«Лишь глупцы называют своеволие свободой».
Тацит Публий Корнелий
Первый круг Ада Великой Лестницы Геенны Огненной.
Численный год Дракона,
месяц Арок, день его 7-й
Ангелус Борн не любил «перекладывать дела на голема». Он решил заняться судьбой червяка немедленно, пока магнитные токи не сменились, и в этой части Ада не наступил вечер. Кто знает, сколько проживёт тварюшка без своего симбионта?
Холодные пещеры располагались на границах с Серединными землями. Там было недостаточно жарко для крупных Адских тварей, но процветала такая вот мелочь, питаясь растениями, насекомыми и прозрачными слепыми рыбами.
Времени у бессмертного – хоть отбавляй, можно было потратить чуток и на червяка. Однако удобная пограничная пещера, где Борн останавливался когда-то на пару десятилетий, чтобы поизучать повадки фосфоресцирующего подземного мха, оказалась заваленной камнями. Он метнулся сознанием, разыскивая сохранившиеся полости вблизи… Не нашёл. Двинулся наугад, завязнув в камне… И вдруг – ощутил, что попал на поверхность!
Он стоял в маленькой пещере на вершине скалы, и она открывалась в нежную холодную синеву неба.
Борн шагнул к самому краю. Дыхание Серединных земель обожгло его и унеслось куда-то вдаль. Он обернулся, шарахнулся назад, во тьму. Мелкие крылатые звери с писком кинулись от него прочь. Он испугал их, а, может быть, причинил вред.
Но отступать Борн не привык. Собравшись духом, он вернулся к выходу из пещеры и посмотрел вниз.
Кругом, насколько хватало его физического зрения, простиралось царство воздуха, такого плотного и серого, что он видел в нём мелкие капельки воды. Скала почти подпирала небо, и Борн лишь ощущал пока, что там, внизу – каменистая долина, а за ней – холмы.
Инкуб поёжился. Хотя на Земле шёл более-менее тёплый сезон, ему было уж очень зябко. Он знал, что в мире людей есть зимы, и они так суровы, что замерзает вода и падает с неба обжигающим пухом. Так что ему ещё повезло, ведь он не высчитывал время визита.
Нужно было решить, сколько сил отдать на обогрев тела, чтобы оно не закаменело здесь, но и не сияло чрезмерно, привлекая внимание местных живых. Вот ведь задачка…
Борн почесал бровь, вдохнул первую порцию тяжёлого густого воздуха, посмотрел на червяка на руке. Тот выглядел на удивление бодрым. Демон погладил его неожиданно тёплую плоть. Похоже, червяку не было слишком холодно.
Инкубу стало немного обидно, что червяк сумел уже приспособиться, а он, великий демон, всё не сообразит, как ему согреть тело и не пугать при этом тварей, что разлетались от него, как от пожара.
Он посмотрел вниз, теперь уже иным, магическим зрением, далеко прокалывая пространство, и увидел вдалеке небольшой город. Ноги сами толкнули его к краю обрыва, но он нашёл в себе силы остановиться.
Мир внизу манил его. Там паслись сытые глупые души людей, праздные и расслабленные, там обитали неведомые ему малые существа, там хранились желанные книги, которые развлекали его больше всего прочего. Даже из-за одних книг он был готов броситься сейчас головою вниз с холодной высоты на благословенную знаниями твердь.
Но стоило ли рисковать? Его отсутствия не заметят, но могут заметить деяния его на земле. Одно дело скупать книги у чертей, другое – самому проникнуть сейчас в хранилище людских мыслей, не испортив и не спалив его. Сумеет ли он?
Борн умерил бушующий в жилах огонь так, что тело с непривычки стало тяжёлым и ломким. Отпустил себя чуток, согреваясь. Опять умерил. В конце концов, сообразил, что огонь нужно пустить по тонкой границе между собой и миром, чтобы он пылал над его естеством. Почти не согревая, но служа преградой холодному воздуху. Тонкой, почти невидимой преградой.
Он согрелся, наконец. Стал озираться уже не со страстью к исследованиям, близкой к умопомешательству, а с обычным любопытством сущих.
