Несколько слов о рассказе. Осенью 2015 года одновременно с серией "Мир Дозоров" родилась "Дозорная Грелка" - сетевой конкурс рассказов по миру, придуманному С.В.Лукьяненко. Координатором конкурса стал Алекс де Клемешье, соавтор мэтра и автор самостоятельных романов этой серии. Неожиданно для себя, противника всяких фанфиков, я решил поучаствовать. Поставил для себя условие: в чужом мире обязательно создавать свой уголок, искать свою тему. В том первом заходе мой рассказ "Внештатный сотрудник" занял третье место, вошёл в сборник "Мелкий Дозор", читатели его хорошо приняли.
С тех пор Дозорная Грелка регулярно проводится весной и осенью. Состав участников разнороден: есть достаточно известные и признанные писатели, есть игроки-"грелочники" вроде меня, есть новички - фанаты Дозорного Мира.
Пять конкурсов, пять выходов в финал (на начало 2017г) с рассказами разными и разного, не всегда достойного (увы!) уровня.
За этот рассказ мне не стыдно. На "Дозорной Грелке" осени-2106 он занял второе место. В рассказе обязательно должен был быть герой из изначальной серии "Дозоров". У меня это Максим, Светлый маг-истребитель Тёмных, который стал Инквизитором. Как по мне, то это в первую очередь должность ревизорская, контрольно-надзирающая. По-моему мнению любым лукьяненковским персонажем не стоит злоупотреблять, это прерогатива его создателя. Поэтому я лишь чуток привлёк Максима к действию в собственной истории.
Присказка
Пейзаж был мрачноват, но спокоен: в свете неполной луны едва виднелась белая лента скованной льдом реки, прозрачный морозный воздух слегка шелестел искринками ниспадающей снежной пыли, тёмные облака в левом верхнем углу приглушали свет над колокольней старой церквушки. Сдвинь луну левее, сделай реку шире, поменяй зиму на лето — вылитый этюд к картине Архипа Ивановича Куинджи.
И над всем этим благостным «куинджи» звенел животный визг испуганной до смерти женщины.
Сашка выбирался из лабиринта узких перекопанных улочек квартала старых профессорских дач в приподнятом настроении. Причин было две. Первая: у вдовы отцова друга оказалось настоящее сокровище — ранние графические работы Родченко и эскизы Куинджи времён поступления в Императорскую Академию художеств. Всё это чётко атрибутировалось. Вторая — вдова на радостях угостила его такой вкусной и забористой настойкой, что любой почувствовал бы, как прекрасна жизнь. Александр славно поужинал у словоохотливой старушки, сильно подобрел и вырвался душой из серых будней эксперта-искусствоведа. Отринул заботы и воспарил в вершины горние.
Воспаривший духом и распаренный телом он вышел, поскрипывая свежим снежком, на ближайший более-менее просторный перекрёсток. Сюда должно было подъехать вызванное им такси. Именно тут он увидел пейзаж и услышал визг.
Кроме пейзажа и визга в метрах пятидесяти от него были: женщина, заходящаяся в крике, бегущие люди, шарообразный фейерверк, две грызущиеся громадные собаки и чёрт его знает что. Последнее бежало с места шумопреставления вдоль улицы прямо на него, за ним с криками неслись двое.
Не по сезону одетый высокий худой парень с бледным в лучах фонарей лицом чересчур стремительно и бесшумно нёсся в небольшой подъём от реки. Что-то в нём было не так. Приглядевшись к персонажу сквозь приятное алкогольное затмение, Сашка своим профессиональным чутьём понял, что именно не так в предъявленном для экспертизе портрете. В следующую секунду от понимания увиденного с него слетело с таким трудом обретённое благодушие. Он осознал, что голова бегущего повёрнута назад под неестественным углом, а на той части лица, которую он видит, волне различим торчащий изо рта острый зуб. Сашка, не чуждый фэнтези и прочих сказок, мгновенно прозрел: упырь!
— Ах, ты, сучонок! Баб наших вздумал... — что именно вздумал сделать упырь с «нашими» бабами, Сашка не успел сформулировать. В нём вскипели одновременно отвага, адреналин, алкоголь и удаль молодецкая. Он оглянулся в поисках оружия, углядел какую-то жердину, валяющуюся под ближайшим забором и нагнулся за ней.
Именно это движение спасло ему жизнь — упырь, очевидно, отметил, что мужик свалил с его пути, и решил не тратить время на неожиданное препятствие.
Сашка об угрозе его жизни не задумывался, в азарте выдернул из заснеженного бурьяна дрючок и со всей дури двинул им по ногам проносящегося мимо упыря. Тот рухнул, как подкошенный, а вскочить не успел — в него воткнулись сразу два огненных шара. Упырь немедленно истлел.
Подбежали преследователи, два мужика лет тридцати-тридцати пяти и уставились на упырячий прах.
— Да, уж, не рассчитали, — пробурчал один, сдвинул шапку на макушку и почесал бритую голову.
— Теперь затаскают, и объяснительных кучу писать, — хмуро добавил другой.
— Хорошо, хоть Дневного нет, — сказал первый.
Тут всё опять затрещало, заверещало, зашевелилось. Откуда-то из воздуха выскочили парень с девушкой и заорали в две глотки:
— Стоять, не двигаться, выйти из Сумрака! Дневной Дозор!!!
— Сами не двигайтесь! Операция Ночного Дозора!!! — ответствовали упыреубийцы.
Дальше было много крика, взаимных оскорблений и угроз. Кого-то пугали фразой: «А вот я вас всех сейчас на Вишнёвую, 13», кто-то отбивался «В гробу я видел вашу кислую улицу, не хочешь ли на Московскую?». Орали, размахивали руками, сверкали глазами и искорками на пальцах и всяких побрякушках.
Прибыли новые действующие лица: солидный дядька в дорогой дублёнке, молодящаяся дама лет пятидесяти, разномастные парни и девицы. Ситуация сразу как-то притухла. Санёк даже вспомнил историю, вычитанную в «Московском комсомольце»: два спецназа известных ведомств решили выяснить, кто круче. Собрались и устроили разборку посреди столицы. Но тут приехал спецназ невыясненной ведомственной принадлежности, дал всем по шеям, скрутил поединщиков и увёз на своих автобусах. Конечно, это всё смахивало на «пришёл лесник и всех выгнал из леса», но к нынешней сваре тоже подходило.
Действие шло своих чередом. Гестаповского вида тётка в коже привела визжавшую ранее девушку, которую теперь трясло и колотило так, что у неё громко лязгали зубы. Приплелось и село около Сашки большущее чудовище, нет, скорее чудо — лохматая собака поболее кавказки. На могучей шее зверюги была надета золотая цепочка с брелком в виде кокетливого бантика со стразами, что явно определяло её женскую сущность. Несмотря на украшение, собака была грустна. Будешь грустной, если левая передняя лапа висит плетью. Не долго думая, Саша потрепал барбоску по лохматому загривку и погладил по голове, прошептав: «Досталось? Ничего до свадьбы заживёт». Собака благодарно посмотрела на утешителя, гордо прохрипела: «Спасибо, но я замужем и пока к новой свадьбе не стремлюсь» и начала зализывать рану на лапе. После этого к ним подошёл дублёночный мужик с пуховиком и какими-то ботинками подмышкой, сделал пасс руками и сказал:
— Кровь я остановил. Перекидывайся, Ксюха, сейчас тебя сама Витальевна подлечит, я с Тёмными договорился.
