die Stadt.       
 
(Одиночество словно дождь.
Оно поднимается от моря навстречу вечерам,
с равнин далёких
оно восходит к небу, которое всегда одиноко.
И только с неба оно падает на город.)
 
Regnet hernieder in den Zwitterstunden,
wenn sich nach Morgen wenden alle Gassen
und wenn die Leiber, welche nichts gefunden,
enttauescht und traurig voneinander lassen,
und wenn die Menschen, die einander hassen,
in einem Bett zusammen schlafen muessen:
 
(Ливнем свергается оно в часы-оборотни,
когда все улицы поворачиваются к востоку
и когда тела, ничего не нашедшие,
разочарованно и печально отрываются друг от друга
и  когда люди, которые друг друга ненавидят,
должны спать в одной постели:))
 
dann geht die Einsamkeit mit den Fluessen…
 
(тогда одиночество уходит с реками…)
 
Одиночество свойственно природе, оно разлито в ней. Круговорот одиночества подобен круговороту воды. Но если природа воспринимает это спокойно, она на том зиждется, то для людей одиночество -- трагедия, которую они ощущают наиболее остро в ночные часы, и с этим приходится жить.
В "Herbsttag" тоже об одиночестве. Но это уже не вселенская категория, а частная неудача на фоне прекрасной плодоносящей осени.
Рильке в это время находился в Париже. Он писал книгу о Родене. Поэт недавно женился, его дочери от Клары Вестгоф не исполнилось ещё и года. Работа была заказной, для литературного заработка. Но встреча с Роденом оказалась очень важной для 27-летнего, ещё мало кому известного автора. Он стал для него одним из главных примеров. Несмотря на почти ежедневные встречи со скульптором, у него остаётся время и для прогулок по Парижу. Он бывает в больницах, видит повсюду людей старых, одиноких, бедных, больных. Он идентифицирует себя с ними. Почему именно с ними? Вероятно, ему самому плохо. Ждёт ли он жену, которая не может оставить ребёнка и приехать к нему? А может быть, он вспоминает свою прежнюю возлюбленную Лу Андреас Саломе, с которой совершил путешествие в Россию и которую оставил ради женитьбы на Кларе Вестгоф? А может быть, заглядывая в себя, он чувствует, что не создан для семьи. И действительно, брак его не был долгим.
Но вернёмся к Моршену. "Предосеннее" так же, как "Herbsttag", состоит из двух частей. Зачин -- торжественное и уважительное обращение к Богу. И слова выбраны соответствующие: "Хозяйским оком", "летний вертоград", "Тенью осени". И читается легко, словно поётся, с ударными и протяжными "О": "Довольно зноя Добро земное". А как хороши, как удачны строки:
 
Да перейдёт неполносладость сока
В лучах прощальных в терпкое вино!
 
Во второй части, в последних пяти строках, касающихся судьбы героя, в обоих стихотворениях лексика бытовая и конкретная. Но у Рильке слова имеют нейтральный характер, без какого-либо местного колорита, в то время как у Моршена употребление таких слов, как "бобыль" и "сумерничать" переносит нас в русскую провинцию, где жизнь течёт неторопливо.

Ещё различие. В"Herbsttag" речь идёт об отчаянье человека: он лишился сна, пишет длинные письма, видимо, с объяснениями, и как загнанный бродит взад и вперёд по аллеям, по которым мчатся сухие листья. У героя Моршена температура на градус ниже. Он не так уж и тяготится своим положением покинутого (или покинувшего): сочиняет стихи, грустит, просматривая чьи-то письма. Он вовсе не бегает по аллеям, а скорее всего сидит в сумерках на скамье, прислушиваясь (только прислушиваясь!) к шороху падающих листьев, но не отождествляет себя с ними.
Этот сдвиг в тональности естественен, когда поэт следует за словом родного языка (как известно, "поэта далеко заводит речь"). Но содержание то же. И тут и там портрет грустного человека в осенней мистерии. Смею утверждать, что Моршену с достаточной полнотой и с художественной силой удалось воспроизвести на русском языке шедевр замечательного немецкого поэта.
Мне известен ещё один перевод стихотворения "Herbsttag".
 
ОСЕННИЙ ДЕНЬ
 
Господь, пора! Пусть летний зной спадёт.
Укрась долину длинными тенями,
и над полями ветер пусть поёт.
 
Плодам последним дай ещё одну
неделю жгучую, продли их радость,
вели их тяжести дозреть и сладость
последнюю дай терпкому вину.
 
А кто бездомен, будет им и впредь.
Кто одинок, тот должен им остаться,
в тоске по парку будет он скитаться,
не спать, слать письма другу и смотреть,
как вихрем листья по аллее мчатся.
 
Автор этого текста Тамара Исаковна Сильман была прекрасным знатоком поэзии Рильке. Ей принадлежит целый корпус переводов его стихов, среди которых есть удачные. Но в данном случае, несмотря на правильное прочтение оригинала, воспроизведение его на русском языке грешит неловкими и беспомощными выражениями, такими как "продли их (плодов) радость", "вели их тяжести дозреть", или: "Кто одинок, тот должен им остаться" (по Рильке - придётся остаться одиноким). По такому переводу трудно вообразить, чем восхищает это стихотворение в подлиннике. Тут, пожалуй, будет уместно привести слова Николая Заболоцкого. "Если перевод с иностранного языка не читается как хорошее русское произведение, - это перевод или посредственный или неудачный" (цитируется по книге Корнея Чуковского "Высокое искусство").
Стихотворение Моршена хорошо само по себе, если даже и не знать о Рильке. В русской словесности немало примеров такой независимой жизни. Вспомним лермонтовское "На севере диком…", или Мея "Хотел бы в единое слово…", оба из Гейне. Или стихи Бернса в переводе Маршака.
Остаётся только один этический вопрос: вправе ли мы считать стихотворение переводом, если автор не заявил об этом. Жаль, что уже невозможно побеседовать на эту тему с самим Николаем Моршеном.
9 сентября 2004, Израиль.