Черти ведь позволяют себе бродить по Серединным землям, что же мешало раньше ему? Ах, да… Он же соблюдал Договор. Всего лишь созерцал, отделяя естество от тела, наблюдая, путешествуя. Так вот ещё отчего зябко! Он – преступник, впервые по-настоящему преступивший закон!
Оказывается, это забавно!
Борн примерился, спрыгнул с обрыва, попал на курумник и съехал со скалы в водопаде камней! Лицо его осветила улыбка: если бы он знал раньше, что преступать закон так чудесно!
Силою мысли демон поднял тело на скалу и съехал ещё раз с ветерком! Потом замер настороженно, давая сознанию ощутить, что происходит вокруг, там, где этого не видит уже зрение и слышит слух.
Но кругом было тихо и безлюдно. Только скальные голуби замечали его да малые твари, вроде летучих мышей. Демон вздохнул полной грудью, давясь и захлёбываясь воздухом, словно лавой. Он был рад неожиданному простору: купался в нём, ласкался к нему!
Сможет ли он взять сюда Аро? Сын так мечтает о путешествиях… А почему – нет? Аро всё равно не добьётся особенного признания в Верхнем Аду, Нижний же – вообще закрыт для него. Почему бы не доставить сыну радость увидеть мир людей?
Конечно, страшно толкать такую юную сущность на преступление. Закон Сатаны строг… Но какие открываются перспективы!
Борн растворился в синеве холодного земного неба и возник уже внизу, в долине. Ещё раз растворился, уже более обдуманно выбирая укромное место, и возник в густой листве на развилке ветвей старого дуба.
Кора дуба была ласково-шероховатой и даже не задымилась, когда плоть Борна соприкоснулась с ней. И птицы не прекратили свой свист. У него – получилось! Он был здесь почти свой, живой, не пугающий своей огненной сутью мелких лесных тварей!
Где-то впереди предощущался город. С его соблазнительными библиотеками, ремесленными мастерскими, лавками редкостей! Борн ощущал, как тело его вибрирует от возбуждения.
Он закрыл глаза и начал сознанием изучать простирающуюся вокруг землю.
Самый близкий к горам городок оказался удручающе мал. Над неказистыми домишками как разномастные рога возвышались ратуша да церковь Сатаны – небезопасное место для заблудившегося демона.
Именно церкви надзирали за исполнением на Земле Договора с Адом, именно туда после смерти людей первоначально попадали их души, чтобы потом опускаться в Ад согласно своей тяжести: чем тяжелее – тем глубже.
Горожане не стремились строить рядом с живым адским зданием свои мёртвые человеческие жилища. Но бедняков много, нашлись и те, что прилепили хибары недалеко от Кровавой площади возле церкви. Настоящий же центр города начинался левее, там, где высилась свечка ратуши. Вокруг неё, несмотря на полуденную жару, гудела оживлённая торговая площадь с лавками государственного хлеба, корзинщиками, торгующими пирожками в разнос, рыбными, зелёными и мясными рядами.
На улицах тоже хватало спешащих по своим делам и праздно шатающихся без дел. Многие сидели под уличными навесами возле трактиров – кто на деревянных помостах, а кто и на земле, пили чай и молодое вино, спорили.
С высоты полёта сознания демона город был похож на муравейник с кровавой проплешиной в центре и «дорожкой» низеньких домов, ведущей к закату. Такова была традиция. Церковь Сатаны должна «смотреть на закат», потому в закатную от неё сторону строили приземистые дома с плоскими крышами. И когда в городке кто-то умирал, жители сразу узнавали об этом. Ведь стёкла длинных стрельчатых окон церкви, окрашенные в свинцовые тона, алели вдруг и переливались закатными красками. Это означало, что там, под стрельчатым потолком, бьётся сейчас душа умершего перед отправкой в Ад. Таков был Договор. В Аду ничего не свершается без Договора.
Борн не интересовался особо подробностями сосуществования Ада и людей. С него было достаточно душ, что поступали на кухню бесперебойно, (иметь бы регулярный доступ к этой кухне). Не интересовался он и такими маленькими городами – из Ада ему было удобнее наблюдать за столицей. Там хранились лучшие книги, там бурлила жизнь. А ещё он иногда подглядывал за варварами, что кочевали вдоль морского берега вольно, никому не подчиняясь ни магам, ни Сатане.