Собака тяжело вздохнула, подмигнула Саше и начала мучительно и жутко превращаться в худенькую окровавленную голую девушку. Симпатичную. Впрочем, возможно, это в нём ещё говорило выпитое у клиентки. По окончательно очеловечившемуся телу прошла последняя судорога и под босыми ногами девицы начал таять тонкий слой снега. Мужик накинул на неё пуховик, наклонился и стал обувать бедолагу в ботинки. Больше всего возмутило Сашку то, что он надевал ей грубые ботинки на босу ногу, без носков. Тут же ей занялась молодящаяся дама, приговаривая: «Как он тебя, милочка, отделал: всё славненько, всё аккуратненько... ага, и два ребра... ну, это я быстро...».
Стараясь не смотреть на полуодетую красотку, Сашка бочком-бочком отделился от этих занятых людей и торопливо зашагал к подъехавшему к перекрёстку такси. Таксист уже набирал номер на мобиле. Подумалось: «Неужели не видит, что я к нему подхожу?»
Когда Сашка ввалился домой и начал нетрезво выпутываться из зимней одежды, в прихожую с кружкой в руках заглянула жена. Она была в длинной майке, коротких шортиках и длинных шерстяных разноцветных носках нарочито грубой ручной вязки.
— Вернулся? Ну, как? Вижу, отмечал. Значит, удачно? — запахло кофе, домом, теплом, уютом. Особенно умилили Сашку эти деревенские носки. Чтобы его жена, айтишница, байкерша, в новомодном пирсинге и страшных разноцветных татушках с черепами и монстрами, которые наводят открытый ужас на свекровь и вызывают скрытую зависть у её добропорядочных подруг... И эти носки! Несовпадение по стилистике налицо. Но не об этом сейчас.
— Удача, Ташка! Клондайк: наброски Родченко, эскизы Куинджи, — он чмокнул Наташу куда-то в район левого глаза, подхватил высокую, но худенькую жену на руки, закружил по просторной прихожей родительской сталинки, плавно перемещаясь через залу в их спальню, — Статьи в журнал, материал к дисеру, свяжусь со столичными салонами, комиссионные потекут...
Он запнулся на полуслове, удивляясь странному молчанию любимой. Чтобы Ташка не съязвила, не подрезала ему крылья восторга — да, нет же, что-то не так. И эти носки.
— Что? — спросил, не понимая.
Они стояли и глядели друг на друга.
— Иди сюда, сядь.
Сашка сел на стул, она, широко расставив ноги, села к нему на колени лицом к лицу, пристально вглядываясь в него. Первоначальная Сашкина идея о сексе тихо угасала одновременно с источником такого классного замысла.
— Смотри мне в глаза.
Блин, прямо допрос какой-то. Неужели уже настучали о голой девице, которой он загривок потрепал... тьфу ты, блин... какой загривок? Ну да, симпатичная, в его вкусе: худенькая, звонкая, как и Ташка. Но он же ни сном ни духом...
— Я беременна.
Мир перевернулся. Пять лет брака он ждал этих слов.
В одну секунду умер бесшабашный прожигатель жизни мажор Сашка. Искусствовед, эксперт, друг всех местных художников, кореш всех поэтов, завсегдатай вернисажей и закрытых показов. Молнией сверкнуло в голове: «Упыреборец хренов, ведь ты же мог сегодня сдохнуть, даже не узнав об этом! Ты, гад, мог оставить своего ребёнка без отца».
В следующую секунду никто не родился, но Александр Григорьевич уже твёрдо решил: он будет самым лучшим отцом на свете. Он просто обязан быть им, ибо с такой оторвой-мамашкой заботиться о его дочке придётся именно ему. Не бабушке же с ней заниматься? Его мама ещё тот трудоголик, педагог, заслуженная училка нашего областного города. А Ташкины родители далеко.
Почему о дочке? А о ком же ещё?
Очевидно, Наташа считала со взгляда мужа правильную инфу. Она умиротворённо улыбнулась и уткнулась носом ему в ямочку над ключицей. Это было верным признаком того, что день совсем ещё не потерян для секса.
Часть I
Чудесным вечером конца июля, когда полуденное солнце уже не плавит асфальт на улицах, а вечерами ещё можно гулять в одной рубашке, Александр возвращался из поездки в деревню на краю области. Ничего особо интересного у горячо разрекламированной товарищем-рыболовом бабульки он не нашёл: прабабкина прялка в хорошем состоянии, ещё более старый вышитый передник, простенькая икона середины 19 века, которую старушка обещала уступить только после смерти — деньги при этом отдать соседке-безбожнице. Единственное, что его поразило конкретно — это короткие сказки и прибаутки, которыми Евдокия Агафоновна щедро приправила чаепитие. Они были необычные, всё в них было перевёрнуто с ног на голову, всё было шиворот-навыворот: Колобок был отморозком, которого все пытаются наставить на путь истинный, Лиса Патрикевна отличалась простодушием, а былинный Шурик из гайдаевских фильмов выглядел бэтменом. Сказки неправильные, но очень добрые.
Саша попил сам и прикупил для дочери козьего молока, полакомился свежим вареньем из крыжовника и ароматнейшим прошлогодним из антоновских яблок. По литровой баночке варенья тоже пришлось купить. Не поленился приобрести в деревне картошечки, огурчиков-помидорчиков, прочих корней и плодов. Вряд ли кто-нибудь из давних друзей бесшабашной юности смог бы узнать в этом запасливом хомяке прежнего Сашку, который ещё пяток лет назад предпочитал столоваться в ресторане, отметая все доводы мамы, что домашняя пища вкуснее и полезнее. Хорошо, что в те незапамятные времена Ташка своего мнения на этот счёт не имела, безразлично пожимая плечами на все доводы свекрови. Она тогда питалась преимущественно кофе.
Теперь-то, конечно, всё не так. Нет, Ташка всё так же всем яствам предпочитает кофе за компьютером, тут Александр по-прежнему обязан снабжать семью высококлассными сортами зёрен, на крайняк молотым. Но питание Юлечки — это святое. В первые три года жена и его мама могли часами колдовать на кухне, чтобы побаловать любимое чадо.
Теперь Александр стал совсем самостоятельным, т.е. купил хороший дом, обсадил его деревьями и уже совсем готов родить сына. Ещё бы рождение сына согласовать с планами супруги. Но покупка пищевых запасов и приготовление вкусняшек целиком и полностью легли на его плечи. Не побаловать дочку он не мог. Дочь рубала всё, что приготовил папа и просила добавки. Саша и раньше был тугим и упитанным, теперь стал просто упитанным. Юлька пошла в него, но мамины гены пока гнали излишки массы в рост. Крупная девочка растёт, накомплексуется в подростковом возрасте.
За очередным поворотом дороги открылась заречная даль. Александр остановил джип, выбрался из него и прошёл добрых двести метров к опушке леса. Он надеялся, что здесь, в тени больших берёз, ещё оставались редкие ягоды луговой земляники. Очень хотелось угостить ими Юльку. Увы, ягоды давно отошли, и Александр решил просто прогуляться вдоль кромки леса, спускающего к реке.
Он стоял на краю обрыва, прислонившись к стволу берёзы и наслаждался минутой незамутнённого счастья, профессионально оценивая открывшийся пейзаж: река в ракитовой окантовке, заречный луг с выцветшей на солнце травой, синие дали... да-да-да, как же без них на классическом среднерусском пейзаже?
Он уже собирался перейти к критике банальной композиции и ученического исполнения, когда углядел под ракитами противоположного берега какое-то шевеление. Зрение у искусствоведа было острое, наблюдательность снайперская — он тут же пригляделся и ахнул: к воде вышел волк. Не просто волк — огромный матёрый волчара. Саша отметил непропорциональность объектов на рассматриваемом плане и понял: это огромный волк, это просто волк-переросток какой-то.
У Саши была цепкая профессиональная память на детали. И эта память услужливо подбросила сцену из одного из самых... да-да, из самых памятных вечеров в его жизни: зимний пейзаж а-ля Куинджи, упырь со свёрнутой шеей, женский визг, всеобщий мат, и среди этого бедлама кавказская овчарка в ошейнике-цепочке молча, но насмерть грызётся с этим серым чудищем.
«И алые брызги на сером снегу», — попыталась приукрасить действительность память. «Заткнись, опошляешь картинку», — ответствовал ей Саша.
Тем временем волчара, не выходя из-под деревьев, понюхал воздух и воду, ничего опасного для себя не нашёл и вышел на узкую береговую песчаную кромку.
Зверь замер, потом его скрутило, выпрямило, полетели клочья шерсти, и на глазах изумлённого Александра волк превратился в обнажённого мужчину. Увесистый кряжистый дядька повёл литыми загорелыми покрытыми шрамами плечами, зашёл в воду «по самые голеня» и прыгнул в реку, сверкнув в коротком полёте бледной задницей.
Саша быстро сложил два и три. Выходило, что волкодядька — оборотень, которого вместе с упырём гнала странная компания тем приснопамятным вечером. Утёк, поганец.
Может это не тот? «Тот-тот, не сумлевайся, касатик», — голосом бабки-сказочницы подсказало ему чутьё искусствоведа-исследователя.
Александр доверял своей интуиции, поэтому тихо-тихо попятился от обрыва, и лесом рванул к своей машине: вдруг оборотень переплывёт ради развлечения реку, да учует непрошеного наблюдателя? А у наблюдателя дочь, которую надо вырастить, выучить, выдать замуж, передать профессию и дело, дождаться внуков... И жена, которую надо уговорить на сына. А сына потом вырастить и... смотри весь перечень выше.
Саша гнал машину и думал единственную правильную мысль: что делать? Куда сообщать, кому? Кто поверит? ФСБ, МВД, спецназ невыясненной ведомственной принадлежности? Он промолчит, а в области будут пропадать люди, о чём постоянно вопиют местные СМИ, борясь за рейтинги, тиражи, деньги. Может быть, это правда, и эта правда только что засветилась перед ним в голом виде?
Вспомнить, надо вспомнить вечер имени А.И.Куинджи, там же звучал какой-то адрес.
И Александр вспомнил: Вишнёвая,13.
В стандартном офисном кабинете руководителя мелкого уровня было не протолкнуться. За столом сидел усреднённый по всем измерениям мужчина: обычной внешности, среднего роста, среднего возраста, одет в обычную серую костюмную пару, коротко, но не под бюджетную нулёвку стриженный. Увидишь, тут же забудешь — мечта разведчика-нелегала. Только вот глаза его выдавали с потрохами — жёсткие, вглядывающиеся, понимающие. Он о предательстве своих глаз знал и поэтому смотрел в какие-то бумаги, лежащие перед ним. Явно не нужные для того дела, которое сейчас рассматривалось.
Дело было дрянь, это вытекало из угрюмого вида солидного мужчины в костюме, сидящего слева за столом перпендикулярном к начальственному. Справа от хозяина кабинета сидела молодящаяся дама необальзаковского возраста, одетая в яркое летнее платье. Вдоль стен друг против друга сидели, недобро набычившись, ещё несколько человек. У самой двери примостился Александр. Рядом с ним сидела его зимняя знакомица — худышка с цепочкой на шее и кулончиком в виде бантика. Александр уважительно поглядывал на всех, а худышку слегка наигранно робел. Вот же кобелино природный, давит своим мужским началом, недаром ему старушки свои сокровища показывают и даже сказки бают.
Градус разговора тем временем шёл по нарастающей:
— Максим, ну вы же понимаете, — солидный на глазах терял свою вальяжность, цветастая дама явно хотела бы скрыться за его спиной, но сидела напротив.
— Я понимаю одно: оба Дозора который год не могут не то, что поймать, но даже выйти на след опытного матёрого оборотня, который в периоды сезонных обострений наводит ужас на население области.
— Трёх областей, — вставил солидный.
— Тем более! Ваши коллеги в соседних областях такие же беспомощные.
— Максим, но вы же понимаете — в виду незначительности штата мы не можем организовать полноценную облаву.
— Не можете? Или не хотите? У нас складывается впечатление, что кто-то саботирует поимку зарвавшегося оборотня.
— Инквизитор из Светлых, конечно, думает, что это Дневной Дозор? — осмелела дама.
— Полина Витальевна, мои слова в данном случае выражают консолидированное мнение! Я пять минут назад совещался с коллегами, которые чуть более в курсе давних событий, чем я, оказавшийся здесь случайно и совсем по другому делу, — ревизор-"инквизитор" не позволил надавить на себя, прикрывшись щитом могучей организации. — Я жду ваших планов, планов действий обоих Дозоров к завтрашнему полдню. Скоординированных планов. Что предпринято вами к данному моменту? Ночной Дозор, Ростислав Станиславович?
Солидный начал что-то несолидно бубнить об оперативниках, выехавших на место, указанное Александром, цветастая дама из противоборствующей организации поддерживала его согласными междометиями. Корпоративный дух заставляет конкурентов объединяться перед угрозой третьей силы? Саша потихоньку начинал понимать.
Час назад он метался перед глухим забором частного дома на Вишнёвой. Нажимал кнопку переговорника, размахивал руками перед объективом видеокамеры — никакого толка. Вечерело, темнота набирала густоту, делалась сочнее и выпуклее. Но минут через двадцать калитка внезапно и резко распахнулась, крепкие руки невидимого в темноте охранника зафиксировали его. Александра повели внутрь внешне безжизненного дома.
Потом была короткая беседа, больше похожая на допрос во сне. Была поездка к нему домой, знакомство цветастой дамы с его семьёй. Представившись непубличной любительницей искусства, коллекционером изделий Императорского фарфорового завода екатерининского и павловского периодов, она на правах давней знакомой покойного отца Саши обошла весь дом, напросившись посмотреть всё, что есть интересного из предметов искусства. Зыркала по сторонам. И трещала без умолку:
— Ой, какая у вас, Александр Григорьевич, жена! Наслышана-наслышана о вас, милочка, весь бомонд только о вас, Наташенька, и говорит.
— Что же обо мне говорят?
— Что на вернисаж или в художественный салон обязательно приедет удивительная пара — Саша с Наташей. Саша наговорит милых комплиментов авторам, а Наташа просто убьёт любую работу своими афоризмами. Комплименты все тут же забудут, а ваши афоризмы авторы вывесят себе на грудь, как ордена, а потом будут выяснять, кого вы, милочка, круче приложили. Саша будет в костюме, а Наташа в такое оденется, что хоть стой, хоть падай.