Борну очень хотелось прогуляться по улицам городка, но он был осторожен. И, удобно расположившись в развилке ветвей, отпустил лишь сознание.
Оно воспарило над городом, потом стало поглощать его весь, со всеми малыми его фрагментами и, наконец, выбрало для более пристального изучения группу людей возле трактира.
Люди казались худыми, измученными, но лица их были необычайно светлы и, словно бы, излучали вокруг сияние, которое вряд ли мог кто-то заметить, кроме Борна. Несмотря на жару, они расселись прямо на улице и творили там странные песнопения, привлекая прохожих.
Борну ужасно захотелось приблизиться, чтобы разобрать слова. Он не без оснований подозревал, что, несмотря на одежды, люди это образованные и знающие много тайн окружающего мира. А его дальнее зрение могло проникнуть в глаза и мысли, но не передавало звуков.
Инкуб попытался скопировать птицу, сидящую на соседней ветке, потерпел полное фиаско и преобразился в привычную демонам тень.
Тень раскинулась тонкой плёнкой над городом, сгустилась у нужного трактира… И тут же Борн понял свою ошибку! Стоило ему приблизиться к смертным, как ноздри его защекотал аппетитный аромат их душ! А ел он… Когда же он в последний раз сытно и вкусно ел?
Демоны принимают пищу без особых затей. Ощутив наличие подходящих душ, они тут же, по запаху, выделяют самые слабые.
Вот, к примеру, старик в мешке, повязанном на манер плаща. Утром он просыпается с болью в изъеденных костной болезнью ногах, а вечером, перед тем, как заснуть, часто думает о смерти. О том, что жизнь тяжела, а он не знает, добудет ли завтра хотя бы половинку чёрствой ячменной лепёшки на обед, что боль в ногах, наверное, отступит, когда он умрёт, что здесь ему уже совсем не о чем мечтать, что он никому не нужен и никто о нём не заплачет.
К трактиру старик пришёл послушать байки о новом боге. Он наощупь ищет мечты и цели, чтобы иметь желание жить дальше. И это отсутствие даже мнимого будущего – больше всего привлекало в нём демона. На такого бедолагу лишь дохни – и душа его с лёгкостью и радостью отделится от тела. И невидимым облачком войдёт в сущего, наполнив его огнём жизни.
Конечно, душу можно и приготовить. Она неоднородна: состоит из грубой оболочки, называемой обычно «двойник», трёх толстых покровов и сладкой сердцевинки. Потому душу в Аду сначала подвергают мучениям, чтобы разлучить с «двойником» – каркасом терпения и проводником в мир смертных, – потом долго томят в котлах, размягчая жёсткие покровы судьбы, а потом...
Борн судорожно вздохнул и почти не заметил, как средоточие его поглотило аппетитно слабую душу старика в мешковинном плаще. Он икнул и в испуге зажал рот руками.
Люди, сидящие рядом со стариком, не сразу заметили, что тело его обмякло. Старик всё так же подпирал спиной коновязь у трактира, он лишь осел, словно мешок, в котором усохла часть груза.
– Смотри-ка, Якоб, – сказал, наконец, один из людей, рыжий, с круглыми птичьими глазами. – Наш Лубень, кажется, отдал богу то, что полагается Сатане.
Борн едва не подавился съеденным, оно задёргалось и заколыхалось у него внутри.
Сидящие вскочили, один закричал, указывая на шпиль церкви:
– Она молчит! Лубень мёртв, а церковь не покраснела!
Люди начали поднимать старика, бить его по щекам, слушать сердце. Но тот был блаженно мёртв и уже не страдал от их грубого обращения.
Праздных останавливалось вокруг всё больше. Некоторые пытались оживить старика, другие полезли на крышу трактира, чтобы яснее увидеть церковные окна.
Но ничего не менялось. Душа старика действительно не долетела до ловушки, поставленной Сатаной, ведь её прибрал и переваривал теперь Борн, потея от страха.
– Мертв! – провозгласил самый главный из оборванцев. – Чудо свершилось! Душа его избегла Ада и отправилась в мир милостивого бога! Вознеслась на небо!