— В точку. Последний раз она была в маленьком черном платье и походных говнодавах на ногах, — нервно хохотнул Александр.
— Это когда новое тату в виде змеи, карабкающейся вверх по правой ноге, все рассматривали? — и тут тётка была в курсе. — А вот и доченька-красавица! Как зовут? Юлечка? Иди сюда, Юлечка, что тебе тётя Поля покажет.
Показала какого-то фарфорового зайчика, о чём-то шепталась с ребёнком. Наташа напряглась, но тут Юльча громко засмеялась, начала сама что-то спрашивать у тётеньки Поли, и у мамы отлегло от сердца.
Потом Александр с тётушкой Полиной Витальевной поехал на «встречу с известным европейским коллекционером» и попал на это совещание в роли подопытной пешки.
Совещание закончилось быстро: представитель вышестоящей организации «Инквизиция» Максим, отчество которого осталось невыясненным, ещё раз обозначил цель, накачал умы пряниками, отстегал кнутами самолюбие. Накачал-отстегал настолько, что конкурирующие специалисты, присутствовавшие на совещании, условно называемые "тёмными" и "светлыми" "дозорными" вполне очевидно готовы были единым организмом вытеснить чужеродное тело.
Александр перебирал в уме сюжеты и полотна, которые наиболее подходили бы к этой ситуации робкого единения перед лицом превосходящего в силе врага, когда следующий вопрос заставил его вздрогнуть.
— Максим, а как быть с ним?
И все дружно уставились на Сашку. Предыдущий сюжет рухнул, тематические полотна полетели в топку. Сторонний наблюдатель превратился в непостороннюю жертву. Допустим, пока не жертву, но подследственного точно.
Саша успел заметить гримасу мимолётного злорадства на лице «инквизитора». Но тут же понял, что стрела будет выпущена не в него.
— Ещё раз обращаю внимание руководства Дозоров области на допущенные вами ошибки и проявленную халатность. Кто занимался инцидентом пятилетней давности с диким вампиром? Почему свидетелю не подчищена память?
Угрюмое молчание областных начальников было ему ответом. Они дружно прятали глаза. Максим продолжал сечь повинные головы. Или другие, более восприимчивые к ремню места:
— Можете не отвечать. Одни подумали, что другие уже всё сделали, а те в свою очередь решили, что...
— Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она... — почему-то вдруг ляпнул Александр.
Воцарилось молчание.
— На вашем месте, молодой человек... — начал было заграничный коллекционер-ревизор.
— Я на своём месте помог вам задержать упыря, указал место, где бывает оборотень. На все вопросы ответил, что-то там вы, по вашим же словам, из меня вытянули, какие-то данные. Сижу тут, время от семьи отрываю. Могли бы хотя бы спасибо сказать, — Сашке было страшно. Страшно интересно, и поэтому он решил обострить ситуацию и сыграть в обиженного.
— А ещё он был единственный, кто мне посочувствовал, когда оборотень меня потрепал в той схватке, вот, — вдруг вступилась за Сашку девушка с дурацким кулончиком.
— Да, знатно он тогда гадёныша слегой приложил, тут мы его с Ревазом и... — вставил своё слово молодой парень. Поднялся галдёж: соратники по борьбе за светлое или тёмное дело загомонили, заулыбались, задницами почувствовав, что начальственная гроза по сути отгрохотала. Ещё может раздаться гром, ещё обязательно сверкнёт молния. Но в них она уже не попадёт, да и попадёт ли вообще хоть куда-нибудь — это вопрос.
— Спасибо, Александр... Григорьевич, вы действительно помогли Дозорам. Этим беспомощным... организациям, — не удержался от шпильки председательствующий. — Ваше мнение, Ростислав Станиславович?
— Я внимательно ознакомился с досье господина Проскурина. Как следует из материалов дела, — канцелярит «ночного» начальника мгновенно вогнал всех в скуку смертную, но опытный боец с бюрократией продолжал, — Александр в этом году получил диплом о втором высшем образовании, диплом юриста. Проскурин известен в городе, имеет обширные связи в различных слоях населения...
— Короче, агент? — первым не выдержал гость.
— Почему агент? — «ночной» начальник был сбит с толку, — я предлагаю использовать Проскурина в качестве сотрудника из людей для выполнения разовых заданий, связанных с правовой поддержкой различных вопросов нашей деятельности. За эти пять лет господин Проскурин показал себя выдержанным, наблюдательным сотру... человеком, умеющим хранить тайну... — речь Ростислава опять набрала всю мощь бюрократических оборотов, и эта мощь вогнала всех присутствующих в сонный ступор.
Первым избавился от чиновничьего заклинания забалтывания Максим:
— Спасибо, я вас понял. Полина Витальевна? — голос Максима был напряжён, Ростислав не сумел убаюкать поднаторевшего в совещаниях разных уровнях ревизора. Начальник что-то чувствовал, Александр напрягся: сейчас «добрая тётушка» начнёт ходить с козырей.
— Дневной Дозор не возражает.
Вздох облегчения. Но старая интриганка ещё не закончила:
— При условии, что Александр Проскурин будет оказывать аналогичные услуги и нам, — это было несколько неожиданно и, как стало ему понятно, не по правилам. Но это был мелкий козырёк — восьмёрочка по ощущениям.
Молодящаяся дама...
«Явно ведьма», — вдруг подумалось Саше, и тут же добавилась чья-то мысль: — «Третьего уровня!»
...продолжала подкидывать карты дальше:
— Но если Ночному Дозору это кажется неприемлемым, то мы готовы сотрудничать с Проскуриным в так сказать монопольном режиме, — бац, девяточка.
Ростислав бурно запротестовал: мол, мы готовы. Но у опытной картёжницы явно что-то ещё оставалось в запасе. Александр замер, пропуская пару биений сердца, даже невозмутимый Максим подобрался. И она таки грохнула крупным козырем об стол:
— Тем более, что дочь Проскурина, Юлия, почти четырёх с половиной лет — потенциальная Иная (это ход дамой козырей), Тёмная, будет примерно шестого-пятого уровня, в потенциале четвёртого. По ощущениям, будет ведьмой. Дневной Дозор обязан держать способную девочку под своей опекой. Конечно, не лишним будет и осознанное сотрудничество Александра Григорьевича с нами.
А это уже козырный король! Вот это ход. Дозорные зашумели, многоголосый шепоток пробежался по офису.
Тёмная. Ведьма. Александр сидел ни жив, ни мёртв. Хрен с ним самим, но его дочь, его Юльча, его жизнь и надежда. Всё рушилось на глазах. Он, пешка, им сейчас малоинтересен, в тесном мирке этих необычных людей что-то происходило, и они были поглощены новыми поворотами давно надоевшей игры.
Но ходы с козырей неожиданно продолжились.
— Покажи, — не выдержал Максим, пристально вглядываясь в Полину. Та в свою очередь уставилась на начальника. Неясный намёк на тень промелькнул между ними. Но даже Саша его увидел.
Максим замолк на пару минут, что-то тщательно переваривая.
— Да, Тёмная. Но не ведьма — колдунья, волшебница. И не четвёртый в потенциале, а третий. Возможен даже второй. Это уже интересно Инквизиции.
Безмолвие обрушилось на присутствующих. Каждый понял, что добровольно-принудительные ставки сделаны всеми ими. Ставки немалые. И похоже, «инквизитор» переиграл всех, накрыл своим тузом все предыдущие карты и забирает банк себе. Александр начал прозревать: его чадо меняет... способно изменить, нет, уже сейчас меняет равновесие сил в его городе. В его дочери заинтересованы многие, значит другие многие постараются помешать первым. Посреди этой бойни будет находиться его ребёнок, его маленькая принцесса. Ей будут подбрасывать соблазны и испытания в борьбе за её душу. И сломают её.
Он не видел и не слушал того, что происходило дальше. Не глядя подписал договоры с Дозорами, что-то там о неразглашении, над ним провели какие-то процедуры. Но его мысли были заняты другим.
Кем вырастит его дочь? Монстром? Как далека она будет от людей? Забудет ли родителей... как быстро она их с Наташей забудет? Что станет для неё основной целью? И самое главное — будет ли она счастлива в этой новой нечеловеческой жизни?
Добрый месяц Александр терзался такими мыслями, не находя выхода, не зная, что предпринять. Осунулся, похудел. Жена всё чаще смотрела вопрошающе: что с тобой? Не хочешь поделиться со мной, рассказать? Он ей как-то даже ответил: не сейчас, попозже, я должен придумать, как поступить, как выкрутиться. Ташку это совсем не успокоило. То ли она решила, что у него другая женщина, то ли, что на него наехали бандиты, была уже одна такая разборка в их жизни. Теперь и она не спала по ночам. Вообще-то она и раньше не спала — работала за компьютером в ночном одиночестве. Но теперь она почти не работала и не спала. Жизнь продолжалась механически, на старом долгоиграющем заводе.
Как-то раз, не выдержав, Саша предложил жене прокатиться ночью к реке, погулять, посмотреть на звёзды. Наташа молча завернулась в байкерскую косуху, и они поехали за город.
Эта позднеавгустовская ночь выдалась на удивление звёздной. Звёзды были повсюду, цвели одиночными бриллиантами и целыми клумбами-россыпями. Иногда небо коротко перечёркивала их упавшая сотоварка. Сашке становилось нехорошо. Умом он понимал, что это очередной метеоритный камушек сгорел в атмосфере планеты, но душой он чувствовал, что что-то оборвалось в окружающем мире: то ли ушёл хороший человек, то ли не сбылась чья-то светлая мечта.
Светлая. Он многое узнал за этот месяц о Светлых и Тёмных, о Дозорах и Инквизиции, о Договоре, о балансе сил, о войнах на уничтожение и о словесной казуистике, ведущей к уничтожению. Он понял, что его Юльча долго будет человеком. Скорее всего эгоистичным и себялюбивым. Сильным магом — колдуньей, пользующейся силой Тьмы. Она бросит их и забудет — почему-то Иные мало общаются с родителями, хотя за детей бьются насмерть. Стыдятся своих человеческих предков? Надеются, изо всех сил надеются, что их дети будут такими же долго живущими и крепкими, как они? А есть ли счастье в двойной или даже тройной по продолжительности жизни? Похоронить всех и жить дальше, чтобы вновь похоронить всех близких, друзей. Любимых. Чтобы не страдать, надо жить в резервации Иных? Концлагерь для своих.
Его любимая стояла рядом, зябко съёжившись, и смотрела в небо. Что чувствовала она? Муж замкнулся в себе и отдалялся на глазах. Был рядом, но таял в черноте пространства, как тот метеор. Александр поспешно содрал с себя свитер, накинул на худенькие плечики своей несгибаемой жены, прижал к себе и тоже запрокинул голову.
Другие миры смотрели на них. Мириады миров. Там были свои жители, кипели свои страсти, бурлила своя любовь. Похоже, Ташка думала о том же, потому что она вдруг тихо-тихо пропела пару строк из песенки, звучавшей лейтмотивом в старом, ещё советских времён, фантастическом детском фильме:
«Там в мирах иных и странных,
Встретятся другие сказки,
Мы вернем их вновь на Землю...».
Да, его дочери придётся вплотную столкнуться с другими сказками в странном мире Иных. Но кто сказал, что Иные — не люди? Они сами так думают? Пусть думают. Они люди, они так же любят, страдают, ненавидят, завидуют, ссорятся, дружат, интригуют, воюют. Всё, что они делают, ради чего существуют — всё можно описать человеческими мерками, человеческими поступками, даже глаголы, описывающие их действия — человеческие, придуманы людьми. И других быть не может. Подумаешь, магия. Что ты хочешь, что выберешь: чтобы тебя любили просто так или применить магию, чтобы в тебя кто-то влюбился? Ты будешь счастлив от этого, зная, что смухлевал? Никогда!
Вот ключ ко всему — человечность. Он... они с Ташкой вырастят дочь человеком, пусть она потом становится кем угодно, хоть колдуньей, хоть ведьмой. Но злодейкой, бессердечной душегубкой, пустой дрянью она не будет. Она будет человечной Тёмной. Наверняка эгоисткой, возможно, немножко стервой — каждая вторая женщина такая. Или каждая первая?.. Но она останется человеком.
Как это сделать? Очень просто: любить и готовить к непростой жизни. Ещё надо чаще рассказывать ребёнку добрые сказки. Он придумает много хороших сказок. Других сказок. Как та бабулька из далёкого села.
На душе полегчало. Они с Ташкой ещё долго стояли, прижавшись друг к другу, с запрокинутыми головами, вглядываясь в миры иные и странные. Аж шеи затекли.
Спали этой ночью, как убитые.
Часть II
Александр по зрелому размышлению решил поберечь Наташу, не стал обо всём рассказывать жене, просто сказал, что неприятности были из-за того, что признал подделку, небольшую марину, подлинной работой Айвазовского. Конечно, очень переживал, что влетел на деньги, а ещё больше, что случилась такая пробоина в его безупречной репутации. Не понятно, поверила ли его объяснениям Наташа, но она не могла не видеть, что муж опять уверенно смотрит на жизнь, что он рядом, что всегда с радостью возвращается к ней, что старается много времени проводить с дочкой.
Переживший катарсис Саша вспомнил и о своей матери. Теперь они с Юлькой частенько навещали бабушку после садика. Иногда и Наташу прихватывал за кампанию, что не всегда удавалось — жена трудилась программистом по трудовому договору, рабочий график у неё был своеобразным.
А сказок пришлось придумывать много.
Сентябрь выдался дождливым. Забирая дочку из садика, Саша подхватил её на руки, завернул в плащ и бегом отнёс в джип. Усадил в кресло на заднем сиденье. Какое кресло, Принцесскин Трон! Пристегнул ребёнка, двинулись в близкий путь домой.
— Папа, давай, рассказывай сказку.
— Какую? Страшную, весёлую, о волшебницах, о зверятах?
— О зверятах хочу! — захлопала в ладоши.
И полилась сказка о том, как Повелительница леса Варвара учила маленького волка понапрасну зверей не обижать. Волчок был пижон и всех задирал...
— Как Тарас в группе?
— Не знаю, тебе виднее. А что, такой вредный этот Тарас?
— Очень вредный, вреднее Иннымихалны.