Борн, чтобы не устроить ещё одно нечаянное вознесение, начал потихонечку отползать прочь. Правда, перед бегством, он сумел заглянуть в мешок старика и стянуть оттуда исписанный пергамент. Вряд ли что-то ценное, но всё-таки…
Стыдно ему, разумеется, не было. Сущие не знают, что такое стыд. А вот страх… Сатана не дополучил душу, и Борн прислушивался к миру вокруг, ожидая заслуженной кары.
Но молчал воздух, ровно тянулись магнитные токи, мерно покачивалась, вдыхая и выдыхая, земля. Сатана не слышал, что происходит в Серединных землях. Глазами его были церкви, а церкви не видели сейчас ничего.
Борн вздохнул с облегчением, и горячий воздух сжёг у его лица нахальное земное насекомое.
Вот, значит, как! Земля – не Ад, и Сатана здесь не всесилен. Твори, что хочешь, только не попадайся!
Он засмеялся беззвучно и в тот же миг оказался там, где бестелесно бывал многожды – в центральном хранилище Магистерской библиотеки в Вирне, столице Серединных земель.
Худенький библиотекарь, нагруженный фолиантами, даже вскрикнуть не успел, как составил компанию душе старика. Борн огляделся: больше в огромной зале, уставленной шкафами, сундуками и полками не было никого.
Наконец-то он мог выбрирать, что хотел. Или даже забрать всё! Все книги! А там… да хоть бы и пожар скроет следы!
Ликуя, инкуб горячим вихрем носился между стеллажами, иссушая воздух. Он концентрировался то тут, то там, брал в руки не только жароустойчивые пергаменты, но и самую тонкую бумагу. Теперь он не боялся, быстро листая полупрозрачные страницы, спалить их. Книг было так много, что демон стал расточителен.
Наконец, он отобрал то, что возьмёт с собой и прочтёт в тишине. Понятно, что это были книги с толстыми пергаментными листами в кожаных и медных переплётах. Иные не выдержали бы горячего воздуха его пещеры. Для Аро же он выбрал в подарок книгу о мироздании, украшенную по медному окладу самоцветными камнями.
И только вернувшись в скальную пещеру, откуда начал своё путешествие, Борн вспомнил про червяка.
Червяк всё так же покорно обвивал его запястье, совершенно не мешая и не давая знать о своём присутствии. Инкуб погладил тварюшку по плоской голове и заметил, что она покрылась шелушащейся коркой. Видно, не перенёс-таки червяк земного холода!
Борн опечалился: ну, вот, хотел спасти, а сам – угробил животное.
Он подковырнул червяка, чтобы снять его с руки, но в пальцах осталась только пустая шкурка. Под ней изумлённый демон обнаружил хитрую морду с блестящими глазками, толстенькое безлапое тельце с крепкой чешуёй и острым хвостом. Скорее, помесь змеи и ящерицы, чем червяк!
Тварюшка подняла голову и зажмурилась, выпрашивая ласку. Борн засмеялся. Нет, она не погибла, а переродилась в незнакомом ей мире. Ай да червяк!
– Я не хочу тебя отпускать, малыш, – сказал демон, поглаживая плоскую голову. – Ты будешь напоминать мне о том, что любой из нас тоже может переродиться.
«Малыш» блаженно прикрыл круглые глазки плёнкой.
– Может, ты просто из тех, промежуточных тварей, что живут между людьми и Адом? Но знак, который ты подал мне…
Борн посмотрел вниз, в долину, всё так же бережно закрытую туманом, и продолжил шёпотом:
– Я назову тебя Локки. Я не знаю, из каких глубин памяти пришло ко мне это имя. Но что-то внутри подсказывает мне, что оно – подойдёт.
Бывший червяк благодарно внимал.
– А теперь мы с тобой отправимся домой, – улыбнулся демон. – Нужно поделиться радостью с Аро, моим сыном.
Ангелус Борн поднял глаза и увидел отблески заката на облаках. Заворожённый, он долго стоял, впитывая всеми клетками меняющиеся тона неба, а потом исчез без вспышки и колебаний воздуха.
Глава 5. Свобода и расстояние
http://www.proza.ru/2017/03/20/539