— Что же они такого плохого делают?
— Ну-у-у... Инмихална всегда недовольна, командует.
— Правильно делает, вы ведь балуетесь. Надо слушаться воспитательницу. А Тарас?
— У-у, он... вредина! Дальше рассказывай.
— Варвара волчка пристыдила, научила со всеми дружить и мороженым накормила.
— Я тоже хочу мороженова!
Для первоклассницы Юлии Проскуриной была рассказана за три вечера сказка о том, как ведьма стала злой, потому, что была некрасивой. Но в душе она была доброй.
— Как наша мама, да?
— Что ты говоришь, доча! — Сашка сам иногда пугался наколок и пирсинга жены. Или стрижки типа выбритой на восемьдесят процентов головы. Но чтобы дочь такое сказанула...
— Добрая мама! Я говорю добрая, даже когда она сердится на тебя или меня. Наша мама красавица, я буду такой же. Давай мне брови проколем?
— Ну ты и брякнула. Прямо от сердца отлегло, я уж подумал... Язычишко тебе надо проколоть, а ещё лучше пришить, чтобы что ни попадя не молола. Лучше я тебе красивые серёжки подарю. Слушай дальше. Её полюбил сказочный принц...
— Как ты маму? Или как Тарас меня?
— Почти. Конечно, принцу, да и Тарасу, до меня далеко. Полюбил он её за всё то хорошее, что было в ведьме. Он её сердцем видел. Рядом с принцем ведьма была счастлива, придумала себе красивое лицо...
— В салоне красоты? Как наша мама?
— Нет, волшебством. А принц ей машину подарил, чтобы она могла из леса на балы ездить. И жили они долго и счастливо. А когда принц умер, она долго грустила, испереживалась вся.
— Похудела, наверное. Мама, когда переживает, всегда худеет. Плохая у тебя, папа, сказка, они должны были умереть в один день.
— Куда уж нашей маме худеть? А принц был просто человек, а она была бессмертной волшебницей. Все ведьмы живут дольше принцев. Это даже не в сказке — по жизни.
— Всё равно, я придумаю лучшую сказку, где волшебница поцелует своего принца и сделает могущественным королём.
Ну, да — «Аленький цветочек» наоборот, вариант для уверенных в себе девчонок.
К Юльчиному девятилетию они вместе написали сказку о дружбе разных людей, которые верили в разное и любили разное, и силы им давало разное. Но сначала всё время дрались. Как кошка с собакой.
— Это, как тётя Рита с дядей Витей? Мама говорила, что они так живут.
— Не вздумай, дочка, где-нибудь такое ляпнуть. Ты же уже взрослая девочка, должна понимать, что можно говорить, а о чём надо промолчать. Они долго воевали, а потом сели за стол переговоров...
— Саммит? Ага, я знаю такое слово!
— ...и договорились жить мирно...
— Совсем как мы с этим задирой Тарасом.
— ...не давая вольготно жить всякой нечисти...
— Ага, Зайцам! Ну, Кольке с Ксюхой и кампанией.
— Типа того. Нечисть тоже хочет жить, но пусть людей не обижает, все должны за этим следить.
— А как за этим следить?
— Надо договор составить, и чтобы нечисть под ним подписалась. Обязать её тот договор выполнять.
— А если нечисть откажется?
— Тогда пусть живёт в резервации. Пусть друг друга терроризирует.
— Точно. Я сейчас придумаю такую резервацию.
— Молодец. Пиши дальше сама, завтра обсудим твой вариант.
Дочь взрослела. Ушла в интернет, но Сашка нет-нет, да и вытягивал её в реал, обсудить и написать новую сказку. К примеру, о Других, или Иных, или Твиттерианцах, или Инстаграмщиках. В общем, о людях. Наташа молча смотрела на мужа и взрослеющую дочь, никогда не вмешиваясь в придумывание новых сюжетов. Смотрела одобрительно, но уже видела грань, перешагнув которую, послушный ребёнок становится неуступчивым подростком.
К Юлькиному пятнадцатилетию в доме Проскуриных было неспокойно. Наташа закопалась в своей работе. Последнее время она не вылезала из-за компьютерного стола. А если выбиралась на кухню или во двор, то непременно с ноутбуком. Сказала, что у неё очень серьёзный заказ, надо вычислить одного человека для одной структуры типа детективного агентства. Нет, там всё законно, но приходится искать ходы в разнообразные базы типа истории продаж билетов на поезда, самолёты, автобусы, базы гостиниц и сопоставлять потом огромные массивы информации.
Александр к сороковнику приобрёл репутацию безошибочного эксперта-оценщика и настолько оброс заказами, что чихнуть некогда было. А ведь надо было успевать и статьи писать в журналы и в Сеть. С Ташкой у него было... Не сказать, что разлад, но как-то перестало находиться время посидеть вдвоём хотя бы пяток минут. Помолчать, поглядеть друг другу в глаза. Или на звёзды, как той ночью.
Юльча... Тут вообще всё трещало по швам. Ссорилась по пустякам с родителями. Вспыхивала на любое замечание. Комплексовала из-за того, что была крупной девушкой. Когда была дома, то сидела безвылазно в сети, когда не была... была неизвестно где и неизвестно с кем. Говорила, что с подругами. Или с Тарасом. Какие уж тут сказки по вечерам.
Полина периодически заводила с Александром разговор о том, что пора Юле пройти грамотно подготовленную инициацию. Он настаивал на том, чтобы его дочь не трогали до шестнадцатилетия, к нему нехотя прислушивались, но Саша понимал — эта отсрочка ничего не решает. Более того, глава Тёмных сказала ему, что из Юльчи так и прёт энергия, и она может абсолютно случайно войти в Сумрак сама. А это чревато чем угодно: испугом, сумеречным шоком, даже смертью в Сумраке — нужен опытный сопровождающий.
Накаркала.
В тот день Наташа была сильно возбуждена, призналась, что похоже она вычислила человека для детективного агентства. Вдруг подхватилась, сказала, что поедет к заказчикам, и унеслась. Проскурин сидел дома, работал — смотрел в интернете каталоги музеев. Дозоры в последнее время не беспокоили, тем более, что почти в полных составах сидели в лесах соседней области. Отрабатывали давний должок — ловили неуловимого оборотня. Юлька была в школе, Александр ждал её к обеду. Девушка хоть и пыталась сидеть на диете, но гены растущего организма были настойчивы в своих требованиях к регулярности принятия пищи: папины отвечали за объём, мамины — за рост.
Звонок застал его на подступах к кухне. Звонила Настя-перевёртыш. Та самая, кавказка с кулончиком-бантиком. Она была в отпуске, когда все Иные по тревоге выехали в соседнюю область, поэтому ей велели быстро возвращаться и дежурить по Ночному Дозору. Она, конечно, рвалась в бой, но Ростислав, разговаривая с ней по телефону, отмёл напрочь все её просьбы и сказал, что негоже, когда райком закрыт, потому что все ушли на фронт. Настя потом припомнила, что начальник как-то обмолвился, что бил фашистов в Великую Отечественную.
Настя так кричала в трубку, что Александр не сразу понял, чего она от него хочет. А когда понял, покрылся холодной испариной.
Оказывается, его Наташа, не зная на кого работает, вычислила Дозорам того самого неуловимого оборотня. Этот мерзавец позавчера остановился в их городе в гостинице в центре. Дозорные двух областей его ловят в какой-то чащобе, а этот гад преспокойно расхаживает здесь. Его срок пребывания в гостинице согласно регистрационной записи сейчас заканчивается. Куда он потом рванёт — неизвестно. И никого из Иных нет поблизости, даже с Ростиславом еле-еле связалась. «Звероловы» скоро из тамошних болот не выберутся, телепорт ради какого-то блохастого оборотня никто из столичных магов им не провесит. Она решила брать этого му... муделя сама. Но ей нужен хоть кто-нибудь постоять на подстраховке у служебного выхода из гостиницы. Хотя бы простой человек с пистолетом и амулетом. И то и другое она ему выдаст.
Сашка, не сомневаясь ни секунды, рванул в гараж. Успел только домашние штаны на брюки поменять.
Настя ждала его на углу у гостиницы, нервно перетаптываясь на месте. Была бы в зверином облике, точно била бы хвостом по асфальту. Саша вышел из джипа и пошёл к ней. И столкнулся нос к носу с дочерью.
— Пап, привет!
— Юльча, ты что здесь делаешь? Ты же в школе должна быть!
— У нас сегодня математичка заболела, последний урок отменили. Мы с Тарасом решили в кино сходить.
— И где же твой ухажёр?
— Да ну его к лешему... послала я его, он такую дурость ляпнул...
— Осторожней в пожеланиях, девочка. Твои могут сбываться, — к ним подошла не выдержавшая Настя.
— Привет.
— Папа, кто это? Твоя знакомая, — Юлька спокойно, но пристально смотрела на отца.
— Я тебе сейчас всё расскажу. Мне очень нужна твоя помощь. И помощь твоего отца, — Настя была убедительна, видно применила какое-то заклинание. Похоже и сферой невнимания их накрыла, Александр уже не раз попадал в такую на встречах с дозорными.
Он ещё не понимал, что хочет сделать Иная, но желудок скрутило спазмом в предчувствии беды.
— Настя, не надо этого делать!
— Что делать, Александр Григорьевич?
— Ничего не надо, она же ребёнок!
— Он сейчас уйдёт, Саша. Сколько бед он ещё натворит? Одна я его не возьму. Мне важна любая помощь, любая соломинка. Твоя дочь в случае чего сможет вытащить меня из Сумрака. Она очень сильная, я вижу.
— Но она даже не инициирована!
— Я ей сейчас всё расскажу и проведу первый раз в Сумрак.
— Ты? Светлая? А она станет...
— А она станет Тёмной. У неё нет выбора. Тем более в такой ситуации.
Юлька слушала их, переводила взгляд с одного на другого и не понимала. Не понимала, но нутром чувствовала, что сейчас решается её судьба, что отец боится за неё, а эта нервная девушка просит помощи в опасном деле. И она может, обязана помочь! У неё есть сила помочь, она это сделает, ей это интересно и, наверное, приятно.
— Папа, я согласна.
— Нет, я против!
— Саша, посмотри на неё — она сейчас психанёт и войдёт в Сумрак, свалится в него сама. Давай, лучше я её туда проведу. Время теряем, он может выйти на улицу в любую минуту, тут нельзя его брать — люди пострадают. Вот тебе пистолет, в нём патроны со специальными пулями, я думаю, они его возьмут. Не пытайся броситься на него. Если он выйдет на тебя, пропусти и просто стреляй в спину, не убьёшь, так ранишь. И ещё... — она секунду поколебалась, — я отдам твоей дочери свой амулет, он её убережёт, будь уверен, — она сняла цепочку с бантиком и протянула Юльке:
— Надень. Пошли, я тебе сейчас всё объясню.
Они пошли ко входу в гостиницу. Дочь перед дверями обернулась и посмотрела на отца. Он почти услышал у себя в голове: «Не волнуйся, король, твоя дочь-принцесса спасёт всех». Или это ветер подул в ухо?
Не спасла.
Настя потратила на Юлькино обучение всего ничего — десяток минут: в двух словах рассказала ей о Сумраке, о Светлых и Тёмных, умолчав о разногласиях, о противостоянии, о Договоре — некогда, потом, всё потом. Подтолкнула в тень, держа за руку, ввела в серый мир и тот час же вывела обратно. Потом Юлька вошла туда самостоятельно и под контролем Светлой вернулась из него. Даже не устала, девушка оказалась способной, восприимчивой ученицей и была переполнена энергией. К Настиному удивлению, Юля была в полном восторге и откровенно... балдела от происходящего. Вопросы у неё появятся чуть позже, а сейчас надо было торопиться, нестись к цели. Дозорная обострившимся чутьём чувствовала какую-то неправильность... Сгущение атмосферы?
По пути к номеру оборотня Светлая посвятила новенькую Тёмную в цель и план операции: есть опасный враг — оборотень, нападающий на людей, Настя на случай схватки перекидывается — так она физически сильнее... да, она тоже оборотень, но добрый — перевёртыш. Они через Сумрак вламываются в помещение, дозорная бьёт оборотня заклинанием с амулета и фиксирует его. Юля страхует и своим присутствием обозначает перевес сил и единение Светлых и Тёмных. Если что-то пойдёт не так, то обязанность неофитки на рожон не лезть, прятаться и/или убегать. Быстро.
— И держаться за моей спиной! Это приказ. Всё понятно?
— А мне этот, как его... военный амулет? — возмутилась Юлька. — Я тоже хочу сражаться!
— Перебьёшься! — рыкнула командно Настя. И, видя возмущение девушки, добавила гораздо мягче, — Всё у тебя впереди: схватки, погони. Вот этому научишься, — Настя быстренько зажгла и подвесила на кончики пальцев маленькие фаейрбольчики — зародыши грозных боевых снарядов для предстоящей битвы. С надеждой, что до них дело не дойдёт.
Юлька глядела с восхищением на старшую подругу. «Эх, девочка, если бы ты ещё и Светлой была бы!» — подумалось Нате.
Они столкнулись с оборотнем в холле восьмого этажа. Тот всё сразу понял и прыгнул на Настю, трансформируясь в прыжке. Он был быстр, силён и опытен. Он знал, что на кону его жизнь.
Бой начался в реале и продолжился в Сумраке. У оборотня тоже нашлись амулеты. Настя поджарила и изрядно порвала волчару, но он оказался гораздо сильнее и подготовленнее, чем в прошлый раз. У него были мощные защитные амулеты. А в прямом физическом контакте он смог порвать шейную артерию дозорной. Кровь брызнула фонтаном, Настя упала, и он добил её — сломал раненой позвоночник.
Оставалась ещё непонятная Тёмная девчонка, он метнул в неё игольчатый заряд последнего амулета, иглы почти долетели до неё, но тут девчонку окутало розовое сияние защиты, и иглы со звоном посыпались на пол, не причинив Тёмной вреда.
Силы человека-зверя были на исходе, и он решал бежать. Умение интуитивно правильно оценить расклад и вовремя унести ноги всегда спасало его. Лифт гудел где-то на этажах, к тому же не исключено, что внизу его поджидали, по любому там был пост охраны, куча разного народу, и он заковылял к лестнице.
Ничего не умеющая Юлька, видя этот страшный поединок, сначала пребывала в ступоре. Но быстро опомнилась, вытащила из серой комнаты умирающую Иную, пыталась как-то спасти... Как? Настя, наполовину перекинувшись: до талии собака, выше человек, агонизировала в руках девочки. Юля уложила дозорную на на пол холла, положила её голову себе на колени и зажала порванную артерию руками. Она где-то читала, что надо делать так.
Поздно. Последний раз дернувшись человеческой частью тела, Настя затихла. Кровь уже не вытекала из раны на шее. Какая-то минута и нет человека. Славной, отважной, красивой, молодой женщины...
Потрясённая Юлька наливалась яростью и непонятной для себя силой. Пружиной взметнувшись с пола, она рванулась к лестнице — дорожка из капель крови оборотня вела туда. На кончике пальцев левой руки поблёскивали злобные искорки. Юля непонимающе посмотрела на них, вспомнила Настино «вот этому научишься» и страстно захотела уметь это делать сейчас, в эту же секунду.
Когда она увидела оборотня на лестничной площадке ниже себя на пару этажей, враг, похоже, уже пришёл в себя и был почти в самом низу. Юля стряхнула с руки фаейрбол размером с апельсин, мстительно послав его в спину гаду. Поняла, что не промахнётся и рухнула без сил на ступени. Она уже не слышала дикий вой поджаренного врага...
Сашка не стал прятаться в уголках вестибюля служебного входа. Он стоял по центру, ждал. Пожилой охранник у лестницы периодически отрывал взгляд от сканворда и поглядывал на него, но пока не проявлял излишней активности: прилично одетый мужчина поджидает кого-то из отельских, пусть себе стоит там, где хочет.
Вдруг с лестницы раздался треск, как будто где-то работал сварочный аппарат, грохот падения, жуткий звериный вой. В вестибюль выскочил обожжённый и изодранный полузверь-получеловек, смёл с пути встрепенувшегося охранника и прыгнул в сащкину сторону. Сашка встретил оборотня лицом к лицу и всадил в него всю обойму. Стрелял, пока тот не сдох.
Как раз запыхавшиеся дозорные подоспели. Свалились буквально с неба — прилетели на эмчээсовском вертолёте.
Потом была всё та же Вишнёвая, 13 — офис Дневного Дозора был ближе к центру. Было много суеты, расспросов, непонятных действий. Юлька держалась молодцом: спокойная, невозмутимая. Саша чувствовал — окаменевшая.
Да, уберегли девочку от потрясений, как же.
Когда они уезжали домой, Юля сняла с себя цепочку с кулончиком-бантиком и протянула Ростиславу Станиславовичу:
— Возьмите... Настя дала... защитила... передайте... кто у неё остался?
— С мужем она давно развелась. Родители, брат. Но им не подойдёт, этот амулет передаётся из рук в руки, от Иного к Иному.
— Я же Тёмная...
— Ну, и что? Ты билась вместе со Светлой, защищая людей. Вы были на одной стороне, просто по-разному использовали Силу. Я верю, что ты запомнишь это.
Разрыдалась дочка уже дома, в своей комнате. Пока ехали домой, она сидела молча, Саша не знал, что ей сейчас надо сказать. А ведь ещё что-то надо рассказать Наташе. По правде говоря, он и сам только начал приходить в себя.
Александр по наитию вошёл в комнату вслед за дочерью. Понимал, что должен быть рядом с ней? Конечно, должен.
Тут она и начала плакать.
Только что она с любопытством прислушивалась к кулончику, и вдруг замерла, съёжилась, всхлипнула, заплакала горько, навзрыд. Повернулась к отцу. Его поразило её некрасиво наморщенное лицо, она протестовала против несправедливости, против всего.
— Папа, ты знал! И не сказал мне. Я не хочу быть Тёмной! Не хочу быть Иной. Почему вы, взрослые, всё врёте? Почему прикрываетесь словами: ты всё потом поймёшь? Ненавижу! Испепелить бы вас всех... как его... Чем я его жгла?
Накричалась.
Саша сделал шаг к дочери, обнял. Она уткнулась лицом в его грудь.
Три раза в жизни три женщины плакали вот так молча у него на груди: мать, когда в аварии погиб отец, измученная беременностью худенькая Ташка, вынашивавшая крупного ребёнка, и вот сейчас рывком повзрослевшая дочь. Инициированная Иная, Тёмная.
Затихла. Вытерла слёзы, собралась. Ах, молодец! Сильная у него дочь и умная. Гордиться можно. Сейчас у неё будут новые вопросы. Интересно, какие? О мире Иных? О магии, Силе, амулетах, заклинаниях?
— Я вас всех переживу и всех забуду? Не хочу.
— А зачем забывать? Помни. Помни всё: хорошее, плохое.
— Твои сказки буду помнить... — помолчала, — Маме не скажем?
— Что вы тут от меня скрываете? — в комнату вошла Ташка.
— А мы не скрываем. Я люблю тебя, мама, — дочь обняла ошарашенную Наташу.
— Так... Быстро признавайся, беременна? Тарас?
— Ну, мама! Не смешно уже, — помолчала, — Эх, мамочка, мы с папкой просто любим тебя. Думали, что тебе подарить на Новый год. Папа предлагает оплатить шрамирование в самом дорогом салоне и путёвку в Таиланд, а я хочу, чтобы он купил от нашего имени платье от Версаче, ну, то сине-зелёное.
Наташка аж поперхнулась.
— Шутить изволите, Проскурины? Ну, у вас и юмор, — и неожиданно согласилась, — беру всё: шрамирование, Таиланд и платье.
Но тут же перевела стрелки:
— А тебе, доча, что хочется от нас с папой?
— Цветочек аленкай! Нет, конечно, — посерьёзнела, — подарите мне братика. Или сестричку.
— Сдурела, доча? Мне уже тридцать девять.
— Так ведь не шестьдесят! — и непоследовательно продолжила, — Когда вы умрёте, у меня останется хоть кто-то родной, я буду о нём заботится...
— Не узнаю дочь Юлю. Что-то тут не так. А заботиться, дочь, ты будешь о моих внуках! — резко развернулась, аж многочисленное железо на теле зазвенело, — Путёвку, рисунок и платье выберу сама, готовьте денежки, Проскурины. Что лица так вытянулись — не потяните? Ладно, я добавлю.
Вечером жена вытащила его из-за компьютера, за руку привела в спальню, села на колени и сказала Сашке, что записалась к гинекологу — будет удалять противозачаточную спираль. Вопросительных интонаций в её голосе не было. Александру тут же подумалось: «Не дай, бог, ещё одного Иного ребёнка заделаем. Или дай... Как получится. Но надо чтобы получилось, Юльке надо помочь, ей жить долго».
Но Наташа хотела от него чего-то совсем другого. Она долго вглядывалась в его глаза в ожидании и наконец сказала:
— Расскажи мне о нашей дочери. Я же давно чувствую, вижу, что ты что-то скрываешь от меня. Не пытайся тянуть это один, вдвоём... втроём мы точно сумеем всё пережить. Расскажи мне хотя бы сказку, ты умеешь. Сколько же ты их для Юлечки сочинил.
— Хорошо. Но это будет совсем другая сказка, ты такую ещё не слышала. Жила-была девочка...
Он построил волшебный мир Иных, он поселил туда Юльчу, он рассказал своей любимой о том, каким необычным человеком станет их дочка. Но главное — человеком.